Лечение и реабилитация Лейлы в клинике подходило к концу. Ей было жалко расставаться с центром, с прекрасными и добрыми людьми, которые там работали, с Томасом. Томаса очень беспокоил тот факт, что Лейла, будущий архитектор, почти не видела Мюнхена. Он сумел отпросить ее из больницы на несколько часов, провести для нее экскурсию. Лечащий врач разрешил с условием, чтобы без экстрима. Томас сделал Лейле несуразное предложение – после выписки погостить у него недельку, а он мог бы в это время пожить у друга или в квартире родителей.
– Соглашайся, Лея! Я буду тебе показывать красивые дома. Гулять, кормить тоже буду.
– Томас, мне папа ни за что не позволит жить в квартире у молодого человека, тем более не русского, а у русского тоже не разрешил бы, не думай.
– Лея! Ты что! Я ведь почти русский, у меня родственники, дядя в России жил! Нет, в СССР, точнее так будет.
– Ой, Томас, ну не сочиняй, ты уж совсем расфантазировался!
– Я правду говорю, у меня фотография есть!
– Какая у тебя фотография? – Лейла все время смеялась.
– Давай покажу!
– Покажи! – Лейла подзадоривала этого наглого врунишку.
– Тогда пошли ко мне в квартиру, папе не скажем! Только фотографию покажу и все!
Томас говорил это, смотря на нее такими честными глазами, что Лейла опять пошла у него на поводу и согласилась:
– Ладно, пойдем, а как же экскурсия? Если доктор меня спросит, где я была и что видела?
– Успеем, сейчас бегом, посмотрим фото, а потом пойдем гулять.
– Куда бегом, нет, давай спокойно идти, тебе надо ногу беречь, мне руку.
Квартира Томаса располагалась на первом этаже старого двухэтажного дома. Обстановка внутри, неожиданно, была простая и современная. Мебель из «Икеа» светлого дерева, никаких штор, ковров и другого текстиля, кресла в виде бесформенных мешков, набитых чем-то мелко-сыпучим, все разноцветные, аж четыре штуки. Очень мило. Такой юношеский вариант жилья, квартира-студия. Томас усадил Лейлу на высокий барный стул за прилавком в зоне кухни, достал из холодильника апельсиновый сок, перелил в узкий стакан и вставил туда соломинку.
– Пошел фото искать.
Томас вполне достоверно изображал поиски, вытаскивал коробки, вынимал из шкафов какие-то папки, добился страшного беспорядка и с расстроенным видом развел руками:
– Не нашел!
– Ты знаешь почему не нашел, потому, что ты врунишка и фантазер!
– Нет, Лея! Есть фото! Пошли к моей маме!
– Томас, ну признайся, что ты все придумал, лучше пойдем гулять, – примирительным тоном сказала Лейла.
– Нет, Лея, пошли, я не врун. Я не хочу, чтобы ты думала, что я врунишка.
– Хорошо, пошли! – Лейла решила окончательно развенчать его.
К счастью, родительская квартира находилась недалеко – три остановки на трамвае. Пока ехали, Томас грустно молчал. Лейле даже жалко его стало:
– Ну, Томас, не переживай!
Родители Томаса жили в новой высотке, в огромной квартире, Лейла сразу поняла, что они люди состоятельные. Интерьеры продуманные, мебель дорогая, техника передовых брендов. Везде безукоризненная чистота и порядок. Дома никого не было. Комната Томаса, светлая и просторная, по обстановке отличалась от минимализма студии. На окнах римские шторы, кресло модного дизайна. Телевизор, компьютер. Лейле понравилось.
– Здорово! Томас, а почему ты здесь не живешь?
– С родителями? Да ты что, я сюда только в гости прихожу. Можешь ты тут пожить!
Томас не стал в этой квартире устраивать такой развал, как у себя в студии. Просто открыл книжный шкаф, достал фотоальбом.
– Вот, тут даже не одна фотография, у меня в квартире была одна. Смотри, это наш дом в России.
Лейла взяла альбом, посмотрела, потом захлопнула и отдала его Томасу.
– Не смешно! Вот какой ты, оказывается, все подстроил!
– Лея, я ничего не построил!
– Не построил, а подстроил, ну сфабриковал!
– Лея, говори по-русски, я не понимаю! – Томас размахивал руками, потому, что словарного запаса не хватало. Он переходил на немецкий, мешал его с английским, если видел, что Лейла не улавливает суть. Он опять открыл фотоальбом и вынул несколько снимков.
– Это дом брата моего угроссфатера в России. Дедушки старого, отца дедушки, – Томас запутался, объясняя.
Лейла уточнила:
– Томас, ты хочешь сказать, дом брата твоего прадедушки?
Лейла стала очень серьезной, она взяла фотографии и внимательно рассматривала их.
– Кто это, рассказывай! Какой город?
– Это город К., здесь брат дедушки моей мамы, Генрих, его сын Ника и Илена.
Написано: 1934 год, – прочитал Томас на обороте фотографии.
– Твоя фамилия Майер, а фамилия дедушки?
– Мой прадедушка Мартин Вульф.
Лейла разволновалась, опять и опять смотрела фотографии. Потом сказала Томасу:
– Томас, невероятно, на этих фото наш дом, где сейчас мои родители живут, я раньше жила, мы его купили у родственницы Елены, Виктории Эдуардовны. Николай Генрихович по завещанию этот дом ей оставил.
– Не может быть, ты все придумала и подстроила, – теперь Томас решил подыграть ей, абсолютно не поверив ее словам.
Лейла достала телефон, долго листала прокрутку с фотографиями, наконец, нашла нужный снимок. Томас уставился в телефон, потом на нее, потом опять изучал фото, приближал и удалял изображение. Потом лукаво взглянул на Лейлу:
– А на фото кто?
– Я, – поспешила пояснить Лейла, не разобравшись, что он шутит, – вот, на выпускной вечер в школу иду. Папа меня сфоткал, будто я покидаю родимый дом и выхожу на взрослую стезю.
– Красивый у нас дом, цветной, – Томас засмеялся.
Лейла тоже засмеялась:
– Что, теперь отберете?
– Нет, я приеду и буду там с тобой жить!
– Ну, Томас, я живу в другом городе, а потом, может, поеду учиться в магистратуру в Санкт-Петербург.
Марша хотела расспросить Томаса более подробно о его семье, но то ли он не понимал, о чем именно она спрашивает, то ли не мог подобрать слова, чтобы ответить на ее вопросы. Нормального диалога не получалось.
– Томас, бежим в клинику к Сергею, пусть он нам попереводит. Томас нехотя согласился. Он недолюбливал этого переводчика, который постоянно крутился около Лейлы.
В больнице сказали, что Сергей закончил работу и ушел. Они расположились в холле и пытались как-то общаться по возникшей так неожиданно теме. Странно, до этого дня Лейле казалось, что они легко с Томасом понимают друг друга.
– Надо домой позвонить, с ума сойти, невероятно! Эх, жаль, хотела сначала кое-что у тебя уточнить, а потом с папой связаться.
В холл почти вбежал Сергей:
– Что случилось, что-то с рукой? Мне позвонили, сказали, ты меня ищешь, и у тебя такое лицо!
– Сергей, извини, ничего страшного, по крайней мере, со здоровьем, просто мы хотели с Томасом попросить тебя помочь. Возникла одна важная тема, а нам не хватает знания языков.
– Фу, слава богу, я уж испугался, думал, что-то плохое произошло.
Лейла объяснила Сергею вкратце суть проблемы. Сергей даже рот открыл, пока слушал:
– Это из разряда фантастики! Просто кино!
– Да, знаешь, дело не только в том, что мы живем в доме родственников Томаса. Многие годы родители пытались узнать о семье Вульфов, и этих данных, собираемых по крупинке, очень немного. Тут вдруг я понимаю, что общаюсь с правнуком...
Сергею пришлось переводить монолог Лейлы Томасу, потому что она говорила быстро и эмоционально. А он так вообще не воспринимал русскую речь.
– Сергей, пожалуйста, спроси, есть ли у его прадедушки, Мартина, еще родственники кроме мамы?
Томас выслушал вопрос и незамедлительно ответил:
– Да, он и сам жив, правда, обосновался в другом городе, в Ротенбурге-на-Таубере.
– А это далеко?
– В Баварии, но ближе к Франкфурту-на-Майне. Отсюда двести двадцать километров. Ехать на поезде примерно три часа. Городок интересный, кукольный такой. Дед его полюбил еще в юности и всегда мечтал туда переехать.
– Томас, а прадедушке сколько лет? И кто он по профессии?
– Он с двадцатого года. Архитектор, как и мама. Вернее, наоборот, ну понятно, короче, – Сергей немного запутался, переводя слова Томаса.
– Томас, а можно его повидать?
– Конечно, поехали, отвезу!
– Нет, мне с папой надо!
– Договорились, отвезу и папу, и маму.
Лейла долго еще мучила Томаса вопросами, но он не так много знал именно о Генрихе и Николае Вульфах. Про своего прадедушку он охотно рассказывал, а про дедушкиного брата, действительно, лучше спрашивать не у него.
Томас был в восторге, он ликовал, шутил, смеялся, радовался тому, как все так у него с Лейлой закрутилось. Лейла же настолько перевозбудилась в этот день, что даже прозевала обычное время связи с родителями. Писать по Интернету у нее уже не было терпения. Она стала звонить:
– Папа, ты сидишь? Сядь, а то упадешь! Да нет, ничего со мной не случилось, все хорошо, скоро отпустят. Пап, ты сядь! А, мам, это ты? А что папа испугался, решил, со мной что-то не то? – Лейла расхохоталась, зажмурив глаза, – мам, ты представляешь, я познакомилась с молодым человеком… Ну, мам… Слушай! Что вы меня с папой все время перебиваете и так волнуетесь, дай расскажу! Так вот, этого моего друга зовут Томас, Томас Майер. Его родной прадедушка – брат Генриха Вульфа, представляешь? Да точно, он мне фотки нашего дома показывал. Но самое главное, его прадедушка, Мартин Вульф, жив! Да, он проживает недалеко отсюда, где-то двести километров. А, пап, это ты? Повторяю снова, теперь мама ничего не поняла, а ты зачем трубку бросил, – Лейла опять засмеялась, – помнишь Томаса, у которого коленка болела, мы с ним в тренажерном зале познакомились, его прадедушка, Мартин Вульф, брат Генриха Вульфа и дядя Николая. Папа, это точно на сто процентов. Я видела фотографии тридцать четвертого года. Там Елена с Генрихом и Колей, а на других просто дом сфотографирован, конечно, без флигеля, еще кое-что не так, но, в принципе, не узнать невозможно. Папа, Томас обещал нас к Мартину в город Ротенбург-на-Таубере отвезти, туда на поезде можно доехать или на машине. Мне хочется на поезде… Томас пригласил у него пожить или у его родителей.
У Лейлы наконец кончились деньги на телефоне, только тогда она успокоилась. Потом улыбнулась и сказала Томасу:
– Остаюсь!
– Ура, Матрешка!
Через день Лейлу выписали из клиники. Томас к этому времени все рассказал родителям про Лейлу, дом и ее интерес к семье Вульфов. Родители пригласили Лейлу и Антона, который прилетал на следующий день после ее выписки, пожить у них. Томас помог Лейле перевезти вещи.
Ее поселили не в комнату Томаса, как он мечтал, а в гостевую на втором этаже. Квартира, как, оказалось, была двухэтажная. На верхнем располагалось несколько гостевых комнат, санузлы, ванные, гардеробные, большой светлый холл с балконом. Лейла пришла в восторг от квартиры и ее обустройства. Выяснилось, что родители Томаса сами проектировали этот многоэтажный дом и заранее для себя разработали квартиру-офис. Жилая часть соединялась с рабочей. На первом уровне располагался большой кабинет и комната для совещаний, в эту часть квартиры можно было попасть по отдельной неширокой лестнице, предназначенной специально для посетителей, чтобы они могли, минуя жилую зону, войти туда прямо из подъезда.
Томас рассказал, что у его родителей собственное проектное бюро, в котором постоянно работают еще один дипломированный архитектор, а также конструктор и экономист. Как правило, все договоры на проекты заключаются «под ключ», на крупные объекты они набирают фрилансеров, которые работают дома, или небольшие фирмы на субподряд. Кроме того, ведется курирование процесса строительства. Такая форма отношений продуктивна и экономически выгодна.
Поздно вечером родители пригласили Лейлу в столовую, на чай. Перед этим она и Томас уже плотно поужинали в кафе. Томас, по такому случаю, остался пожить в родительской квартире, переводить, чтобы Лейле было легче общаться, но они предпочли говорить на английском. Беседа проходила довольно оживленно.
Лейле понравились родители Томаса, особенно мама, они с Томасом похожи – веселые, улыбчивые, светловолосые. Отец Томаса мало говорил, но был внимателен и вежлив. Томас явно унаследовал внешние черты Вульфов, высокий рост и худощавое телосложение. Отец Томаса другой, чуть выше жены, и уже слегка располнел. Лейле хотелось расспросить родителей, как им пришла идея сделать такую квартиру.
Оказалось, они всегда мечтали работать там же, где живут, чтобы не тратить время на дорогу туда и обратно, не проводить жизнь в пробках.
Потом Майеры попросили Лейлу рассказать о себе, о ее семье. Заходила речь и о доме их родственников Вульфов. Лейла похвасталась, что ее родители тоже работают там, где и живут, и это, действительно, очень удобно. Но получилось так случайно, незапланированно. Она испытывала странное чувство неловкости, будто ее семья экспроприировала чужой дом. Никак не могла от этого ощущения отделаться, и была осторожна в диалогах.
Мама Томаса, которую звали Катрин, будто поняла это ее состояние и попросила не смущаться. Они никаких притязаний на имущество своего родственника не имеют, а вот узнать что-то новое о семье Генриха, который закончил свою жизнь в далекой России, очень бы хотели. Разговор опять вернулся к архитектуре, и Лейла спросила:
– Томас, а как же ты не стал архитектором? У вас династия, уже четыре поколения, если не больше.
– Да надоело, скучно, я хочу холодильники придумывать.
Мама Томаса сказала, что агитировать сына заняться архитектурой было бесполезно, его навязчивая идея – работать на фабрике «Сименс», конструировать холодильники, ну, на крайний случай – посудомоечные и стиральные машины. Томас слушал и довольно посмеивался.
На следующий день в Мюнхен прилетал Антон. Фрау Катрин захотела поехать вместе с детьми встречать его в аэропорт. Она казалась веселой и беззаботной, напоминая этим сына. Фрау Катрин сначала обращалась к Антону «херр» или «мистер», а потом поинтересовалась, как его уважительно называть по-русски. Антон предложил просто по имени.
Антон смотрел на Лейлу, пытался понять, все ли у нее хорошо? Почувствовать настроение. Лейла сияла, хохотала над Томасом, была оторвана от проблем.
– Пап, как там мамочка?
– Хорошо, сетует, что все время я разъезжаю с тобой, а она тоже хочет.
– Пап, а когда мы домой? Ведь нам еще в Ротенбург надо, к Мартину Вульфу.
– Да здесь один нюанс образовался, помнишь Ольгу Викторовну?
– Конечно, пап, ну ты что? – обиделась Лейла, – как я могу ее не помнить!
– Так вот, я, когда узнал новости про дом, решил ей позвонить, оказалось, она в Штутгарте уже второй месяц гостит у подруги, – Антон повернулся к Катрин, – мне очень неудобно, но здесь в Германии сейчас находится человек, который вплотную занимался сбором сведений о семье Вульфов. Ольга Викторовна так много сделала, чтобы мы сохранили дом как памятник истории и культуры. Разрешите, она присоединится к нам в поездке к херру Мартину Вульфу. Я понимаю, он человек пожилой, а мы тут как снег на голову, да такой делегацией явимся.
– Кто пожилой? Доктор Мартин? Ха-ха-ха! Он не пожилой, он древний, но, думаю, вы его не напугаете, он будет скорее счастлив. Жалко, что я не поеду с вами к деду, у нас конференция в Пассау. Давно не видела его, а по Скайпу мы с ним говорим каждую неделю. Вы знаете, что он еще работает?!
– Как работает, ему уже за девяносто лет!
– Вот так, прекрасный светлый ум, никакого склероза. Здоров, весел, белокур, – мама Томаса засмеялась, – он своего сына, отца моего, пережил, теперь меня воспитывает и поучает, контролирует рабочий процесс. А вы не беспокойтесь, живите у нас сами или с друзьями, сколько хотите, вот Лея наши площади видела, всем места хватит. Только готовить дома некому, мы в кафе ходим, у нас на углу.
Антон своими глазами оценил все прелести квартиры Майеров, познакомился с отцом Томаса, плотно с ним общался в течение вечера, потом они вместе ужинали в кафе, делились впечатлениями, обсуждали архитектуру, и оказалось, что все прекрасно понимают друг друга.
Продолжение (глава 46)
http://www.proza.ru/2015/10/05/1489