Эстелла совершала заранее отрепетированные действия, будучи близка к истерике. Падре Антонио, что сменил умершего падре Эберардо, — мужчина с длинными седыми волосами, приветствуя молодых и гостей, цитировал выдержки из Библии. Эстелла не слушала. Украдкой нащупав медальон в перчатке, она тихонько сжала его. Фата закрывала её лицо — счастье, ибо из глаз лились ручьи. А в ушах набатом звучало имя Данте. Не мила ей жизнь без него. Она помнит его запах, голос, и кожа её помнит его ласки. Она потеряла Данте навсегда, и это не исправить. А сердце горит, горит адски.
Эстелла не могла видеть людей, ей были омерзительны все: и мать, и бабушка, и отчим, и сестра… И у Мисолины через четырнадцать дней свадьба. Жениха она видела лишь раз и (как подозревала Эстелла) неровно дышала к Маурисио. А он в упор её не замечал. Раньше Эстелла позлорадствовала бы, но теперь её смертельно раненное сердце кровоточило. Роксана же доказывала: удачный брак — её долг, как представительницы древнего рода. Но Эстелла не понимала, о каком долге идёт речь и почему её используют, как товар. Ей было наплевать на родословные и титулы, она мечтала выйти замуж по любви, как бабушка. Но в недавнем инциденте Берта поддержала врагов. И Эстелла осталась одна. Её мир, полный надежд, чудес и сказок, рухнул. Она думала, что умрёт, не выживет, не переживёт. Жива и дышит — это невероятно.
— Существуют ли причины, которые могут воспрепятствовать этому браку? Если кто-то знает о них, пусть скажет сейчас или молчит всю жизнь, — низкий голос падре Антонио давил на уши. Ответа не последовало. — В таком случае, как велит Господь наш, я спрашиваю жениха, спрашиваю и невесту: пришли ли вы в лоно церкви по своей воле и по своей ли воле хотите заключить брак?
— Да! — бойко отозвался Маурисио.
Эстелла усмехнулась. По своей воле?! И они смеют об этом спрашивать? Вежливые убийцы, что, улыбаясь в лицо, вонзают нож в спину. И падре Антонио — в первую очередь.
— Да, — сказала невеста глухо.
— Будете ли вы любить и уважать друг друга до самой смерти?
— Да, падре, — Маурисио бросил на Эстеллу нежный взгляд, хоть и не видел её лица за ажурной тканью фаты.
— Да… — эхом повторила Эстелла.
Как она может его любить? Ведь он ей чужой! И как бы добр и ласков не был Маурисио, он обернётся в зверя, узнав — она не девственница.
Но Эстеллу озарила идея: до брачной ночи можно не доводить. Всего-то после бала надо проглотить крысиный яд. Она умрёт и не будет больше страдать. Эти чудовищные мысли стряхнули с невесты оцепенение. А падре Антонио велел жениху приступать к клятве.
— Я, Маурисио Хоакин Рейес Прието, беру вас, Эстелла Селесте Гальярдо де Агилар, в законные жёны и пред ликом Господа и католической церкви клянусь быть с вами в печали и радости, в богатстве и бедности, во здравии и болезни; любить и уважать вас, быть верным и справедливым мужем и хорошим отцом для наших детей, пока смерть не разлучит нас, — с волнением сказал Маурисио.
— Я, Эстелла Селесте Гальярдо де Агилар беру вас, Маурисио Хоакин Рейес Прието, в законные мужья и пред ликом Господа и католической церкви клянусь быть с вами в печали и радости, в богатстве и бедности, во здравии и болезни; любить и уважать вас, быть верной и справедливой женой и хорошей матерью для наших детей, пока смерть не разлучит нас, — выдавила Эстелла жёстко, как отрезала.
Один из трёх свидетелей Маурисио поднёс кольца. Стянув левую перчатку, Эстелла ощутила неприязнь к жениху, лишь он коснулся её. Она взяла кольцо с перламутровой подушечки, дрожа так, что укололась булавкой, страховавшей кольца от падения.
Эстелла надела кольцо Маурисио, размазав кровь по его руке. Он не заметил, а она подумала: у него некрасивые толстоватые пальцы и шершавая ладонь. И всплыло воспоминание о других пальцах, длинных и тонких, чуть заострённых, которые она целовала, считая самыми красивыми на земле. Давно, как в чужой жизни. И недавно. Три месяца назад.
— Пусть эти монеты станут символом нашей любви и уберегут от бед, — Маурисио насыпал Эстелле в ладони тринадцать золотых монет.
— Сохраните монеты на всю жизнь, — сказал падре. — Во имя Отца и Сына, и Святого Духа я объявляю вас мужем и женой. Аминь!
— Аминь, — выдохнула паства.
Сдвинув фату, Маурисио поцеловал Эстеллу в лоб холодными, как у статуи, губами. Молодожёны поднялись с колен и подошли к алтарю, дабы возложить цветы. Когда зазвучал орган, новоиспечённые супруги двинулись на выход, увлекая вереницу свидетелей и гостей за собой. Дети несли шлейф, а Эстелла не чувствовала ни рук, ни ног, мечтая остаться одной и тихо умереть.
У церкви на жениха и невесту полетели цветы и горсти риса. Маурисио принимал поздравления, а Эстелла, прижав к себе траурный букет, глядела в никуда.
— Поздравляю вас! О, Эстелла, вы обворожительны! — это подошёл дядя Ламберто, вечно галантный.
Берта, чмокнув внучку, разрыдалась в платочек. Но губы Роксаны были сжаты, а брови сдвинуты. Обнимая дочь, она процедила ей в ухо:
— Этот мерзкий букет вам дорого обойдётся, маленькая дрянь, — и, приторно улыбаясь, отошла к гостям.
«Посмотрим, что вы скажете, мамочка, когда найдут моё мёртвое тело» — зло подумала Эстелла. Почему она не имеет права на необычный букет? Захотела чёрный и выбрала. Весь город прекрасно знает, что она выходит за Маурисио не по своей воле.
Эстелла рассеянно оглянулась, и вдруг… сердце пропустило глухой удар. За жакарандовым деревом мелькнул силуэт. До боли знакомый. Он! Её Данте! Но этого быть не могло. Наверное, кто-то из гостей. Теперь в любом мужчине с похожей фигурой она видела Данте.
Незнакомец, одетый в изумрудный плащ, хвост которого лежал на земле, стоял спиной. Чёрные волосы доходили ему до поясницы, на руках поблёскивали длинные когти.
Свадебное шествие направилось к экипажам. Из-за тяжести платья Эстелла двигалась медленно. Миновав длинноволосого незнакомца, она глянула на него. Вот разочарование — лицо скрывала маска. Но Эстелла и ахнуть не успела, как быстрым жестом он сунул ей в руку свёрток. Поднёс палец к губам, намекая, чтобы она молчала. Закрыв свёрток букетом, Эстелла прижала его к себе.
Молодожёны и гости расселись по экипажам, и кортеж уехал. Когда у церкви не осталось живой души, незнакомец, произведя мудрёную манипуляцию рукой, бесследно растворился в воздухе.
Свадебный бал, поразив умы обывателей великолепием и помпезностью, для Эстеллы пролетел вихрем. Весь вечер она танцевала: с Маурисио, с Арсиеро, с дядей Эстебаном, с дядей Ламберто, с дедушкой Лусиано… И так по кругу. Мелькали лица: злое Мисолины, растроганное Берты, взволнованное Сантаны, недовольное Роксаны… Шесть часов длился бал. Бесконечно долгий и невероятно короткий. Как и её жизнь, что оборвётся сегодня. Эстелла приняла решение и отступать не собиралась.
К полуночи гости разошлись. Эстелла, в платье неглиже клубничного цвета, ходила по своей спальне — единственному месту, где могла спрятаться. На ночь молодожёны обосновались в гостевой комнате. Специально для них там установили огромную дубовую кровать. А её девичью комнатку с бутонами роз на стенах, что хранили воспоминания о детских печалях и радостях, Эстелла убедила родственников не переделывать.
Теперь мириады кружев и шёлка были небрежно свалены на кровать. На полу стояли чемоданы, сумки, картонки, баулы с вещами — их Либертад упаковала накануне. На столике высилась кипа подарков. Эстелла и не взглянула на них.
Один за другим гасли во дворце огни. Эстелла убедила Маурисио, что подготовится к ночи у себя — ей так привычнее. Он был не против. Да только она не войдёт в их спальню. Когда он явится за ней сам, обнаружит её окоченевший труп.
Подождав наступления тишины, Эстелла зажгла свечу и аккуратно спустилась по лестнице. Скользнула в правое крыло дома, где располагались комнатки прислуги, кладовые и кухня. Она редко здесь бывала, а вот бабушка просиживала целые часы в компании трёх служанок, лузгая орешки и сплетничая.
Сейчас кухня была пуста, а огонь в очаге погашен, хотя от плиты шёл жар. На столе высились горы немытой посуды. Для кого-то свадьба — праздник, но не для прислуги. Измученные горничные и кухарка уснули, не окончив уборку.
Водрузив свечу на стол, Эстелла подобрала юбку и села на корточки. Пооткрывала все дверцы и ящики. Травы, чай, кофе… Содержимого в склянках и банках оказалось пруд-пруди. Но ничего нужного. Эстелла совсем расстроилась, пока не наткнулась на банку, выкрашенную в ярко-красный цвет. На ней кривым почерком было выведено: «Мышьяк». Там — белый порошок. Но Эстелла решила не глотать его сразу. Вдруг не успеет дойти до комнаты и умрёт на лестнице? Нет уж, она хочет умереть в своей постельке. Это её последнее желание.
Эстелла действовала осознанно и хладнокровно, будто намеревалась выпить чашечку чая с пирожным. Закрыв банку, она прижала её к себе, взяла свечу и вернулась в комнату. Поставила банку на туалетный столик. Заперла дверь на ключ. Налила из графина воды в стакан — запивать яд. И её обуял страх. Несколько раз она прошлась по кругу, бросая нервные взгляды то на банку с ядом, то на свадебное платье.
В нём её и похоронят, никто не знает, что она не девственница. Люди будут думать — она умерла невинной. Наденут на неё это платье, фату и положат в гроб.
Наконец взор Эстеллы упал на груду подарков на столе. Небольшой чёрный свёрток лежал сбоку — его передал незнакомец у церкви. А она ведь не поглядела содержимое! Нет, хоть и собирается умирать, а вскроет его.
Взяв свёрток, Эстелла села на пуф и разорвала папирусную бумагу. Прямоугольная коробочка, а внутри неё — красивая и изысканная вещица, серебряное зеркальце. Овальное, с ручкой и крышкой, инкрустированными изумрудами. Зеркало было явно дорогое, ювелирной выделки, но Эстелла ощутила обиду, как ребёнок, которому вместо долгожданной игрушки подарили одежду. Всего лишь зеркало. И почему незнакомец сделал из этого тайну?
Эстелла вгляделась в отражение. Какая она бледная и худая! За три месяца превратилась в скелет. Данте… Ах, если б он был здесь! Она бы ничего не испугалась. Убежала бы с ним на край света.
Капельки росы скатились со щёк девушки, упав на отражение. Пых! Зеркало задымилось. От неожиданности Эстелла чуть его не выронила. Но волшебства она и маленькой не боялась, потому что верила: оно — чудо и приносит радость. Тот человек явно колдун, поэтому и выглядел необычно.
Эстелла жадно глядела в зеркало, а изображение в нём быстро-быстро вращалось. И на поверхность всплыли буквы:
«Привет».
— Привет, — шепнула Эстелла. — Ты кто?
«Я друг», — проявилась новая надпись.
Эстелла осмелела.
— Что тебе нужно?
«Я хочу помочь».
— Как?
«Волшебством».
— А твоё волшебство может вернуть мне Данте? Или убить Маурисио? Или вообще всех убить? — выпалила Эстелла скороговоркой.
«Может».
— Тогда верни мне Данте! Прошу тебя! Я не могу жить без него, — всхлипнув, она утопила лицо в ладонях. — Я отдам что угодно! Только скажи, что тебе нужно…
«Мне ничего не нужно. По крайней мере от тебя. Ты можешь сделать всё сама».
Из зеркала повалил фиолетовый дым. Ручка его нагрелась так, что Эстелла вскрикнула.
«Не бойся, — опять вылезла надпись. — Если сделаешь всё правильно, никто не пострадает. Открой зеркало с другой стороны и возьми то, что в нём лежит».
Перевернув зеркало, Эстелла увидела на обороте крохотный замок. Щелчок, и из оправы выскочил один из изумрудов. Задняя крышка открылась. Внутри оказался отсек, где хрусталём сиял фиал с голубоватой жидкостью.
— Что это такое?
«Зелье Времени. Надо выпить всё до капли».
— И что будет?
«Ты попадёшь в прошлое. Ровно на год назад».
Сердце Эстеллы заколотилось судорожно, рывками, то останавливаясь, то пускаясь в пляс.
— И я увижу Данте?
«Да».
— Но… погоди… я не понимаю. Я попаду в прошлое, увижу Данте, а что будет потом?
«Проживёшь сначала этот год».
— Пережить всё ещё раз? — ахнула Эстелла. — Нет, всё сначала, это… это слишком.
«Когда ты выпьешь зелье, то забудешь всё».
— Тогда зачем это? Когда закончится год, всё станет по-прежнему? И я снова потеряю Данте?
«Не обязательно. Ты не сможешь изменить всё произошедшее, но у тебя будет возможность повлиять на ход ситуации. Один раз».
— А как я повлияю, если ничего не буду помнить?
«Когда наступит нужный момент, я дам тебе знать».
— Мне нужно выпить зелье? И всё?
«Да. Оно действует мгновенно. Ты выпьешь и загадаешь момент, в который хочешь вернуться. С собой ничего лишнего брать нельзя, кроме этого зеркала — через него мы будем общаться».
Эстелла колебалась. Хочет ли она увидеть Данте? Конечно! И терять ей нечего. Она в любом случае намеревалась проглотить мышьяк.
— Я согласна! — объявила девушка.
«Отлично! Восстанови в памяти момент, куда хочешь попасть. Оденься также, как тогда. Положи зеркало в сумку и выпей зелье. И жди. Да, и сними медальон с руки».
— Но… это память о Данте…
«Всё к тебе вернётся вместе с самим Данте. Повторяю, никаких вещей из будущего брать нельзя. Это очень сильная магия. Если нарушить законы времени, отрикошетит нехило. Удачи».
Текст покрутился и исчез. Теперь на Эстеллу глядело её напуганное лицо. Девушка бросилась вскрывать чемоданы. Так спешила, что за минуту комната превратилась в склад.
Дорожное платье в синюю полоску, украшенное кружевом; шляпка-капор с лентами, ботинки без каблуков. Так она выглядела в тот знаменательный день — день её возвращения домой. Эстелла не взяла багажа, лишь сумочку Помпадур, куда затолкала волшебное зеркало и кружевной платок — сувенир из школы имени Святой Терезы. Стянув обручальное кольцо Маурисио, швырнула его на стол. Сняла медальон. Поцеловав, бросила в напольную вазу.
Но в коридоре раздались шаги и в дверь постучали.
— Эстелла, дорогая, это я, Маурисио, ваш супруг. С вами всё в порядке? Вы ушли так давно. Я сижу в комнате, а вас нет и нет. Вам не нужна помощь?
— Нет, — ровно ответила Эстелла. — Не волнуйтесь, всё в порядке. Я прихорашиваюсь. Приду через десять минут.
— Хорошо, я вас жду, дорогая.
Минуту Эстелла слушала шаги. Когда стукнула дверь и коридор погрузился в тишину, она перевела дух. Вынув пробку из фиала, поднесла сосуд к губам. Жидкость не имела вкуса, хотя и пахла хвоей.
Эстелла взглянула на свои руки, и, ой — чуть не упала. Пальцы бледнели, исчезая на глазах. За ними в прошлое отправились тело и ноги. Последней растворилась в воздухе голова.