Моим одноклассницам
давно далёким,
но таким близким
На спектакль «Маскарад» нашумевшего театра из Вильнюса мы с подругой из школьных лет, не сговариваясь, пришли в красно-чёрных тонах, как две сестры-близняшки, которые с детства привыкли носить одинаковую одежду, а повзрослев, старались хотя бы выдержать одну цветовую гамму. Черно-красную гамму мы выдержали с точностью до оттенка и сочетаний. Однако, красного у Наташки несомненно было больше. К тому же, её комплект эффектно венчал алый шейный платок, не оставляя мне никаких шансов на успех. Перед театром у нас возникли идейные разногласия. Наташка убеждённо констатировала, что красный цвет пасхальный и, повязав на голову алый платок, отправилась посещать Казанский собор. Я же пошла поглазеть на книжные новинки Доме книги напротив Казанского . Через полчаса мы, как ни в чем ни бывало, встретились у памятника Гоголю. Разногласия себя исчерпали, и мы отправились к театру, обращая на себя внимание прохожих. По дороге Наташка вспомнила про день рождения нашей одноклассницы и, будучи человеком глубоко и безнадёжно порядочным, она набрала Катин номер. По голосу в трубке Катя очень обрадовалась. Она скоро и вежливо ответила на пожелания, а потом сообщила, что находится в Вене и собирается с мужем в оперу. Уточнять название оперы практичная Наташка не стала и быстренько отключилась.
В школе Кэт всегда была объектом тихой зависти девчонок. Я очень хорошо помню её чёрный передник с "крылышками" и коричневое школьное платье-плиссе с ажурным воротничком - стоечкой, достать которые по тем временам можно было только в столице. Кроме того, Кэт была отличницей, дивно сложена, а её хорошенькое личико с выразительными голубыми глазами обрамляли непослушные тёмные кудряшки. Сама Кэт словно не замечала своих многочисленных достоинств, вела себя скромно, демонстрировала безупречное воспитание и всегда готова была первой прийти на помощь. А когда в семье Кэт ждали пополнение, Катька собрала девчонок во дворе школы и очень грамотно поведала, откуда берутся дети. Помню, что процесс поверг меня в шок, но из уст Кэт это не показалось таким страшным. И кто знает, если бы мне рассказал об этом кто-нибудь другой, моя сексуальная жизнь могла бы сложиться намного хуже. Возможно, потому, что свой рассказ Катя начала тогда со слова «любовь»...После института Кэт влилась в семейный бизнес, а потом организовала свой. Теперь она жила в столице, выглядела настоящей москвичкой и свои дни рождения отмечала в разных частях земного шара, как и положено красивой, состоятельной женщине. И я абсолютно уверена, что Кэт, по-прежнему, было не в чем упрекнуть, а в том, что нет друга надёжнее я ещё раз убедилась, когда спустя тридцать лет услышала в трубке её совершенно неизменившийся звенящий голос. Речь тогда не шла о жизни и смерти или о неизлечимой болезни - в горе друзья находятся всегда, а на поминках их количеству мог бы подивиться любой умерший, если, конечно, он не оставил им в наследство своих долгов. Но я никогда не слышала более горячего участия в успехе другого человека. За три минуты телефонного межгорода, Катька навзничь опрокинула мудрую притчу Рериха о том, что в счастье друзей не бывает.
...В театре мы решили не мелочиться, выпили за здоровье Кэт по пятьдесят коньяка и закусили бутербродом с красной икрой. Согревшись и разомлев, мы заняли свои места и приготовились к действию. В лучших традициях всех театров, спектакль задерживался и «Метель» Свиридова заиграла точно в десять минут восьмого. На сцену повалил снег, и шумная толпа выкатила небольшой снежный ком. В зале закашляли аллергики, остальные поспешили надеть наушники с синхронным переводом. Мой наушник почему-то оказался у Наташки, и мы минут пять пытались осветить мобильным телефоном её красную сумочку, в которую запросто можно было упрятать хлебный батон. Когда мы наконец-то оторвались от этого увлекательного занятия, на сцену уже вышел стареющий князь-муж Нины Арбениной и на литовском языке начал отказывать ей в любви. Монотонный голос в наушниках беспристрастно переводил княжеские речи. Нина была созданием хрупко-воздушным. В белом полупрозрачном платье она бегала по сцене балетным шагом, красиво заламывала руки и решительно не понимала доводы князя. К этому времени она успела потерять браслет на маскараде и чем-то напоминала теперь королеву Франции из «Трех мушкетеров». Мысленно прикинув годы жизни Дюма, я подумала, что он вполне мог позаимствовать сюжет у Лермонтова.
Справа от меня сидела немолодая пара молодожёнов. Он нежно держал ее руку. Я подумала, что тоже хотела бы, чтобы кто-то держал мою руку сильными и уверенными руками. Углубиться в размышления по этому поводу я, к счастью, не успела, потому что в это время опять повалил снег и выкатили второй снежный ком, чуть больше первого. Аллергический кашель переместился в нашу сторону, а на сцену резво выпрыгнул молодой князь на коньках и, пошатываясь, стал соблазнять Нину. Нина была неумолима, хотя всем было очевидно, что князь подходит ей гораздо больше ее мужа. Потом выбежала весёлая толпа, изображая маскарад. Посреди белоснежной сцены, усыпанной синтетическим снегом, зловеще зияли две черные дыры, и я каждый раз вздрагивала, когда кто-то к ним приближался. Пока жертв не было, и только кашель продолжал гулять по залу, волнами перекатываясь от одной группы к другой. Я почувствовала, что в горле у меня запершило…
В этот момент в одной из ям стали топить человека. Утопленник проявлял необычайную жажду жизни и отчаянно всплывал поочередно то из одной, то из другой дыры. Тогда с постамента сорвали женскую статую и привязали её на шею несчастному. Постамент опустел, попыток всплыть утопленник больше не предринимал, а черные дыры зияли угрожающим напоминанием о смертности бытия.
Тем временем Нина с мужем оказались на очередном балу. Нину попросили спеть. Она встала на освободившийся от статуи постамент и тоненьким голосом начала петь романс. Слева на сцене собралась группа слушателей. Голос в наушниках смолк. И вдруг центровая группы размером в три Нины начала заливистым мощным голосом выводить на русском языке «Соловья» Алябьева. Когда смолкли последние аккорды, правдолюбивая Наташка в полной тишине громко произнесла гениальную фразу: «Ну и что было два часа народ дурить? Ведь умеют же на русском!». Зал замер, словно обдумывая услышанное. Молодожён перестал поглаживать руку спутницы, которая от неожиданности даже встрепенулась. Через секунду раздались одобряющие аплодисменты, которые предназначались то ли Наташке, то ли хору.
Следующая сцена была очень эффектной и в полной мере раскрывала режиссёрский талант. Под крупными хлопьями снега друг напротив друга стояли молодой и старый князья и швырялись картами, изображая игру в покер, попутно выясняя отношения. Молодой в какой-то момент замешкался - при очевидных преимуществах ему явно не доставало опыта. На сцену опять выкатился огромный снежный ком, символизируя рост маразма старого князя.
Действие приближалось к развязке. Нина с мужем вновь отправились на бал (жили же люди!), и через какое-то время, не в силах более сносить незаслуженные обвинения в измене, Нина попросила мороженного, вместе с которым поглотила смертельную дозу яда, подмешанного ревнивым супругом. Умерла она, символично заняв место утопленной статуи на постаменте, превратившись замысом режиссера в памятник самой себе. Памятник-Нину тут же оградили кладбищенской оградкой и стало очевидно, что Нина больше не всплывет. Тем временем старого князя оповестили о роковой ошибке, и он лишился рассудка. Чем все закончилось, я не поняла, поэтому решила в ближайшее время перечитать «Маскарад» в подлиннике. Остальные оказались гораздо понятливее, поэтому аплодировали стоя, всё еще подкашливая от синтетического снега.
...А далеко в Вене Кэт, одетая по случаю своего дня рождения в эффектный красно-чёрный наряд смотрела оперу. Оперу давали, понятно, на итальянском. Синхронного перевода не было. Справа сидела пара молодожёнов, но они не интересовали Кэт, потому что её рука, наверняка, лежала в уверенных и сильных ладонях. На сцену медленно падал искусственный снег, под хлопьями которого метался немолодой князь…