Эндокринная железа, подобно спящей Красавице, была заперта в башне шеи, и горловая лестница вела точно к её обителям или заточению, у кого как... По питбульи цепко, охватывающая гортань спереди и с боков, щитовидка, была очень серьёзным и суровым, кармическим регулировщиком деятельности головного мозга и нервной системы, смотрящим половых и молочных желёз. Всё контролирующая и отслеживающая, достаточно авторитетная щитовидка, что спрут мощно распространяла своё влияние на многие системы, расширяя экспансию и имея виды на определённые территории, она всегда умудрялась оставаться за кулисами, чем часто вводила разнопрофильную научную братию медицины в иллюзии и заблуждения.
Варвара Афиногеновна Спесивцева коптила свет не одно десятилетие и в методично-распилочной травле своего вечно прокрастинирующе-ботанирующего мужа была авторитарно изощрена и подкована до неприличия. Он безысходно-безропотно молчал и ужо более не сопротивлялся. Тихо сопел в две дырочки, забиваясь, как клещ, в уютные формы дивана, гасился по закутам и закоулкам квартирной клетки, пригубляя для смелости или расслабления. Впрочем, он давно сам не помнил, для чего именно.
Проснувшись накануне в бреду алкогольного опьянения или горячки он обомлел, взглянув на раскидистое, как русское поле, телесное полотно супруги, распластавшееся на две трети суши всей их кровати и долго, отвратительно-муторно начал вспоминать свой сон.
А снилось ему нынеча вот что - лежит он, значить, на лугу с Варенькой, да-да с той самой Варварой Афиногеновной, когда ещё она, так сказать, Суэцким каналом была, а не Атлантическим океаном, как тепереча. Так вот, Варенька, как веточка вербочки, вся изящная такая, мягкая и тёплая, что восторгу предела нет, у него - студентика Ваньки из сельхозакадемии. И тут, чудь такая, смотрит он на шею её белоснежную, лебединую, а оттуда, фу, мерзость какая лезет и говорит ему: "Ты, чё это Ванька, меня не сберёг... Я ж, дура такая с нею вместе, всё тебя холила и любила. И бабой, и конём пахотным была, только чтоб ты своей наукой занимался".
Призадумался тут, Иван Никифорович, умную голову почесал, которая нынче репой уже стала, но понял: то видать неспроста ему что-то чудится. Думает, послухаю дальше, что эта чудная заумь балакать будет, а она не угоманивается и уже, как Афиногенишна его родная ему ярлыки и претензии давай навешивать да так, что аж пар из ушей, как у паровоза, валит и волосы клочьями лезут Варюхины. Кожа, что сало свиное лосниться начинает, испариной серой покрывается, что аж жуть, всё эндокринная система беснуется. И знать даёт всегда дама неподкупная, судья в юбке - щитовидка беспристрастная, откуда корни проблем истекают. Да кто б услышал подсказки её? А если б и услышал, уразумел бы? Нет, вряд ли, такие Афиногеновны только себя хорошо слышат, заглушая всех и вся своим хаем, куда ужо там кому-то до таких достучаться или докричаться, всё бестолку. Распирает так её от недовольства, что болесть пуще прежнего крепчает, рыком рычит сердешная, скривилась вся горемычная, скукожилась, а всё не угомонится щитовидка-то Варварушкина.
Жалко ему её страдалицу. А что делать? Он её было пригладить, приласкать попытался, а она, что цепной пёс, чуть полруки не оттяпала, кричит, заливается, благим матом воет бедная. Растёт и ширится маета этакая. Ткани-то все Варькины ядами наливаются, аж рвутся и вербочка его пасхальная в лярву Афиногенишну преращается, что хоть крестись заклятому атеисту, да то-то ж и оно, креститься не на что, ни креста тебе, ни иконы, ни куполов рядом нигде нету, только, что у соседского Кольки на всю спину под заляпанной тельняшкой, но Иван Никифорович человек интеллигентный зазря кого зря беспокоить не станет.
Думает сам, молча справлюсь, пригублю чуток и всё пройдёт. Ан нет, что гидра щитовидка Варькина злополучная всё лезет и лезет в душу, окаянная, всё травит и попрекает, изхаркалась уж вся слезами кровавыми, а всё неймётся ей дуре, всё требует и требует, дай мол и дай, ну что старуха та из сказки про рыбку Золотую.
Понял Иван Никифорович, что не унять её, залил всё нутро своё, чтоб и предстательная железа его захлебнулась и утопла, да и замолчал навсегда, тихо скукожившись на краешку кроватки...
P.S. Товарищ Спесивцева долго голосила благим матом на похоронах и поминах, ливнями крокодильими испорожняясь, расходы-то были неимоверны, даже здесь трухлявый в бюджет семейный не уложился, на кашне ныне французское из Сонькиного бутика-барахолки не хватает. Зачем кашне-то ей летом, удивится читатель. А что удивительного, то зубы вторые прятать надо, пасть жадную, зверскую и ненасытную, что скажете, не видели ни разу? То не челюсть вставная, то проблемы желез эндокриных, что хоть намордник на щитовидку натягивай. Но Ивашка-ботан бедняк был учёный, деньжат или хитроумия на намордник не хватило, вот и умер ранёхонько, отмучилась птаха Божия...
Голубь в Небе синем кружит и уж ни о чём не тужит...
29.09.15 - 04.04.21
Из цикла "Отменная бредятина или кармические мелочи и нюансы в природе заболеваний..."