Мир остановился. Замерли в воздухе пылинки в тихом пустом штабе. Покрылось ими то, что когда-то было человеком, а теперь не желало существовать. Не желало и всё же ощущало каждую проходящую секунду своей жизни, и всё же взрослело. Мир сам стал этим заброшенным пыльным штабом и существом.
Вега сделала это не для себя, не потому, что ей было скучно умирать одной, а потому, что существо, бывшее практически бессмертным, чахло вместе с ней.
Она не стала восстанавливать штаб. Она выманила из него того, кого называли Акроссом. А потом сплела новую игру, новых людей. И мир, вроде, как и тот же, а всё же уже изменённый, очнулся и завертелся.
***
— Ну и как? Далеко убежал?
Мальчишка нахмурился, спрятал лицо до глаз в шарф, не смотрел на него.
— Я опоздал. До следующей электрички полтора часа. Теперь они меня снова найдут.
Куртка на нём для ноября была слишком холодная, он прятал замершие ладони в её рукава. Акроссу стало его жаль.
— Кто ж зимой сбегает… Голодно, холодно.
— Не в этом дело. Когда припёрло, тогда и сбежал. Буду я ещё выбирать.
Диктор в микрофон объявил о прохождении по второй платформе грузового, разговор прервался ненадолго. Мальчишка не гнал его потому, что присмотревшийся к ним до этого милиционер принял их за родственников и не подошёл спросить, что делает на вокзале один десятилетний беспризорник. И всё же, скоро за ним придут, долгого разговора не получится.
— Сможешь пообещать мне кое-что? — глядя на поезда за окном, почти попросил Акросс. Парень вскинулся, надувшись, явно собирался отказать, не слушая, но прежде, чем он успел что-то сказать, Акросс закончил. — Убей меня, когда вырастешь.
Он встал с лавочки, уже видя, как начиналась на вокзале суета, как ведомые милиционером влетели в зал двое — дородная женщина в очках и старомодной шали и запыхавшийся толстяк. Мальчик, напрочь забыв о своём собеседнике, вскочил бежать.
Милиционер задержался около Акросса, хотел сказать что-то гневное, злое, но опомнился — того уже не было, пропал.
***
Не сразу, раскачиваясь годами, игра продолжалась с новыми правилами.
1. Никто не умирает. Все воскресают, вернувшись в штабы. Все повреждения исчезают.
2. Игроков не существует в мирах, куда они попадают, но стоит им оказаться там — им уже готова роль и некий социальный статус.
3. У каждого игрока есть одна способность по выбору, до самых фантастических. Способность эту они могут в зависимости от её силы использовать определённое количество раз за игру.
4. Разрешение на использование даётся устно или письменно от капитана, по своей воле активировать её игроки не могут.
5. Игра заканчивается со смертью капитана, проигрывает та команда, чей капитан погиб.
Когда игра возобновилась, Акроссу было уже двадцать пять. За два года он привык так, будто и не было долгого небытия в пустом штабе, как если бы он играл всегда.
И Вега была счастлива.
***
— Ты же знаешь, я не ненавижу тебя. Просто это забавная игра. Просто тебя позвали, чтобы как-то расшевелить меня. Но ты сам принял условия. Ты сам говорил, что это весело. Разве нет? — Акросс всматривался в темноту за решёткой, но оттуда слышался только крысиный писк и звук разбивавшихся о камень капель. Здесь почти не было света: от факелов он только по коридору между камерами, а за решётками — темень. — Раньше был другой капитан. Мы играли очень долго… четыре, пять лет?.. Я не помню. Но он догадался и попытался вырваться из этого круга.
Акросс задумался, но Легиона он помнил смутно, не мог уже точно сказать его рост, к тому же и сам Акросс тогда был поменьше.
— Ты убил его? — разалось из-за решётки. Акросс, опомнившись, помотал отрицательно головой:
— Нет. Не убивал. Он жив до сих пор.
— Значит, ему удалось разорвать круг?
— Нет. Не то. Ну да, вы с ним другое. К тому же, ты всегда можешь выйти из игры, но не сделаешь этого. Даже после сегодняшнего.
Снова тишина, крысы и те притихли.
— Они придут за тобой, — Акросс, склонив голову набок, глядя туда, где гуще всего тень, как будто мог видеть пленника, улыбался. — Придут, чтобы умереть за тебя, Кай. И умрут. Тебе нравится эта игра, Кай? Забавная она?
— Хорош издеваться над пацаном.
Акросс даже вздрогнул, обернувшись. То ли он так увлёкся разглядыванием тени, то ли Гранит подкрался неслышно. Хотя Акросс бесспорный капитан, Гранит старше его на десять лет и выше на две головы. Акроссу иногда казалось, что Гранит — это он сам, если продолжит расти, но это вряд ли. Просто Гранит — тот тип опытного офицера в его маленькой армии, которого назвали бы «бывалым». Играл он, конечно, меньше, чем Акросс, просто на него всегда можно было положиться, а за это иногда он позволял себе одёргивать капитана. Акросс то злился на него за это, то наоборот, как теперь, понимал, что заигрался, и остановили его вовремя.
— Пора, — предупредил Гранит и протянул капитану железные кандалы и ключи от клетки.
Они в подвалах замка во времена глухого средневековья.
***
— Колдуна сжигать! Колдуна сжигать сегодня будут! — шептались восторженно на улицах.
— Молодой, не старик. А туда же. Ему такая нечисть служила… Когда его забирать пришли, говорят, оборотень у него был. Пятерых загрыз насмерть, ещё троих порвал.
— Ой ли, пятерых. Двенадцать не хошь? И колдунья у него в подчинении была. Сами видели, рыжая. Ворожила, травами какими-то раны залечивала.
— И сын графский с ними был, ведьма его околдовала. Окрутила. А он им и лошадей, и деньги… И колдуна выручить пытался, говорят.
— Итого, — Хаски сидел, сложив руки на груди, закинув ногу на ногу, смотрел не на команду, куда-то по диагонали, всем видом показывая, что глаза б его их не видели. — Мы же его и подставили.
— Хватит делать такую рожу! — сорвался Дроид, хлопнув ладонью по столу, тут же отдёрнул, потому что этим жестом посадил несколько заноз. За него продолжила сидящая рядом Гидра, сжав руки в кулаки:
— Вот именно! Слухи пошли почему? Слухи пошли потому, что за ним таскался «оборотень»! Который, надо сказать, при посторонних людях, при дневном свете не стеснялся превращаться!
— Слухи поползли потому, что мудак Акросс их распускал, — невозмутимо продолжал Хаски, всё ещё не глядя на них. Дроид в обычных реальностях был в очках, тут же их ещё не придумали. По началу он мучился с моноклем, но потом плюнул и теперь щурился, чтобы рассмотреть собеседника, отчего лицо у него получалось бы ещё более злое, не знай Хаски этой особенности. — А вот ведьме стоило бы волосы-то…
— Да какого чёрта ты стрелки переводишь!? Какие к чёрту волосы, когда ты при них в собаку превратился! Кай вынужден был сдаться, чтобы они тебя не поймали!
— Вот от таких выражений тебя за ведьму и приняли. А Кай сдался потому, что знал — мы придём.
— И как мы придём, если у них наши ориентировки? — уже спокойнее возразил Дроид. Хаски улыбнулся, перевел, наконец, на них взгляд своих фантастически-голубых глаз и, наклонившись ближе, уже дружелюбнее заметил:
— А вот тут положитесь на меня, потому что у меня созрел план.
— Я не помню, чтобы тебя назначали главным в отсутствии Кая, — не сдалась Гидра, когда Дроид уже был готов слушать, предпочитая, чтобы кто-то отвечал за него и сказал, как лучше поступить.
— О Господи, — громко, уже снова не глядя на девушку, наигранно начал Хаски. — Есть тут кто-нибудь?! У меня ведьма без костра пропадает!
Так как они разговаривали не в безлюдном лесу, а городском переулке, Гидра вскочила, чтобы закрыть ему рот, шипя от возмущения, как кошка.
***
— Не люблю запах этот, когда их жгут. Сначала мясца хочется, так пахнет. А потом… Знаешь, будто сам себе окорок готовишь, а он гореть начинает и сделать с ним ничего не можно. Такой аппетит сразу, — жаловался закованный в доспехи охранник. Второй молчал, рассматривая лес перед небольшим входом в замок. Этой дверью обычно пользовались торговки, прачки, да проститутки.
— Может, сегодня заплатят хоть неплохо. Можно будет вечерком мясом угоститься…
— Собака, — произнес второй, взяв на изготовку копьё.
— Да ладно, ври. Собака. Их приказ был два дня назад всех вырезать. По серебряному за собаку. Видал, какая гора за замком? Если не сильно протухли, то, может…
И тогда он вырвался из кустов — здоровенный чёрно-белый длинношёрстный пёс. Сбил с ног молчаливого, пока тот не успел зацепить его копьём, не тратя на второго времени, проскользнул в замок. Тот, опомнившись, помог подняться товарищу и предложил:
— Давай скажем, что ничего не видели. Ну мало ли тут выходов.
***
— Отрекаешься ли от дел своих чёрных? — нудел священник, перелистывая странички Библии, которые наизусть знал. — Отдаёшь ли душу свою Богу посмертно или к хозяину своему отправишься?
Заключённый напротив него молчал, и так как на голове его был капюшон — священник начал подозревать, что ему подсунули не того, протянул скрюченные пальцы, чтобы проверить, но герцог, Акросс, стоящий над ним, его руку откинул, пояснил:
— Он не отречётся. С самого ареста молчит, Дьяволу молится. Прерываться не может.
Священнику пришлось поверить, отступить, чтобы выпустить заключённого.
***
— Хаски, хочешь сказать, ты под этой рясой голый? Мерзость какая…
— Пф. Хочешь сказать, ты под этой рясой баба!?
— Ори громче, больной. Теперь по коридору и налево. И будем надеяться, что его уже выводят. Кай тощий, конечно, но между прутьями вряд ли пролезет.
***
Акросс узнал их сразу, как только они перекрыли путь к выходу в зал, служившем столовой. Хотя их было всего двое, а не трое, и на обоих капюшоны. По команде Акросса же его процессия остановилась.
Сам он впереди, чуть позади приговорённый со связанными за спиной руками и так же в рясе с накинутым на голову капюшоном, за ними двое охранников и последним — Гранит.
— Не сказать, чтобы я был удивлён… — начал Акросс, улыбнувшись, но его перебила девушка, первой скинув капюшон, позвала:
— Кай! Я здесь! Дай разрешение!
Акросс всё-таки надеялся, что главный удар примут на себя парни, хотя знал, что придёт именно она. Охрана занервничала, ждала его распоряжений, Гранит только наблюдал, его задача не дать сбежать арестованному.
— Правда думали, что раз у вас численное превосходство, то всё получится? — уже без улыбки спросил Акросс. — Вы настолько меня недооцениваете?
— Кай! — снова позвала Гидра. Второй стоял, не шевелился. Он подозревал, что их обманули, иначе зачем этот капюшон и почему молчал их капитан, хотя одно его слово могло вернуть им преимущество. Акросс отступил на шаг назад, оказавшись вровень с осуждённым, и снял капюшон, глядя на противников, не на него. Ему незачем смотреть — он и так знал, что они увидят. У их капитана завязан рот, он не мог отдать приказ.
— Я ж говорил говно твой план! — скинул капюшон Хаски, ослабил узел на шее, приготовился упасть на четвереньки, но застыл в этой нелепой позе неандертальца из школьного учебника. Акросс на пальцах показал ему число «семь», произнес его не вслух, одними губами.
— Седьмой тебе нужен был, чтобы проникнуть сюда. Всё. Волшебство кончилось.
Хаски сглотнул, поднял глаза, пока на его скулах играли желваки. Он даже сказать ничего не мог. Девушка опомнилась первой, из всколыхнувшихся складок достала меч, но в следующую секунду упала с арбалетным болтом в груди. Акросс вздрогнул. Гранит, перезаряжая оружие без усилий, бросил спокойно:
— Её сожгли бы с ним вместе. Её уже нарекли ведьмой. Или ещё хуже, пытали бы и сожгли.
Акросс кивнул, но понял, что забыл про второго противника. Гранит снова выпустил стрелу, уже совсем рядом с ними, но мимо. Для Хаски сейчас важно было не убить, а добраться до оружия, и он, перехватив меч одного из стражников, ударил того локтем в шею, сбив на пол, лезвие впихнул в щель в забрало второго, и только после этого получил незаряженным арбалетом в подбородок.
Хаски отшвырнуло на один из дубовых столов, Акросс сообразил наконец, что тут битва и в ней пора принять участие, а потом, снова запоздало, что и он, и Гранит теперь за спиной Кая и ничто не закрывает ему выхода. Понял именно потому, что Кай сорвался с места, не тратя времени на то, чтобы узнать, в порядке ли Хаски. Тот, так и не выпустив меча, пробежал по столу, на который упал, подскочил, целясь в Акросса своим прыжком, но наткнулся снова на Гранита, на этот раз сцепившись мечами. Отбросило Хаски на тот же стол, который на этот раз удар принял уже не так стойко и покачнулся.
Пока Акросс продолжал отвлекаться, Кай уже выбежал из обеденного зала. Поступок довольно глупый, если учитывать, что замок полон охраны, у выходов караулили люди, к тому же со скованными руками он не мог убежать далеко. И всё же Акросс злился, подозревая, что у них снова какой-то план, направился к выходу и не заметил, скорее почувствовал, как что-то пронеслось у его затылка. Гранит успел защитить его, перехватив меч Хаски, и встал между ними
***
Не встретив ещё стражи или монахов, в одном из тёмных коридоров Кай наткнулся на Дроида. Тот не в рясе, как остальные, в своём камзоле и с арбалетом, бросился помогать, развязал рот, поспешно оправдываясь:
— Хаски сказал… Я против. Он тут не главный. Он сказал убить тебя, если надежды не будет. Сказал, что пусть лучше так, чем они тебя сожгут. Но я что, предатель что ли тебя убивать?.. Чёрт, с кандалами что делать? Ключа ведь нет? Как мы будем выбираться?
Шаги они услышали до того, как Кай успел ответить. Дроид, переключившись, встал между капитаном и преследователем, пустил первый арбалетный болт, но Акросс уклонился, спрятался за выступ. Дроиду не надо было перезаряжать, потому что его способность — бесконечные патроны, и Кай уже дал на неё разрешение.
— Кай, так есть надежда или Хаски прав? — не опуская арбалета и не отвлекаясь от того выступа, за которым спрятался Акросс, негромко спросил Дроид. — Мы ведь не сдаёмся?
— Я не могу заставлять тебя убить меня.
Дроид вздрогнул, но не повернулся.
— Хаски смог бы… — произнёс он. Кай отозвался только:
— Кто знает…
В стороне выхода послышался топот, на этот раз не одного человека. Дроид отвлекся, выстрелил туда, успел снять пятерых стражников, попав в щель забрала. Услышав шаги со стороны столовой, развернулся к Акроссу, и остался без той руки, в которой держал арбалет, срубленной одним сильным движением. Следующим Акросс снял голову. Стража остановилась, потому что не видела кого-то ещё, с кем нужно бороться — здесь только герцог и осуждённый, со скованными за спиной руками.
***
Гидра ждала, нервно раскачиваясь на стуле, когда в штабе появился Хаски. Некоторое время хрипел, лёжа на полу, но уже через несколько секунд молча встал и ушел на кухню, оттуда послышался звук наливающейся воды.
Вскоре после того, как в главной комнате штаба со столом и экраном появился Дроид и угрюмо занял свободный стул, Хаски вернулся с ведром воды, одним мрачным взглядом выгнал флегматичного Дроида со стула на другой, что ближе к экрану, и сел на его место, поставив рядом ведро.
Они ждали молча. Гидра больше не раскачивалась, облокотившись о столешницу, смотрела в стену. Хаски — на воду, сцепив руки в замок. Дроид лежал лицом на столе, наблюдал за пустым стулом. В таком угрюмом молчании прошло несколько долгих минут.
Первым в штабе появился крик и все трое от него вздрогнули, подрываясь со своих мест. Схватился за ведро Хаски, вскочила со стула Гидра, поднял голову Дроид.
В клубах дыма появился Кай, словно свалившись с потолка. Хаски облил его холодной водой, и крик прервался, осталось только тяжёлое дыхание. Никто не трогал Кая, пока Хаски бегал за полотенцем в комнаты и, не найдя его, вернулся с простынёй, накрыл свернувшегося капитана.
— Ожоги есть? — спросила Гидра нервно, не успев рассмотреть. Хаски, сидящий над Каем на корточках, отрицательно помотал головой, и девушка успокоилась, села обратно на стул. Тогда Хаски прорвало, он поднялся, резко обернувшись, начал сразу с крика:
— Какого хера?! Ты почему его не убил?!
Дроид, до этого тоже взволнованный, снова стал отрешённым, смотрел на тёмный экран, как в окно во время уроков, проворчал что-то неразборчивое.
— Из десяти раз он десять попадёт, а в цель в упор — нет?! Весь план к херам потому, что какому-то кретину духа не хватило! Что ты делать собирался?! Как его спасать?! У тебя план, может, был, о котором я не знаю?! Мы, может, решили хоть раз победить?! До этого не побеждали, а тут вдруг раз — и победим! Ведь все условия же: капитан в кандалах и…
— Хаски, — окликнула Гидра, он обернулся с таким выражением лица, что, казалось, ударит. Она указала на пол, там — мокрый след, сплошной, как бы что-то ползло, а не шло. Кая нет, он уполз к себе, потому что был слишком вымотан, чтобы останавливать.
Хаски больше ничего не сказал. Ушёл в свою комнату, хлопнув демонстративно дверью.
***
Кай сутки не показывался, и Гидре пришлось идти к нему самой, вместо того, чтобы караулить в главной комнате. Она была готова и к тому, что на стук никто не ответит, но из-за двери раздалось негромкое: «Войдите».
Кай в пижаме в клетку валялся в кровати, даже не поднялся, чтобы как-то сделать вид, что с ним всё в порядке. Лежал поверх одеяла, и так же рядом лежал чёрно-белый пёс, которого Кай гладил по макушке и ушам. Гидре показалось, что она не вовремя, что надо бы извиниться за то, что помешала и зайти в следующий раз, но чувство это она в себе подавила, вместо этого спросив:
— Он что тут делает?
Хаски открыл один глаз, посмотрел на неё так выразительно, что даже по его собачьей морде можно было угадать то, что он мог бы ей на это ответить. Кай опомнился, по крайней мере сел на кровати, спустив ноги на пол.
— Я тут… немного злоупотребляю его способностью.
Команда знала, что Кай всегда хотел завести собаку, но по какой-то причине не мог. Иногда его собака — это Хаски, тем более, что в штабе не действовало ограничений.
— Ага. Но я спрашиваю, он-то чего припёрся. Вряд ли ты его сам звал.
Собака зарычала, но замолкла, как подавившись, когда Кай снова погладил по макушке.
— Он волновался.
Одежды Хаски здесь не валядось, значит этот волнительный сразу припёрся в виде собаки, без стука, ткнулся мордой под руку и остался. Гидра многое могла бы сказать по этому поводу, но не при Хаски, они и так хуже всех в команде ладили.
— Я хотела поговорить один на один.
Собачья морда может выглядеть скептической. Хаски сейчас это продемонстрировал, прищурив один глаз.
— Да, конечно, — кивнул Кай. — Хаски, ты нас не оставишь?
«Вот как, — подумала Гидра. — Всё-таки понимаешь, что он не просто собачка, но позволяешь ему находиться рядом, когда тебе плохо и никого не хочется видеть. А потом доказываешь, что ты его не провоцируешь».
Пока Хаски лениво спрыгивал с кровати и, стуча когтями по линолеуму, засеменил к двери, Гидра прибавила, будто его уже не было в комнате:
— У моих друзей собака. Она спит на коврике у двери. Говорят, их не пускают в кровать. Они же не кошки.
Стук коготков по полу прекратился, но Хаски ещё оставался в комнате. Он не мог сейчас превратиться обратно, чтобы ответить, потому что тогда он будет здесь голым. Голым человеком. Поэтому он выдержал паузу, не предприняв никаких агрессивных действий при Кае, и вышел. Гидра плотно закрыла за ним дверь, смотрела недовольно, осуждающе.
— Не смотри так, — бросил Кай, направился к шкафу, открыл его дверцу так, что за ней его не было видно, закопался внутрь, но почти не выбирал, что надевать.
— Да мне что. Твоё дело. Мне надоело, правда. Я тебе не мама, лекции читать, и не девушка. К тому же ты же у нас «сам всё знаешь».
На кровать полетели комом пижамные штаны, и, хотя за дверцей Кая всё ещё не было видно, Гидра отвернулась, продолжила уже тише:
— Ты же знаешь, что я хочу спросить.
— Да. Я тебя ещё вчера ждал. Спасибо, что не пришла. Гранит сказал, что убил тебя потому, что иначе тебя бы за компанию сожгли.
— Мне-то какая разница. Я не чувствую боли.
— Для Акросса есть разница. Наверное.
— То есть, он всё-таки злился?
Кай выглянул из-за дверцы шкафчика, посмотрел так же осуждающе, как пару минут назад смотрела на него Гидра.
— Я тебе тоже ничего не скажу, потому что ты мне ничего не скажешь.
— Нет уж, говори, заслужила, — Гидра даже усмехнулась криво. Наверное, она сама ничего не понимала в их капитане — он мог лежать с Хаски в одной кровати и переодеваться, когда она в комнате. Для него не было личного пространства или чего-то пошлого в этом. Он понимал, что Хаски — собака, а она — никогда не будет смотреть на него, как на привлекательного парня.
— У него девушка, это раз. Он по правилам должен убивать тебя каждую игру, это два. Не обязательно, конечно. Но он не может слова поперёк своим сказать за то, что они тебя убили. Как вы стали бы относиться ко мне, если бы я «злился» каждый раз, когда вы убирали из игры Мей?
Гидра представила и стало не по себе. Мей — единственная девушка в команде Акросса. Единственная девушка Акросса.
Кай, не ожидая ответа, аккуратно сложил до этого брошенную пижаму, убрал в шкаф.
— Кай, я что-нибудь с этим сделаю. Правда, — пообещала Гидра.
Кай неопределённо махнул рукой, вроде это пустые хлопоты, убрал кровать. Сигнал зазвучал как раз, когда он развернул покрывало, но не к началу игры. Этот другой.
Хаски, уже в человеческом обличии, слава Богу одетый, в коридоре суетился около двери, будто его пора выгуливать.
— Куда собрался? Когда успел одеться? — начал он, когда в общей комнате появился Кай. Тот обулся поспешно, завязал шнурки на кедах.
— Можно подумать, Кай ходит куда-то ещё. В магазин за хлебом, наверное, что за тупые вопросы, Хаски? Тебе вообще какое дело? — следом вышла Гидра, встала у открытой двери в комнату, сложив руки на груди.
— Как какое мне дело?! Акросс шляется туда же!
— Он не трогает меня там, — выпрямившись, не глядя сообщил Кай. Обернулся, посмотрел хмуро, прежде чем сказать:
— Хаски. Я не хочу, чтобы ты заставлял остальных убивать меня. А тем более орал на них потом за то, что они не смогли этого сделать.
— Да твою мать! Хорошо, босс! Прибавлю это к списку «Чего не должен делать Хаски»!
И уже в закрывшуюся дверь в сердцах бросил:
— И для тебя такой же составлю! И первым же пунктом будет не ходить к этой шлюхе по первому же её звонку!
Гидра проворчала что-то себе под нос, но не достаточно громко, чтобы это переросло в ссору, ушла в свою комнату, её проводил взглядом выглянувший на шум Дроид, успевший надеть очки, и, когда за девушкой закрылась дверь, негромко спросил:
— Думаешь, они спят?
— Насчёт Кая не знаю, а Акросс её по-любому трахает. Иначе за что ему такие плюшки?
— Может, у него это просто получается лучше, чем у Кая?
Хаски не ответил, смотрел на закрытую дверь, разве что не скулил.
***
— Давай-давай, рассказывай. Я ж девственником сдох, теперь хоть послушать про других, — с улыбкой попросил Барс, подперев щёку рукой, тут же получил тычок в бок. Перед ними — фарфоровые чашки с чаем.
— Нечего рассказывать, — признался Акросс, единственный, кто пил выставленный чай.
— Ну как это нечего?! Вот девочка раз, что живёт над нами, преданная и на всё готовая. Даже Вега такой никогда не была. Она была вроде как… как мы все. Я вот с тобой даже целоваться не стал бы, если б ты приказал. А вот девочка два, которая вроде как табу, потому что на побегушках у другого капитана. Акросс превратил игры в любовный роман со сложным выбором между красивой, но пустой и обычной, но интересной! Что, и не хочешь спросить совета?
— Обойдусь, — отказался Акросс, подняв руки вверх. Тим взял со стола безе, посмотрел на него так, словно это слизняк в собственном соку и отложил обратно на тарелку. Вылил свой чай в полупустую чашку Акросса. Ему было скучно.
— А, значит для себя уже всё решил?! А как же другой капитан? Она ему достаточно предана, чтобы не уйти в твою команду?
— Какая разница, если вы друг друга не ненавидите? — подал голос Тим. Барс вместо того, чтобы пошутить по поводу того, что удалось втянуть его в разговор, погруснел. Глядя в свою чашку, объяснил:
— Это они только говорят, что не ненавидят.
— Это… Барс не прав. Я вовсе не для того играю, — Акросс начал оправдываться, едва не опрокинул свою чашку от резкого движения, но выпрямился, вернул себе уверенность. — Если бы это было нужно, я бы вовсе из штаба не выходил. Ты же понимаешь?
— А зачем тогда играешь? — спросил Тим, взял кусок сахара, не глядя на капитана положил его в рот.
— Чтобы не рехнуться тут. Ты ничего не знаешь, Тим.
— Куда уж мне, — согласился тот. И поморщился, потому что хрустнул, ломаясь, палец на руке. Его никто не трогал, сама ладонь лежала на столе около чашки, он просто взял и сломался.
— Время, — справившись с болью, проговорил Тим Барсу. Тот засуетился, быстро допил остывший чай, запихнул в рот пирожное, накрошив вокруг, пробубнил что-то радостное, поспешил дальше, вглубь подвала.
— Сходи куда-нибудь, — уже дружелюбно предложил Тим. — Не смотри.
— Ага! Привет Веге! Ну или картинной девочке, смотря куда тебя понесёт! — раздался голос Барса. Акросс не смотрел, как они уходили, только кивнул.
Тот штаб он бросил, сейчас у него был новый и вместо своей комнаты — целый полутёмный подвал. Чистый, но похожий на лабораторию безумного учёного. Этот подвал занимал весь подпол их нового штаба и сюда никому нельзя было заходить, кроме Акросса. И никто кроме него отсюда не выходил.
***
На Королеве было белое платье, похожее пышностью и цветом на свадебное, но Кай уже привык к тому, что наряды менялись по настроению, как и декорации её личного уголка в их мире. Королева могла себе это позволить, потому что Королева — их бог, придумавшая и начавшая игры, позвавшая в них Кая и давшая ему команду. Она всегда выглядела счастливой, даже если настроение у неё было плохое. Но сегодня вокруг солнечно и место их встречи — белая беседка посреди сада.
— Ты всё время так быстро приходишь, — радостно щебетала Королева. В ней никогда не было высокомерия. Даже Акросс относился к нему пренебрежительнее, чем хозяйка этого мира. Королева была больше похожа на восторженную девочку, которой смертельно скучно. Кай никогда не злился на неё. — Что случилось? Ты не в настроении?
— Не то чтобы…
— Ты пришёл в джинсовых шортах и тёплой толстовке. Когда ты одеваешься не глядя, ты всегда не в настроении, — улыбнулась Королева. Кай сел напротив.
— Будешь что-нибудь? — тут же перевела тему Королева, осматриваясь вокруг, будто в любой момент могла вызвать официанта.
— Нет, не нужно, — Кай вместе со скачками её настроения постоянно отвлекался, хотя и сам хотел поговорить о чём-то. — Вот что… У Акросса ведь что-то случилось? С ним не всё так просто?
— У всех злодеев что-то случилось, иначе не интересно.
— А Акросс злодей?
— Нет, конечно, но в последнее время всё больше похож. Он же говорил, что раньше у него был другой противник. Естественно, тот был сильнее него, но не было такого, чтобы Акросс сказал: «Я оставлю тебя на потом, чтобы убить как-нибудь интереснее». Может, всё-таки чаю?
— Давно вы знакомы?
— С четырнадцати. Конечно, он не всегда таким был, если ты об этом хочешь спросить. Тоже был нерешительным. Знаешь, он часто ныл о том, что его не слушаются в команде.
— Да ладно, — Кай улыбнулся неуверенно, криво. — Как они могут его не слушаться?
— Нет, ну эти-то конечно, а вот прошлая… — Королева спохватилась. — А может, всё-таки чаю? Кофе? Или обед?
— А что случилось с прошлой командой? — уже с интересом спросил Кай, но вместо ответа Королева, как не услышала, продолжила перечислять:
— Можно и бутерброды с чаем. Давно обычных бутербродов у нас не было.
Кай молчал, не дав сбить себя с толку, он всё ещё ждал ответа. И тогда в саду раздался тот же звоночек, что недавно вытащил самого Кая из штаба. И это тоже не начало игры.
— Как неудобно… Только пришёл и уже надо уходить. Прости меня, Кай. Давай в другой раз тогда продолжим наш разговор, — с улыбкой поднялась Королева, спешно оправляя свои многочисленные юбки, и среди сада появилась дверь. — Правда, так неудобно…
Дверь открылась сама, снаружи. Сначала у Акросса было немного уставшее выражение лица, отчего он казался чуждым, но при виде противника улыбнулся, отступил от открытой двери, произнёс насмешливо:
— Прямо как молодой любовник, выгоняемый за порог, когда явился муж. Надеюсь, ничему не помешал.
— Конечно не помешал, — Королева вроде и не возражала ему, но всё же встала между ними, хотя и знала, что здесь Акросс ничего не сделает своему противнику. — Да и ты не мой муж, не сочиняй, пожалуйста.
— Ладно, Вега, с пошлыми шутками на сегодня закончили.
Акросс всегда называл её Вегой, потому что Акросс помнил бога этого мира ещё участником своей команды. Иногда Каю казалось, что он завидовал. Когда дверь за ним закрылась, что-то изменилось в Веге. Уже не такая радостная, уже не так легкомысленно, повернувшись к Акроссу, она прибавила:
— К чёрту пошлость, Акросс. Чтобы больше никаких шуточек над Каем в моём присутствии. Тут он мой гость. Чего ты пришёл?
— Передать привет от Барса, — пожал плечами ничуть не задетый Акросс.
— Я же просила тебя прекратить! Ты снова это сделал?! Тебе неймётся?
— Вот видишь, ты не хочешь, чтобы я этого делал, а я всё равно делаю. Совсем меня распустила. Хочешь послать гром и молнии на мою голову?
— Прекрати, Акросс! Тебе двадцать семь уже, а ты до сих пор как ребёнок!
— Я не помню большинство из этих лет, так что не согласен с тем, что мне двадцать семь. Двадцать четыре максимум.
— Пятнадцать по поведению!
Пока ссора снова не перерасла во что-то серьёзное, зазвучал новый сигнал, на этот раз именно начала игры.
— Спорить могу, это его пёс запустил, — проворчал Акросс, разворачиваясь уходить.
— Он же не полезет в реальности отдельно от Кая.
— Значит, кого-нибудь туда впихнул.
***
Иногда люди, у которых дома собака, возвращаются домой с работы и обнаруживают своего пса посреди полного разгрома с совершенно невинной мордой, как бы во всём виновато пролетавшее тут торнадо, а не пёс.
Кая встретил сигнал начала игры, и с таким же невинным видом ждал радостный Хаски в главной комнате штаба.
— Это не я, — тут же произнёс он, как бы оправдываясь. — Это Дроид. Ему было скучно, он полез в игру.
— Гидра, — устало окликнул Кай, закрыв за собой дверь. Та стояла у экрана, заплетала волосы, готовясь перейти в игру, ответила не оборачиваясь:
— Я обещала ничего не рассказывать.
— Про шантаж и применение грубой силы к своей же команде я тоже говорил, — напомнил Кай. Хаски легкомысленно пожал плечами:
— Я ничего и не делал. Идём? Пойдём, Кай?
— Гидра?
— Я же сказала, что обещала не рассказывать, — девушка коснулась экрана и пропала. Гидра ушла в игру. Хаски всё ещё ждал его, теперь уже стоя вплотную к экрану.
— Знаешь, я бы предпочёл ещё пару дней провести в штабе и полежать в кровати вместо того, чтобы снова быть зверски убитым в конце игры.
— Так без проблем. Пусть пока без нас реальность разведают, можем на пару дней задержаться, — пожал плечами Хаски, но настроение у него заметно ухудшилось, пропал задор.
— Да чего уж… Пошли. Я не могу их одних оставить.