На пятницу друзья договорились встретиться и посидеть в ресторане. Приближался Новый Год, и каждый вечер у них был занят. Оставалась свободной только эта пятница. Поглядывая на часы, они с нетерпением ожидали окончания работы, хотя у каждого было дел невпроворот. Связывали их служебные интересы. Тот, кто был постарше, работал судьей, и звали его Иваном Семеновичем Пустоваловым. Другой – Филимон Пантелеевич Крикунов – был помощником прокурора. А третий – Григорий Савельевич Карасев – работал следователем в областной полиции. Все они когда-то вместе учились в юридическом институте. И с тех пор поддерживали связи друг с другом. Перед каждым праздником они обязательно встречались, чтобы расслабиться и посидеть по-простецки в каком-нибудь ресторане.
Дождавшись, когда стрелки часов показали шесть часов вечера, каждый из них, словно на пожар, выскочил из кабинета. Все бумаги уже были давно уложены в сейфы. Но вдруг на столе Карасева зазвонил телефон. Недовольно покосившись на него, Григорий Савельевич по привычке поднял трубку и услышал голос жены, которая просила не задерживаться. Вспомнив, что его ждут друзья, он поспешно закончил разговор и вышел из кабинета.
Возле ресторана «Степные огни» уже стояли Пустовалов и Крикунов.
– Задерживаешь, Гриша, – недовольно проворчал Пустовалов.
– Дела, – оправдываясь, буркнул опоздавший.
Вскоре они вошли в ресторан и расположились за столиком у окна.
– Теперь давайте забудем о делах и займемся заказом, – предложил Иван Семенович.
Выпив по первой за встречу, они оживились и стали вспоминать, как отмечал каждый из них прошлый Новый Год.
– А может, хватит жить прошлым, – заявил длинный, как жердь, Филимон Пантелеевич. – Давайте лучше наполним стопки и выпьем за наступающий.
Друзья охотно поддержали его. Затем пили еще по разным поводам и вскоре были уже изрядно пьяными. Особенно опьянел Филимон Пантелеевич. Заплетающимся языком он стал приглашать друзей к себе домой.
– Филимон, а твоя не будет возражать? – спросил Карасев.
– Ты что! – возразил тот. – Она у меня послушная. Что скажу, то и делает. Это у других бабы самостоятельность заимели, а у меня она вот где, – сжимая в кулак руку, хвастался он.
– Вообще-то предложение Филимона дельное, – поддержал Пустовалов. – Так хочется домашних солененьких огурчиков и капустки.
– Особенно с пивом.
– Все это у нас дома есть. А пивка по дороге купим. Посидим. Душевно поговорим, а если засидимся, то можно и переночевать остаться. Жена у меня с понятием. Ну, ты же знаешь, Гриша, ее. Она ведь у вас в управлении работает.
– Знаю, конечно, – неуверенно ответил Карасев.
Вышедшая из ресторана компания была встречена холодным ветром.
По дороге Филимон Пантелеевич несколько раз падал, и друзья поднимали его и брали под руки. Однако через несколько шагов он вырывался и громко доказывал, какая у него добрая и понимающая жена.
– А как она картошечку с мясом жарит, – доказывал он так, что друзья почувствовали запах этого блюда.
– С пивом лучшей закуски и не надо, – поддержал его Григорий.
– Ты прав, Гриша. А то в ресторане жевали какую-то чепуху с заумными названиями, – согласился Иван Семенович, который был трезвее всех. – А тут по-русски картошечка с мясом, под которую и выпить можно побольше. У тебя водка-то есть?
– Обижаешь, брат. Все есть. А пиво сейчас зайдем и купим, – заверил Крикунов.
Подойдя к магазину, который работал круглосуточно, Пустовалов, как старший по возрасту, распорядился:
– Ты, Гриша, постой с Филимоном на улице, а я один войду и возьму, что надо.
Говоря так, он на всякий случай решил взять и бутылку Смирновской, так как всегда старался скрывать свое опьянение, а дома добирал.
Купив все необходимое, Иван Семенович вышел из магазина и услышал, как друзья обсуждали предстоящую закуску дома.
Подойдя, он взял с другой стороны руку Филимона и задумался. Ему вспомнилось, как однажды вот так же они привели пьяного Филимона к нему домой и вместо благодарности за то, что не бросили ее мужа, жена такой скандал устроила, что они постарались быстрее сбежать из подъезда. А вдогонку тогда им неслось: «Алкоголики проклятые! Сами пьете и мужа спаиваете!»
Вспоминая сейчас это, Иван Семенович чувствовал себя уже не так уверенно и даже предложил Карасеву пойти к нему.
– Ты же видишь, какой он пьяный, – говорил он.
– Нет! Нет! – испуганно возразил Григорий. – У меня дома ни огурцов, ни капусты.
За разговорами они и не заметили, как подошли к дому, в котором жил помощник прокурора. Словно протрезвев, тот, обращаясь к Ивану Семеновичу, стал предлагать комплименты, которые могут особенно понравиться его жене.
– Когда к ней по-хорошему, она все сделает, – убеждал он.
– Так надо бы цветы прихватить, – предложил Григорий.
– Цветы не надо, а вот сказать про ее красивую прическу не забудь, – напутствовал Филимон. – Она сегодня в парикмахерскую ходила.
– А ты откуда знаешь? – спросил Григорий. – На работе я видел ее, и никакой укладки не заметил.
– Знаю, потому что звонила мне. Хвасталась, что укладку сделала. Просила, чтобы я не задерживался. Так что если начнет упрекать, скажете ей, что задержался у кого-то из вас.
– Это можно сделать Ивану Семеновичу. Например, сказать, что у его жены был день рождения. Вот и пригласила, мол, друзей мужа на ужин. Кстати, Ивана Семеновича моя очень уважает и в пример иногда ставит.
– И моя тоже, – поддержал Филимон Пантелеевич.
Несмотря на свои сорок с лишним лет Иван Семенович казался очень представительным мужчиной и, по мнению многих женщин, отличался от других «непростительным обаянием». Однако, имея такие внешние качества, в разговоре с друзьями он с презрением отзывался о женщинах. Возможно, из-за этой причины с удовольствием и общался со своими давними друзьями, стараясь не заводить новых.
В подъезде дома Крикунов приложил палец к губам и тихо попросил:
– Войдем без шума. Она как обычно вечером сидит у телевизора, а я зайду к ней и подготовлю.
В коридоре квартиры вошедшие, соблюдая тишину, сняли пальто и ждали, когда Филимон подготовит свою жену. А тот вошел в ее комнату и сразу обнял жену. От неожиданности та вздрогнула и, встав с кресла, внимательно посмотрела на мужа.
– Опять нализался? – услышали ее голос стоящие в коридоре.
– Ну, вот уже и упреки. Вместо того, чтобы встретить мужа по-хорошему, – обиженно заговорил Крикунов.
– И что предлагаешь? Может быть, сразу тебе водки налить? Так ты и без меня обходишься. Вместо того, чтобы прийти пораньше, ты с кем-то пьянством занимаешься! Я же звонила тебе и просила прийти пораньше, чтобы к маме сходить! – кричала жена. – Иди ложись, а то детей разбудишь!
– Но, Катенька, у меня просьба к тебе есть, – жалобно попросил Крикунов.
– Какая еще просьба? Нажрался где-то и по пьянке болтаешь всякую чепуху.
– Господи, будь хоть в этот вечер человеком. Чего ты, как собака, все время только кусаешься.
– Ну и нахал! Вместо того, чтобы извиниться, он еще и оскорбляет.
После этих слов стоящие в коридоре услышали звонкий удар, и слова Крикунова:
– Ну, вот уже и драться. Даже не спросишь, с кем я был. Только позорить можешь. А я, между прочим, в гостях был у своего друга, который так уважает тебя. При каждой встрече только и спрашивает, как твое здоровье. Он и сейчас пришел, чтобы проводить меня и справиться о твоем здоровье.
– И кто же это такой заботливый?
– Судья Иван Семенович Пустовалов.
– А чего же ты мне голову морочишь своей болтовней! Где он? – уже другим голосом спросила жена.
– В коридоре ждет. Я похвалился, какие у тебя огурчики соленые получились в этом году. Вот он и захотел их попробовать.
– Иди к нему. Я сейчас поправлю прическу и выйду.
Войдя в темный коридор, Крикунов включил свет и, не таясь, громко сообщил, что сейчас его Катенька все организует.
– Напрасно ты затеял это, – заметил Иван Семенович и, посмотрев на Крикунова, спросил: «А что это у тебя со щекой? Одна белая, а другая почему-то красная».
– От волнения, видимо, – сконфузился Крикунов. – Это бывает иногда со мной. Как разволнуюсь, так обязательно одна половина лица краснеет.
– Хорошо еще, не все лицо, – подковырнул Карасев. И в это время пришедшие увидели вошедшую в коридор жену Крикунова.
– Какие люди! Как хорошо поступили, приведя домой моего мужа! Он ведь никак не научится цивилизованно выпивать. Как с кем-то посидит, так обязательно пьяным оказывается. Мне его даже жалко. Не знает он, бедный, нормы. Я сегодня словно чувствовала, что опять переберет с кем-нибудь, и как тогда будет добираться домой? Хорошо еще, такие друзья. Как услышала, что вы пришли, так сразу к вам. Да вы проходите в зал. Сейчас я огурчиков вам нарежу. И еще кое-чем угощу, – ворковала взволнованно жена Крикунова.
Пришедшим друзьям она и в самом деле казалась взволнованной. Лишь муж понимал ее наигранность, поскольку знал, как она умела отлично владеть собой. Вместе они были уже семнадцать лет. Но многое в поведении его Катеньки оставалось загадкой. Иногда она казалась даже незнакомкой. Так и в этот вечер после услышанных слов жены он терялся в догадках, что за этими словами таится. Иногда он даже высказывал ей, что устал от притворства, которым она с каждым годом владела все лучше и лучше. Но Катенька на эти упреки мужа не обращала внимания.
Между тем друзья прошли в зал. За столом мужчины открыли принесенные бутылки с пивом и ждали, когда Екатерина Матвеевна организует закуску. Закончив с ее приготовлением, она села рядом с Иваном Семеновичем и попросила наполнить пивом и ее бокал. Своего мужа и Григория Савельевича Карасева она словно не замечала. Выпив пиво, она стала расспрашивать его о здоровье жены и детей, а затем незаметно рассказала о своей знакомой, у которой сын попался с наркотиками.
– Такой мальчик замечательный. Кто-то из друзей, видимо, специально подложил в карман несколько пакетов. Мать, кстати, моя знакомая, просто в ужасе. Иван Семенович, я знаю вас как честного человека. Посоветуйте, что можно сделать в этой ситуации? А ты чего сидишь? – обратилась она к мужу. – Принеси бутылку коньяка. Такие гости пришли, а ты угостить не можешь по-человечески. Пиво-то можно было и не брать.
Вскоре были наполнены стопки коньяком, и Иван Семенович, поднявшись, произнес:
– Как хорошо иметь такую жену. Всегда тебя понимают и всегда по-хорошему встретят друзей. Ты просто счастлив, Филимон Пантелеевич, имея такую жену. Она так любит тебя и всегда делает все, что ты захочешь. Я выпью за вас, Екатерина Матвеевна и обещаю помочь вам с сыном вашей знакомой.
– Вот за это спасибо. Да вы закусывайте, Иван Семенович, закусывайте. Извините, что картошечку с мясом не приготовила. Но в следующий раз обязательно угощу вас и своим фирменным блюдом.
Посидев еще немного и видя, как засыпает за столом Филимон Пантелеевич, друзья стали прощаться с хозяйкой. В коридоре Иван Семенович заверил:
– Не волнуйтесь, Екатерина Матвеевна. Я обязательно вашу просьбу выполню.
Выйдя из квартиры, друзья оживленно обсуждали свой визит.
– Как изменилась жена Крикунова! Как изменилась! А ты помнишь, как она однажды прогнала нас? – проговорил Пустовалов.
– Еще бы не помнить, – ответил Карасев. – Она ведь на следующий день пришла к моему начальнику отдела и пригрозила, что если еще раз Филимон с нами выпьет, то она обратится к генералу. А сегодня я смотрел на нее и не узнавал. Какая женщина! Мне даже плакать захотелось от избытка чувств. У меня не такая. Сейчас приду и обязательно концерт услышу. Господи, как я завидую Филимону.
– Да, изменилась здорово. Даже комплименты не потребовались, – вздохнув, согласился Иван Семенович и мысленно представил, как его сегодня встретит жена.