Глава 5
После того, как дворяне одобрили расследование, к Торну подошел старший сын покойного барона Ля-Сьон и протянул ему баронский жезл власти:
- Два дня, запомни, тебе даётся всего два дня, если не дознаешься кто преступник, то, по обычаю, будешь казнен. Мы все в твоем распоряжении, властвуй!
Затем все разошлись, а новоиспечённый дознаватель остался в зале, чтобы провести осмотр места преступления.
– Вот засада, вот это влип! – осознал Торн. От расстройства захотелось выпить чего покрепче.
Однако, его сознание вдруг оживилось, получив новые знания. Откуда-то всплыли неизвестные ранее слова: «криминалистика», «дедукция», «индукция»; и странная фраза: «если мокруха повиснет глухарём – Дмитрич порвёт».
Именно последняя фраза заставила Торна пойти на необъяснимый поступок:
– Дворецкий! Подать мне ведёрко с сажей и мягкую кисть для рисования! Да поживей!
Получив указанное, Искатель наклонился над разбитым бокалом и начал мазать его сажей. Дворцовый смотритель вытаращил глаза на лоб от удивления, следя за его действиями. Через некоторое время Торн оставил себе два исследованных кусочка стекла, положив их на тарелку и закрыв крышечкой. Затем подошел к телу барона, которое просил перед этим не уносить на полчаса, и посмотрел пальцы: «Так, так, так… Один пальчик его, а вот ещё парочка…»
– Уважаемый! Кто подавал бокал с вином Ля-Муру?
– Я подавал, лично.
– Руки покажи! Бокал трогал?
– Не трогал, принес на подносе из кухни – ответил дворецкий.
– На кухне кто разливает вино?
– Лично сам шеф-повар, это ведь было для господина барона…
– Я буду у себя в комнате, повара ко мне, живо! А тело можно убрать. – сказал Торн и удалился.
Через пять минут два стражника ввели перепуганного насмерть повара.
– О, уже и конвой тут, оставьте нас с поваром наедине!
– Так точно, господин Искатель! – и стража, чеканя шаг, удалилась.
У дверей потрескивало жаром ведро с горящими углями, на которых лежали раскаленные чугунные клещи. Этот незатейливый «механизм» был заранее заботливо принесен ревностными служаками.
– Это не я! Господин, не убивайте меня! – взмолился повар. – Я обожал нашего хозяина, я бы никогда не посмел!
– Ты трогал бокал с вином?
– Только когда ставил на поднос. Налил вино в этот любимый бокал барона по его просьбе, специально для тоста в вашу честь, господин Искатель, сам хозяин об этом меня попросил. Бокал стоял на кухне с полчаса, но я отлучался в зал.
– Покажи руки! Так… один пальчик твой… Остается ещё один… А это уже становится интересно… Кто заходил на кухню?
– Ну, поварята были… они выносили подносы с едой разносчикам, другим слугам на кухню вход запрещен. Еще заходили сыновья барона Ля-Сьон и Ля-Жьон, отдавали личные распоряжения по поводу подачи пищи на стол. А кто был без меня – не знаю, но, кроме названных лиц, никому входить нельзя. Барон боялся отравления, потому на кухне строгие порядки…
– Боялся, да, видать, недобоялся... – произнёс Торн.
– Господин, не губите, детки малые… – запричитал снова несчастный работник по приготовлению пищи.
– Живи пока, пошёл вон отсюда! Да ведро с щипцами унеси. – махнул Искатель.
Шеф-повар без лишних слов быстро "смылся".
– Что я делаю, – думал Торн, – ведь вспомнил теперь, видя это чёртово ведро, что нас учили проводить дознание по-другому: клещи, дыба, огонь… Не кстати потерял память на Окраине, ох некстати, и откуда я знаю эти новые методы расследования? Ну ничего, коль про школу Искателей память частично включилась, то и другое вылезет, надо подождать...
Ладно, будем мыслить логично. Кому выгодна смерть? Наследство? Враги? Так, думай, Искатель, думай. Войны нет, все мирно пируют… Значит – врагов тут нет… А карлик? Где этот чертов казначей? Искали его везде… Народ барона любил… Далеко бы карлик не удрал… Надо осмотреть его покои. Вторая версия (опять незнакомое слово) – наследство… По законам королевства наследство получает старший сын… Жезл он мне отдавал явно недовольный… Что ж, и эта версия заслуживает уважения…
Стража! Проводить меня в комнату казначея!
Жано жил в небольшом, но уютном помещении со всеми удобствами и с видом на сад. Было видно, что карлик ни в чем не нуждался. Искатель начал осмотр: «Странно, тут всё в порядке, вещи и одежда на месте… Так… сундук… деньги… серебряная посуда... золотая цепочка с крестом… Хм, непохоже, чтобы такой корыстный мерзавец, покусившийся на хозяйское добро, вдруг оставил своё…»
– Привести ко мне Дворецкого!
Через пять минут исполнительные стражники вновь, но уже волоком притащили этого дворцового бедолагу, закованного в цепи и со свежим синяком на лице.
– Да я не в том смысле, олухи, развязать его! И пошли вон отсюда! – возмутился Торн.
– Слушай, дорогой ты мой человечек. А расскажи-ка ты мне про сыновей, так некстати умершего барона, да про Жано? – продолжил он, прожигая глазами доставленного.
– Господин Искатель, не губите, – встал на колени несчастный, – всё расскажу, как на духу. Это заговор! Во всем виноват старшенький – Ля-Сьон! Он с детства, негодяй, мечтал стать бароном вместо отца! Ля-Жьон то тихонький, болезненный, всё больше книжечки… А этот – наглец, ведёт себя как полновластный хозяин. Когда барона нет, то он тут всех достаёт своим самодурством! Да и чего таить, всем известно, что карлик этот, мерзкий, дружком был у Ля-Сьона! Они, сволочи, по вечерам вместе вино пили, девок щупали, да думы свои подлые думали. Говорил я барону – гнать надо карлика! А он мне – гномы самые честные, как Жано стал казначеем, так дела мои в гору пошли, вино продаётся, налоги собираются. Что налоги? Вот теперь в склепе ему нужны будут эти налоги? Меня надо было казначеем ставить – глядишь, и жил бы до сих пор. Искатель – руби башку Ля-Сьону, это он убивец! Клещами калеными ему шкуру спусти – всё расскажет, гад!
– Где вино старший сын с казначеем пили? На кухне? В покоях?
– Ага, как же, какие кухни, какие покои? В подвале они пили, там, где бочки винные, чтобы их никто не видел и не слышал.
По просьбе Торна, обрадованный дворецкий, привел его в подвал, а сам удалился.
Искатель продолжил своё дознание: «Опа, бокальчики у крайней бочки… Два… Проверим сажей на пальчики… отпечатки свеженькие…»
Вдруг, он услышал резкий стук из темного угла сзади. Дознаватель вновь отреагировал на это совершенно неожиданным для себя образом – сделал откат кувырком в сторону и встал в боевую стойку рукопашника, о которой раньше даже никогда и не слышал.
Раздался до боли знакомый девичий смех и из тени вышла тоненькая фигурка в плаще с капюшоном:
– Не ждал, жених? Чего в подвале забыл? – спросила Лора, снимая капюшон.
– Ух, напугала, чертовка! А ты что здесь делаешь? Как сюда попала?
– Как? Я могу и птичкой долететь, и мышкой проскользнуть. Ты не забыл, что я Баба Яга?
– Хватит смеяться, ты меня с поиска преступника сбиваешь.
– Ты не этого, случайно, ищешь? – с этими словами юная «бабаёжка» ловким ударом руки выбила крышку большой винной бочки, а там, из красных глубин, тут же всплыло тело бедного карлика Жано.
Торн прощупал стоящим рядом шестом эту бочку и на дне ее обнаружил мешок, в котором оказались женские золотые изделия:
– Я уже не задаю тебе глупых вопросов о том, как ты, колдунья, нашла труп. Всё с тобой ясно и без слов.
– Ах, как легко нам будет жить в браке, ведь мы так замечательно понимаем друг друга, – завеселилась Лора.
– Спасибо тебе, ты мне очень помогла, можно сказать спасла. Завтра у меня последний день власти дознавателя. Завтра я и проведу суд… всё становится ясным. Как и где мы с тобой встретимся?
– Встретимся в трактире «Лихая тройка» на границе с Окраиной. Ситуация изменилась, сюда едет человек, пока не скажу кто, но встрече с которым ты очень удивишься. Нужно будет нам втроем вернуться на Окраину. Надеюсь, скоро всё разрешится. А там и свадьба – не забывай об этом! После твоих обещаний в лесу, ты, как джентльмен, просто обязан на мне жениться! – и, вредно хихикая, ведьма зашла обратно в тёмный угол подвала, где исчезла, как будто, растворившись в воздухе.
– Молоток, босс будет доволен, – прозвучало в голове у Торна.
На следующий день, все дворяне, офицеры, а также их дамы, собрались в большом зале. Торн гордо восседал на троне барона, держа в руках жезл власти, а по бокам стояли вооружённые командиры дворцовой стражи.
Искатель встал: «Дамы и Господа! Леди энд Джентльмены! Именем Короля, согласно Устава Школы Искателей, а также по решению дворянского собрания барона – мною проведено дознание по факту причинения насильственной смерти господину Ля-Муру. Последний штрих, перед оглашением приговора - я попрошу ко мне подойти господ Ля-Сьона и Ля-Жьона и показать мне руки.»
– Что, думаешь найти на них кровь моего отца? – буркнул старший сын. А собрание дворян заволновалось.
Торн посмотрел на их пальцы, чего-то прикинул в уме и продолжил: «Дамы и Господа, путём применения специальной сыскной методики мною установлено, что…»
– Да что тут думать, – воскликнул младший сын барона, – виновен мой старший брат Ля-Сьон, все знают, что он мечтал стать бароном и как старший сын получит жезл власти после смерти отца.
– Ах ты змея подколодная, – воскликнул Ля-Сьон, выхватывая из ножен рапиру, – да я тебя…
Но тут подскочили стражники, которые вырвали у него оружие и схватили за руки, несмотря на рьяное возмущение.
– Тишина! – гаркнул Торн, – Я ещё не закончил! Мною установлено, что виновен… Ля-Жьон!
– Как так? – послышалось в толпе, – Не верим, просим предъявить доказательства!
– Да, я попрошу доказательств! – молвил побледневший младшенький.
– Будут вам доказательства! – продолжил Искатель, – Мною были сняты отпечатки пальцев с бокала вина, которым отравлен барон Ля-Мур. Один из отпечатков принадлежит Ля-Жьону. Повар подтвердил, что тот имел доступ к бокалу. Но этого, конечно, мало. Нужны мотивы для убийства. Продолжим. Пропал казначей с золотом барона, это друг Ля-Сьона, что бросает на него тень. Сокровища, так дорогие барону как память о покойной супруге, не были найдены и экспрессивный отец хотел лишить права наследования титула и власти своего старшего сына, о чем он заявил во всеуслышание незадолго до своей смерти. Казалось бы, пока отец официально не написал завещание, у Ля-Сьона есть еще больший повод убрать барона с пути ко власти? Но, я говорю – «но», господа!
Далее: я нашел труп несчастного гнома вместе с мешком пропавшего золота в погребе, в винной бочке. Рядом стояли два бокала. Казалось бы, пить с карликом должен был Ля-Сьон, он это всегда делал? Но, опять – «но», господа!
Отпечатки пальцев на бокале принадлежат Ля-Жьону! Это он убил и спрятал в бочку с вином Жано, причем отравил его тем же ядом, что и отца. Это яд из группы цианидов, я узнал его по миндальному запаху. Туда же он бросил и мешок с украшениями своей покойной матери.
Завершая вчера своё расследование, я узнал у господина библиотекаря, что последняя книга, которую читал Ля-Жьон называлась «Справочник ядов», а у аптекаря после визита подозреваемого пропал флакон с цианистым калием.
Вот вам и мотивы преступления – власть! Негодяй задумал убить отца, свести улики на брата, чтобы Ля-Сьона казнили, а затем, самому по праву занять кресло Барона. Но только одного ты не учел, господин Ля-Жьон, что я владею новой методикой раскрытия преступлений под названием дактилоскопия и дедукция. Доказательства вины собраны, обвинение предъявлено! Что скажешь, убийца? Даю тебе последнее слово!
– Вы… вы все ничтожества, вы грязное стадо похотливых свиней… И мой отец, и мой старший брат – тупые животные с низменными инстинктами, они не достойны жизни! Их не интересует ни наука, ни искусство! Вы все деградировали! Я один мог бы вывести вас на новый путь, а теперь… Чтоб вы сгнили в своём невежестве! – с этими словами младший сын барона Ля-Жьон выхватил из-за пазухи пузырек с ядом и выпил его, уйдя на тот свет следом за карликом и отцом.
***
Дорога то петляла, то шла прямо. Незаметно оставались позади одни владения баронов за другими. Впереди, перед самой Окраиной, было последнее баронство. Ничего особенного в пути не происходило и Шниткель с нетерпением жаждал увидеть самое легендарное место во всех королевствах. Хоть магов и уничтожили, но, по слухам, в тех местах простейшую магию ещё можно было встретить – там, куда не добралась рука короля, царило безвластие и произвол. По соседству с людьми на Окраине жили загадочные существа, созданные магами прошлых лет, либо вообще взявшиеся чёрт знает откуда. Древние чащобы были надежной крепостью и домом для всех, кто был запрещен среди людей.
«Земли барона Ля-Мура» – прочитал магистр вывеску на контрольном посту при въезде на пограничную территорию. Сонный офицер лениво взял с него плату за въезд и пояснил: «Господин, настоятельно не советую ездить дальше Замка барона на запад, поскольку – Окраина, сами понимаете, барон не будет нести за вас никакой ответственности… И, кстати, у нас теперь новый барон – Ля-Сьон, сын покойного Ля-Мура. Удачи вам.»
Однако, Шниткелю как раз нужно было туда, куда ему не советовал ездить стражник и он сразу взял курс на запад.
В стороне от дороги наставник Искателей увидел небольшую дубовую рощу, и решил там передохнуть. Вековые дубы явно не уступали вековым соснам окраины. Кто знает, может и здесь раньше жили чудесные создания древности, пока люди не начали осваивать эти земли и сжигать леса.
– Вот, прекрасное место для остановки, – заметил Шниткель. И только он подъехал под сень зелёного красавца, как в стороне раздался свист и тут же на него с дерева спрыгнул незнакомец, явно с недобрыми намерениями. Учитель свалился с коня вместе с нападавшим, но тут же вскочил на ноги, выхватив длинный узкий меч, висевший у него за спиной. К разбойнику в это время подбежали ещё пятеро головорезов с мечами и топорами на длинных ручках.
– Старый хрыч, отдавай свою поклажу и коня, тогда мы сохраним тебе жизнь! – воскликнул главарь банды. – Хотели бы убить тебя, то сразу бы перерезали тебе глотку, ты понял меня?
– Ваша большая ошибка в том, что вы сразу не убили меня, а теперь убирайтесь или вам будет худо!
– Ну смотри, старик, я тебя предупредил по-хорошему! – и преступники обступили Магистра со всех сторон.
Шниткель не стал ждать своей погибели и очень резво вступил в схватку с врагами. Разбойники, не знавшие тактики боевых действий при групповой атаке, толкались и мешали друг другу. Да и оружием они владели явно непрофессионально, кроме атамана, который, по всей видимости, был из беглых солдат.
В течение пяти минут бывший барон без особого труда расправился со всеми бандитами, кроме главаря. Тот дрался самоотверженно, и пару раз чуть было не пронзил главного Искателя, ибо тот уже был не в самой своей лучшей форме, но опыт и навыки, вбитые в него до автоматизма, сделали своей дело – голова с плеч атамана всё же слетела. Наверное, последний ещё долго удивлялся в мире мёртвых, как это так получилось, что какой-то старик без труда расправился с его бывалой шайкой.
– Эх, испортили такое прекрасное место! – расстроился Шниткель, явно не намереваясь больше оставаться в обществе мертвецов.
Всадник только хотел выехать из рощи обратно на дорогу, как ощутил страшный удар по голове и свет в его глазах померк.
Глубокой ночью Шниткель очнулся. Коня не было, хабар был разбросан возле него. Деньги и всё, что хоть чего-то представляло ценного – пропало. В кустах валялся щит, который видимо не сочли дорогим. Если б знали, что под кожей настоящее золото…
– Слава богу! Щит цел! – воскликнул бедолага.
По следам Шниткель восстановил ход событий: Он разобрался не со всеми разбойниками. Последний бандит участие в нападении не принимал, спрятавшись неподалёку, и, улучив момент – метнул камень из пращи. Благо, что старший Искатель надел перед этим шлем, подумав, что здесь места неспокойные и нужно обезопаситься. Эта предосторожность и спасла ему жизнь, ибо удар пришелся прямо по голове.
Лихой человек увезти все награбленное не смог. К тому же, ему по «наследству» досталось оружие и другая добыча покойных разбойников, которые он посчитал более ценными, а лошадь была всего одна. Только этим и объясняется то, что священный Щит остался на месте нападения: он просто не влез в мешки и был безжалостно выброшен. Напуганный смертью товарищей владелец пращи не удосужился даже спрятать не нужные ему вещи.
Шниткель нашел пустую сумку на лямке, фляжку с водой, выломал себе сучковатую палку, которую при необходимости можно было использовать как оружие, повесил щит за спину и зашагал в путь. Дорога ему предстояла уже не такая лёгкая, как казалось.