Чердак был насквозь пропитан историей. В каждом уголке затаилась загадка, которую не хотелось раскрывать. Это было воистину магическое место. Здесь всё оживало, наполнялось смыслом. Старые черно-белые фотографии на чемодане как ни странно дышали новизной. Время остановилось. Ты не понимал в прошлом или будущем ты находишься, ты был просто частью вечности. Ты больше не отягощен временем. Его нет.
Шуршащая мелодия старого граммофона, закрытое наглухо окно с витражным стеклом, и он с мольбертом у окна. Свет прорезает пространство и создаёт магию из летающей пилы. Мой мастер прищуривается, наводит пальцами фокус на меня.
- Замри!
Я ловко прикрываю лицо газетой этак 1940 года, пыль попадает в нос. Отчётливый запах давно минувших дней. Перед глазами мелькают лица людей, которых я никогда не увижу. Когда-то и мы станем частью истории на пожелтевших страницах бульварной прессы. Нас сложат в одну стопку с другими газетами, завяжут верёвкой накрест и отправят пылиться на чердак.
- Детка, не вертись же! Что за непослушная модель!
Он злится. Это очень даже сексуально. Окутанный лучами света, мой мастер стоит босиком на трухлявом полу чердака в одних кальсонах. Я наблюдаю за плавными движениями его рук. Одна, словно дирижируя, создаёт белчьей кистью свою особую лунную сонату на холсте, а другая застыла в мёртвой хватке с палитрой.
Он был совершенно не из таких мужчин, которые входили в круг моих интересов. Мальчишечьего телосложения, худощавый, с тонкими длинными пальцами, нежными руками, чёрными волосами, со стрижкой под каре, холодными серыми глазами, нахмуренными бровями и ангельской улыбкой, которая бывает лишь у людей желающих показаться невиновными, учинив какую-то глупость. А глупостей было не мало. Говорят, он ещё с пелёнок был проказником. Человек, внутри которого с годами возрастал протест против всего нормального и обыденного. Если существовали рамки, он незамедлительно покидал их. Он был из тех смельчаков, которые видели в препятствиях возможности. Хотя другие считали это просто дуростью.
Константин Барнс - так его звали. Прославился, заявив, что является перевоплощением Давида с картины Микеланджело, и в качестве доказательства явился на презентацию полностью обнажённым. Дамы, конечно, были не в восторге, но подтвердили, что величие мужского достоинства точь-в-точь повторяет Давида, после чего мистер Барнс был изгнал из святыни мирового наследия, Лувра. Он не любит вспоминать те прозвища, которые ему дали после столь эпатажного выхода в свет: Барсик, Барсук, и самое страшное (о ужас!) - Барнис, как торговый центр на Манхеттене, забитый дорогущими шмотками от дизайнеров, которых он на дух не переносил. «Мы - люмпены. И единственная монета, которую мы имеем - это время» Он презирал роскошь, жил в дядюшкином полуразваленном домике, но никогда не отказывал себе в удовольствии прокатиться с ветерком между виллами господ в оголённом виде на своём Астон Мартине. Соседи были в ярости. Они не раз заявляли на него в полицию, жаловались на то, что он постоянно водит каких-то барышень. Но когда полисмены пришли осмотреть его дом, нашли лишь несколько куртизанок, которые позировали для новой выставки Константина. Хотя кто его знает, чем они там занимались на самом деле.
Познакомились мы на званом вечере в честь помолвки лорда Бартона (хотя все знают, что титул он себе купил) и герцогини Эльстон. Я, только окончив колледж, получила направление на работу в одну местную газетенку о богатых и знаменитых (как по мне, обычная жёлтая пресса) пока лишь внештатным корреспондентом. Через пару месяцев упорной работы я наконец-то получила аккредитацию на столь важное мероприятие, как помолвка главного лгуна и изменника, как мистер Бартон. Моей задачей было изображать печальную леди, которая после развода с герцогом, была бедна, как церковная мышь, собрать максимум сплетен, чтобы наша газета продержалась ещё месяц. Я жутко нервничала. Ну какая с меня герцогиня? Я вырядилась, как положено для таких раутов, но в зеркале увидела лишь смешную мадам Помпадур. В результате было решено оставить всё, как есть. Спустя двадцать минут на меня смотрела весьма интересная девушка: чёрное платье по фигуре с павлиным хвостом сзади, полностью закрытый перёд компенсировал вырез на спине до самой талии; волосы лёгкой волной были уложены набок, открывая мои прелестные скулы и массивные серьги. Я была поражена, насколько хорошо сложился образ.
На вечеринке у всех было лишь две темы для обсуждения: как герцогиня Эльстон не замечает, что её жених изменят ей с горничной, и где же скрывается его столь одиозный друг Барнс, который будет свидетелем? Хотя, в основном, говорили о Барнсе. Ладно, признаюсь, мне безумно стыдно, но до этого вечера я не слышала ничего о Барнсе, и ей-Богу не понимала, почему вокруг него столько шума.
- Если же до свадьбы он не заменит свидетеля, я туда не пойду, - категорично заявляла дама с собачкой своей подруге.
Меня мучил интерес, но я не решалась подойти ближе к кому-либо из этих господ и тем более завязать разговор, так как боялась быть разоблаченной. Меня выдавали манеры. Я не так, как они, брала бокал с шампанским, не так наклоняла, не так пила. Казалось, будто он все смотрят на меня. Я прикусила губу, чтобы хоть как-то скрыть волнение, но это ещё больше выдавало меня.
- Поставьте бокал, - прозвучал голос прямо за моей спиной.
Ну всё, Алексис, тебя раскрыли даже без штопора…
Я осторожно обернулась. Передо мной стоял мужчина лет двадцати шести в классическом чёрном фраке, белых перчатках и лаковых туфлях. Он окинул меня изучающим взглядом.
- Так-так… - произнес он. Прядь волос, умело уложенных назад, выпала из общего ансамбля. Он грациозно поправил её. Чёрные волосы, серые глаза, холодный взгляд искусителя. Прям мистер Грей! - И кто это тут у нас?
По телу пошёл холодок. Я проглотила комок в горле и крепко зажала бокал в руке.
- Я просто…
Не успела договорить, как он перебил меня:
- Кто это тут у нас пьёт шампанское на вечере, на котором пьют только вино?
Я стояла в недоразумении.
- Понимаете, мисс, герцогиня не любит шампанское, так как считает, что голову должен кружить лишь мужчина.
- Зачем тогда его подают?
Он улыбнулся и снова поправил прядь.
- Так легче вычислить, кто попал сюда «зайцем» и незнаком с невестой. Как Вы, например. Хотя, я наблюдаю за Вами уже довольно-таки долгое время, и хочу заметить, что Вы неплохо вписываетесь в этот маскарад разнаряженных уродов, вот только милая мордашка Вас выдаёт. Ну, и конечно, шампанское, - он аккуратно разжал пальцы, и забрал с моих рук бокал. - Пардон, забыл представиться, Константин Барнс, шафер этого клоуна, - он ткнул пальцем на лорда Бартона. - Стари-и-и-и-ик! Познакомься, это моя очаровательная жена Патриция!
- Что? Я?
Барнс ухватил меня за талию и тихо шепнул на ухо:
- Да, Вы, милочка. Не сопротивляйтесь. Протяните руку этому хаму для поцелуя.
- О, Патриция! - радостно воскликнул лорд. - А Вы всё хорошеете! Я Вас помню…У Вас были такие…такие…эмм…такие чудные…ноги! А сейчас…так вообще прелесть!
- Ты прелесть, солнце! - заявил мой новоявленный муж и чмокнул меня в щеку.
Из-за спины Бартона выглянула герцогиня.
- Патриция! Какое чудесное платье!- на этом месте меня пробрал смех: два евро на секонд хенде, - Вы выглядите ещё моложе, чем пару лет назад, когда Вам было двадцать три. Это же сколько лет мы не виделись! Простите за неуместный вопрос, но это подтяжки или уколы ботекса? Сколько Вам уже?
- Двадцать, - выдала я.
- Дв-дв-двадцать? - ситуация была явно идиотской. Вокруг нас собралась толпа гостей. Теперь на меня и вправду смотрели все. - Я же говорю, что моложе выглядите!
Все вздохнули с облегчением.
- Простите, но нам надо освежиться, - Бернс потянул меня к стойке с вином.
Я нервно одёрнула его руку.
- Что здесь происходит?
- Вы - моя жена, она скоро будет его женой, хотя он осчастливил почти всех присутствующих здесь дам. Они счастливы, мы счастливы, я счастлив, все счастливы! - он восторженно развёл руками. К тому же, нас с Вами хоть познакомили. А то некультурно как-то…три года вместе, а я не знаю, что вы кололи и куда, чтобы выглядеть шесть лет назад на двадцать, три года назад - на двадцать три, а теперь снова на двадцать. Деточка, я лишь хотел Вам показать этот спектакль во всей красе! Они не запоминают лиц, имён, они лишь играют. Если бы я сказал им, что Вы - Мона Лиза, уверен, они бы приняли это за истину. Им всё равно, кто Вы. Если Вы являетесь моей женой, Вас априори будут считать ненормальной. Они - моя муза, всеобщая картина порока на одном холсте. Живая выставка уродов. А Вы своим присутствием испортили такой сюжет! Кстати, зачем Вы здесь?
- Я…- мне хотелось сказать ему правду, что мой босс придумал эту дурацкую историю, что… - Я не знаю…
- Вот это правильный ответ. Я прожил в этом квартале почти всю свою жизнь и до сих пор не знаю, почему я здесь. Мой дядя завещал мне домик на окраине города, соседи мечтают, что я приеду и снесу его, а вместо него построю душную трёх- а лучше пятиэтажную коробку, напичканную новомодными гаджетами, которую даже домом назвать стыдно. Я предпочитаю жить в доме. Знаете, сейчас модно, чтобы твоя жизнь была идеальной…на показ. Мужчина выбирает женщину не для того, чтобы строить отношения, семью, а чтобы показать друзьям, какую красотку он один имеет по ночам. Женщины превратились в машины. Машины бизнес-класса (экономисты, бухгалтера, все эти белые воротнички в женском обличии), спорт-кары (спортсменки, как Вы уже, наверное, догадались), гипер-кары (модели, певички, актрисы), и экзотические машины - особы с титулом, ну и естественно минивэны, на которых кататься хорошо, но лучше никому не показывать (эскорт услуги, или проще, проститутки).
- А к какому классу машин принадлежу я?
- Деточка, разве Вы машина? Вы женщина. К тому же, я Вас гордостью представил моим друзьям. Вы - творение, которое, к сожалению, совершил не я.
Что-то магическое было в этом мужчине. Я чувствовала себя Алисой в стране чудес, а он был моим Шляпником. Совершенно другой. Неземной.
Продолжение следует...