В марте 1870 г. Фёдор Михайлович Достоевский написал своему многолетнему другу, великому русскому поэту Аполлону Николаевичу Майкову: «Главный вопрос… тот самый, которым я мучился сознательно и бессознательно всю мою жизнь — существование Божие»*.
__________________________
* Ф.М. Достоевский. Полное собрание сочинений в 30-ти томах. Т. 21. М.—Л.: Академия наук СССР, 1984.
Великий богоискатель, он всю жизнь шёл к Богу, но в конце жизни пришёл к дьяволу (см. «Братья Карамазовы»), даже не подозревая, что Бог всегда был с ним и ещё больше — беседовал и спорил со Своим писателем устами его литературных героев, более того, именно Он, согласно главному предназначению художественной литературы обличать зло, выволакивая его из глубин на всеобщее обозрение, целенаправленно вёл своего избранника к сатанинскому искусу, чтобы посредством его неизмеримо ярко, всесторонне и понятно явить нам, живущим, личину падшего ангела. Потому мы и можем утверждать, что Достоевский — первый среди равных, самый великий писатель в истории человечества, независимо от чьих-либо вкусов, потребностей или мнений. Творчество Фёдора Михайловича есть высшая школы души и учебник её взращивания для изощряющегося разума.
По причине последнего можно утверждать, что Достоевский — интеллигентский писатель, сотворивший грандиозный полигон для пустопорожних упражнений в абстрактных умствованиях любителей красиво порассуждать ни о чём, а более о том, чего не знают и не понимают. Но это не трагедия творца — он сотворил то, что должен был сотворить — это трагедия человеческого общества, наша общая трагедия духовной и интеллектуальной пустоты там, где космическая наполненность Духом и Высшим разумом не имеет пределов.
Фёдор Михайлович Достоевский родился 30 октября (11 ноября по новому стилю) 1821 г. в Москве, в семье лекаря Мариинской больницы для бедных (Божедомка), бывшего военврача Михаила Андреевича Достоевского (1787 или 1789 — 1839) и купеческой дочери Марии Фёдоровны Нечаевой (1800—1837). Он стал вторым ребёнком. У Достоевских было семеро детей: старший брат Фёдора — Михаил (1820—1864) сыграл выдающуюся роль в судьбе писателя; младше были ещё три сестры и два брата.
В 1828 г. Михаил Андреевич заслужил потомственное дворянство, Достоевские купили сельцо Даровое и деревушку Черемошны с крепостными крестьянами.
В конце февраля 1837 г. умерла Мария Фёдоровна, а уже в мае отец отвёз старших сыновей в Петербург — поступать в Инженерное училище. Михаил не прошёл медицинскую комиссию и перебрался в Ревель, где с успехом стал инженерным юнкером, а Фёдора приняли в училище, где он и проучился шесть лет.
В 1839 г. скоропостижно скончался Михаил Андреевич Достоевский. В результате нескольких проверок было документально подтверждено, что умер он естественной смертью, а история о том, будто помещик был убит собственными крепостными крестьянами, которую ныне с аппетитом толкуют любители жаренького, всего лишь пустые слухи. Фёдор Михайлович перенёс смерть отца очень тяжело, в дни похорон с ним случился первый приступ эпилепсии, которая впоследствии преследовала его всю жизнь.
В годы учёбы и Михаил, и Фёдор увлеклись сочинительством, причём приоритет в этом первоначально принадлежал Михаилу. Но впоследствии старший брат так и остался крепким литератором-любителем. По крайней мере, так утверждает официальное литературоведение.
В 1841 г. Фёдор Михайлович окончил Инженерное училище и стал полевым инженер-прапорщиком. В самом начале службы, будучи человеком азартным, он втянулся в игру в карты и бильярд.
Служил Достоевский недолго и в конце 1844 г. добился отставки. Первоначально Фёдор Михайлович только хотел избавиться от серой чиновничьей службы, но по его собственным словам одним январским вечером 1845 г. он подошёл к Неве, и ему случилось видение: «Я как будто что-то понял в эту минуту, до сих пор только шевелившееся во мне, но ещё не осмысленное; как будто прозрел во что-то новое, совершено в новый мир, мне незнакомый… Я полагаю, что с той именно минуты началось моё существование…»* Достоевский стал писателем — великим писателем: как он признавался впоследствии, герои его романов и повестей начали являться ему во сне и наяву, сами решали свои судьбы и даже разговаривали его устами на разные голоса.
_______________________
* См.: Ю.И. Селезнёв. Достоевский. М.: Молодая гвардия, 1990. Далее цитируется по этому изданию.
В ноябре 1844 г. Фёдор Михайлович вчерне закончил своё первое произведение — повесть «Бедные люди». Правда, потом Достоевский несколько раз её переписывал, и только в мае следующего года рукопись попала к Н.А. Некрасову, который передал её В.Г. Белинскому. Два великих вершителя судеб русской литературы в 1840-х гг. открыто объявили Фёдора Михайловича истинным продолжателем дела ушедшего с головою в религию Н.В. Гоголя. Это означало, что Фёдора Михайловича признали вторым по значению писателем России в целом и лучшим среди молодых.
Последовавшие далее повести «Двойник» (1845), «Хозяйка» (1846), «Неточка Незванова» (1847) такого успеха не имели, но это не помешало завистникам Достоевского, прежде всего И.С. Тургеневу, начать травлю на стеснительного молодого человека. Его прозвали «литературным кумирчиком», сочиняли о нём гадкие эпиграммы, объявили Фёдора Михайловича «прыщом на носу русской литературы». Самое печальное, что в травле неожиданно принял участие Н.А. Некрасов, считавший всё это забавной шуткой. Достоевский бесился от бессилия.
В такой обстановке весной 1846 г. он познакомился с Михаилом Васильевичем Буташевич-Петрашевским (1819—1867), считавшимся в Петербурге кем-то вроде городского сумасшедшего. Он ходил по Петербургу в странных мрачных одеждах, однажды даже явился на публику переодетым в женщину (имея при этом густую чёрную бороду) и ошарашивал горожан многими экстравагантными выходками. Одновременно Петрашевский слыл человеком высокообразованным и весьма умным.
По пятницам дома у Петрашевского собирались молодые люди, преимущественно начинающие литераторы. Обсуждали социалистические идеи, а когда по Европе прокатилась волна революций 1848 г., особенно популярной стала тема учреждения в России республики. Будучи переводчиком департамента внутренних сношений, Петрашевский нередко участвовал в процессах по делам иностранцев и в составлении описи их имущества, в частности, библиотек. Он не стеснялся воровать интересовавшие его книги, отчего собрал у себя большую коллекцию запрещённых цензурой изданий, что особенно привлекало к нему молодёжь. Достоевский, со временем ставший регулярным участником «пятниц», всерьёз Петрашевского не воспринимал, но если верить воспоминаниям А.Н. Майкова, мечтал создать собственную тайную организацию, с помощью которой свергнуть династию Романовых и встать во главе России. Безусловно, это наивный юношеский максимализм, но III Отделение к шуткам не было расположено.
Николай I был очень обеспокоен восстанием декабристов 1825 г., поэтому, когда в 1848—1849 гг. по Западной Европе прокатилась волна революций (российская армия по просьбе австрийской эрцгерцогини Софии особо содействовала Австрии в подавлении Венгерской революции), император дал указание хорошенько припугнуть молодую российскую интеллигенцию, к тому времени уже известную своей бесконечной напыщенной болтовнёй о необходимости преобразования политического и социального устройства России. Выбор пал на компанию, собиравшуюся у Петрашевского. В советское время было сочинено множество книг о революционной деятельности петрашевцев. На самом деле ничего серьёзного они собой не представляли, тем более никто не считал их опасными. Тем омерзительнее оказалась та суета, которую развила вокруг петрашевцев зажравшаяся российская бюрократия, та самая, которая через несколько лет по жадности, лености и бездарности своей потерпела поражение в Крымской войне (1853—1856), безнаказанно погубив при этом около 150 тысяч русских людей и почти 100 тысяч покалечив.
Фёдор Михайлович Достоевский, как петрашевец, был арестован 23 апреля 1849 г. Его обвинили в «преступном вольнодумстве» и 16 ноября 1849 г. приговорили к расстрелу. Конечно, никто никого расстреливать не собирался, но приговоренные-то об этом не знали! 22 декабря 1849 г. в 7 утра их повезли на казнь, устроили фарс с подготовкой к расстрелу, а затем зачитали помилование. Впоследствии Достоевский назвал часы перед казнью временем переворота его жизни к духовному очищению. В вечер после отмены казни он написал брату Михаилу: «Я перерожусь к лучшему…»
Расстрел был заменён каторгой с последующей ссылкой. Каторгу Фёдор Михайлович отбывал в Омском остроге с 23 января 1850 г. до февраля 1854 г. Об этом времени он рассказал в «Записках из мёртвого дома» (1860).
Сразу после окончания срока каторги Достоевский отбыл в ссылку рядовым солдатом в Семипалатинск. Был он уже почти седой, с одышкой, навечно болен ногами. Но при всём при том положение Фёдора Михайловича резко изменилось. Хлопотами петербургских друзей начальство стало оказывать ему значительные поблажки.
В это время писатель познакомился с таможенным чиновником Александром Ивановичем Исаевым и без взаимности влюбился в его жену Марию Дмитриевну. К сожалению, чета Исаевых была больна чахоткой. В августе 1855 г. Исаев умер. Фёдор Михайлович посватался к вдове.
Тем временем в Петербурге о Достоевском взялся хлопотать старший брат его школьного товарища, герой Севастополя и генерал-адъютант Александра II Эдуард Иванович Тотлебен (1818—1884). 1 октября 1856 г. ссыльному вернули чин прапорщика.
А в феврале 1857 г. состоялась свадьба Фёдора Михайловича и Марии Дмитриевны Исаевой. Писатель усыновил её маленького сына, которого впоследствии содержал всю жизнь. Через полгода всех петрашевцев восстановили в правах и вернули им дворянские звания.
В марте 1959 г. Достоевский по его прошению вышел в отставку и получил возможность вернуться в Петербург.
Однако Фёдор Михайлович хотел вернуться в общество прежде всего писателем и много работал ещё в Семипалатинске. Там им была создана мудрейшая повесть «Дядюшкин сон», но знамением возвращения к жизни писателя Достоевского сам Фёдор Михайлович полагал повесть «Село Степанчиково и его обитатели».
Прежде чем перейти к разговору о героях Достоевского, сделаем существенное предуведомление. О творчестве русского гения написано очень много трудов и исследований, суждения свои высказали самые выдающиеся мыслители нашего народа и зарубежные интеллектуалы. Но в этом ряду особо выделяются двое исследователей.
Михаил Михайлович Бахтин (1895—1973) — выдающийся советский русский теоретик литературы, философ, филолог, историк культуры. В книге «Проблемы творчества Достоевского» 1929 г. Бахтин создал учение о «полифонизме» текста, то есть о таком типе повествования, когда слова героев звучат как будто из разных независимых источников — подобным образом игра разных инструментов в ансамбле образует полифонию. Из такого видения произведений Достоевского Бахтин вывел философское учение о культуре как диалоге, которое легло в основу современной культурологии.
Юрий Иванович Селезнёв (1939—1984) — выдающийся советский русский литературный критик, публицист и общественный деятель, которого ныне признают «одним из духовных вождей русского национального возрождения» в последние десятилетия в истории Советского Союза. Им написана лучшая популярная биография великого писателя — «Достоевский».
Будучи согласным с далеко не всеми выводами этих мудрейших авторов, я полагаю необходимым в ряде случаев широко использовать их труды в статьях о героях произведений Фёдора Михайловича.
Так, в частности, очень существенно для нас замечание М.М. Бахтина «Вся жизнь в Степанчикове сосредоточена вокруг Фомы Фомича Опискина, бывшего приживальщика-шута, ставшего в усадьбе полковника Ростанева неограниченным деспотом, то есть вокруг карнавального короля. Поэтому и вся жизнь в селе Степанчикове приобретает ярко выраженный карнавальный характер. Это жизнь, вышедшая из своей нормальной колеи, почти “мир наизнанку”»*.
________________________
* М.М. Бахтин. Проблемы творчества Достоевского. Киев: Next, 1994.
Более того, это произведение не просто карнавал чудовищных масок — это фарс, чёрная клоунада, откровенное издевательство над здравым смыслом, над бессильной покорностью человеческого добра и порядочности перед хамством и напористым бессмыслием уверенного в себе невежества, которое, насмотревшись со стороны на образованное общество, теперь намеренно рядится в интеллектуала и доводит всё разумное в его мире до максимы идиотизма.
Отчего же именно это произведение Достоевский полагал этапным на пути своего возвращения в русскую литературу? Ответом на этот вопрос должен стать прототип Фомы Опискина. Но выявление его оказывается главной сложностью для исследователей.
Ю.И. Селезнев попытался как можно мягче разъяснить принятую большинством точку зрения официального литературоведения, утверждающего, что прототипом Опискина стал давно умерший ко времени сочинения повести Н.В. Гоголь. Селезнёв отметил: «Достоевский действительно дал своему Фоме Фомичу немало слов и жестов любимого писателя, сказанных в ту грустную для Гоголя пору, когда возомнилось ему, будто ему дано не только учить, но и поучать и народ, и общество, и правительство, — и тогда среди мудрых слов его, откровений и пророчеств появились и недостойные гения поучения и рекомендации. Но и разве только какой-нибудь другой Фома Фомич от литературы примет Опискина за Гоголя. В том-то и урок, в том и указание всем нам, проявившееся в духовной драме Гоголя, что даже гений подвластен соблазну, пусть и бескорыстному, — соблазну провозгласить самого себя новым пророком и вероучителем».
Итак, по сей день считается, что основным прототипом Фомы Фомича является Н.В. Гоголь. Правда, никто до сих пор не разъяснил, зачем потребовалось Достоевскому через пять лет после кончины гения русской литературы обличать его дурные черты, даже ещё в то время, когда писатель пребывал в сибирской ссылке, после четырёх лет каторжных страданий и более чем семилетней полнейшей оторванности от общественной жизни России?
Всё становится на свои места, если мы вспомним, кого в своё время называли «новым Гоголем» и кто (по воспоминаниям А.Н. Майкова), вращаясь в кружке петрашевцев, грезил о том, как он свергнет царя и станет чуть ли не русским Робеспьером. Бесспорно, единственным прототипом Фомы Фомича Опискина является сам Фёдор Михайлович Достоевский! Та тёмная, мрачная часть Достоевского, которую он осознал в себе на каторге и в фарсовом одеянии выволок на всеобщее осмеяние в «Селе Степанчикове». Если угодно, это было своеобразное явление стивенсоновских доктора Джекила и мистера Хайда, где доктором Джекилом стал сам Фёдор Михайлович, а сотворённым им Хайдом — Фома Опискин.
Писатель дважды в своей жизни прибегал к такому акту духовного самоочищения, и каждый раз он делал это в преддверии высшего взлёта своего гения. Первый раз Достоевский сделал это в фарсовом варианте, осмеяв гнездившееся в его душе зло в образе Фомы Фомича Опискина; произошло это в преддверии великого перерождения его из добротного русского писателя в гения мировой литературы. Второй раз Достоевский предал своего чёрного человека истязанию всеобщим ужасом в облике Степана Трофимовича Верховенского в романе «Бесы» (который можно рассматривать как продолжение «Села Степанчикова», но в трагическом, а не фарсовом звучании). Произошло это накануне встречи Фёдора Михайловича с сатаной в «Братьях Карамазовых», вскоре после которой наступила смерть писателя.
Наиболее чётко и ярко смысл образа Фомы Фомича Опискина открыл нам Ю.И. Селезнёв. Для нас его слова очень важны, поскольку вскрывают многие жизненно важные процессы в российском обществе нашего времени — начала XXI в. Поэтому сделаем большую цитату.
«Россия явно обновляется, новые веяния, новые задачи рождают и новых пророков и мессий, но и новых же лжепророков и лжемессий, и будут их слова наполнены раденьем о народе, о его просвещении, и будут они либеральнее либералов и патриотичнее патриотов, и будут учить они добродетели и правде, да так искренне и убеждённо, так бескорыстно и самозабвенно, что стыдно будет не поверить в них, не обожествить их, не преклониться перед ними. И попадут и народ, и общество из-под одного ига — крепостнического — в другое — еще более страшное, потому что добровольное, в духовное, моральное крепостничество к пророкам либеральной фразы. Они будут проповедовать народное просвещение, презирая народ, учить патриотизму, ненавидя Россию, исповедовать гуманизм, будучи человеконенавистниками. И не просто будет отличить истинных пророков от приживальщиков при великих идеях, ибо слова их будут похожи во всём, до мелочей, как похожа восковая фигура на живого человека. Народ, общество, либеральные ли, патриотические ли идеи — для них только средство собственного самоутверждения, цель же и единственная цель — одна: власть собственного ущемлённого самолюбия над людскими душами. И притом тираническая власть! Беспрекословная и безусловная…
Нет, он только кажется смешным, а он страшен, Фома Фомич».
И у Фёдора Михайловича Достоевского, и у Юрия Ивановича Селезнёва лжепророк и вершитель судеб Фома Фомич Опискин — всего лишь возможность и предвидение. Сегодня мы можем уверенно сказать: вот он — свершилось!
Повесть «Село Степанчиково и его обитатели» осталась не понятой ни современниками, ни широкими кругами читателей в последующем. Она оказалась доступной пониманию лишь единиц мыслителей. Потому и в искусстве её герои отражения почти не нашли.
Прежде всего необходимо сказать о гениальной постановке повести на сцене МХАТа им. А.М. Горького 1973 г., которая была заснята для телевидения. Режиссёр постановки — В.Н. Богомолов*. Роль Фомы Опискина воплотил гениальный А.Н. Грибов**. Превзойти его исполнение не представляется возможным.
__________________________
* Владимир Николаевич Богомолов (1926—1993) — режиссёр и актер МХАТ, преподаватель школы-студии МХАТ.
** Алексей Николаевич Грибов (1902—1977) — великий советский русский актёр театра и кино, народный артист СССР, Герой Социалистического Труда. Как ни обидно, но современный российский зритель лучше всего знает его в роли капитана в кинокомедии «Полосатый рейс».
Двухсерийная экранизация «Села Степанчикова и его обитателей» в 1989 г. является классическим образцом бездарной режиссуры при участи в работе большого числа высокоодарённых и даже гениальных актёров. Ошибка была, видимо, в том, что намеренно ставили фарс с уклоном в современную политику. А потому закономерно провалились. Режиссёр Л.И. Цуцульковский*. Роль Фомы Фомича исполнил Л.К. Дуров**.
__________________
* Лев Израилевич Цуцульковский (р. 1926) — театральный режиссёр, специализировавшийся на постановке телевизионных фильмов и спектаклей.
** Лев Константинович Дуров (1931—2015) — выдающийся артист отечественного театра и кино, Народный артист СССР. Роль Фомы Фомича одна из крупнейших неудач в карьере артиста.
Следует отметить, что за сценическое воплощение образа Опискина брались многие великие российские актёры (Л.И. Борисов, С.Ю. Юрский, Е.А. Лебедев и др.), но достичь высот А.Н. Грибова не удалось пока что никому.