Многие часы лодка, осторожно шелестя мотором экономхода, утюжила полигон. Изредка, выныривая на перископную глубину, она присасывалась к зыбкой поверхности моря и зависала на перископе.
Командир нервничал. Прильнув глазом к окуляру, тщетно пытался обнаружить в чёрной глубине полярной ночи долгожданный единственный проблеск.
Ни-че-го! Только холодные звезды качались над линией горизонта едва освещенной голубоватым светом чуть подтаявшей Луны.
- Радисты, как эфир?
- Молчит, товарищ командир!
Командир матюгался и лодка вновь погружалась, маскируясь под слоем скачка.
Заглядывал в штурманскую рубку:
- Где мы?
Штурман тёр красные от бессонницы, словно засыпанные песком глаза, тыча иголкой измерителя в карту:
- Здесь, товарищ командир.
- А они?
- Должны быть здесь!
- Должны...
Поднимались над слоем скачка, в надежде услышать отголоски рассыпанных по нему шумов винтов надводных кораблей.
Акустики настороженно вслушивались в ледяную тишину моря.
Ни-че-го!
- Как обстановка?
- Горизонт чист, товарищ командир!
- Погружаться на сорок! - И плюхался в кресло, устало прикрыв глаза.
Ждали.
И вот:
- Центральный, в секторе 239 - 247 градусов работают гидролокаторы противолодочных кораблей!
Оживились!
- Ложиться на курс 243! Ход шесть узлов!
На циркуляции лодка медленно "проседает", дифферентуясь на корму. Искусным дуэтом механик и боцман удерживает её на заданной глубине, уравнивая плавучесть, и перекладывая рули. Гудит насос, регулируя нагрузку уравнительной цистерны. В трубопроводах шипит гидравлика, стучат перепускные клапана.
Окончились долгие часы ожидания. Напряглись акустики. Вслушиваются в волчий вой гидролокаторов своры кораблей, пытаются различить на фоне засвеченных мощными импульсами экранов шумы винтов отдельных целей.
- По пеленгу 243 градуса шум винтов цели номер один!
- Классифицировать контакт!
- Предполагаю, отряд боевых кораблей!
- Боевая тревога! Торпедная атака!
Команда, от которой мурашки бегут по телу даже у трактористов Вологодской области. Потому что все трактористы Вологодской области служили электриками на подводных лодках Северного флота. А почему так? Кого ни спроси, - никто не знает.
- Акустик, штурман, на ТАСе! Первый замер! Секундомеры Товсь!... Ноль!
У каждой секунды теперь есть начало и конец!
- Определить курс цели!
Кульминация боевой подготовки всего экипажа. Ради этих минут проводились бесчисленные учения и тренировки. Ради этих минут допоздна не уходили со службы замордованные офицеры и мичманы, тренируясь в кабинетах до одури...
Ради этих минут существует подводная лодка и сформирован экипаж.
А минуты летят стремительно.
Вот уже не одна, а несколько целей отбрасывают фосфорирующие всплески на экране гидроакустической станции.
Начальник радиотехнической службы, на корточках, приткнувшись между гальюном и рулевым-горизонтальщиком, водит по зелёному планшету огрызком карандаша, нанося точки и соединяя их ломаными линиями. Его задача при помощи этой абракадабры определить характер построения ордера кораблей "противника" и найти, вычислить среди них главную цель.
Нервное напряжение росло.
Главная цель прикрыта кораблями охранения.
Рассчитывается и производится ввод данных в торпеду.
- Рассчитать омегу!
Рассчитывается гироскрпический угол отворота торпед.
- Ввести данные в торпеды!
- Есть!
- Контрольный замер Товсь!
- Есть Товсь!
- Ноль!
- Пеленг на цель...
- Пеленга совпадают!
- Дистанция тридцать два кабельтовых!
- Пятый, шестой торпедные аппарааааты! - Неожиданно тонко затянул командир, и, высунув язык, с шумом втянул в себя воздух, будто собрался далеко плюнуть.
Все замерли, в ожидании заветной команды "Пли!".
И вот сейчас вздрогнет стальное тело субмарины. С шипением сжатый воздух вытолкнет из труб торпедных аппаратов холодные, нетерпеливо ждущие своего великого мгновения тела торпед, и уже ничто не сможет изменить хода атаки. Окончена подготовка экипажа. Дернув рукоятку, старшина команды торпедистов поставит в ней точку.
И вдруг!
- Не Пли! Не Пли! Нельзя стрелять, товарищ командир! - Истошным голосом по поросячьи визжит из первого отсека командир минно-торпедной боевой части. - Нельзя стрелять! Воздуха нет! Всего сто двадцать килограмм воздуха!
Все члены корабельного боевого расчета оцепенели, только штурман, закрытый в своей рубке-шкафу продолжал как попугай бубнить какие-то данные.
- Что? Что там у вас, минер? - Заорал вдруг командир в микрофон тем же необычно тонким голосом. - Вы что там? Спятили? Что с воздухом? Как нет воздуха? Где он?
Голова застыла на полуобороте, словно шею пронзил острый стержень, и круглые вылупленные глаза удивлённо уставились куда-то в сторону и вверх.
Установилась тишина, когда никто не шевельнётся, ничто не звякнет и не скрипнет.
Начальник РТС вычислил точку, куда был направлен взгляд командирских глаз, посмотрел туда, и, ничего не увидев, разочарованно отвернулся.
Для выхода торпеды из торпедного аппарата не хватает рабочего давления воздуха!
Торпеда, не имея необходимой начальной скорости, ударится о грунт и утонет.
Останется навсегда на дне моря. Или же вообще не выйдет из аппарата. А самое неприятное, - торпеда выйдет из аппарата наполовину! Будет торчать сломанным клыком в акульей пасти субмарины. В базу войти стыдно! Позора не оберёшься! Да и материальный ущерб...
Командир БЧ-пять! ЁтВашумать! Что с воздухом?
У механика от страха и растерянности как у кота обвисли усы.
- Как нет воздуха? Дык был же!
Приблизив вплотную к стеклу нос, будто внюхиваясь, он, шевеля усами, стал пристально смотреть на стрелки манометров командирских групп баллонов ВВД.
Давление - сто восемьдесят килограммов на квадратный сантиметр!
- Дык...
Постучал по стеклу манометра указательным пальцем. Стрелка не колыхнулась!
- Ааааа! Мля! Суки!
Стрелки приклеены к циферблатам! Они показывали, что всегда, при всех обстоятельствах с ВВД в командирских группах полный ажур!
Ааааа! Мля! Гриценко!
- Командир БЧ-пять! Вы, ётВашумать, не разбирайтесь! Вы воздух дайте! Во-Здух! Во-Здух!
- Гриценко, ётвою мать! Третью группу на расход! Быстро! Ты видел, что с манометрами?
- Шевелитесь! Уррроды! Разберёмся потом!
Вращали маховики!
Смотрели на стрелки манометров!
Кричали друг на друга!
Услышали, как над головой оглушительно жужжа и чавкая винтами пронеслись корабли!
- Я вам бошки пооткручиваю! Бездельники! Право на борт!
- Дык мы... Макаров...
- ВоО-Ооздух! ВоО-Ооздух!
Механик вспотел!
Гриценко озирался по сторонам, искал, куда бы спрятаться. А куда ты в лодке спрячешься?
- ВоО-Ооздух! - Орал командир. - Быстреее-е! Твари!
Перепустили воздух с третьей группы в первую, командирскую. Проверили манометры.
- Первый, как давление!
- В норме, товарищ командир! - Почувствовав себя невиновным, зычно и уверенно доложил минёр. - Можно стрелять, товарищ командир!
Момент был упущен!
Теперь стрелять надо было "в догон".
- Да куда ж? Эх, а какая была позиция. - Скрипел командир зубами. - Определить новый курс цели!
- Осреднённый курс цели сто сорок два! - Выдал старпом.
- Утверждаю! Корректура дистанции!
Откорректировали дистанцию.
- Аппарааааты, Тоооввьсь!
- Товсь выполнено! - Хорошо поставленным голосом доложил из первого отсека минер, чувствуя важность момента! И свою незаменимость. Вот, мол, мы какие!
- Контрольный замееер! Товсь!
- Есть!
- Контрольный замер! Ноль!
- Дистанция двадцать четыре! - Выпалил акустик.
- Пятый, шестой аппарааааты! - Опять каким-то неестественно тонким голоском затянул командир. - Пли!
Струя сжатого воздуха с огромной силой выдавила из аппаратов торпеды. Шипение. Корпус лодки вздрогнул, будто от неожиданности.
И торпеды устремились к цели, радуясь своей короткой самостоятельной жизни.
В отсеках установилась равнодушная тишина. Только невозмутимые акустики, которые ничего на свете не слышат кроме скрипа морских раковин, шумов моря, голосов дельфинов, китов, каракатиц, русалок и всякой прочей нечисти, живущей в толще океана, продолжали наблюдать за прорезавшими толщу ледяного мрака моря торпедами.
Вот звенящий комариный зуд начал смещаться влево. Вот лопатит океан главная цель.
Вот снуют корабли охранения. Вот первая торпеда, а вот вторая!
Пеленг на первую торпеду стал смещаться в сторону цели. Их пеленга совместились!
Подводная лодка легла на курс, противоположный пеленгу на цель и через полчаса всплыла в квадрате, определенном для ее безопасного всплытия.
- Продуть среднюю!
Воздух гудел в цистерны средней группы выдавливая воду через кингстоны. Субмарина задрожала, затем дрожь перешла в мерное усталое плавное покачивание. Лодка всплыла.
Механик доложил избыточное давление в отсеках.
Командир полез в горловину рубочного люка. Снизу его за ноги крепко придерживал матрос - рулевой. Чтобы командира не выбросило из люка избыточным давлением.
- Отдраен верхний рубочный люк! - крикнул командир вниз и вылез на мостик.
Алмазная россыпь звезд качалась над головой удивленная внезапным появлением темного силуэта лодки.
- Продувать балласт!
Пущен дизель на продувание концевых цистерн главного балласта выхлопными газами.
Катер-торпедолов поднял торпеды.
Не потеряли, слава богу! А то бы чистых два шара!
Одна торпеда ушла "в молоко". Вторая навелась на корабль охранения.
Умные начальники рассчитали значение тактического и огневого показателей.
"Натянули" на "хорошо".
Отличной оценки экипаж не получил.
При стоянке подводной лодки в базе проверяющие особое внимание обращают на запас воздуха высокого давления. Трюмным надоело каждое утро получать нагоняй от командира боевой части. Надоело устранять протечки в системе ВВД и гонять изношенный компрессор.
- Ну его на хрен!
Приклеили стрелки к циферблатам и самодельными штампиками поставили проверочные клейма на стеклах.
Разбор был суровым.
- Командир БЧ-пять, Вашумать!
Когда говорят "Твою мать" - это значит просто, по дружески, по отечески. Здесь без обиды! Отец-командир журит... Мол, "Ну что ж ты, дубина..."
- Да мы, тэщ кадир... Это. Исправимся! Больше не будем, тэщ кадир!
- А, ну ладно...
Какая тут обида? Это ласково.
Если "вашу мать", - то всех скопом, весь коллектив имеют в виду. Поди, разбери...
Крути головой, вроде бы ты тут не причём, а все другие вокруг виноваты, да и всё. Не страшно!
А вот если "Вашу мать"! Это "без души". Это официально! Это конкретно! Это лично тебя!
Обидно! До слёз! Ты-то ведь почти не виноват!
Усы обвисли. Круглые глаза уперлись в носки стоптанных ботинок на микропоре.
- Я вас спрашиваю, етВашумать! - Командир снял фуражку и протер козырек носовым платком
- Да это все Гриценко! - сливал свою вину на старшину команды машинистов-трюмных механик.
- Вы Вашумать еще на митюху-матроса свалите! - шипел зло командир, скаля зубы словно Рекс.
Сигналила машина начальника штаба.
- Васильич, поехали! - Кричал начальник штаба, открыв дверь "УАЗика".
- Да сейчас! - И снова: - Вы у меня, ётВашу мать! Я Вам, ётВашумать!
Минера тоже отодрали за то, что он своевременно не проверил давление воздуха, но он умудрился вывернуться из-под тяжелых траков командирского гнева.
Ему сказали: "Минёр, еттвою мать..." Обошлось малой кровью.
Начальник штаба не переживал. Стрельнули и стрельнули! Главное - не "банан"!
Уехали в штаб.
Механик спустился к себе в каюту пить "шило". С горя.