Подготовка к отчетно-выборному партийному собранию была основательной. Секретаря парткома Дмитрия Ивановича Заливайкина несколько раз вызывали в райком партии для инструктажей, так как на собрании планировалось присутствие секретаря обкома партии. Особое внимание райкомовские требовали показу критики.
По части показушности Заливайкин обладал особым талантом. Он мог заговорить любого. При этом так красноречиво, что у слушающих всегда вызывало восхищение. Обладал он и организаторским даром. Особенно в подборе таких же любителей поговорить. Определив выступающих, Заливайкин лично проинструктировал каждого, наметив кому о чем сказать.
И вот наступил день, к которому он так готовился. Собрание должно было проходить в актовом зале дома культуры. В холе застелили полы коврами. На подоконниках расставили цветы. За час до начала стали подходить коммунисты. За регистрацией сидели нарядные молодые женщины. Вскоре явка уже превысила девяносто процентов. Ждали представителя обкома партии. Встречал его сам Заливайкин. И вот подъехал секретарь обкома партии. Поговорив о производственных делах, он спросил:
– Ну, а с подготовкой собрания все в порядке?
– Конечно, – уверенно сказал Заливайкин.
Когда собрание началось, Дмитрий Иванович бойко вышел на трибуну и достал, не торопясь, очки. Открыл кожаную папку и стал зачитывать предлагаемый президиум собрания.
В зале повисла подозрительная тишина. Почему-то не звучали фамилии руководителей. Сидящие стали шушукаться. Заливайкин продолжал чтение списка, и это отчего-то вызывало у сидящих улыбки. Закончив зачитывать список, Дмитрий Иванович с ужасом спохватился. Он не назвал присутствующего на собрании секретаря обкома партии. Беспокойно задвигавшись, Заливайкин начал перекладывать листы бумаги в папке, нашел нужный и повернулся к секретарю обкома.
– Виктор Иванович, Извините, я перепутал листок президиума с листком выступающих. Разрешите, я зачитаю снова.
Опустив голову, представитель обкома партии молчал. В зале кое-кто смеялся, и слышались выкрики:
– Не робей, Дмитрий! С кем не бывает! Читай другой листок!
После того, как проголосовали за новый список, удовлетворенный Заливайкин предложил, чтобы единогласно избранные товарищи заняли места в президиуме. Место председателя собрания занял член парткома председатель колхоза Борис Савич Дулькин. Дождавшись, когда избранные займут место, он предоставил слово для доклада Заливайкину.
Около часа говорил докладчик. При этом доклад был так насыщен цифрами, что многие сидящие чувствовали гордость. Они слышали, какие были результаты производственной деятельности в прошлом отчетном периоде и какие сейчас. В соответствии с этими цифрами они уже будто бы жили при коммунизме. Успехи Заливайкин приписывал в основном работе райкома партии и лично председателю колхоза Дулькину.
– Вы помните, товарищи коммунисты, как мы жили до избрания Бориса Савича председателем? – продолжал Заливайкин. – А сейчас у нас все по-другому. Он помогает всем, кто обращается к нему. Он даже отказывает себе во многом. Все для нас. Конечно, были у него и недостатки, о которых я обязан сказать. Да и выступающие о недостатках обязательно скажут. Ведь критика – это движущая сила. И эту силу надо обязательно использовать.
Речь Заливайкина многим понравилась. Но некоторые в зале стали, улыбаясь, переглядываться и разговаривать. Кое-что было и непонятно. Особенно высказывание о том, что председатель колхоза во многом отказывал себе. Наоборот, за счет колхоза он построил себе трехэтажный дом, приобрел для себя и для жены дорогие иностранные машины. Кроме того, сидящим было известно, какие он устраивал пьянки с приезжими из района начальниками. Вскоре один участник собрания поднялся и, перебив докладчика, спросил:
– Дмитрий Иванович, вы лучше сообщите коммунистам, какое наказание получил председатель колхоза за разбитую им в пьяном виде машину и ремонт ее за счет колхозных средств?
Услышав этот вопрос, Заливайкин растерянно посмотрел на председателя колхоза, словно бы искал защиту. И тот, поднявшись, проговорил:
– Не надо нарушать порядок ведения собрания. Мы же договорились, чтобы вопросы подавались в письменном виде. Вот и подавайте. А в конце собрания по каждому вопросу будут обязательно даны разъяснения.
После такого ответа докладчика уже никто не перебивал. Многие знали, какие могут быть разъяснения. Особенно после собрания.
По окончании доклада Заливайкин несколько минут стоял за трибуной, словно ожидая вопросов. Однако председательствующий предложил ему садиться и объявил прения.
Как и планировал Дмитрий Иванович, сначала все шло гладко. Выступающие хвалили и председателя колхоза, и партком за умелое руководство и внимательное отношение к людям. Иногда, правда, высказывались замечания о том, что некоторые колхозники пьянствуют, а некоторые доярки уносят с утренней дойки молоко себе, но контроля за этим правление колхоза не осуществляет. Слушая эти критические замечания, Заливайкин удовлетворенно кивал головой и делал пометки в тетради.
Неожиданно слова попросила сидящая в первом ряду молодая доярка. Она поднялась и, обращаясь к секретарю обкома партии, заявила:
– Виктор Иванович, скажите им, чтобы мне дали слово. Иначе все так и будет идти. Неужели вы не видите эту показуху?
– Все, кто имеет желание, обязательно выступят. У нас демократия. Так что готовьтесь, – ответил представитель обкома.
После этой реплики Заливайкин стал замечать кое-какие перемены. Выступающие, которых он готовил, стали говорить не то, что им предлагалось. Они больше вносили предложений и меньше говорили о заслугах руководства колхоза. Особенно ему не понравилось выступление молодой доярки. Подойдя к столу президиума, она словно только им, стала высказываться:
– У нас в колхозе люди разделены на приближенных к председателю и всех остальных. Приближенным, которые поддерживают председателя во всех его махинациях, и почет, и материальный достаток. А остальные – мусор. Секретарь парткома об этом знает, но поддерживает председателя.
– Примеры! Примеры! – раздались выкрики из зала.
– Хорошо, будут и примеры. В прошлом году осталась неубранной капуста. Я предложила разрешить в свободное время убирать ее, но с условием, чтобы какой-то процент от собранного отдать нам. За нашу работу. Нам не разрешили. Зато ночью приехали какие-то люди на машинах и ловко управились. А что это за люди? И сколько получил колхоз за эту капусту, которую впоследствии списали из-за ранних снегопадов? Я обращалась к секретарю парткома. Но и он не отреагировал. Так сколько за капусту получили? А неучтенные посевные площади, которые засеиваются, а урожай с них приписывается на учтенных?
– Клава, ты расскажи, как с помощью якобы падежа, разворовывается молодняк, – послышался снова чей-то голос из зала.
– Дойдет очередь и до этого, – проговорила молодая доярка, и в это время в зале погас свет. Однако это Заливайкин не предусмотрел. Не было ни керосиновых ламп, ни свечей. Послав несколько человек за лампами, председательствующий объявил перерыв, и люди из зала вышли в холл. Разбившись на группы, они оживленно обсуждали вопросы, о которых недавно говорила молодая доярка. Вышли в холл и председатель колхоза с секретарем парткома. Отойдя в угол холла, Борис Савич Дулькин сразу же недовольно заговорил:
– Ты что, не мог эту говорунью отправить куда-нибудь? Все собрание испортила. И что подумает секретарь обкома о нас? Хорошо, свет погас. А то она бы еще многое наговорила такого, что страшно и представить.
– Борис Савич, чего ты на это обращаешь внимание, – перебил того Заливайкин. – Меня же предупредили, чтобы была обязательно критика. Вот и критиковали. Не надо волноваться. После собрания посидим у меня дома. Выпьем, закусим. Вот там-то и будет настоящая движущая сила.
– И все-таки нехорошо получилось, – ворчал Дулькин. – Ишь чего захотела? Чтобы я приблизил ее к себе. А что подумают тогда другие? Им только дай повод. Надо, чтобы по животноводству меньше говорили. Обговори это со своими людьми.
– Хватит тебе паниковать, – снова перебил Заливайкин, и в это время в холле включилось освещение. Повернувшись, Дмитрий Иванович удивленно разинул рот, но продолжать успокаивать председателя колхоза не мог. Рядом с ним стоял секретарь обкома, который, конечно же, слышал их разговор.
Чувство страха было такое, какого он раньше не испытывал. Ему было и стыдно, и неловко. Не выдержав затянувшегося молчания, он спросил:
– Будем продолжать, Виктор Иванович?
– Конечно, - ответил тот так, будто ничего не слышал.
И Заливайкин обрадовано предложил стоящим в холле пройти в зал для продолжения собрания.
После этого перерыва критики уже больше не было. Видимо, стоящие в темном холле договорились не выносить сор из избы в присутствии секретаря обкома партии. А тот в своем выступлении отметил положительную работу парткома, который достиг таких результатов, благодаря критике недостатков.
После собрания проводив секретаря обкома партии Заливайкин повел председателя колхоза к себе домой. Жена, наготовив угощений, уже ждала их, встретила и тревожно спросила:
– Ну и как?
– Нормально. Вот только свет подвел. Будто специально отключили на несколько минут.
– Но потом ведь включили. Я тоже перепугалась. Думала, не успею ужин приготовить.
– Тебе – забота об ужине. А меня другое волнует, – и, повернувшись к Дулькину, спросил:
– Как ты думаешь, слышал он, о чем мы говорили в холле?
– Дмитрий Иванович, выбрось это из головы. Он что, не знает, за счет каких резервов ему в багажник тушки барана положили и несколько тушек поросят? Так что успокойся со своей движущей силой. Давай лучше обмоем твое переизбрание.