Предыдущая страница: http://www.proza.ru/2015/09/28/1056
Часть 5
И вот наступила весна 1993 года. Еще прошлой осенью утеплил я свой сарайчик, поставил в нем буржуйку и на длинные выходные в начале мая с братом и его товарищем прибыл в деревню.
Переправа тогда начинала ходить сразу после вскрытия Волги, а потому добраться до места проблем не было. А мое утепленное убежище, с обложенной кирпичиками буржуйкой было вполне комфортным местом для ночевки. В основном мы рыбачили. Николай Кондратьевич Бутенин выделил мне участок берега напротив своей бани в тиховодном заливчике, и там у меня постоянно стояла пара сеточек. Рыбка ловилась всякая и достаточно много. Хватало и на уху, и на сковороду, да и с соседом делился. А за водочкой бегали под гору к Коле Скворцову. От той машины с осени осталась у него часть на реализацию.
По плану в этом сезоне я должен был выкопать погреб и сделать кирпичную кладку дома. Готовился к этому тщательно. Понимал, что будет много земляных и других подсобных работ и без помощи местных никак не обойтись, а потому заранее запасся спиртным.
Поначалу начал копать котлован под подвал. Но столкнулся с тем, что там был сплошной камешник и вместо лопаты в дело шли ломы. Но при помощи деревенских помощников за несколько выходных работа была сделана.
Люба готовила на печке-времянке здесь же. Работников кормили и поили не скупясь. Нашел в городе опытного каменщика и договорился с ним о работе. Что интересно, в то время рубль падал и обесценивался постоянно. А потому сговорились с ним на оплату одеждой и обувью и еще какими-то товарами из нашего закрытого для других Химпромовского магазина.
Подошел мой отпуск и работа закипела. Сначала выложили стены подвала, перекрыли его асбоцементными трубами. Засыпали сверху грунтом. Потом началась кладка стен. Подвоз кирпичей, подготовка раствора. Вода, глина для пластичности, песок. Работали, не останавливаясь до темна. Питание на всю бригаду готовилось здесь же. Постоянно трудились у меня – Коля Аверьянов по деревенскому прозвищу - Шишига, Миша Костин (Глухой), Леша Лобанов (Ботин), Коля Шумилов (Стас), а верховодил ими Федя Погодин (ФедОк). Он был заводилой и в работе и за столом.
А вот самым хитрым оказался Колька Яковлев (Лилькин). Почему Лилькин. Дело в том, что в деревне некоторым еще с детских лет давали прозвища по имени матери. А его мать Лиля прибыла в местный колхоз по комсомольскому набору. Была пламенной активисткой и принципиальным борцом со всякими недостатками. Так вот в процессе этой борьбы донесла она на своего мужа – безобидного и добрейшего деревенского плотника Алексея Яковлева. И он за какое-то незначительное унесенное или потерянное колхозное имущество схлопотал три года колонии.
И этот Колька Лилькин за все время стройки у меня ни лопаты, ни кирпича в руки не взял. Но как бригада садилась за стол он тут как тут. Бочком, бочком, а ладонь то к груди, то к животу – болит, дескать. Ребята над ним прикалывались, а ему это «божья роса». Не гнал я его. Нигде он тогда не работал, Жил одиноко с больным отцом и мой стол для него, конечно, был спасением. Я надеялся, что поздоровеет он и чем-то мне поможет. Да куда там! Кстати, кроме него на сегодня из той компании никого в живых не осталось.
А к самому концу кладки ряды моих помощников стали стремительно сокращаться. Видимо, наработались, наелись и напились досыта. А потому кирпич из штабеля в проулке подвозили Люба и две моих дочери. Одна студентка, другая школьница. Я и Федя Погодин (единственный, кто остался) готовили раствор, подавали его и кирпич на леса каменщику. И, наконец, положили ПОСЛЕДНИЙ!
Отметили это торжественно. Там же на верху пальнули из ракетницы, прокричали УРА-А-А! И разлили водку по стаканам. Что интересно, мой каменщик за все время работы ни грамма в рот не брал, а как закончили – развязался по-полной.
А ФедОк с полным сознанием выполненного долга после банкета с обильным возлиянием и двумя бутылками в руках отправился домой. Но далеко не ушел. Сморило молодца! Упал на выходе из проулка и лежал в луже с раскинутыми руками, сжимая бутылки в ладонях. Деревенский народ ходил мимо и его не тревожил. Побаивались и опасались.
А жена и дочери приступили ко мне
– Вези домой! Немедленно! Хотим в баню! И все тут.
Никак я не мог их уговорить подождать до утра. И уже глухой и безлунной ночью навесил мотор на лодку и пошел вдоль берега в Новочебоксарск. Но далеко мы не уплыли. За Водолеево на каменном мысу я зацепил винтом дно и не только сорвал шпонку винта, но и скрутил торсионный вал.
Тут уже наступил мой час. Я вручил пассажиркам весла, достал из багажника бутылочку, стакан, прилег на кормовой диван и они меня сплавили опять в Ураково. А утром на 6-ти часовой «Заре» (судно на воздушной подушке), они, наконец, отправились домой.
Этим же летом я провел в проулок к своему участку электричество. Три столба, провода, установка, монтаж, подводка к ящику и электросчетчику мне обошлись в какие-то символические деньги. Но стол для всей бригады был накрыт обильный. И все это по знакомству с начальником Марпосадских электросетей. Вот такие тогда были добрые и безотказные времена.
А до наступления зимы я еще успел сделать временную односкатную крышу над стенами. Нельзя было допустить, чтобы дождями и талым снегом залило мой подвал.
На фото - рассвет с Ураковского бугра.
Продолжение:http://www.proza.ru/2015/09/29/1327