Праздник по случаю тридцатого дня рождения наследника вождя стаи походил в горном дворце. Снаружи палящее солнце выжгло травы, а землю превратило в растрескавшийся камень, но в огромных залах царили прохлада и тень.
Драконы, прибывшие поздравить молодого принца, меняли облик, переступая порог древней обители: в такую жару это было больше вопросом удобства, чем вежливости или традиций. Хрупкие тела любовно закутывали в тонкие ткани, прозрачные плащи, а некоторые — в иллюзии, украшали драгоценными камнями и искусно переплетенными нитями металлов, и оттого гости сверкали не меньше, чем в отполированной чешуе.
Среди приглашенных не было ни одного человека, даже послов народа улаи, соседствовавшего со стаей. Некоторые вещи должны проходить только в кругу своих. Говоря откровенно, человечки даже не подозревали, куда отправились их крылатые «друзья».
Зачем извиняться и уверять соседей в вечном уважении и расположении, если можно изначально не давать повода для обид?
***
Зал был полон, но наводнившие его драконы оставили в центре свободное пространство, достаточное, чтобы три пары могли сплясать керас. Но не танцы вызывали интерес гостей, а четверо... людей.
Старика Хару знали все, наставницу Риллес — многие. Двое других же...
В первом безошибочно угадывался ледяной дракон: немногим выше среднего роста парнишка, гибкий и бледный. Его лицо не напоминало даже молоко — только снег, лишенный всякого теплого оттенка, а взгляд на волосы пробуждал в памяти воспоминания о похрустывании инея. Серо-голубые глаза и темная одежда не спасали его внешность, хотя некоторым драконицам она пришлась по душе.
Второй же не то чтобы был его противоположностью, но порядком терялся на фоне снежного великолепия. Невысокий, нетвердо стоящий на двух ногах вместо четырех лап мальчик, больше похожий на серую мышку. Наставница пыталась приодеть воспитанника так, чтобы эта неказистость не бросалась в глаза, но безрезультатно. И все же наследник держался достойно, даже с учетом оскорбительного поведения некоторых гостей, выразивших сомнение, что мальчишка действительно полноценен.
На просьбу сказать несколько связных слов или написать свое имя молчавший до того Сарин любезно предложил всем любопытствующим остаться в двуногом облике до конца жизни и плодиться непременно с человеческими самками. Хара вздохнул: ответ был дерзким, но с такими вопросами допустимым. Только искоса взглянул на Рас Альхаге, не без оснований считая, что именно он в ответе за острый язык наследника.
В остальном же все было чинно и благовоспитанно: юноша оставался вежлив и улыбчив, хотя иногда его улыбка больше напоминала оскал, благодарил пришедших, танцевал с наставницей, насколько позволяли еще плохо слушающиеся ноги, и не пил ничего непозволительного. Вскоре Хара разрешил себе отвлечься на пару кубков вина, а когда поискал глазами воспитанника, то нашел там же, где и прежде. Мальчика интересовали игры, и он внимательно наблюдал за шахматной битвой, проходящей на одном из балконов. Жаркое солнце могло обжечь нежную кожу, но Сарин предусмотрительно оставался в тени.
«Он совершенно здоров, — подумал старый дракон, медленно хромая мимо прочих гостей. — А то, что пришлось ждать больше, чем с другими... Что ж, важнее, что сейчас с ним все хорошо. Он сын своих родителей. Октавия была бы горда. Возможно, дело совсем не в общении с Альхаге, у госпожи тоже был своеобразный характер.»
***
Когда зашло солнце, во дворце зажглись огни. К этому времени Сарин получил несколько предложений о магическом обучении, двое огромных драконов клялись превратить его в воина, а несколько девиц (он надеялся, что правильно разобрал их пол, не доверяя «новым» глазам) сообщили, где и в каком виде будут находиться после заката. Над двумя предложениями уединиться в человеческом облике он всерьез раздумывал, но решил не рисковать. Не время для сложных экспериментов, если он ходить толком не научился.
Вождь и его старшая дочь, согласно традициям, не должны были приходить на праздник до заката следующего дня, Хара обсуждал со старейшинами нечто важное и неимоверно скучное, в шахматы играли четыре глубоких старца в маразме... Сарину становилось откровенно скучно. Он бы не отказался обратиться и полетать, но сам пока не мог, а наставница куда-то ушла. Спасение ему явилось в виде уже изрядно встрепанного и помятого Альхаге.
Молодой маг уединился в уголке, штопая мантию. Гораздо эффективнее было бы сжечь ее и отыскать другую, но то ли вино, то ли некая бредовая идея заставляли беднягу орудовать иглой. Сарин, понаблюдав за ним немного, никак не мог понять, как он так ловко управляется всего двумя руками, пока не пригляделся и не понял, что верный телохранитель и приятель отрастил хвост.
— Теперь ты еще больше похож на крысу, — вместо приветствия сообщил мальчишка, подходя ближе. Он и прежде видел неполные превращения, но не мог отказать себе в возможности позлословить. — Такой же бледный и страшный.
Альхаге, не отрываясь от шитья, вздернул верхнюю губу, продемонстрировав два ряда острых зубов. Хоть шипеть не стал, переходя все границы приличий. Покачав неровно обросшей головой, наследник сел рядом с ним и взял в руки толстую, причудливо переплетенную серебристую косу. Подергал, вызвав приглушенное ворчание, и провел пятерней по своей макушке.
— Долго, — ответил на не прозвучавший вопрос Альхаге, делая очередной аккуратный стежок. Игла в его пальцах смотрелась гармонично, и Сарин вспомнил, как маг создавал такие же игры изо льда.
Он мог ими убить оленя или пробить облезшую драконью шкуру.
— Ничего, — отвернулся от него Сарин, — отрастут. Почему ты не приказал зашить твою тряпку кому-нибудь еще?
— Сам попробуй. Если тебя не засмеют, то я возьму тебя в ученики.
— Не возьмешь, — равнодушно пожал плечами наследник, разглядывая молодых дракониц и их спутников. Таких попроси — голову откусят и скажут, что мало. — Тебя еще не допустили к испытанию.
В точку. Рас Альхаге дернулся, загнав иглу сквозь ткань в хвост. Темная, алая, с едва заметным синеватым оттенком кровь зазмеилась по тонкой чешуе.
Альхаге дважды отказывали в прохождении испытания. Все его труды и исследования хвалили, но для гильдии этого было мало. Недостаточно опыта, говорили они, нехватка практических знаний. И Сарин знал, почему. Смотрел на себя в зеркала, чувствовал все тридцать лет своего взросления, и не мог сдержать ухмылки.
— Потому что ты нянь, а не наставник.
Его больно ухватили за плечо, и мальчишка ойкнул, собирая конечности в пучок, как делал в крылатом облике. Сейчас это привело к тому, что он соскользнул со скамьи с громким хлопком, обратив на себя внимание всех, кто прогуливался неподалеку.
— Если бы ты не был сопливым наследничком, я бы крылья тебе повыдергивал, — наклонившись к теплому круглому уху, пошептал Альхаге. — И будь уверен, дело только в возрасте. Вставай, не позорься.
— То, что ты старый, не слишком на меня повлияет, — с прежним высокомерием протянул мальчишка, отодвинув голову и поднимаясь. Огненно-алое платье с золотом помялось, но он все равно был доволен. — Подожди немного, и когда я окрепну, мы поиграем. И будь уверен, — передразнил он, — Серебряный, я подпалю тебе зад.
Вредное создание отряхнулось и на плохо держащих ногах удалилось. Альхаге зашипел в пустоту, надеясь, что его никто не слышит. Нет, мальчик забавный, но иногда переходит все границы. Действительно, еще несколько лет, и можно задать ему трепку — и никто не осудит.
Ухмыльнувшись, маг закончил с шитьем и накинул тонкую ткань на плечи, застегивая крючки и гадая, как людям нравится наряжать себя в несколько слоев. Он слышал, что далеко на севере двуногие крысы в своих многослойных платьях похожи на головки сладкого лука... и сглотнул набежавшую слюну. От издевок наследничка и яркости собственного воображения разыгрался аппетит.
Выбравшись в живые потоки, дракон позволил нести себя к столам с угощениями. За его спиной Хара вновь готовился начать речь, но нос уже учуял ароматы маринованного сладкого лука, печеного мяса и каких-то морепродуктов. Пусть наставник болтает.
Слова Хары добрались до ушей Альхаге, когда он пережевывал все, что поспешно набил в рот.
— ...ввиду исключительного таланта и трудолюбия завершает обучение без последнего испытания. Милостью Праматери, небес и подземного пламени Рас Альхаге — наш брат по крови и магии.
На него смотрели десятки сотен глаз, а все, что он сумел — вытереть щеки от крошек и проглотить огромный кусок свинины. Специи обожгли горло и, кажется, попали куда-то в нос, и чтобы сдержаться от чиха и кашля, юный маг принялся часто сглатывать и морщиться. Слезы на его глазах большинство восприняло с умилением, и только маленький принц глядел на бывшего няня с неприкрытой насмешкой.
«Он знал, о чем скажет Хара», — понял Альхаге, украдкой на ходу обтирая жирные пальцы о нижние рукава. Знал и специально дразнил, чтобы выставить в неподобающем свете. И с такими повадками будет делать это и в будущем.
Нужно было наступить на него еще в гнезде. Нужно было позволить ему подавиться ящерицей или окоченеть во сне. Нужно...
«Улыбайся. Это момент твоего триумфа, вольный маг. И осторожнее с мыслями.»
Сарин улыбнулся на долю секунды раньше, чем растянулись тонкие губы Рас Альхаге. Мальчишка не видел повода скрывать, что все понимает — и понимает уже давно. Когда противнику известны условия игры, играть веселее.