Мир состоит из асфальта и цемента, кажется, что заасфальтирован даже воздух. На стенах нет ни окон, ни дверей.
Она протягивает мне стакан с серой жидкостью и говорит: «Пей. Это смерть». Я говорю: «Нет». Она говорит: «Пей. То, что не выпило свою смерть, не может жить».
С небес к земле тянутся световые нити, с земли к небу растут световые стебли, но не дотягиваются друг до друга. Я пытаюсь их связать, но не могу. Она говорит: «Ты не сможешь связать их, пока не выпьешь смерть».
По улицам ходят механические люди, у них руки на шарнирах и жестяные щиты вместо лиц, скрип и лязг вместо голосов. «Кто они?» «Это дистрибьюторы смерти. Они меняют время на смерть и душат смертью тех, кто боится ее выпить». «Зачем эти улицы без окон?» «Это учебник смерти. Надо учиться его читать. Надо знать ее грамматику. Ее изучают как иностранный язык, но многие принимают его за родной».
Я думаю: «Надо крикнуть, чтобы не задохнуться», и кричу так, что на стенах выступает кровь.
Она опять говорит мне: «Пей». Я пью серую смерть, она смертельно горькая, но от этой горечи прозревает мое дыхание. На стенах появляются и снова исчезают очертания ветвей, рук, лиц, зрячих и дышащих.
Она говорит: «Из смерти надо умереть во вдох. Если тебя хватает на то, чтобы тебе не хватало вдоха, ты сможешь вдохнуть». Я вдыхаю и вижу океан, он как огромное око, глядящее в небо, и небо глядится в него.