Этот казус с Артёмом случился за год до войны, в июне сорокового года. У крестьян бывает такая пора в начале лета, когда весенний сев закончен, приусадебные участки обработаны и засажены, а сенокос ещё не начинался, не поспели травы. Поэтому массовых работ в колхозе нет. Период этот небольшой – семь, десть дней.
В один из таких дней человек восемь мужиков собрались у Фёдора в избе и, покуривая, говорили о предстоящем сенокосе, о колхозных делах и, конечно же, о том, будет или нет война с немцем. Тем более, что среди них был Григорий Гераськин, по – уличному – Гришка Гуля, который недавно вернулся с финской войны младшим лейтенантом. Дело было в первой половине дня и мужики решили сообразить выпить. Договорились, что по бутылке на брата хватит и ещё одну сверх того на всех. Главная заковырка заключалась в том, что ближайший магазин находился за пять километров, но туда нужно идти по ровному полю два километра до леса, да и сельсовет в этом селе. Другой магазин был в Лодыжино – это восемь километров, но если идти по балкам, напрямую, то будет не более шести, да и село это уже другой области. Вот туда и решили послать гонца.
Добровольцем в поход вызвался Артём. Отправив его, остальные разошлись по домам, договорившись собраться часа через три, прикинув, что три часа вполне достаточно, сходить Артёму туда и обратно. К половине двенадцатого все собрались, принеся с собой нехитрую закуску. Сидели, курили. Опять заговорили о финской войне, но разговор не клеился. Мужики всё чаще стали поглядывать в сторону Черского, откуда должен был появиться гонец. Самый нетерпеливый был Гуля. Мужик крупный, с пудовыми кулаками, большой любитель выпить.
Он уже не разговаривал, а молча курил, глядя в окно. Потом не выдержал.
— Я же говорил вам, нужно было Гришку Калинкина посылать, он лёгкий на ногу. А этого увальня до нового потопа не дождёшься, – взорвался он.
— Он как раз к обеду явится. Успокойся, Григорий. Придёт. Всё – таки туда и обратно километров одиннадцать будет, – успокоил его Фёдор, готовя закуску.
— Его только за смертью посылать, – не унимался Гуля.
Но вот из-под горы показался Артём. Гуля даже подскочил на лавке.
— А, вот он появился лапоть растоптанный, – забасил он, потирая свои огромные ручищи. – Нет. Вы посмотрите на этого утконоса. Не идёт, а как утка ковыляет, чёрт гундосый.
— Успокойся, ты, – прервал его Фёдор. – Давайте рассаживайтесь за столом. Главное, что он купил и принёс.
Вошёл Артём, отдуваясь и вытирая пот. День был безветренный, солнечный и довольно жаркий.
— Дайте кто закурить, мужики, – попросил Артём, поставив авоську с водкой на подоконник.
Сел в сторонке на лавку, начал крутить папиросу.
— Ты что, до Тулы ходил, – прорычал Гуля.
— Не ближний свет. Взял бы да сам сходил, – огрызнулся Артём.
Мужики уже расселись за столом.
— Садись, Артём. Потом докуришь. Уже обед, – пригласил Фёдор, беря первую бутылку.
Он, как хозяин, распоряжался за столом и был главным виночерпием. Фёдор любил выпить и в водке хорошо разбирался. И всегда, прежде чем откупорить бутылку, он её встряхивал так, что содержимое бутылки закручивалось вихрем, образуя воронку с ножкой из серебристых пузырьков воздуха. Он всегда любовался этими пузырьками, и по ним же определял качество и чистоту напитка. Затем он лихо, одним ударом ладони в дно бутылки выбивал пробку. Так и на этот раз. Встряхнув энергично бутылку, он посмотрел её на свет и недоуменно хмыкнул.
— Что ты там хмыкаешь? Наливай, – торопил Гуля.
— А это что такое, – не отвечая Гуле, проговорил Фёдор. – Что-то не пойму никак, – он снова встряхнул бутылку. – Ты посмотри, что там,
– подал бутылку Гуле.
Пока Гуля и другие рассматривали бутылку, Фёдор проверил остальные бутылки и нашёл среди них ещё одну с аналогичным содержимым. Там вместо прозрачной жидкости была мутная с плавающими в ней хлопьями и жучками. Артём сидел, дымя самосадом и делая вид, что это его не касается.
—Ты что же это нам принёс, Артём, – спросил Фёдор. – Ты посмотри. Что в бутылках.
— А што мне смотреть? Водка там, што же там ишо. И што вы там копаетесь, как куры в навозе? Откупори и попробуй. А што муть, так это осадок.
— Какой может быть осадок в водке. Что ты плетёшь? Осадок! – Возмутился Фёдор.
Они с Григорием Калинкиным стояли у окна и рассматривали на свет бутылки.
— Мужики, – повернулся от окна Фёдор. – А ведь он откупоривал бутылки. Отпил из них и прямо из колдобины набрал воды. А там же в это время года настоящий кулеш из разной живности и лягушачьей икры. А он от нетерпения даже не удосужился дойти до гремучего колодца. Ведь там вода – чистый хрусталь
— Што ты терпишь языком. Кулеш, кулеш… Ты откупорь и попробуй, – возмущался Артём, пятясь незаметно к двери.
А там уже стоял Гриша Гуля, скрестив руки на груди и смотря на Артёма, как уж на лягушку.
— Ты куда это пятишься, рак кривоногий? А? Я тебе сейчас черепок твой откупорю. Травить нас вздумал? На дармовщинку выпить захотелось? – Говоря это, гуля двинулся на Артёма.
Фёдор стал между ними.
— Ладно тебе, Григорий. Уймись. Зачем из-за такой мелочи драку затевать?
— Нет, мужики, отойдите. Я ему эти бутылки загоню в его ненасытное горло, – не унимался Гуля.
— Мужики! Есть предложение. Раз ему так хотелось выпить на дармовщинку, то пусть допьёт эти бутылки, – предложил Калинкин.
— Правильно,- поддержал Ефим Титов. – Пусть допивает.
— И пусть пьёт из горла и без закуски. Ему так очень нравится, – гудели мужики.
Артём стоял, озираясь, но уйти ему было некуда.
Гуле эта идея пришлась по душе. Он взял испорченную бутылку водки, ловким ударом в дно вышиб пробку и, схватив Артёма за грудки, сунул ему эту бутылку под нос.
— Пей, жаба гнусная, иначе я вылью эту дрянь в твоё ненасытное чрево.
— Да вы што, мужики. Я же не смогу всё выпить, – взмолился Артём, уже не пытался ничего отрицать.— Да я только по глоточку и отпил-то, а вы из-за этого шум подняли. Куплю я вам эти бутылки.
Да, глотать он умел, особенно дармовое.
— Да не в бутылках дело,- возразил Фёдор. – Мы бы тебе и так налили лишнее за твои труды. Дело в твоей воровской жадности и лжи. Ну, отпил бы из одной бутылки и всё, если уж было так невтерпёж, и сказал бы нам, вот, мол, братцы я отпил немного. Но зачем же было портить две бутылки и нас за дураков принимать.
— Пей, лапоть растоптанный,– взревел Гуля, сжав свой пудовый кулак. – А то я сейчас так врежу по твоей гнусной роже, что ты эту водку вместе с бутылкой проглотишь.
— Ладно, Гриш, остынь,- вмешался Фёдор. – Дайте ему стакан и закусить.
— Пусть пьёт, как пил там, – заворчали мужики.
— Садитесь, братцы, закусим, – пригласил хозяин.
Все уселись за стол. Артёма посадили на лавку у стены, а с края сел Гуля, ревностно следя за исполнением приговора и не забывая выпивать со всеми.
— Нельзя так, Гриш,- заметил Фёдор. – Пусть он закусит
— Нечего ему тут жрать,- забасил тот. – Там, небось, пил без закуски.
— А он там икрой паюсной закусывал. Лягушачьей.
Пока мужики выпили немного и закусили, Артёма уже начало развозить.
Он поникал на глазах, как увядающий цветок. Его вывели наружу, уложили в тени под ракитой. Минут через десять он захрапел. Так он проспал до вечера, периодически просыпаясь,чтобы вырвать.