Близко ли, далеко ли – неведомо, только жили в одном лесу великаны. Отец-великан, росту громадного, силы непомерной, а в гневе и вовсе страшен. Мать-великаниха, росту поменьше, зато доброты несказанной. Были у них три сына, повадками настоящие великаны. И еще сын младшенький. Неизвестно в кого. Года идут, а он так и оставался на великана не похожим совсем.
Поутру семейство разбредалось кто куда. А вечером собиралось у очага. Ужинали, да делились своими великими делами. Только самому младшему нечем было похвастать. Надоело это отцу-великану. Решил он позвать гадалку, мудрую старую Змеину. Пусть скажет, как быть. Приползла Змеина шипучая, обвила своими кольцами холодными младшенького, направила взгляд свой в очи испуганные, молвит:
- Отчего такой уродился – мне неведомо. Только мешает ему доброта непомерная. И великаном будет он, если освоит дела великие-великанские.
Стали думать и гадать. Как тут быть, с чего начать? Наконец отец семейства порешил:
- Пойдёт завтра с утра с братьями, чтобы перенимать у них таланты великанские.
Освоит до вечера – хорошо. А нет – пусть уходит из дома родительского, да пока не прославит себя делами великими – не возвращается. Со мною отец-батюшко точно так поступал в своё время.
Полегли все спать. А младшенький не может уснуть, переживает:
- Маменько! А почему Змеина сказала, что я уродился? Ведь мы говорим «уродился» про урожай гороха или репы, что в огороде собираем. Или оттого, что я урод какой?
- Нет, сыночек мой, - отвечает великаниха. – Просто у нас дети как дети, а ты не великанским вышел на свет, так и остался маленьким.
- А как же я появился?
- Да как? Вот так и появился. Мы уж старенькие с отцом были, когда в капусте тебя нашли. Горюшко ты наше, капустное. Спи, давай. Может завтра оно и образуется.
Только-только светать стало, а один из братьев, Громыхало, забрал младшего с собой на промысел. Нашли подходящее место, и стал он обучать своему мастерству. Набрал воздуху, раздул щёки, да закричал так сильно, что загромыхало всё вокруг. Камни с горы посыпались. Деревья от напора пригнулись. Коровы, что паслись у подножия, пали замертво. Мужики, которые поодаль были, тоже с ног повалились. Довольный этим, Громыхало и говорит:
- Давай, теперь твоя очередь.
Всё так же сделал Великанюшко. Да только вместо крика убойного послышался посвист молодецкий. Не простой, а с мелодиями-переливами. Не удержался Громыхало, захохотал. И не только он. Мужики от такого свиста очнулись, засмеялись тоже. Стали поднимать коров своих оживших на ноги, да уводить подальше подобру-поздорову.
Вернулись братья. А у порога встречает их Маменько:
- Как дела, сыны мои?
Повинился Великанюшко, что не получилось у него повторить подвиг старшего. Отправился тогда другой брат, Выпивайло, передавать свой талант. Дошли они до пруда, где мужики рыбу удили, да коровы воду пили. Стал обучать великан, как надо делать. Выдохнул, что было мочи, щёки сдул. Нагнулся к воде, да всю воду и выпил. Осушился пруд, кругом ни капельки, ходи-гуляй по дну. Сделал шаг Великанюшко по дну пруда, сделал другой. Видит - рыбка бьётся на земле. Махнула раз хвостиком, а на второй уже и сил нет. Поднял он её, пожалел:
- Ах, ты, рыбонька моя, золотистая. Прости ты нас, несмышлёнышей.
Залился слезами горючими. А где упали они на дно пустынное, пробили его. Там возник родник самотечный и стал пруд водой заполнять. Ожила рыбка там. Не захотел повторять Великанюшко подвиг Выпивайловый. Вернулся, повинился перед маменькой, что не освоил и этого мастерства.
Раз так дело повернулось - пошёл с ним третий брат, Объедало. Шли-шли, видят – бараны пасутся.
- Ну, гляди, неумеха.
Похватал Объедало баранов сколько смог. Нанизал на жерди, поджарил по-быстрому на огне, да и умял всё за один присест.
- Теперь твоя очередь, - говорит.
Пожалел Великанюшко баранов. Видит – косточка осталась недогрызенная. Начал было глодать, да не смог, бросил обратно на землю. Глядь, а кость-то ожила, стала прирастать мясом и шерстью, и стоит опять барашек живёхонький. А брат не отстаёт:
- Ну же, давай сызнова.
- Нет, не могу я так, лучше повинюсь снова.
Собралась вечером семья великанская и спрашивает отец:
- Ну как, сыны мои? Освоил Великанюшко ремесло великое?
- Нет, отец, родитель наш. Не получается ничего.
Рассердился тот и повелел поутру отправляться ему, как недостойному семьи великой, в путь-дорогу дальнюю, пусть поучится уму-разуму. Поплакала мать, погоревала, только что же, делать нечего. На прощание дала благословение на дела добрые.
Быстро слово говорится, да не скоро дело творится. Немало обошел стран и земель дальних Великанюшко. Многому научился, и потянуло его в родные края. Вот подошёл он к подножию горы, где когда-то был он с Громыхало. Так же пасутся коровы. Узнали его мужики. Напоили-накормили, а на память рог подарили, что у старой коровы отвалился.
- Велела передать тебе корова, та самая, спасённая тобой. Принесёт, мол, он тебе славу великую.
Подивился Великанюшко, но принял подарок. Смастерил из него рожок музыкальный, да такой заливистый, что люди заслушались, стали забывать свои горести-печали каждодневные. Благодарят музыканта неповторимого.
Побрёл он дальше. Нашёл и старый пруд. Заросло всё тиною вонючею, вокруг деревья посохшие. Так же плавает там рыбка, одна-одинёшенька. Увидала своего спасителя, обрадовалась поначалу. А как узнала, что бродяжничает тот по белу свету – опечалилась. Обратилась к нему с такими словами:
- Передалось от матери ко мне умение исполнить желание. Всего одно. Пожелай, чего бы ты хотел? Стать настоящим великаном?
Подумал-подумал Великанюшко. Нет, не хотел бы он стать таким, как братья. А вот, чтобы пруд ожил и был таким, как прежде – очень хотелось. Только подумал – как всё меняться стало. И вода стала чистой. И рыбы полно появилось из засохших было икринок. И деревья ожили, и птицы загомонили. И мужики сидят на берегу, удят рыбу. Радостно приветствуют Великанюшку, спрашивают, чем могут помочь, здоровья желают ему богатырского.
- Спасибо вам, друзья мои, за слова добрые, чувства признательные, память долгую, подаренную силушку вашу мужицкую, - отвечает он. – Будут они теперь во мне, станут служить вечно.
Отправился дальше наш странник, в долину. По-прежнему там пасётся стадо. Подошёл к нему баран, старый и седой.
- Помню, как спас ты меня. Хочу отблагодарить. Состриги шерсти с меня, сколько сможешь. Сделай одёжку из неё. И будет она впору тому, кому пожелаешь.
Удивился Великанюшко, но не стал перечить. Состриг шерсти, направился в деревню. Бабы помогли напрясть пряжу, да связать кафтан, совсем уж махонький, правда, получился.
Тянет сына к дому отчему, что покинул он когда-то. Подходит, а на пороге мать старенькая, ждёт не дождётся сына младшенького. Уже согнулась от ожидания долгого, и как будто меньше стала. Обнял её со слезами и подарок шерстяной достаёт из кармана. Подаёт со словами: «Извини, что мал совсем мой подарочек, да …»
Только приложил к груди материнской, как стал кафтанчик одёжкой теплою, удобною, да в самую пору великанихе пришёлся. Такого дорогого подарка не получала она никогда за всю свою жизнь. Только ради этого стоило жить и своего младшенького дожидаться.
Тут и сказке конец. А кто слушал – тем намёк. Не только в сказке спорят о том, кого считать великаном, то есть великим. Семей таких и в нашей жизни хватает. Только что же тут спорить? Время покажет, а люди рассудят. Вот так то