Я сижу за школьной партой, скрючившись, странно пригнувшись к ней. Что-то давит на голову и плечи. С трудом, словно в какой-то плотной и сопротивляющейся среде, я приподнимаю голову. Вокруг за такими же партами сидят люди, тоже неподвижно скрючившись. С невероятным усилием я поворачиваю голову к окну. Оно заклеено пожелтевшими газетами. На подоконнике засохшие цветы. Я медленно встаю, медленно иду к двери, открываю ее. В соседней маленькой комнате. окно заложено кирпичами, щели между ними заткнуты тряпками и скомканными газетами. Я начинаю разбирать кладку, ногтями расцарапываю цемент, бормоча: «Ведь это же не то, ведь нужно же не это». Вдруг кладка осыпается сама, как будто ее толкнули извне, медленно, я вижу, как падает каждый кирпич. Окно заклеено газетами. Я срываю их, но стекло грязное, сквозь него ничего не видно.
Я швыряю в окно кирпичи, оно разбивается, за ним только свет, я все равно ничего не вижу, только слышу гул пространства. Я с разбега бросаюсь в окно, но не падаю, а взлетаю. Я лечу над зеленым океаном под низкими тучами, попадаю в какие-то сети, яростно бьюсь в них под взглядом Солнца, оглушенная светом, вырываюсь, поднимаюсь над облаками. Я вижу, как раскалывается Земля и Солнце закрывает свое око и открывает его опять и Земля исцеляется.
Я вспоминаю язык, который никогда не знала, и пытаюсь прочитать письмена на белой стене по ту сторону памяти. Спиной к стене, я читаю их вслепую ладонями и пальцами, ощупывая стену за головой, прозревая без зрения в средоточие линий и вслушиваясь в свет, говорящий из слуха.