Вечер для девятилетней Насти начинался точно так же, как и множество других: мама на работе, папа в командировке, она одна дома. Уроки сделаны, ужин кое-как съеден (как уже надоел этот суп, нельзя картошки фри сделать, что ли?), есть время поиграть. Или порисовать? А, может — тсс! - полепить из пластилина?
В окно вовсю еще светит солнце, хотя уже шестой час, — май, что поделаешь!
Внезапно телефонный звонок встряхивает Настю, засмотревшуюся на качающиеся кроны деревьев. Это мама.
- Настенька, мне придется задержаться... Ты не переживай, если захочешь кушать — в холодильнике каша и сосиски.
- Хорошо, мама. Можно, я вечером посмотрю мультики?
- А ты уроки сделала?.. Тогда ладно. Я постараюсь не очень долго. Не скучай!
О! Это меняет дело. Это свобода! Пластилин — однозначно да! Поезд с куклами — вне всяких сомнений! А еще... никто не слышит? - гуашь! О да!
На столе царил непередаваемый хаос. Пол в детской превратился в настоящий кукольный город: машины, дома, пластиковые деревья от железной дороги. Настя была счастлива.
Восседая в большом кресле над всем этим, она уписывала булочку с колбасой и упоенно радовалась этой маленькой детской свободе.
Но счастье не может длиться вечно...
Тучи набежали как-то очень уж внезапно, и вечер из светлого и яркого в считанные минуты превратился в мрачный и темный.
На улице грохнуло так, что у большинства машин нервно заверещали сигнализации.
Крупные капли ударили в стекла и подоконники, загремели раскатистой барабанной дробью.
На небо кто-то словно направил стробоскоп: яркие вспышки мелькали одна за одной. Гром даже и не утихал до конца...
Но что-то явно было не так...
В этой грозе.
Настя смотрела в окно на разбушевавшийся ужас, и вдруг поняла.
Молнии отсвечивали зеленым. Не ярко-голубым, как обычно, а странным, неестественным кислотным зеленым.
Играть сразу расхотелось. Настя забралась на кровать и закуталась в плед. Грозы она всегда побаивалась, а сегодняшней особенно. Уж очень она была жуткой. От вспышек молний все в комнате становилось странным, словно враждебным, чужим...
Теплый мягкий плед представлялся Насте защитным костюмом, броней между ней и грозовым ужасом. Она еще плотнее закуталась и поправила подушку за спиной.
Время шло. Молнии за окном стали реже, грохот раскатов немного утих.
Ветер, завывавший в вентиляции, смолк.
Насте стало совсем тепло и даже уже не очень страшно.
Гроза кончилась. Теперь окно подсвечено снаружи ровным темно-синим светом.
Крупные капли капают с уличного стеклянного фонаря на землю.
Ветер стих, и шумы ушли. Только где-то вдалеке каркает дура-ворона.
«Наверное, уже поздно... Интересно, мама скоро придет?»
Квартиру заполнил странный полумрак. Ни теней, ни ярких пятен. Как под водой.
Настя захотела пить. Пришлось слезть с кровати и отправиться в путешествие на кухню, которое девочка очень не хотела совершать. Куда приятнее было полулежать на мягкой подушке и кутаться в пушистый плед! Но... Пришлось.
Коридор из детской до кухни был длинным и не очень широким. В играх он иногда становился вагоном поезда, иногда — картинной галереей, а иногда и дорогой к пиратским сокровищам. Сейчас же он выглядел так, что уж что-что, а играть в нем точно не хотелось. И Настя даже не могла понять, что же изменилось. То ли он стал... шире? То ли темнее, а может быть... Это и не наш коридор вовсе?
Вообще, все выглядело иначе, чем обычно. Насте казалось, что она очутилась в каком-то другом месте, очень похожем на их квартиру, но...
Вот вроде бы знакомая дверь в комнату папы и мамы. Она... чуть подрагивала, как будто кто-то легонько подталкивал ее с той стороны.
Настя бегом домчалась до кухни, налила себе воды и залпом выпила. Теперь предстояло страшное — возвращение в детскую. Девочка выглянула в коридор и осмотрелась. Тишина... Ужасающая, давящая тишина. Темные стены. Отсвечивающий сизым цветом потолок. И зеркала...
Они не отражали ничего. Пустые, черные прямоугольники. Ни блика, ни пятнышка.
А одно зеркало и вовсе выглядело как-то жутко. Старое, доставшееся от прабабушки, оно и в хорошие-то дни нагнетало тоску, а уж сейчас...
В нем что-то отражалось. Настя не могла понять, что это. Странный контур блекло-серого цвета. Как раз напротив двери в комнату родителей.
Зажмурившись, Настя пробежала по коридору и, ворвавшись в детскую, с силой захлопнула дверь.
Осмотрелась. Щелкнула выключателем. Но вместо яркого света, обычно заливавшего комнату радостью, с люстры полился тусклый голубоватый сумрак.
Настя попятилась к окну.
Даже игрушки, ее милые игрушки, не выглядели сейчас дружелюбными. Исказились до неузнаваемости. Оскаленные рты, горящие бесноватым красным светом глаза, перекошенные носы... Неужели это ее красивые, добрые куколки, которых она с такой теплотой укладывала спать, кормила, купала и расчесывала?
Лишь одна статуэтка притягивала к себе взгляд, выделяясь спокойствием и какой-то умиротворенной грустью. Папина собственность - «Великий Несчастный», так он ее почему-то называет. Это фигурка странного человека, одетого в черный костюм-комбинезон с длинной атласной накидкой. В маске и шлеме, похожий на свинью в фашистской каске. Днем обычно Настя побаивалась его, но сейчас фигурка словно наклонила голову немного вперед и вбок, о чем-то задумавшись. И это что-то совсем не страшное, а наоборот, доброе и теплое... Какая-то сильная, несгибаемая уверенность. Так Настя всегда чувствовала себя в доме у дедушки. Совсем не так, как сейчас.
Нет сил смотреть на стеллаж.
Даже в детской страшно.
«Что же делать? Где мама? Мне так страшно... Мамочка, милая, приходи скорее!..»
Настя забралась в кресло и поджала ноги под себя. Нет сил шевелиться, куда-то идти, что-то делать. Страх сковал движения, парализовал эмоции.
В соседней комнате послышался какой-то шорох.
«Я — з;мок в ночной темноте, - подумала Настя — Я наполнена страхом и чем-то непонятным. Призраки внутри меня, снаружи меня. Я должна...»
Но что именно она должна, девочка не знала.
- Настя! Настенька!
- Мама?..
Голос из соседней комнаты. Так-то ничего странного. Мама там, где и должна быть. Но ведь она вроде не приходила. Или пришла?
- Мама, там, в комнате, что-то есть! Не оставайся в ней! Иди ко мне!
В ответ тишина. Что же это значит?
- Настя!
Опять этот голос... Такой знакомый и теплый, но что-то не так... Пересиливая себя, девочка открыла дверь в коридор. В воздухе слышался нежный хрустальный звон, словно тысячи стекляшек сталкивались друг с другом где-то под потолком.
В темноте коридора мелькали тени. Черные, еще более глубокие, чем заполонивший все мрак. «Я должна зайти в комнату. Там мама. Я должна».
Шаг... Еще шаг. По зеркалам, висящим на стене, бегут какие-то волны. Как марево над дорогой в жаркий день.
«Вот бы сейчас прилетела фея... Взмахнула бы своей волшебной палочкой, и весь этот ужас исчез...»
Дверь в комнату родителей уже не просто колеблется. Она явно дергается, стукаясь о косяк. «Боже, там точно что-то есть...»
Все вокруг меняется, как нарисованная на целлофане фаза из мультфильма. Мелькают яркие всполохи, по стенам что-то ползет...
Настя с силой дергает ручку и распахивает дверь.
У окна стоит мама. Нет!!! Это не...
Что-то, внешне похожее на маму, но...
Звон усиливается. Фигура около окна поворачивается к Насте.
Платье мамино, да... Но это не мама!!! Нет... О Господи!!!
Вытянутое вперед лицо, будто клюв огромной птицы. Глаз нет. Огромный рот от уха до уха, темный, как провал в пропасть.
Настя пятится назад, в то время как зловещая фигура мелкими шажками приближается к ней.
Девочка спотыкается, падает на спину. Боли нет, есть только всепоглощающий ужас.
- Настя, иди ко мне!
Как она могла так ошибиться? Это не мамин голос! Чудовище!!!
Остаются секунды до того, как белая фигура со страшным клювом схватит ее, и тогда... Вот она уже нависает над девочкой... Настя зажмуривается, готовясь к неминуемой гибели...
- Настя! Настя, да очнись же ты! Что с тобой?
Яркий свет заливает комнату. Над девочкой, закутанной в плед, стоит мама. Настоящая, живая!
- Ты вся вспотела, словно в лужу упала! Да что ж с тобой такое?
- Мама... мамочка! Не ходи в вашу комнату, там что-то есть!
- Знаю, доченька. Я тоже это слышала...