(эзотерическая миниатюра)
Друг мой, друг мой,
Я очень и очень болен.
Сам не знаю, откуда взялась эта боль.
С. Есенин. «Чёрный человек»
Тесная комната, она же кабинет, кажется просто крохотной из-за нагромождения книжных стеллажей. Эти угрюмые шкафы, пожалуй, заменяют обои. Небольшой письменный стол также весь завален книгами, отчего тусклое бра похоже на едва мерцающий в углу ночник. Должно быть, уже за полночь.
Вот и сбылась моя мечта: я – отшельник городских трущоб. Моя внешняя жизнь течёт незаметно, никем и ничем не нарушается, но зато внутренняя… Здесь, в своей сокровенной лаборатории, я могу позволить любые, даже самые адские эксперименты и фантазии… Нет, не спешите ужасаться. Просто я – писатель. А моя комната – кабинет, как заветный полуподвал в мечтах булгаковского Мастера, наполнен книгами.
Хотя если вы думаете, что я – большой книгочей, перечитавший все их не по одному разу, то – увы… Многие из них пока ждут своего часа. Пока. Ну и что, что ПОКА затянулось уже на много лет? Время для меня не имеет значения. Я – человек без возраста и знаю об этом давно. Однако в свете последних событий это словосочетание имеет для меня совершенно иное значение.
Начну немного издалека. Сначала – пара слов о творчестве. Дело в том, что я – человек не только без возраста, но и, считай, человек без пола, поэтому даже не гадайте, кто я – ОН или ОНА. Нет, правда, не брежу, не схожу с ума и ничего такого не употребляю. Просто давным-давно (но так ли уж и давно?) между мною и Миром был заключён Договор. Это был Договор особый, хоть и не скреплённый кровью, подписями или печатями. На него имеет право каждый человек. Если однажды ты всеми фибрами своей души вдруг понимаешь, в чём твоё предназначение, ты можешь горячо, в словах или мыслях, попросить об этом у Мира (или Высшего Разума). Но взамен ты должен обязательно пожертвовать чем-то другим, также для тебя очень дорогим и важным, и отказаться от него ради скорейшего исполнения главной жизненной Цели. В моём случае это была любовь. Возможность любить и нравиться. Возможность счастья в браке. «А стоило ли вообще чем-то жертвовать?» – Спросите вы. Поверьте, в моей ситуации стоило. Эгоистично и глупо, не спорю. Впрочем, солгу, если скажу, что выбор дался мне легко. Но нет, даже теперь я не пожалею о нём, сколько бы меня ни осуждали (хотя никому, если честно, теперь нет до меня дела, для окружающих я почти невидимка). Моя просьба Миру была о творчестве, без которого моя жизнь не имеет смысла. Энергия, предназначенная на активацию моей любви, теперь нахлынула в образе вдохновения. Не могу сказать, что получаю его в изобилии, но его действительно стало больше. Правда, к сожалению, глубина, частота и сила творческих озарений всё же не оправдывают моих расчётов. Видимо, дело в отсутствии знойного темперамента – на него и энергия особо не требуется. Но оставим прошлый выбор в стороне.
Теперь, осуществляя свою заветную мечту, я стараюсь изо всех сил предаваться «разгульному», «беспробудному» творчеству. До недавних пор всё шло довольно гладко: меня публиковали, приглашали на всевозможные авторские форумы, можно сказать, почти приняли в Союз писателей. Но вот… Появились они. Неотступные тени.
«Ничего удивительного, - подумаете вы, - у больных это бывает». Так, да не так. Но – по порядку.
В свободное от работы время иногда забываюсь сном. Даже не сном, а лёгкой дрёмой. С определённых пор (не просите меня называть конкретные даты, если это касается моей текущей жизни!) во сне ко мне стали приходить люди – мои «старые знакомые» из античного мира, европейского и азиатского Средневековья, раннего Ренессанса и позднего Модерна. «Знакомые» потому, что, увлекаясь историей, пишу преимущественно в историческом жанре, да и подавляющее большинство книг на этих массивных стеллажах – документальные биографии моих кумиров прошлого. Их, кумиров, не так уж много и все они разные, но их биографии уникальным образом схожи. Может показаться странным, но большинство из них – люди мало примечательные. Иной раз мне было непонятно, отчего меня привлекают судьбы случайно известных Истории личностей, попавших в неё благодаря отблеску находившихся рядом настоящих «светил». Но некоторые из них особенно меня волнуют, вызывая странное дежа вю… Ответ был найден позже.
Так вот, поначалу меня обуял восторг. Ещё бы: иллюстрации будущих романов сами идут ко мне в руки! А затем случилось страшное. Нет, не шизофрения – если бы! Пришло осознание, что я, пробудившись, помню до мелочей названия местностей из сна, вывески харчевен, трактиров и прочих забегаловок, причём, не зная языка, в оригинале! Что уж говорить о событиях и именах моих спутников и собеседников, в которых иногда можно было узнать героев документальных книг. О, конечно, списать бы всё на игру воображения – да с радостью! Но в моё время (хотя… моё ли? которое из них – моё?!) уже изобрели такие штуки, как Интернет и электронные энциклопедии – проверить по ним данные не составляло труда. Ошибок не было, даже в мелочах. На всякий случай пришлось посидеть в архивах библиотек, даже пару раз для верности смотаться за рубеж. Ошибок не было. А полиглотством, как уже говорилось ранее, я не отличаюсь, поэтому, уж вам-то, как себе, врать не буду – о большинстве происходящих во сне событий не могла помышлять даже моя буйная фантазия. Самое ужасное в том, что все ощущения ничем не отличаются от реальных. Почти в каждом сне приходилось умирать, причём, смерть, как правило, была насильственной и болезненной. Вот я в тёмных сырых подвалах погибаю от чахотки; кажется, ещё миг – и выхаркну на земляной пол свои лёгкие. А что это там, впереди? Огонь? Ну, конечно, он снится мне через раз, но я почему-то совершенно не боюсь его. А вот снова горечь и жжение во рту. И я, уже почти спокойно, понимаю, что это яд. И так далее, и тому подобное. Теперь любая дрёма превратилась в сущий кошмар. Понимаю, что моя история не нова, приходилось читать о «друзьях по несчастью». Их же горький опыт показывает, что не стоит им, этим опытом, ни с кем делиться, разве что в анонимном письме для газеты мистических историй.
И, всё-таки, главная мысль моя – не совсем о том, что я переживаю во сне свои собственные инкарнации в прошлом. Меня поразило другое. Помимо переживаний смерти, глубже всего я испытываю, – в каждом сне испытываю, - любовь. Ту, настоящую, о которой в этой жизни так и не имею понятия. Ту, которая была мне дана на протяжении множества судеб, ту, которую мой герой во сне всегда излучал, вспоминал и представлял, даже идя на эшафот или на дыбу, как величайшее благо. Любовь придавала мне сил, и, наверно, поэтому смерть становилась не такой ужасной, даже боль притуплялась. Конечно, я говорю не только и не столько о плотской любви мужчины к женщине или женщины к мужчине. Мои кумиры… Мои герои во сне… Они любили Землю. Любили Бога, людей и природу. Возможно, поэтому зачастую так тяжело и на излёте кончали свой путь. Но, думаю, без этой любви они не прошли бы до конца. Что-то было в этой всепоглощающей силе, которой наливалось моё тело во сне. По пробуждении же возвращалось чувство некоей пустоты и безысходности. Будто бы сила загнана внутрь и накрепко заперта в казематах, как некоторые из тех людей, кем мне доводилось бывать. Стало даже появляться чувство зависти: почему они, умирая в тесных пещерах от голода, всё же чувствовали себя свободными? Почему, спокойно ожидая, пока сабля не срубит голову, были счастливее? Счастливее меня?!
Эти сны стали сниться мне не сразу после заключения моего Договора с Миром. Сначала возникла тоска, которую можно было принять за депрессивный творческий сплин. Затем тоска переросла в неприятные телесные ощущения, похожие на те, что теперь возникают после пробуждения. Потом оказалось, что энергии, попрошенной на вдохновение, не совсем хватает. Может, Мир меня недопонял? Это может случиться, если неправильно формулируешь свой вселенский заказ. Или я просто не так сублимирую энергию? Или не хватает ещё чего-то, воли, например? Или веры? Почему мне снова и снова кажется, что наступает эмоциональное выгорание и моральное опустошение? Смогу ли я аккумулировать энергию вновь? О Мир, беспощадный Мир, ведь ты же отнимаешь у меня всё-о-о!!!
Нет, довольно, хватит бесконечных вопросов! Я снова ловлю себя на том, что, стучась головой о те же «стены», пытаюсь в очередной раз убить время, убить эту ночь и не заснуть, обмануть её.
Кажется, уже брезжит… Солнце или пасмурно? А, какая разница? Но, чувствую, моё сопротивление сломлено. Не сном, а какой-то обволакивающей тёплой силой, зовущей меня в мечту. Это сон, и в нём снова будет всё, как наяву. Без порошка, таблеток, без шприцов и галлюциногенов. Может, всё-таки шизофрения? Да как угодно. Но в эти минуты я действительно начинаю ХОТЕТЬ заснуть. Чтобы вернуться к себе. Хотя бы в прошлом.
26.09.15