Я не бывал одиноким и не знал уединения, и моей непременной спутницей была моя
жизнь, и таких прелестных поклонниц у меня было неисчислимое войско, и это
войско жизней неотступно шло за мной, и их приветствия каждому моему шагу были
громогласными, и эхо ликующих возгласов звучало во все дни и ночи моих лет, и
все эти доблестные дни и сладкие ночи ускользали так же чудесно, как и появлялись.
Я был дружен сразу со всеми жизнями, как господин, и неразлучен с ними, как
слуга, и добр ко всем, как родитель, и участлив к ним, как воспитатель, и
ревнив к их обожанию меня, как пылкий возлюбленный.
И с одними жизнями я храбро геройствовал, и с другими я гнусно злодействовал, и
даже были такие жизни, с какими нужно было быть почти святым, и ещё в каких-то
жизнях я был трусливым ничтожеством, и все эти жизни окружали мой дом, и
заглядывали в окна, и толпились у моего порога, и каждое утро наперебой и
бесстыдно предлагали себя.
Я не бывал одиноким даже на миг, и легко избирал одну из тех красавиц, и она
становилась моей возлюбленной на час, или на два, или как пойдёт, и я выбирал
её лишь для сегодняшних утех, и забывал о прощлых, и не помышлял о будущих.
Я небрежно говорил своей избраннице: - Эй, жизнь, послушай! Ты у меня одна, и я
люблю тебя, - и она трепетала, и тянулась ко мне, и все прочие жизни замирали
за дверью, и прислушивались, и шептали те слова, и вздыхали от неуёмной
страсти, и доверяли мне без оглядки.
Они доверяли мне во всём, и потакали любому безумству, и ожидали моих приказов,
и верили в мою искренность, и я ежеминутно узнавал от них о крепости их веры, и
платил им своей любовью, и за неё они были готовы на всё.
Все мои жизни упрямо напоминали о себе и о своей привязанности, и делали то
снова и снова, и беззастенчиво глядели мне прямо в очи, и ходили за мной по
улицам, и ещё тайком приходили ночью, и стояли у моей кровати, и
смотрели на одну из себя в моих объятиях, и радовались за неё, счастливую, и
мечтали о том же.
На рассвете я невинно говорил ей, сонной: - Ты у меня одна, - и целовал её
добродетельные руки, и вечером приходил к той жизни, у которой руки были в
крови, и прижимал их к своему лицу, и шептал липкими губами: - Спаси меня от
чистоты, она преследует мою совесть, и хочет изменить меня! - и оставался у неё
до утра, а утром распахивал дверь, и хватал ближайшую к себе, и падал перед
ней на колени, и молил о прощении у той святой, и получал его тут же, и весь
день не поднимал очей, и бродил неизвестно где, и ночью ко мне самовольно
входила случайная и самая смелая из незваных, и до утра я не смел отказывать ей
в своём покровительстве.
И вот, я жадно переливал эти нескончаемые жизни из ладони в ладонь, и ещё
перебирал их, как чётки, и не мог налюбоваться их сиянием, и не мог унять
суеты, и не мог прервать дрожь, и не знал, какую бусину удержать в пальцах, и
они все были равны, и округлы, и опрятны, и я сбивался со счёту, и начинал
сначала, и терялся, и недоумевал, и ронял то ожерелье, и бросался искать его, и
глядел на себя, и не видел ничего вокруг, кроме рассыпанных жемчужин, льнувших
ко мне, и разорванной нити, что вновь сросталась.
И всё.
26.09.2015г.