Телевизор, прижимая антенну к экрану, клялся в ясности сегодняшнего дня. Мне до сих пор неясно. Неясно, непонятно и тем не менее, мы вешали лапшу на уши, о стоимости которой было смешно говорить. За десять рублей; она вешала и затягивала узлом вокруг шеи, сжимая, сдавливая ее до предела. Она была бесценна. Мы перевернули все, что можно было и что нельзя двигать. Ложь стала горькой, а правда сладка, как вата. Ни черта не сладкая, но можно приложить к ране, оставшиеся после лжи.
— В чем смысл жизни?
— В смысле?
Привязанность к вопросу. Как только задали вопрос — сознание тут же во власти другого. А я весь во власти. Рассудительность, хладнокровие заблудились в трех столбах, забыв о лучших (так мнили) временах. Сердце становилось свирепым, качая все что можно, кроме крови, при виде ее глаз. Словно мотылек норовишь кануть в бездну или сгореть в огне. Лучшие перспективы на все времена. Варианты обещающие безысходность.