2015 г. Записи 44 Несостоявшийся, странный, занятый только собой
Продолжение
12 августа 2015 г. Мой собеседник в ответ на мои рассуждения написал, что я с ним спорю, что я противоречу ему. Я пришла в ужас. В этом вопросе я не нашла в нём ума, я поделилась с ним своими мыслями, они не обязаны совпадать с его мыслями. Он, вероятно, считает, что я должна сделаться его тенью, отражением, отказаться от своих мыслей. Это невозможно. Такое диктаторство мне претит. Он считает, что поэты не дружат.
Вот ответ моего корреспондента на письмо, где я пишу ему свои мысли в ответ на его мысли:
«Вы разобрали на фразы и абзацы моё послание и, конечно же, стали со мной вступать в спор, противоречить мне и соглашаться лишь в малом. Именно об этом я и писал Вам. Нужен ли поэту другой поэт-спорщик с собственным сложившимся мировоззрением - целым миром, который может оказаться не совсем таким, как твой?
Был помоложе - любил споры. Сейчас у меня на них нет ни сил, ни желаний. Мало того, это меня раздражает и злит. Я ведь старый педагог, Галя. Давно привык, что я говорю, а студенты благоговейно внимают моим проповедям. Я смеюсь, Галя.
Знаете в университетском дипломе у меня написаны три специальности: филолог, преподаватель, переводчик. И все три я в жизни реализовал. Первую, как поэт. Вторую, как преподаватель. Третью - всю жизнь занимаюсь переводами: и устными, и письменными, и прозы, и поэзии. Зачем я Вам об этом говорю? Я профессионал, Галя. Как бы было неловко мне об этом говорить, но это сермяжная правда. Нет, Галя, споры, противоречия, поучения и советы мне не нужны. Я уже свое отспорил».
Я ответила ему, завершая и переписку и дальнейшее с ним общение, поняв бессмысленность всех моих устремлений к дружбе. Но сначала о начале конца:
«Неважно, что мои чаяния дружбы с Вами давно провалились в тартар. Неважно, что Вы не читаете меня. А что важно? Что Вы есть, и я должна Вас беречь, но мне не всегда удаётся это. Я слишком хорошо Вас понимаю и чувствую. Пишу о Вас трактаты, Вам неведомые. Ценю Вас, но хочу быть собой и только собой. Не примыкаю к хору. Стою отдельно и жду. Но ждать нечего. Прощайте до лучших времён».
На это он откликнулся письмом о невозможности поэтам дружить. Вот моё предпоследннее послание:
«Дорогой человек, мне в голову не приходило спорить. Я с Вами поделилась своими мыслями. Вероятно, я не имею на это право, я должна молчать, со всем соглашаться и потерять себя, благоговейно склонившись перед Вами в трёх Ваших ипостасях.
Восприятие мира не может быть мной скопировано с другого человека.
У меня есть приятель из Мюнхена, мы несколько месяцев именно так и переписывались, брали фразы из писем друг к другу и делились своими соображениями, так проще отвечать на письма.
У меня не было никакого побуждения Вам противоречить. Вы сказали своё, я своё мнение о дружбе между людьми.
Что же страшного в том, что миры у всех людей разные? Люди дополняют друг друга.
Я тоже учитель - фортепьяно и флейты, я пишу музыку на стихи золотых, серебряных и современных поэтов. Всё, что нам дано, надо получше использовать для своего развития, которое бесконечно. Я пишу Вам и не боюсь, что Вы опять подчеркнёте моё желание схватки с Вами. Нет, поднимаю забрало и с улыбкой смотрю на Вас».
В последнем письме я написала о том, что ни я, ни мои стихи, ни дружба со мной ему не интересны. Он, конечно, мне ничего не ответит, он не отвечал мне на письма часто. Надеюсь, он теперь исчерпан. Не мой он человек. И это мне пришлось выяснять довольно долго, так как во мне была надежда, что он смягчится, изменится, сможет со мной нормально переписываться.
Я освободилась, наконец, от его влияния и своих мечтаний. Этот человек, несмотря на свой талант и работоспособность, в чём-то ограничен и заскорузл. Едва ли он духовен, едва ли он стремиться к Богу. Просто живёт и сочиняет стихи и прозу, отвечает своим поклонницам и ими подпитывает своё тщеславие, ибо они безмерно восторгаются им, очевидно не зная других талантливых поэтов.
Побывала вечером в салоне на концерте певицы. Сердце моё не дрогнуло от её пения. На пир поэтов я не осталась, поехала домой. Но пару минут поговорила с режиссёром Сашей С., он мне показал что-то в телефоне, хотел показать стихи Окуджавы, но не нашёл их. Я сказала ему: «Где дом родной? Его нет, всё чужое. У нас нет ничего, кроме тела, и его скоро отнимут». Саша засмеялся.
На днях получила рецензию и стихами ответила на неё:
... в качалке я стихи пишу...
ты - розы поливаешь тихо...
грустит подруга аистиха
с птенцами на своем шесте.
идиллия... о ней мечтаю.
и незаметно засыпаю.
Нина 06.08.2015 19:37
добавить замечания
А можно громко поливать
Всё, что угодно? Пой же пташка,
Пусть голос стелется над пашней.
Ты весела пока, видать...
Спасибо, Нина.
Галина Ларская 07.08.2015
Меня очень трогает почему-то душа Вадима Леонидовича Андреева, когда я читаю его книгу «Детство». Мир весь соткан из тайн.
Переворачивая страницы его книги, я думала о переворачиваемых страницах жизни. Все оставшиеся дни на Земле — подарок от Бога.
13 августа. Несколько раз после сильного ветра был дождь. Похолодало.
Многое грустно в нашей жизни.
Я долго говорила с Таней Ив. Прогулка из-за этого не состоялась. Таня несколько лет назад привела меня в центр боевых искусств, там я с интересом занималась цигуном.
14 августа. Навестила свою подругу Иру К. Мы немного поговорили по-французски, задавая друг другу вопросы и отвечая на них. После ужина я поиграла на звенящем пианино. Когда звук у старого инструмента особенный, я начинаю импровизировать. Ира стала записывать на ноты то, что я играла. Я посмотрела её ноты и записала более точно.
Пришла с улицы кошка Клёпа — нежная, изящная, таинственная. Ира спасла её от гибели, найдя её в подвале дома.
Дома дочитывала «Детство» Вадима Андреева. Многое дорого мне в этой книге. Царство Небесное Леониду и всей его семье.
Оживляя жизнь прошедшую,
Я читаю «Детство». Смолоду
Много книг читал я истово.
И с теченьем лет усилилилась
Интенсивность восприятия,
Мастерство воображения.
Друг Вадим, ты изумительно
Всё описываешь в книге сей.
Стиль прекрасен, слово трогает,
Память у тебя отличная.
15 августа. Я опять становлюсь чувствительной. Но той благодати, что была во мне в годы воцерковления уже давно нет.
Он не ответил мне, как и предполагалось. Болела душа и сердце. Нет в нём благородства, мудрости и простого человеческого воспитания. Он причиняет боль, не задумываясь. Он кичится собой.
Слушала замечательную передачу о мастере балета Владимире Васильеве. О нём говорила художница Светлана Захаровна Богатырь, она 25 лет живёт в Париже. И о себе она много интересного говорила.
Гуляла, сидела у воды. Написала стихи:
1
Вы можете дарить лишь боль.
Она затмит все Ваши чары.
Велел прощать наш Бог. Посыпьте соль
На старые слепые раны.
2
Видишь, сижу у причала.
Волны. Стихия речная,
Вётлы над светлой водой
Так беззащитно печальны.
Чувства ненужные скрой.
Всё так давно прозвучало
С самого, верно, начала.
Ты обольщал, как никто.
Ты откликался послушно.
Но ничего не нужно.
Странные игры кармы.
Несостоявшийся, странный,
Занятый только собой,
Друг ненадёжный и слабый.
Может быть, ты больной?
Листья струятся. На миг
Ты затаись и замри.
Как облака белоснежны.
Снова рефрен — не нежность.
Так одиноко внутри.
мой рисунок.