Влетевшая в окно снайперская пуля не причинила мне особенного ущерба, потому что стекло состояло из силового поля и сократило ее скорость почти до нуля. Взорвавшаяся неподалеку маленькая водородная бомба разбудила всех собак в районе и испарила нескольких залегших на дно вампиров. Голоса спящих автомобилей зашлись в спазматической истерике, пока горячий радиоактивный поток не заткнул их навсегда. Промахнулись немного, глупцы. Я же просто сидел в своем уютном жилище и рисовал зубастых существ на отчетных документах крупных корпораций, но потаенная часть моего разума отлично понимала, ради кого затеялся весь шум. Спокойно, хотя и с небольшим приступом жалости, я перенес вспышки нескольких гранат, поднявших липкий синий шторм в районе росшего за окном сливового дерева. Не стоило обращать внимания и на стрельбу по окнам прямой наводкой из крупнокалиберного миномета, и даже на странную рогатую птицу - размером с кошку - что безуспешно пыталась сбросить свой личный балласт прямо в комнату. Когда же свет дневной помутнел от гигантского потока саранчи, я решил, что время пришло, терпению есть свои пределы, и наступило время эвакуироваться.
Разбросав ногой мусор и бумагу на полу, я очистил пентаграмму, встал на нее и протянул руку к ближайшей стене, нашаривая таймер устройства судного дня. Зловещий, все усиливавшийся топот откуда-то с крыши нисколько меня не волновал. Образцы биомассы давно отправлены по межпространственной почте, и в доме не осталось абсолютно ничего, что представляло бы ценность – кроме меня самого. Когда звезда на полу вспыхнула, отключились силовые поля, охраняющие здание, и поток жужжащих насекомых всех мастей хлынул в комнату, сотрясающуюся от тяжелых ударов. Прежде чем исчезнуть, я видел дождь из кусков падающей штукатурки, красноречиво говоривший о величине тролля, который танцевал на крыше. Жаль, я не увижу, что будет дальше, когда устройство судного дня заговорит. Атомное испарение трех тонн нечисти – отличное зрелище, которое стоит вашего внимания, если вы не жертва, конечно.
Все изменилось мгновенно, только пентаграмма под ногами осталась прежней. Хитрые штучки: физически она была той же самой, что в доме. Я вышел из местного аналога вокзала, не обращая внимания на другие звезды, десятиконечные и треугольные фигуры, хитрые знаки, предназначенные для существ иного плана. Возле распахнутых дверей дремал каменный сфинкс с отбитым ухом, поджидая незваных гостей. Мало ли какой смутьян может воспользоваться транспортным рисунком? Пройдя мимо зверя, который не проснулся, я шагнул на красную ковровую дорожку, устилавшую высокий, длинный коридор из серого камня. На стенах висели странные картины и оружие, черепа и связки растений. То был замок Смерти, его беспокойный хозяин постоянно в отъездах, собирая дань в дюжине миров, в местах наиболее кровавых катастроф и смертоубийств. Остальными бедолагами, отошедшими в потусторонний мир обычным порядком, занимались его слуги, бывшие мертвецы, подписавшие трехгодичный договор в обмен на отсрочку от ада.
По мере моего продвижения коридор приобрел стрельчатые окна, через которые поперек хода дул сильный ветер, а внизу на головокружительной глубине колыхались волны тумана, на полях прибывающих душ. Я знал, что иду по закрытому крышей мосту из башни в основной массив замка, а дорога была прекрасно известна. За спиной осталась маленькая дверца, из-за которой вытекал красный ручеек, остались зарешеченные влажные камеры, заполненные недостойными смерти тиранами и предателями богов. Пройдена была винтовая лестница, сама поднимающая ступившего на нее. Моя комнатушка располагалась близко к самой крыше одной из множества центральных башен, что делают замок Смерти похожим на колоссальный термитник.
Меня уже ждали. Нарисованная крыса хрипло огрызнулась с обрывка холста, пришпиленного тремя булавками на стене. Шестиногое чудище билось и барахталось в формалине. Прикованный вампир завыл и затряс цепями. Все мои аномалии, все кандидаты на вскрытие, добытые с риском для жизни в последнем из миров, были тут. Ни одна тварь не потерялась в пути.
Зато сразу бросилось в глаза, что пропали следы ранних недозволенных экспериментов: какой-то добрый дворник постарался, начисто отскреб засохшие пятна со стола и пола. Раньше я не думал о том, что другие способны посещать мой личный кабинет, в котором хранились некоторые вещи, вовсе не подходящие для разглядывания. Я спросил вампира насчет этого, он выплюнул ругательство, касающееся моих близких родственников. Этот мир очень жесток, друзья. Я был вынужден повторить вопрос, посветив фонариком ему в морду. Кровосос затрясся в истерике. Из его воплей и вздохов с трудом можно было понять, что этот недоумок ничего не видел.
Каменная доска на столе тоже лишилась остатков крови и слизи, но к этому загадочный уборщик отношения не имел. Просто она в некотором роде живая и охотно поглощает органические частицы, по небрежности мной оставленные. Вельзевул не обманул, когда продавал мне эту чудо-доску – хотя он пытался изо всех сил, но против чесночной настойки нет приема. Выбирая объект для немедленного эксперимента, я ненадолго задумался. Эта планета, с которой мне пришлось сбежать, настолько богата на чертовщинку, что ее приходилось посещать не раз – и придется потом, несмотря на недовольство, которое я умудряюсь у кого-то вызывать. Я остановился перед коробкой, где жил невидимый полтергейст. Рядом в стеклянной колбе с азотом сидела волосатая Птичья Смерть. Несмотря на имя, это маленькое создание не имело ничего общего с местным правителем, хозяином Замка, а подчинялось лично Асмодею, так что не нужно подозревать меня в неуважении к сильным мира сего. Волосатик сидел обманчиво тихо, пошевеливая многочисленными конечностями и следя за мной цветастым глазом на стебельке. Стоит лишь открыть колбу, и его пальцы тут же удлинятся, чтобы задушить меня.
Нет, все же стоило заняться самым шумным обитателем из всех. Я приказал чупакабре заткнуться, пока она не расплескала формалин. Она неохотно подчинилась, и правильно сделала. Но зато в углу под наваленными газетами начала дребезжать маленькая деревянная шкатулка, содержащая в себе древнего ифрита. Этот парень обещал задушить каждого, кто его освободит, поэтому тут и разговаривать не о чем. Несколько ударов по крышке заставили отчаянного пленника прекратить долбежку.
- Легкой смерти! – гаркнул кто-то, едва я разделался с ифритом. Обычное приветствие в этих местах. Я проследил источник шума и увидел на подоконнике почтового демона, Катаракса, а на лапе его была смешная голубая повязка.
- Вернулся, доктор! А за тобой кто-то охотится! – сообщил он.
- Угу.
- Я скажу Моморду, пусть он позаботится об этом. Фу-у-у, ну и вонь здесь! Что это?
- Вампир, - сказал я, указывая ладонью.
- Ага. Ну, мне пора. Нужно доставить умершим - тем, что внизу - извещения об оплате счетов. А то они думают, раз умерли, то и платить не надо...? – последние слова он произнес, повернувшись спиной и протиснувшись через стрельчатое окно.
- Счастливой загробной жизни! – крикнул я ему вслед.
С демонами говорить легко: они непритязательны, равнодушны к похвале и практически не обращают внимания на грубости. То ли дело во внешних мирах, где один мой вид часто вызывал мятежные настроения у тамошних мордоворотов. Меня называют и мясником, и палачом, и даже более скверными именами: стало быть, хорошо помнят. Поэтому я стараюсь делать долгие перерывы и выбирать разные времена, но даже это не всегда помогает. Например, только вчера один безмозглый дуралей вытащил нож – решил от угроз перейти к делу и проверить, какого цвета моя кровь. Я спешил и был вынужден сломать ему руку, но выл он так, словно потерял все кости до единой. Странно, неужели мы так сильно отличаемся от них?
Вампир, между тем, пытался обрызгать меня желудочным соком. Я достал серебряный кол из ящика и показал ему. Если местные легенды расшифрованы правильно, этого должно хватить. Мой пленник поначалу возражал, но после использования кола больше не задавал никаких вопросов и позволил уложить свою тушу на операционный стол. Я хотел было попробовать метод знаменитого падшего хирурга Фауста, чтобы убедиться в окончательной смерти вампира – не хотелось, чтобы в разгар операции он тяпнул меня за палец. После таких вещей лицо побледнеет и захочется кусать каждого встречного. Но для этого метода нужны толчёные летучие мыши, а за ними посылать к распорядителю – полдня убьешь.
С другой стороны, мне всегда было интересно, есть ли у кровососов мозги. Известно, что у них нет сердца, которое они продают местному дьяволу за вечную жизнь; кровь у них гнилая и не движется по венам, а потому ее запас нужно постоянно пополнять. По-моему, только дурак может заключать подобные сделки, а потом страдать, ожидая меткой пули в лоб или серебряного кола, который, кстати, следует вбивать в печень (как сделал я – охотники, записывайте), а не в область несуществующего сердца.
Брызги слизи запятнали доску - я приступил к любимому делу, работая в перчатках, но был прерван снова. Дневной свет неожиданно померк, оставив только пятно небольшой настольной лампы. Визгливый голос раздался со стороны окна:
- Осквернитель! Вот ты где!
Бесформенная туша закрыла проем и просунула внутрь уродливый мечущийся отросток. Остальное, к счастью, не пролезало, так что и внимания не стоило обращать. Однако уродец оказался разговорчив и нетерпелив. В свете лампы было видно, как вытягивается щупальце, пытаясь пробраться глубже в комнату и достать меня.
- Если ты сбежал сюда и думаешь, что…
Голос шел из отростка, и только тогда я понял, что это – голова. Очевидно, мозгов там меньше, чем у муравья. Никто другой, если он не сошел с ума, не станет испытывать свою удачу и мое терпение, проникая в Замок.
- Привет, - сказал я существу. Тот завизжал, дергаясь:
- Проклятый, падший негодяй! Мой хозяин желает содрать с тебя шкуру, поджарить на масле и вечно мучить, ты нечестивый осквернитель могил, оскорбитель высших сил, похититель детей и лояльных подданных! Подойди поближе, чтобы я мог спустить твою поганую шкуру!
- Так кто хозяин? – небрежно спросил я, дав ему выговориться.
- Рррр!
- Так я и знал. Великий Асмодей, как его зовут некоторые подземные жители, ибо в жизни своей они не видели ничего более великого, чем куча навозной грязи.
- Рррр!
- Передай хозяину, пусть убирается к дьяволу, - сказал я и улыбнулся своей неожиданной шутке. Существо было недовольно, оно выплевывало проклятья на мою голову и бешено извивалось, стараясь пролезть в узкое окно. Насвистывая специально, что позлить его, я подошел к полке и взял оттуда старую бутыль темного стекла, откупорив пробку с громким хлопком. Изнутри разнесся аромат пережаренного хлеба.
- Признавайся, это ты мешал мне вчера? – строго спросил я чудовище.
Среди клацанья когтей и брызг слюны мне послышались намеки на других слуг Асмодея, более ужасных. Затем отросток додумался схватить зубами скальпель и пытался уколоть меня им. Моя рука быстро протянулась и схватила шершавую шею, и сжала ее, так что инструмент выпал, исчезнув из поля зрения.
- Вот этого не надо!
Затем я привинтил на горло бутылки разбрызгиватель и оросил маленькую голову пахучей жидкостью. Тотчас же обладатель головы принялся ожесточенно содрогаться, и не поберегись я, меня бы расшибло о стену. Зловещий отросток метался, испуская синеватый дым, с силой ударяясь о стены и сворачивая разные предметы. Он издавал такие злобные, леденящие кровь звуки, что даже лежащий на столе мертвый вампир застонал от страха и закрыл уши руками. В углу начал подпевать полтергейст, чупакабра снова забилась в банке с формалином, ифрит возбужденно запрыгал и защебетал в своем узилище.
Жидкость с хлебным запахом превосходно действовала на всяческих рабов Асмодея и возможно, других мелких дьяволов. Когда вторженец затих, и щупальце его перестало биться в конвульсиях, распластавшись на полу, я навострился было закончить свои эксперименты при свете уцелевшей лампы, но эти намерения прервал скрип открываемой двери.
- Неужели я не могу спокойно поработать в своей собственной комнате?!
- Вы могли бы пользоваться наркозом, - осуждающе заметил бес на пороге, - вопли ваших испытуемых слышны даже в покоях Смерти…. О-о-о-о, что это?
Я бесхитростно улыбнулся, сравнивая эту сцену с произошедшей несколько минут назад. Бес вошел и посмотрел голубыми глазами на погибшего гада. Тот в своих потугах закупорил окно лучше всякой пробки.
- Это что такое? – спросил он со смесью страха и прокурорских ноток в голосе.
- Спросите у Асмодея, где он таких берет, - ответил я.
Бес почесал чешуйчатым пальцем в угловатом затылке.
- Это надо убрать. Или… э, вы собрались его препарировать?
- Я бы не прочь узнать, где у него мозг. Но ты прав, следовало бы…
Зашумело на пороге - сложив крылья, в комнату протиснулся мой старый знакомый.
- Забери меня Люцифер! – пробормотал Моморд при виде туши. – Я пытался войти как все, через окно, но там торчит какая-то штука с хвостом!
- Это он. Можешь познакомиться с передней частью, - объяснил я. – Катаракс сказал, что послал тебя. Где так долго был?
- Я скажу, где! Он опять глотал ртуть из общественного бака! – вскрикнул первый гость.
- А вот и нет, я искал вход в замок!
- Лжец!
- Сам такой!
- Господа, не здесь! – оборвал я их спор. Бесы неохотно замолчали.
- Я лично ухожу отсюда, - заявил первый, чье имя я так и не собрался узнать, - расскажу Смерти лично. Пусть он подкрутит рога Асмодею.
- Моморд, останься, - потребовал я. – За свое опоздание поможешь вытолкать эту затычку, а потом будем резать вампира.
Мы проводили безымянного беса, который ненадолго задержался возле картины с крысой, но поспешно отпрянул, стоило той зашипеть на него.
- Жизнь коротка! – сказал я ему вслед, закрывая входную дверь.
- Жизнь – это такая странная штука, - отозвался Моморд, глядя по сторонам и останавливаясь на шестиногой пленнице формалина. Та молча дрейфовала и казалось, была согласна.
И мы вытолкали начинавшую смердеть тварь, и свет проник в мою чердачную каморку, озаряя пространство для новых рискованных экспериментов.
Ждите моего возвращения!
(2011)