В среде русских людей более-менее знакомых с историей возникновения т.н. "Украины", закрепилось мнение, что нынешние галичане-западенцы - это всё-таки те же самые русские люди Галицкой Руси, просто им на протяжении веков (вспомним Брестскую унию 1596-го г., в результате которой власти Речи Посполитой из ненависти ко всему, что было связано с Россией, новопридуманным "священникам-униатам" передали имущество православных (собственно храмы), а православных вынудили перейти на нелегальное положение), и особенно, мазепинской и бандеровской пропагандой ХХ века так исказили сознание, что они стали ненавидеть "москалей", т.е. собственно русских людей, крепко держаться за свою мову и т.д. и т.п.
На самом деле в этом постулате мало правды. Даже не половина. Даже не четверть.
Для начала, надо сказать, что русские люди Западной Руси оказывали пусть и пассивное, но твёрдое сопротивление ополячиванию, хотя, в отличие от приверженцев кальвинизма, лютеранства, социниан (ариан), анабаптистов, квакеров, меннонитов, а после 1596 года и греко-католиков, у них не было права даже называться диссидентами! - православные в Польше назывались дизунитами, и находились вне закона. Если иметь в виду, что у диссидентов не было прав избираться в Сейм, занимать государственные должности и открывать новые храмы, что диссиденты не могли рассчитывать даже на спокойное пользование своими имениями и на личную безопасность, то что тогда говорить о православных! - их в Речи Посполитой попросту не считали за людей! Русские (православные) люди в Речи Посполитой были не просто собственностью панов, а чем-то вроде недочеловеков, говорящих скотов, которых польский пан мог в любой момент купить, продать, пытать, убить, а юных крестьянок - изнасиловать. При подобном, ведшемся веками "естественно-искусственном" отборе выживали двуногие со строго определённым набором черт: покорность, лизоблюдство, бесстыдство, беспринципность.
Такая ситуация де-юре продолжалась вплоть до 1686-го года, когда был заключён т.н. Вечный мир (или договор о разделе Гетманщины, заключён между Русским царством и Речью Посполитой в Москве 26 апреля (6 мая) 1686 года), но де-факто ситуация сдвинулась с мёртвой точки лишь в 1768-м году, когда посол России в Речи Посполитой Н.В. Репнин добился почти что уравнения диссидентов в правах с католиками и признания православных диссидентами. Кстати, такое "ущемление" интересов шляхты вызвало страшнейшее недовольство поляков, и привело в военному выступлению шляхты против России, закончившемуся первым разделом Речи Посполитой... Второй и третий раздел явились естественным продолжением первого.
С тех пор поляки искали возможного союзника в борьбе с Россией. Поскольку все внешние враги России в первой половине ХIХ века (Турция, Наполеон) были Россией разгромлены, польское восстание 1863 года было также разгромлено, русофобская шляхта сделала ставку на воспитание внутреннего врага в самой России - путём создания новой, до того невиданной т.н. "украинской" (или "мазепинской") нации "незалежников". Логика была проста: раз Западную Русь в своё время шляхта не сумела (да и не желала!) за века ополячить, то в новых условиях можно попытаться хотя бы оторвать от России эту территорию, заместив русских людей (русин) некой "новой нацией", исходящей ненавистью ко всему, что связано с Россией. Однако комфортно чувствовать и распространять своё учение в пределах Российской Империи они не могли. Как же быть? Шляхта сделала ставку на русскоязычные области, остававшиеся в пределах Австрийской Империи.
Фактически "мазепинцами" или "украинцами" первоначально самоназвались приверженцы радикального крыла западно-русских революционеров социал-демократов. Здесь сыграло роль их открытая ненависть к царизму. Ради разрушения Империи они первыми отказались от своей "русскости". Надо при этом держать в виду, что сделать это им было вовсе не трудно, поскольку они, несмотря на владение русским языком, по большей части были людьми нерусскими: либо иудеями, либо рождёнными в смешанных семьях, по вероисповеданию были же по большей части атеистами. Самые оголтелые поляки-русофобы, после разгрома их национального восстания 1863-го года окопавшиеся во Львове и вообще в Галичине, им всячески потакали. Австрийцы, которые вначале смотрели на всю эту активность сквозь пальцы, затем, по мере ухудшения отношений с Россией, помогали этим "мазепинцам-украинцам" активно и материально. Однако таковых первоначально было крайне мало (сразу вспоминается ленинское: "Узок круг этих революционеров. Страшно далеки они от народа. Но дело их не пропало." - из статьи "Памяти Герцена" (1912)) - была лишь тоненькая прослойка фанатиков и питающихся польско-австрийскими подачками "интеллигентов".
Небольшое отступление. Сейчас многие, по лени ли или от простого невежества (нет сил ковыряться в источниках?) считают, что в Галичине и вообще на т.н. "Украине" издревле люди разговаривали на мове. Что мова - это древний язык хотя бы тех, кто живёт на Западной Украине. Как бы не так!
Для примера - просто сравните язык русинов (т.е. естественный язык исконно русских людей, не признавших себя т.н. "украинцами", и проживающих в Закарпатье, в Словакии, Венгрии, Румынии) и т.н. мову западенцев... - и вы удивитесь, как близок язык русинов к современному русскому языку, и насколько искусственным созданием, каким издевательством над языком, каким выламыванием русского языка кажется эта "певучая соловьиная" мова! Остроумцем в СССР можно было легко прослыть - достаточно было быть выходцем с "Украины", набросать в любой монолог нелепых слов из мовы - и всё, можно на сцену выпускать. Так почему же в Закарпатье не прижилась мова? А потому что Закарпатье присоединилось к СССР (и соответственно, к УССР) только в 1945 году, то есть когда насильственная "украинизация" территории УССР большевиками-революционерами была закончена, и под власть Польши в 1919-м году (Версальский мирный договор), в отличие от Галичины, Закарпатье также не попало.
Итак, только в 1893-м г. т.н. "молодые украинцы" выступили с политической (!) программой действий. Основной посыл - "возрождение" никогда дотоле не существовавшей "украинской нации". Надо признать, что национализация стран Европы - это на тот момент был такой модный тренд, как бы сказали сейчас, а "молодые украинцы" были такой треш-тусовкой, креативной художественной группой, которая не чуралась и политики (чем не "Пусси"?!). Тогда же, в 90-х гг. ХIХ века, кучка "свидомых" (в переводе с польского - сознательных, осведомлённых) интеллигентов-энтузиастов во главе с родившемся в польском Холме наполовину поляком наполовину русским М. Грушевским в рамках работы львовского "научного Общества им. Т. Шевченко" за несколько лет (!) создала ту самую украинскую мову! Таким образом, по их мнению, блестяще доказав существование "отдельной самостийной нации". Речь о том самом Грушевском, чьим именем после обретения ненькой "незалэжности", была названа одна из центральных улиц Киева, где произошли много известных драматических событий т.н. Евромайдана. Этот Грушевский выдумывал новые слова для нового языка новой "украинской" нации именно с тем расчётом, чтобы они как можно менее походили на русские, представляли бы собой либо польско-немецкие заимствования, либо крайнюю степень глумления, коверкания исконно русских слов. Выдумывал с воистину бешеной скоростью: по нескольку десятков слов за день! А параллельно шлёпал десятитомную "Историю Украины-Руси", основанную на фальсификациях и передержках, наполненную ненавистью ко всему русскому. Первый том сего труда был издан с денежной помощью австро-венгерских властей во Львове в 1898г., а последний - уже при обласкавших его и других активных украинских националистов большевиках - в 1936-ом г., уже после смерти Грушевского.
Понятно, что при помощи австрийцев и польской шляхты за два десятилетия (до начала Первой Мировой войны) на территории современной Западной Украины была сформирована уже большая прослойка этих неофитов новой нации. В основном это были городские жители - дети смешанных польско-еврейских и русско-еврейских браков. Некоторая часть их ушла и в поселения, но в крестьянской среде русофилов было многократно больше, чем "мазепинцев-украинцев". В целом, в общем-то, ситуация неудивительная: дело в том, что огромное количество иудеев-ашкенази мигрировало в Польшу из Испании и Германии на протяжении веков и там, в Польше, осело - потому что как раз к евреям, которые заправляли торговлей и финансами, в Польше, а затем и в Речи Посполитой, отношение было более чем терпимое. Евреям разрешали отправлять свои религиозные обряды. Им дозволялось также свободно заниматься торговлей и предоставлением ссуд под залог недвижимости. Кроме того, евреи приобретали у мелкопоместной шляхты право на сдачу в аренду соляных копий, мельниц, трактиров, а также право на связанную с ними деятельность, в частности, на производство и продажу спиртных напитков. Несмотря на недовольство костёла, власть предержащие имели определенные выгоды от такого отношения к евреям. Вот почему в бывших польских городах, перешедших после разделов Речи Посполитой под крыло Австро-Венгрии (Львов, Станислав) еврейского населения к началу ХХ века оказалось более трети.
Вехой в развитии и распространении "украинства" явилась Первая Мировая война и последовавшие за ней революции в России и в Европе. Мазепинцы, изначально всею душою предателей-иуд ненавидящие всё русское, с началом войны впали в истерику. На эту ненависть наложилась массовая истерия, поднятая в информационном пространстве Австро-Венгрии, и всё это привело к более чем трагическим событиям - к геноциду русских православных людей (русинов) в Галичине и на Волыне в 1914-1917гг. При том, что русинов на то время в поселениях было большинство, и только города были преимущественно смешанного польско-еврейско-австрийского населения!
Мы привыкли читать и слышать о еврейских погромах, но мало кто знает о погромах в отношении русских, устроенных "мазепинцами" и евреями под присмотром австро-венгерских войск на территории Галичины. Не удивительно: взявшие власть в России большевики были настроены сугубо антироссийски, бредили об общемировой Революции и жестоко подавляли любое прорусское движение, любое сочувствие бедам русского народа, считая это проявлением шовинизма, "белогвардейщины" и пр., и такое отношение продолжалось до середины 1930-х гг., т.е. до времени, когда и самым крепкоголовым большевикам троцкистского толка стало понятно, что Мировой Революции в ближайшем будущем ждать не приходится, а все попытки её устроить привели лишь к распылу сил и умножению страданий народов СССР.
У меня на странице есть ссылка на Талергофский альманах. При этом я прекрасно понимаю, что большинство даже заглянувших по ссылке читать этот фактологический мартиролог не будут. Не осилят. Просто потому, что в интернете он изложен на русском языке с ятями и твёрдыми знаками на конце слов с окончанием на согласную (т.е. в дореформенном правописании). Поэтому изложу здесь несколько фрагментов, которые я не поленился перевести на современный читаемый вид.
"Талергофский альманах. Расправа.
(Сообщ. И.Н. Boвкa)
После сражения у Красного австрийцы отступили за Львов на линию Городок-Яворов. Я стоял со взводом в деревне Подавиче, вблизи Городка. Два дня уже продолжался бой и положение австрийцев становилось всё более критическим. На третий день, когда мы, пользуясь временным затишьем, отдыхали, привели к нам нескольких пленных русских солдат, а вместе с ними 60 местных крестьян и около 80 женщин и детей. Крестьяне оказались жителями села Цунева, Оттенгаузена и Подзамча.
Мне приказали конвоировать узников. По дороге я узнал от солдат-мадьяр, что арестованные ими крестьяне "русофилы"...
Мне сделалось страшно, хотя я и не знал, какая судьба ожидает моих единомышленников. По дороге подошел к одному крестьянину, седоглавому старику с окровавленным от побоев лицом, какой-то еврей и со всего размаха ударил его в лицо. С негодованием я заступился за беззащитного крестьянина и оттолкнул еврея. В этом моем поступке мне пришлось впоследствии оправдываться перед моим начальством.
Наконец мы пришли на место, которое я буду помнить до конца моей жизни. Чистое поле, на котором вокруг одинокого дерева толпились солдаты. Тут-же стояла группа офицеров. Насмешки и крики, в роде "русские собаки, изменники", посыпались по адресу ожидавших своей участи крестьян.
Вид седых стариков, женщин с грудными детьми на руках, и плачущих от страха, голода и устали детей, цеплявшихся за одежду своих матерей, производил такое удручающее впечатление, что даже у одного из офицеров-немцев показались на глазах слезы. Стоявший рядом лейтенант, заметив слезы у товарища, спросил: "Что с тобой?" Тот ответил: "Ты думаешь, что эти люди виновны в чем-нибудь? Я уверен, что нет". Тогда лейтенант без малейшей запинки сказал: "Ведь же это русофилы, а их следовало еще до войны всех перевешать".
Один из несчастных, парень лет 18-ти, пробовал было бежать. Вдогонку послали ему пулю. Но его можно считать счастливым, потому, что остальных ожидало еще худшее.
Мужчин отделили от женщин и детей и выстроили в ряд вблизи дерева. Женщин же и детей поставили в стороне под караулом. Я ожидал, что их будут судить.
Но... несколько минут томительного ожидания - и началась казнь... Солдат-румын подводил одного крестьянина за другим к дереву, а второй солдат-мадьяр, добровольный палач, вешал. С жертвами обращались самым нечеловеческим образом. Закладывая петлю, палач бил их в подбородок и в лицо. До сих пор я не в состоянии говорить об этой казни без содрогания. Достаточно будет сказать, что всех вешали одной и той же петлей. По истечении пяти минуть повешенного снимали и тут же, по приказанию присутствовавшего врача, прикалывали штыком.
Женщин и детей австрийцы заставили быть свидетелями страшной смерти.
Крестьяне умирали спокойно. Трупы повешенных сложили в общую могилу и сравняли с землей, чтобы от неё и следа не осталось.
После рассказанного события меня отправили с частью на Beнгpию, где пришлось видеть подобные же картины на Угорской Руси. Напр. в селе Веречке Берегского комитета, арестовано по доносу местногo еврея 73 крестьян, а расправа была обычная — петля...
("Прик. Русь", 1914 г. № 1442)."
"Талергофский альманах. Крестный путь.
(Сообщенiе свящ. I. Р. Винницкаго)
Нас вывели из камер дрогобычской тюрьмы для следования на вокзал. Камеры, предназначенные для четверых, вмещали по двадцати и больше человек, так что мы были рады, увидев дневной свет и вздохнув свежим воздухом. Под воротами тюрьмы стояла уже заранее предупрежденная толпа и неистово ревела: "Смерть изменникам!" - причем сразу же посыпался на наши головы град камней; затем запруженная народом улица всколыхнулась, подалась немного назад и, пропустив нас, окруженных значительным конвоем, вперед, двинулась вслед за нами по направлению к вокзалу. Здесь мы немного отдохнули за железнодорожной решеткой, но ненадолго, так как некоторые из дрогобычских мясников, несшие службу в жел.-дорожной милиции, обкладывали нас прикладами и кулаками. Попадало нам также от бегущих с фронта солдат, пристававших на каждом шагу к интернированным. К студенту Вербицкому подошел офицер, и со словами: "Почему смотришь на меня?" - ударил его по голове. Мы с минуты на минуту ждали, что вот-вот солдаты бросятся на нас и изобьют или даже поубивают нас всех. К счастью, начальник конвоя, дрогобычский еврей, успел вовремя посадить нас в вагоны, причём ему пришлось с револьвером в руках защищать нас от разъяренной толпы.
Неимоверно тяжелым оказался наш переезд из Рыманова в Вадовичи. Попутно польское и еврейское население, науськиваемое железнодорожниками и полицией, бросалось на каждой станции на наши вагоны, на которых находились провокационные надписи: "jada zdrajcy", - а даже кое-кто из более ретивых врывался в самые вагоны, нанося нам оскорбления словом и действием. Были также попытки со стороны нападающих вызвать у едущих интернированных наших крестьян вражду к рядом сидяшим интеллигентам, в частности к духовенству. Хуже всего приходилось нам, когда в вагоны врывались офицеры. Те били нагайками всех без разбора. Двое из едущих в вагоне, от постоянного испуга и побоев, сошло с ума, а девица Н. в полупомешательстве пыталась даже удавиться платком. Наконец, после продолжительного и тяжелого пути (с 2—18 сентября), мы очутились ночью в Abtissendorf-е; возле Талергофа. Тут окружили нас солдаты, под конвоем которых, среди новых издевательств и побоев, достигли мы в течение двадцати минуть окончательной, страшной цели — Талергофа…
Свящ. Iосифъ Винницкiй."
"Талергофский альманах. Происшествия во Львове.
(Сообщение А. И. Веретельника)
Вся эта печать сразу подняла неистовый крик: "Всех "русофилов" следует предать суду! Всех их следует перевешать!"
Во Львове сейчас на первых порах были арестованы: 3. П. Филиповский, И. Площанский и директ. "Самопомощи" Ив. М. Пашкевич. Чтобы возбудить толпу против арестованных, полиция сама распространяла слухи о том, что, напр., Пашкевич, б. австр. офицер, будто-бы был арестован в момент, когда собирался сообщить русскому консулу австрийский план мобилизации, и что за это его немедленно расстреляли. Даже жене его, пожелавшей повидаться с мужем, комиссар заявил то-же самое.
На следующий день, 1 авг., были арестованы оставшиеся в городе сотрудники „Прикарпатской Руси" К. Н. Пелехатый и д-р И. А. Гриневецкий, а также управляющий конторой К. Р. Клебер. После этого последовали уже массовые аресты русских во Львове и на провинции. Ежедневно приводились под конвоем партии арестованных; среди них были интеллигенты, крестьяне, женщины и дети. Во Львове, напр., был арестован, между прочими, 11-летний ученик город. народ. училища Савка за "русофильство", равно как и 12-летний гимназист Михальчук из Мервич. В ту же тюрьму привели дочерей свящ. Бачинского из Васючина, девушек лет 13-ти и 15-ти, а также их 16-летнего брата-гимназиста. Мальчика Савку держали сначала в полиции, где его избили до крови, затем перевели в уголовную тюрьму, а оттуда вывезли с партией арестованных в Терезиенштадт. Одновременно правительством были закрыты все русские общества и учреждения в целой Галичине.
Положение русских галичан становилось прямо невыносимым. Местная польская и мазепинская печать с восторгом и злорадством сообщала всё новые известия об арестах и казнях, в особенности крестьян. Мазепинские газеты ("Діло" и „Руслан") печатали целые фельетоны о том, как вешали и расстреливали русских в провинции (напр. в с. Скоморохах, Сокальск. у.) и во Львове. В наместничество, в полицию, а более всего в канцелярию военного коменданта все время сыпались доносы мазепинцев на русских людей. И такой донос, что тот или другой является человеком русских убеждений, довлел, чтобы его, как изменника или шпиона, сейчас же арестовали, а то и казнили даже.
Знакомый фельдфебель, приделенный к канцелярии штаба командира корпуса, сообщил мне, что мазепинцы прямо заваливают канцелярию письменными доносами. Знакомый почтовый чиновник рассказывал, что через его руки ежедневно проходили сотни открытых мазепинских писем, приблизительно следующего содержания: "Считаю своим гражданским долгом сообщить, что следующие лица... являются рьяными русофилами".
Чтобы поощрить кровожадную толпу в её патриотическом рвении, правительство назначило даже доносчикам денежное вознагражденіе в сумме 10 крон за каждого "русофила".
Из множества фактов приведу, напр., следующие: настоятеля прихода с. Стоянова, о. Сохацкаго, 80 Летъ, которого вели в тюрьму с партией крестьян с вокзала Подзамче, толпа избила до потери сознания. Мученика пришлось отправить в тюремную больницу.
Я был тоже свидетелем следующего факта: с главного вокзала вели партию арестованных в тюрьму "Бригидки". На Городецкой ул., возле казарм Фердинанда, толпа убила камнями священника. Когда он упал под ударами палок и камней, конвойный солдат толкнул его еще раз изо всей силы прикладом. Солдаты сняли с покойника кандалы, после чего крестьяне, взяв труп на руки, понесли с собой в тюрьму...
Утром 6 авг. арестовали и меня. В тюрьме все камеры были переполнены. Спать не было где, приходилось соблюдать очередь. Есть давали раз в сутки. Тюремные надзиратели и полицейские обращались с нами бесчеловечно."
"Талергофский альманах. Последние эшелоны.
В понедельник, 18 авг. 1914 г., за два дня до взятия русскими войсками Львова, был вывезен отсюда последний транспорт арестованных русских галичан, насчитывавший свыше 700 человек. По пути из тюрьмы на вокзал уличная толпа все время зверски издевалась над ними и избивала их чем попало. Священника лет 70-80, который вследствие побоев не был в состоянии идти дальше и упал на улице, солдаты тут же прикололи штыком и, прикрыв соломой, оставили на улице. Отношение к арестованным властей, солдат и толпы из местного инородческого населения было до того зверским, что даже одна местная польская газета („Slowo Polskie") не вытерпела и обратила внимание правительственных кругов на недопустимость подобных жестокостей над неповинными людьми. Но защищать этих мучеников не посмел никто. Те, кто мог и обязан был это сделать, а именно светская и духовная власти (хотя бы униатские иерархи во главе с гр. Шептицким), не только не принимали никаких мер, но, наоборот, пользуясь видимой возможностью полного искоренения всех сознательных поборников идеи единства русского народа, напускали и науськивали на них жандармов. Из частных лиц этого сделать никто не посмел, хотя бы потому, что за одно слово сочувствия ждали тоже всякого тюрьма и мука."
"Талергофский альманах. Зверская расправа с "русофилами" на улицах Перемышля.
Первое сообщение о происшедшей в Перемышле страшной бойне получила львовская газета "Прикарпатская Русь" только в начале 1915г. от находившегося в то время в Перемышле, а затем вывезенного в глубь Австрии и бежавшаго оттуда в Швейцарию лица:
"В Перемышле нам пришлось особенно много вытерпеть от местных мазепинцев, поляков и евреев, а также от солдат-мадьяр. Но еще хуже пришлось другой партии наших арестованных в Перемышле. В 2 часа дня, в расстоянии каких-нибудь 400 шагов от дирекции полиции, толпа местных мазепинцев, поляков и евреев, поощряемая солдатами мадьярами, с таким остервенением накинулась на проходивших под конвоем арестованных русских крестьян и интеллигентов, в общем числе 42 челов., что сорок из них были тут же на улицах растерзаны на смерть и только 2 лица остались в живых. В числе убитых находилась также и 17-летняя девушка, ученица 7 кл. гимназии, Мария Игнатьевна Мохнацкая, дочь настоятеля прихода в с. Войтковой, Добромильскаго уезда.
("Прик. Русь", 1915, № 1539)."
"В Перемышле, на улице Дворского, несчастных встретили ехавшие верхом мадьяры-гонведы и пехота. Увидав утомленных и измученных русских, они начали подгонять их прикладами и безпощадно толкать и избивать.
Несчастные жертвы, падая и обливаясь кровью, продолжали двигаться вперед, пока не оказались загнанными на улицу Семирадского, соприкасающуюся на одном из перекрестков с улицей Дворского.
Тут, у домов № 1, 2 и 3, началось уже настоящее, зверское избиение арестованных. Били гонведы, били мадьяры-пехотинцы, местные евреи и мазепинцы, как попало и чем попало. Помогать извергам выскочили из ресторана в дом № 1 еще какие-то хулиганы. Из дверей и окон евреи начали бросать в несчастных мучеников тяжелые пивные стаканы, палки и даже неизвестно откуда добытые куски рельсов полевой железной дороги.
Улица огласилась стонами и криками...
- Nіcht schlagen - nur schiessen (не бить, а расстреливать)! - раздался вдруг резкий и пронзительный голос какого-то майора.
Тогда девушка - дочь священника - пала на колени перед Распятием, находящимся на углу в нише дома №4, и, подняв к нему руки, воскликнула:
- Мать Божья, спаси нас!
Тут к несчастной подскочил солдат-мадьяр и сильно ударил ее по голове ручкой револьвера, а затем выстрелил ей в лоб, после чего она, как подкошенная, упала замертво...
Этот выстрел послужил сигналом. Началась стрельба. Стоны, крики, ружейные выстрелы - все смешалось вместе в какой-то дикий, кошмарный хаос...
Солдаты и евреи с остервенением продолжали бить палками и прикладами бездыханные тела убитых...
Брызги крови и мозга разлетались в стороны, оставляя густые следы на мостовой и стенах соседних домов...
После избиения тела несчастных страдальцев превратились в бесформенную массу. Их впоследствии подобрали на телеги и куда-то увезли. Среди убитых оказалось двое несчастных, подававших еще слабые признаки жизни, но один из них умер по дороге, а другой - несколько часов спустя в госпитале.
А на следующий день евреи стали усердно соскабливать кровавые следы со стен и замазывать их известью... Тем не менее, на домах №№ 1 и 3 эти кровавые печати позорного и гнусного преступления долго были еще видны, как вечный и несмываемый укор бесчеловечным палачам."
"Командование крепости Перемышля доставило державной прокуратории список убитых под следующим заглавием: „Аusweis uber verdachtige Russophile, welcho im Falle der Annaherung des Feindes die oster.-ungarische Armee zu verraten im Stande sind". В списке читаем след. фамилии:
1) Андрей Павловский, 2) Петр Пилип, 3) Михаил Бохонок из Наневой, 4) Василій Ленинский из Рудавки, 5) Петр Коваль, 6) Иван Пинцьо, 7) Феодор Лысейко, 8) Михаил Чубара из Стебника, 9) Прокоп Щимоняк, 10) Андрей Плювак из Юречковой, 11) Стефан Микита из Штайнфельсе, 12) Андрей Мащак из Смольнице, 13) Николай Жолдак из Мнлошович, 14) Илья Артым, 15) Стефан Кузьминский, 16) Андрей Маркевич, 17) Стефан Борсук, 18) Григорий Мельничук, 19) Дмитрий Васевич, 20) Иван Галущак. 21) Андрей Тыминский, 22) Афанасий Гбур, 23) Андрей Процык, 24) Дм. Кузьминский, 25) Станисл. Артым, 26) Никол. Кузьминский, 27) Николай Сивый, 28) Михаил Сокальский, 29) Иван Маркевич из Гронзевой, 30) Василий Божило, 31) Иван Махник, 32) Феодор Лыско, 33) Григорий Бодакъ, 34) Екатерина Бандровская, З5) Николай Мусить, 36) Станислав Пологонский, 37) Мария Мохнацкая, дочь священника из Войтковой, 38) Феодор Божило, 39) Феодор Судор, 40) Феодор Сливак, 41) Михаил Дроздовский, 42) Иван Судор, 43) Николай Божило, 44) Андрей Божило, 45) Афанасий Мартинишин из Новоселиц; 46-ой не вписан в список, который у меня в руках.
Вечная Вам память, мученики! Пусть Ваша невинная кровь молит Бога о лучшей судьбе для Вашей Родины, за которую мученической смертью суждено было Вам умереть! Память о вас будет жить среди нас, - от рода в род, - пока жить будет русский народ в Галицкой Руси!
Глеб Соколович ("Рус. Голосъ" 1923 г. № 29-30)."
Я привёл тут всего лишь несколько начальных отрывков из печального мартиролога, чтобы показать, что стало в начале ХХ века с жителями Галицкой Руси, не захотевших, или даже попросту не успевших(!) отказаться от своей веры, языка, национальности. Их уничтожили. Буквально попросту перебили. Вслед за лагерем смерти Талергоф - первым лагерем смерти в Европе(!) для уничтожения русского населения был открыт ещё один лагерь - в городе Терезин в северной Богемии. В концлагеря помещались тысячи жителей Галиции, Буковины, Подкарпатской Руси и Лемковщины по любому доносу, по любому подозрению в пророссийских симпатиях. Случались аресты даже целых сёл. Среди заключённых было много женщин и детей. Кроме того, случалось, что австрийцами вырезались целые русские деревни. Много тысяч человек просто выгнали с родных мест. Так поляками, австрийцами и евреями уничтожалась Галицкая Русь, зачищая место для свидомых украинцев... В результате имеем то что имеем - в Галиции остались лишь "мазепинцы", в основном потомки смешанных еврейско-польских, еврейско-русских браков, поляки, австрийцы.
Затем, после прихода в России к власти большевиков и окончания Гражданской войны на территории бывшей Российской Империи и создания УССР, космополиты-большевики приметили националистов-мазепинцев, как говорится, пригрели их за пазухой, и завлекли в УССР на руководящие должности. Именно так, по мнению большевиков, нужно было бороться с возможным возрождением "русского шовинизма". Буквально до 50 000 мазепинцев переселилось в 1920-е гг. на территории Слобожанщины, Новороссии, Малой Руси для проведения насильственной украинизации уже на этих новых для них землях. Обучение в школах по всей территории тогдашней УССР велось исключительно(!) на "соловьиной мове". И именно тогда же за самим квазигосударством в составе Союза ССР закрепилось название "Украина". В 1924-ом из Вены большевиками был вызван и с почестями принят и обласкан тот самый М. Грушевский. Ему предоставили кафедру в Киевском университете, избрали академиком Всеукраинской академии наук, а затем и действительным членом АН СССР... Лишь решительный поворот сталинской элиты от ожидания мировой Революции к делу построения собственного сплочённого государства (перед лицом надвигающейся фашистской угрозы) в начале тридцатых притормозил постыдную практику насильственной украинизации. Но не отменил сделанное! А посеянные зёрна национальной ненависти расцвели в сороковых. И раз напившиеся крови западенцы-мазепинцы - фактически новая ветвь людей - полуевреев-полурусских-полуляхов - с таким же восторгом, как они в Первую Мировую уничтожали одних своих предков - русских, во Вторую Мировую начали убивать других предков: евреев (к примеру, Львовский погром 30.06.1941-02.07.1941 был подробно задокументирован - в город из Берлина прибыла группа фотографов и кинооператоров, снимавших погром для Министерства пропаганды Третьего рейха; всего по немецким данным свидомым воинством на улицах Львова дубьём, железными прутами и вообще всем, что ни попадалось под руку были убиты от 4000 до 7000 евреев) и поляков (Волынская резня - погибло по разным данным от 80 000 до 200 000 человек). В целом гуманное решение переселить всех оставшихся в живых в Галичине поляков в Польское государство, сформированное в новых послевоенных границах, привело к тому, что в Галичине подавляющим большинством населения оказались те самые мазепинцы. Что творится в бывшей УССР сейчас - все видят. Многие, наверное, не поверят, что к началу 1990-х гг. Киев был абсолютно русскоязычным городом! Не было и намёка не то что на галицийскую речь - на суржик! И вот что пожинаем ныне... В незалэжном недогосударстве насаждение "украинства" дошло до того, что в 2008-2010 гг. в Крыму, где 90% населения считали и считают сами себя русскими людьми, говорящими и думающими на русском, все юридические вопросы должны были решаться исключительно на галичанской "соловьиной мове" - этом ублюдочном наследии М. Грушевского со товарищи! Оформление документации, нотариальных бумаг, страховок, доверенностей, написание заявлений, обращений и т.д., - всё только на "мове". В кинотеатрах все фильмы должны были транслироваться только на "ридной". И всё это происходило в Крыму, который, в отличие от Малороссии и Новороссии, в 1920-30-х гг. не подвергся жесточайшей насильственной украинизации!
В СССР посмеивались над мовой... От незнания, пожалуй, иначе не объяснить - ведь существование этой самой мовы оплачено мученическими смертями тысяч и тысяч русских людей...