Где-то за горизонтом есть жизнь. Она пульсирует на рассвете красками набирающего свет неба, и разливается маревом оранжевого на закате.
Жизнь представляется мне в разном обличие. Она называется то радостью, то страстью, то сентиментальной тоской по прошлому. Вмещает в себя все и вся. Все, что я когда-то любил, либо хотел любить. Может не по-настоящему, а лишь скромным уголком сердца. Жизнь - это удивительное соцветие мгновений всех возможных оттенков.
Сердце. Мне кажется оно далеко не безгранично. Имеет свой ресурс, словно, ниша в кровати, на которой лежу. Занял чем-то местечко, кинул туда тюк событий, и он стало меньше. Нужно ли туда волочь все подряд?
А ведь я планировал себе бытие, если и не долгое, то все равно какое-то после каждого уходящего дня. Бытие с надеждой. И надежды до сих пор вскипают новым и новым покровом над другими, отходящими ко дну. А значит я жду и ищу жизнь.
Сердце всегда мне казалось самой жизнью. Оно такое подвижное, думал я. Оно воспаряет к небу, или падает в недра самой земли, растекаясь по ее поверхности и проникая в почву в поисках материальной связи. Сердце пытливо и избирательно. Оно ищет и находит. Но я ошибался.
Оказалось, что сердце всего на всего миф, придуманный мной самим. Оно лишь вечно хочет, но почти никогда не может. Оно говорит мне, как сделать лучше, но все больше выходит по-другому. Либо это сердце другого человека? Случаем нащупал я путь к нему в младенчестве. Все киваю на него, советуюсь, слушаю его россказни, а руки-ноги не идут. Определенно, я бы и не заслужил такого сердца. Поэтому, сердце это лишь выдумка.
Импульсы руководят мыслями. А импульсы - суть столкновения моего бренного тела, глаз, слуха с окружающим меня миром. Они и толкают меня к поступкам. Тем или иным. К разным. А я то наивно полагал, что это сердце.
Нет и нет. Нет никакого сердца. У меня так точно.
Но есть жизнь. Она еще очень далеко, но как только я доберусь до горизонта - непременно с ней познакомлюсь. Ведь это может быть и моя жизнь. А если даже и не моя, то очень хочется в ней побывать. Я готов купить билет в ее купе. Сколько бы оно того не стоило.
Собственно, рассуждаю я, у меня есть имущество. Велико оно или нет, не мне судить. Было бы у меня сердце, я бы, конечно, имел шкалу измерений для определения величины нажитого каждым из нас, людей. И, возможно, за ноль я принял бы наличие здравого смысла. От него легко шагать к исчислению богатства каждого из нас.
Но, как выяснилось, сердца своего я не имею. Лишь заимствованное. А как мне с таким отыскать здравый смысл? Когда нет сердца, любые помыслы могут показаться здравыми.
Впрочем, я все же уверен, что имуществом я обладаю. Взять хотя бы умение смеяться. Было время, когда я определенно мог бы заявиться для участия в чемпионате по умению смеяться. И, полагаю, вправе был бы рассчитывать на призовые места. Ведь я так смеялся в молодости!
Сейчас мой смех уже, увы, не тот. Говорят его почти не видно. Ни для кого не секрет, что смех нужно обязательно увидеть. И парадоксально то, что лучше всего его видят слепые люди. Они действительно его видят. Конечно там, где он есть.
Я думаю о том, что смех есть не у всякого. Если бы у меня было сердце, я бы имел право показать на тех людей, у кого вовсе нет смеха.
Я вот чувствую, что мой смех уже почти не виден. Что уж и говорить, коли я сам его еле замечаю. Но пока он не пропал, он мое имущество. Я мог бы предложить его в качестве платы за право побыть в жизни.
Еще у меня есть мечты. Мало кто бы поверил в это, но у меня до сих пор сохранились мечты из далекого детства. Они чем-то обросли сверху. Может, постарели как и мое тело. У них шевелюра и борода, но все-таки их можно узнать. Когда мне грустно, я их отыскиваю и становится легче. Если бы можно было их отмыть от груза прожитых лет и побрить, они наверняка сияли бы золотом. Уверен, за такие можно было бы немало выручить, но... Боюсь, их уже не омолодить. А новым так далеко до них. Мечты детства – они самые дорогие. Если бы я служил в конторе по оценке мечтаний людей, я бы давал высшую оценку детским мечтам. Они искренние. А что может быть дороже искреннего?
С тех пор как я узнал, что у меня нет сердца, я время от времени примериваюсь к мысли, а не мечтать ли мне о нем? Что это будет? Как это будет - обрести сердце в моем возрасте? Кто ж тогда со мной останется? И будет у меня сердце - пойду ли я за горизонт искать жизнь?
Я пока только размышляю на эту тему.
Также у меня есть музыка. Она звучит в моей голове постоянно. Я это знаю точно, потому что стоит только остановить бег, и опытный звукорежиссер нашего хронометража заполняет мою голову ею. Она нарастает под стать месту и времени. С разных фраз, но я точно знаю, что звучало до прибавления громкости. Значит она во мне всегда.
Это хорошая музыка. Если бы она была плохой, я бы стремился бежать дальше, чтобы скорей заглушить ее. А так, мне часто хочется просто покоя.
Отчего-то я уверен, что все люди, кто жаждет покоя, имеют свою музыку. Они умеют слышать. Согласитесь, это не малый дар.
Даже несмотря на то, что у меня нет сердца, музыка, живущая во мне, хорошая. Значит это тоже часть моего скромного состояния.
Признаюсь, я слишком уныл для самокопания. Этакий образец меланхоличного бездействия. Да и, по правде говоря, ежели предаться вволю этому процессу - мой смех окончательно попрощается со мной. Вот почему я не стану больше вести реестр своего имущества. Довольствуюсь и этим.
Но, если чья-то добрая душа подскажет мне, что следует принять к учету еще что-нибудь положительное, у меня обнаруживающееся, я скажу огромное спасибо. Ведь тогда у меня, возможно, повысятся шансы на знакомство с жизнью.
Я иду к горизонту. Когда я считал, что у меня есть сердце, я не замечал, что иду. Теперь же я знаю, что я шел к нему всегда.
Я не знаю, останется ли что-нибудь в моей котомке к тому моменту, когда я приду к жизни. Сколько мне будет лет? Каким будет переход? Насколько это будет больно?...
Но я готов пройти столько, сколько отмерено. Ведь этот путь - такая же жизнь.