ЧАСТЬ СЕДЬМАЯ. Драконы Поднебесной
***
«Прекрасная Чжоу,
Фея реки Хуанхэ,
Куда держишь путь свой,
Играя с речною волной?»
«Там, где впадает приток,
Над дворцом Сына Неба,
Ждёт меня Радуга-хун,
Сильный небесный дракон».
(Из сказаний Ван Вейжа)
Глава первая. У подножия Тибета
Снег! Вот чего не хватало Степану во время его пребывания в пустыне. Сверкавший на вершинах гор, он не воспринимался настоящим. А здесь, у подножия Тибета — стоило руку протянуть, чтобы прикоснуться. Караван располагался на отдых, а кузнец, забыв обо всём, набрал полные ладони снега и приложил к разгорячённому лицу. Откуда-то из далёкого детства донеслись слова: «Стенька, пошто дверь-то расхлебенил, избу выстудишь» — бабушка. Давно не вспоминалась, а вот поди ж ты. Пока жива была — горя не знал, зато потом сиротой помыкался, пока дядька Сила не подобрал. Картинки из детства таяли, как снег на лице. Степану не мешали, не окликали — путники знали это чувство — зов родной стороны.
В лагере уже поставили шатры и готовили пищу. Неунывающие дервиши исполняли танец цапли. Все разговаривали в полголоса.
— Боятся рассердить дива — хозяина перевала, — пояснил купец Рашид вернувшемуся Степану. — Он кузнец, как ты. Когда хозяин в хорошем расположении духа, куёт на маленькой наковальне — горы лишь слегка гудят. Но беда, если подойдёт к большой. Не один караван сгинул под камнями и лавинами.
Степан всматривался в движущиеся чёрные точки, ползущие по склону белой от снега горы, и медленно увеличивающиеся в размерах.
— Этот караван ведёт Ван Вейж, — Рашид увидел взгляд кузнеца. — К вечеру будут здесь, а утром проводник поведёт уже нас.
— Жаль, не доведётся познакомиться с ним, — Науваль подошла незаметно, путники даже вздрогнули, услышав голос.
— Может, задержишься, джаным? — спросил Рашид.
— Если вернусь позже, Аласкар огорчится. Он последнее время стал слишком ревнив, — начальник охраны вздохнула.
— Его можно понять. Сколько воинов и путников восхищено твоей красотой и отвагой, — улыбнулся купец. — Не будь Аласкар другом, я сам умолял бы тебя стать моей женой.
— У тебя уже есть две, — напомнила Науваль.
— Аллах позволяет иметь четырёх, — возразил Рашид.
— А на моей сторонке родной один раз венчаются, — вспомнил Степан.
— У царя вашего уже пятая, а то и шестая жена, — купец наморщил лоб, пытаясь вспомнить, какая именно.
— Так то — царь. Вон, говорят, в Самарканде у падишаха вообще жён-красавиц, как кобылиц в табуне, может, врут? — Степан вопросительно глянул на собеседников. Ответить никто не успел.
От гор послышался глухой гул, то нарастающий, то затихающий. Степан и Науваль встревожились, как и путники всех караванов, расположившихся в лагере. Всполошились и животные: лошади нервно всхрапывали, верблюды перестали пережёвывать. Лишь купец оставался невозмутим.
— Это не на перевале, — уверенно сказал он.
— А мне слышится, именно оттуда гудит, — Степан не отрывал взгляд от людей на склоне, уже выглядевших размером с кошку или зайца.
Гул стих, все занялись обычными делами. Науваль ушла со своими охранниками с одним из караванов. Степан осматривал копыта лошадей перед предстоящим переходом, нескольким пришлось заменить подковы. За работой время летело незаметно. Кузнец закончил как раз к приходу путников с перевала. Он с удивлением смотрел на невысокого худощавого юношу, почти подростка, с которым почтительно раскланивался Рашид. Этот житель Поднебесной и оказался знаменитым проводником. Купец заметил удивление Степана и шепнул на ухо кузнецу:
— Не суди о птице по оперенью, суди по полёту.
Вечером почти все путники собрались у шатра купца Рашида, расселись у костров и приготовились слушать. Степан узнал, что Ван Вейж славен и как искусный рассказчик. А это ценилось среди путешественников, ведь что лучше скрасит привал, чем хорошая легенда или красивая сказка.
Глава вторая. Легенды
Ван Вейж обвёл собравшихся загадочным взглядом. Огоньки костров отразились в чёрных глазах, на секунду вспыхнувших красным светом. Степан потихоньку перекрестился. Проводник показал рукой на вышедшую на небо луну, яркую и большую.
— Видите вон те тени? — Слушатели дружно закивали. — Это трёхпалая жаба-чань толчёт в ступе снадобье бессмертья. Но не всегда была она жабой. Когда жила на земле — не нашлось бы девушки прекраснее Чан Э — племянницы императора. Время Золотого Дракона принесло благоденствие и процветание в Поднебесную. Казалось, должна прийти и радость. Но нет — людей обуяли жадность и гордыня. Все от Императора до крестьянина считали себя равными богам. Рассердилось Небо на детей своих и послало девять ложных солнц. Земля трескалась, как пересохшие губы умирающего от жажды, засыхали поля и деревья. И вознесли молитву к Небу опомнившиеся люди. Сжалилось Небо. Во сне одному из старцев передало послание: ложные светила исчезнут, когда пустит в них стрелу самый искусный стрелок. Но выстрел может быть только один. Проснувшись, старец обнаружил рядом с циновкой необычную стрелу с золотым опереньем. Со всей страны пришли во дворец Императора воины и охотники.
В состязаниях победил сын бедного рыбака, за меткость прозванный Стрелок И. Он и пустил стрелу, пробившую девять лишних солнц. Вновь вернулась благословенная пора. Император в награду отдал в жёны знаменитому стрелку свою племянницу. Стрелок И всей душой полюбил красавицу. А вот Чан Э не смогла простить мужу его бедное происхождение. Как-то Стрелок И спас старую волшебницу от горного чудовища, она подарила снадобье. И сказала: «Когда захочешь стать вечным, в ночь полнолуния ступи на лунный луч и вознесись к ночному светилу. Там выпей снадобье». Счастливый Стрелок И поспешил домой и всё рассказал жене. Он радовался подобно ребёнку, расписывая Чан Э счастье их совместной бессмертной жизни. Вот только красавице, обрадовавшейся снадобью, муж был не нужен. В вечер перед полнолунием Чан Э добавила в еду мужу сок лотоса. Стрелок И уснул крепким сном. Она же взяла снадобье и убежала на луну по лучу. Небо разгневалось, и в наказание превратило красавицу в трёхпалую жабу-чан, оставив бессмертной.
Ван Вейж замолчал. Молчали и слушатели, любуясь луной. Степан спросил:
— А как же Стрелок И?
— Он прожил достойную жизнь обычного человека. Стрелок И женился, родились дети. Он не был несчастен, ведь, как говорят наши мудрецы: несчастье входит лишь в ту дверь, которую ему открыли.
После легенды путники укладывались на ночлег. Степан долго ворочался, думал о своей возлюбленной, дождётся ли? Мечтал увидеть Джуману во сне, а приснилась бабушка — сидит в избе нарядная, пироги, только из печи вынутые, на столе. Степану бы подойти, обнять. Да строжится бабушка, пальцем грозит: «Не пришла твоя пора, чадушко». Потом избу как метелью закрыло — только была: нет, как нет. Степан проснулся. Еле брезжил рассвет. Что-то заставило кузнеца встать и отправиться к подножью гор. Сквозь негустой туман он увидел стоящего у начала перевала проводника. Ван Вейж поднял вверх руки, соединил ладони. Затем стал поочерёдно отодвигать пальцы — казалось, распускается бутон. Пальцы-лепестки затрепетали: цветок ожил. Степан посмотрел на горы и замер. На одной из них стоял трёхголовый великан, покрытый шерстью, в алых шароварах и в кузнечном фартуке. Головы венчали рога. Степан зажмурился и про себя прочёл молитву. Когда открыл глаза, чудища уже не было. «Привиделось», — с облегчением вздохнул кузнец и потихоньку, чтоб не потревожить проводника, вернулся в лагерь.
Вышли на перевал днём, когда рассеялся туман. Первым ехал на низкорослой лошадке проводник, замыкали караван наиболее опытные путники. Степан ехал в середине. Лошадка, подаренная купцом, отличалась кротким нравом и хорошо знала, как вести себя в пути. Кузнец мерно покачивался в седле, незаметно глаза стали слипаться. Сон наплывал волнами именно тогда, когда необходимо было проявить внимание и осторожность. «Дрёма-дремота, поди на болота», — зазвучавший в голове голос бабушки заставил открыть глаза и взбодриться. Трижды ещё будил голос до привала в расщелине между гор. Степан подошёл к купцу и рассказал о необычной сонливости. Рашид забеспокоился, усадил кузнеца на один из тюков и отправился за проводником, осматривавшим тропу. Ван Вейж велел знаком всем отойти, внимательно посмотрел в глаза Степану, удовлетворённо кивнул. Приложил указательные пальцы к вискам кузнеца и легонько нажал. Степан почувствовал, что дремота исчезла, а проводник тихо сказал:
— Ты видел то, что не должен был. Танец лотоса, навевающий сон.
«Вот почему ведомые им караваны минуют перевал легко, он насылает сон на хозяина, — подумал Степан. Проводник склонил голову, словно услышал. — А человек ли он?»
Ван Вейж пробормотал:
— С ясностью мыслей я перестарался, но ладно, — и вновь вернулся на тропу.
Вторую часть перевала прошли легко. Сон не беспокоил Степана, но донимала думка: кто он, их проводник?
Глава третья. Мандарины и «парчовые халаты»
После преодоления перевала Ван Вейж изъявил желание ехать с купцом и дальше. Рашид только рад был оказать услугу прославленному проводнику.
Приграничный город, в котором воины Императора проводили досмотр приходящих караванов, встретил шумом, суетой и разнообразием строений. Здесь можно было увидеть на окраине — караван-сараи; китайские хижины, крытые камышом; в центре — дома-дворцы; небольшую мечеть и храмы. Рашид, не раз побывавший в Поднебесной, готовился ко всяческим задержкам и препятствиям со стороны чиновника, ответственного за досмотры. Купец приятно удивился, обнаружив вместо чванливого, ни шагу не делающего без подарка, мандарина своего знакомого. Подарки всё равно потребуются, но вот быстро пройти досмотр, скорее всего, удастся. Старый знакомый — китайский купец, часто встречавшийся на Шёлковом пути с Рашидом, тоже был рад. Толмача отослали прочь, чиновник знал несколько языков жителей пустыни. Он поведал о том, как купил эту должность. Лицо новоявленного мандарина было, по обычаю, непроницаемым, а вот глаза просто сияли от удовольствия. Рашид восторженно поцокал языком, выражая одобрение. Он искренне радовался за знакомого и ещё больше за себя. Знал, нет большей удачи для торговца, чем иметь в друзьях чиновника приграничья. Однако дальше ещё большее удивление ожидало Рашида: мандарин даже слушать не стал о вознаграждении. Купец не сумел скрыть потрясения. Дружба дружбой, дела делами. Чиновник доверительно шепнул:
— В городе «парчовые халаты». Предшественника не трогали, но мне пока стоит поостеречься.
Рашид уже слышал о новой службе Поднебесной, выявляющей врагов Императора и злоумышленников, поскольку воины этой службы носили парчовые халаты, и появилось такое прозвище.
— Думаю, почтенный, никто не запретит мне посетить твой дом. А гость просто обязан принести дары хозяину, — нашёл выход купец.
Мандарин довольно закивал:
— Сегодня днём счастлив буду принять тебя.
— Что-то случилось? — купец спросил не из-за праздного любопытства, он обязан был думать о безопасности каравана. Просто так «парчовые халаты» в приграничье не появились бы.
— Волнения крестьян в южных провинциях. — Рашид немного успокоился, столица Императора находилась на севере. Чиновник же продолжил: — По слухам в нашем городе произойдёт встреча предводителя восставших по прозвищу Тень с монахом из монастыря Белого лотоса. Вот эти монахи и мутят воду в Поднебесной.
Досмотр каравана прошёл быстро, вскоре Рашид и его спутники располагались в караван-сарае. Дервиши, захватив барабан, отправились в город. Купец поселился в лучшем домике, разместив с собой Степана и проводника. Ван Вейж сел на пол, скрестив ноги, и застыл, словно оцепенев
— Это у них вроде молитвы, — пояснил Рашид Степану и тихо, чтобы не мешать проводнику, рассказал кузнецу о друге-чиновнике, о том, что в городе «парчовые халаты», кто это такие и кого ловят, о восстании крестьян.
Почему-то Степан принял рассказ близко к сердцу, вспомнились опричники, схватившие их с дядькой Силой. Если Императорские служки такие же дела чёрные, что и опричники, бога не боящиеся, творят, то и не диво, что бедняки взбунтовались. Кузнецу показалось, что Ван Вейж тоже слушает рассказ. Проводник вскоре встал и выскользнул из домика.
— Быстро он сегодня. — Купец своими словами только подтвердил подозрение.
Рашид собрался к другу-мандарину. Кузнецу он предложил идти с ним. Степан, обрадованный возможности увидеть город, согласился.
Глава четвёртая. Тень
Около караван-сарая стояли странные телеги с двумя колёсами и длинными оглоблями. «Интересно, в них мула или осла запрягают? На что они нужны?» — подумал Степан.
Купца сразу окружили хозяева тележек, невысокие, кузнецу они вообще казались маленькими, китайцы в бедной одежде и странных, похожих на крыши их хижин, шляпах. Рашид выбрал двух, вручив по монете. Выбранные кинулись к своим тележкам, остальные огорчённо переговаривались на своём языке, напомнившем кузнецу щебетание птиц. Купец привычно уселся в телегу и велел Степану, ошарашенному видом взявшегося за оглобли китайца:
— Садись, это рикши, возчики, они нас быстро доставят.
Кузнец с сомнением оглядел своего возчика, едва достигавшего ему до плеча. Китаец, видимо, понял: показал свои жилистые руки в мозолях и часто закивал, мол, смогу, увезу. И, правда, смог. Сначала Степану было немножко не по себе. Но потом город увлёк своей необычностью, в глазах пестрело от ярких красок и рисунков всевозможных драконов. От площади донёсся ритмичный стук — это Юми исполнял танец на барабане, Юни стоял рядом, готовый его сменить. На выступление дервишей собралась толпа, через которую рикши пробрались с трудом. Мандарин расстарался с угощением, он уже получил подарки, заранее отправленные купцом. Разнообразие и вид блюд удивили. На всякий случай кузнец ел то, что и Рашид, и даже попробовал пользоваться палочками, чем вызвал одобрение купца и доставил удовольствие хозяину. Возвратились в караван-сарай ближе к вечеру. Ван Вейж уже вернулся и не один. На циновке в углу сидела девушка. Одета неожиданная гостья была в штаны и рубаху, шляпа лежала рядом. Девушка соскочила, поклонилась вошедшим и что-то сказала по-китайски. Проводник перевёл:
— Лу Кианг просит извинить за то, что пришла без приглашения, — и добавил: — Она и я нуждаемся в твоей помощи, Рашид.
— Что я могу сделать для красавицы?
— Завтра утром караван выходит в путь, нужно незаметно вывезти Лу Кианг из города. «Парчовые халаты» перекрыли все выходы из города, мышь не проскользнёт.
— К несчастью, в караване нет женщин, и все это видели, а как помогла бы паранджа. Переодеть в погонщика не получится, слишком мала ростом твоя подруга, Ван Вейж, — купец с сожалением оглядел девушку и задумался. Снаружи раздался шум, голоса. Степан выглянул в дверь.
— Это дервиши Юми и Юни вернулись, — сообщил он. Переглянулся с купцом.
— Барабан! — воскликнули они разом.
Ван Вейж повернулся к гостье и быстро ей что-то сказал. Та улыбнулась, кивая.
— Но смогут ли дервиши хранить тайну? — засомневался Степан.
— Если захотят путешествовать дальше с моим караваном, смогут, — уверенно произнёс Рашид и вышел из домика.
Спустя некоторое время дервиши делились со всеми путниками огорчением: сегодня они так много танцевали, что кожа на барабане растянулась и придётся упрашивать кузнеца её укрепить, подковав обручи. После сетований, услышанных во всех концах караван-сарая, Юми и Юни отнесли барабан в домик купца. Вскоре оттуда раздался стук. В домике Степан стучал молотком по маленькой наковаленке — для чужих ушей. Рашид и Ван Вейж обустраивали барабан. Миниатюрная Лу Кианг туда помещалась легко — садилась, поджав колени к подбородку, ещё и место оставалось.
Утром никого не удивило, когда барабан к верблюду вынесли из дома купца. А то, почему нёс кузнец, было понятно: боялся доверить крутящимся рядом дервишам. На выходе из города караван не вызвал никаких подозрений у воинов, среди которых выделялось несколько в богатых парчовых халатах. На барабан не обратили внимания, многие видели вчерашнее выступление. Караван шёл вдоль реки. До привала оставалось недалеко, когда к купцу подъехал Юми и пожаловался, что верблюд захромал. Рашид велел помощнику вести всех на привал, а сам, позвав Степана и проводника, поехал к отставшим, громко проклиная их и поминая шайтана. Караванщики улыбались, дервиши уже не в первый раз чудили. Но им прощалось всё за прекрасные танцы. Дождавшись, когда последние всадники отойдут подальше, купец заставил верблюда лечь, Ван Вейж помог выбраться девушке.
Дервиши потихоньку тронулись догонять остальных.
— Как Лу Кианг доберётся дальше? — спросил Рашид.
— На лодочке-джонке. Нас уже ждут, — пояснил проводник.
— Значат ли твои слова, что ты тоже покинешь нас?
— Да, нет предела нашей благодарности, друзья.
Рашид напоследок попросил:
— Спроси у Лу Кианг, ведь это её ловили «парчовые халаты», зачем такой красавице участвовать в восстании, тем более возглавлять его? Если попадётся — казнят без жалости.
Ван Вейж задал этот вопрос, девушка ответила, не задумываясь.
— Лучше один день прожить человеком, чем всю жизнь тенью, — перевёл проводник.
— Не похоже, что ты из монастыря, — неожиданно сказал купец.
— Я не монах, а тот, кто передаёт послания, — последовал ответ.
Ван Вейж и его спутница спустились к реке, а Степан и Рашид, вскочив на коней, поехали вслед за караваном.
Глава пятая. Украшения для любимой
После отдыха на привале заехали ещё в одно приграничное селение, последний пункт досмотра перед дорогой в столицу. И здесь несколько воинов носили парчовые халаты. Один из них, по всей видимости, старший, подошёл к купцу Рашиду и долго объяснялся через толмача. При этом часто поглядывал на стоящего неподалёку кузнеца. Степану стало тревожно, и когда купец, наконец, освободился и подошёл к караванщикам, он спросил:
— Что этому, парчовому нужно?
Рашид замялся, но ответил правду:
— Друг мой! Я так хотел показать тебе столицу Поднебесной, взять во дворец Императора. Прости, тебе придётся подождать в приграничном городе, в том доме, где мы останавливались. Сын Неба, так здесь называют себя правители, остерегается чужеземцев с голубыми глазами. Провидец предсказал Императору смерть от одного из них. И часть погонщиков придётся оставить, из-за волнений в южных провинциях пришёл приказ не пропускать много людей с караванами. Вместо них дадут несколько воинов. Я доверю им самых зловредных верблюдов, — усмехнулся купец.
— Не огорчайся, в городе есть что посмотреть. Как быстро ты вернёшься? — спросил кузнец.
— Через десять дней.
— Десять? — Степан задумался, ведь только в путешествии с купцом он научился считать.
— Вот столько, — Рашид растопырил пальцы одной руки, — и вот столько, — показал пятерню другой.
Два раза по пять — это Степан знал. Перед прощанием Рашид вручил другу кошель с монетами:
— Это только тебе, для погонщиков я уже дал. Проведи время хорошо.
Вскоре небольшой отряд всадников отправился обратно. Караван остался ожидать досмотра, на этом пункте у Рашида знакомых не было.
В тот же день Степан отправился погулять по городу. Уже знакомый рикша жестом пригласил проехаться. Кузнец так же жестом показал, что хочет идти пешком. Китаец кивнул понимающе. Степан осматривал дома, напоминающие формой водопады на оазисах — ступеньками, любовался бумажными фонарями и драконами. На лавочку-тележку торговца набрёл случайно и замер от открывшейся красоты? Кованые женские украшения — серебряные, золотые, медные, заставили вспомнить о Джумане. Как хороша будет его волшебница в них! Но кузнец захотел не купить, а сам выковать такие. Вот только найти бы мастера, их изготовившего. Наугад обратился к торговцу, многие жители приграничья знали разные языки. Ему повезло, торговец всё понял.
— Я отведу тебя к кузнецу, выковавшему украшения. Он с радостью возьмёт ученика. Но хватит ли у тебя смелости, чужеземец?
— Мастер так страшен? — улыбнулся кузнец.
— По меркам человека — да, по меркам дива — нет. Это хозяин перевала.
Степан вспомнил трёхголовое чудище на горе. Понял, ради того, чтоб доставить радость любимой, он согласен учиться у самого чёрта, тем более, здесь душу не потребуют.
— Сколько мне нужно заплатить за обучение? — решил он всё же уточнить.
— Пару монет мне, за то, что укажу путь. А хозяин будет рад ученику и даже сам одарит тебя. Когда хочешь идти?
— Сейчас. — Кузнец подумал: до возвращения Рашида успеет вернуться.
Торговец крикнул куда-то в сторону, из ближнего дома выскочил молодой китаец и закивал, принимая тележку и слушая распоряжения.
Выйдя из города, Степан и торговец двинулись по узкой дороге и вышли к горам правее перевала. Спутник подвёл кузнеца к подножию и указал на неприметный светлый домик. Сам Степан не заметил бы его на фоне снега. Он рассчитался с торговцем, перекрестился, собрался с духом и ступил на тропу.
Глава шестая. Хозяин перевала
Торговец оказался прав, хозяин перевала обрадовался ученику. Див Шан, а это оказался именно он, поселился на Тибете после того, как его выгнали из Замка Мираж. Див был сам виноват. Не удержался и вновь облизнулся на Кемаля, уж очень аппетитно выглядят те, кто любят и те, кого любят. Он легко отделался — всего лишь изгнанием, хотя Песчинка, тогда только ставшая царицей, грозилась отсечь кинжалом язык, все три. Шан здорово перепугался разгневанной Песчаной Бури. Диву хорошо жилось на перевале, вот только временами становилось скучно. Он с удовольствием взялся обучить Степана особому виду ковки за десять дней. Два мастера с увлечением взялись за дело. Степан выполнял данные Шаном задания, а див, соскучившийся по общению, рассказывал, рассказывал и рассказывал — три головы по очереди. Первым было повествование о том, как Шана изгнали сородичи.
— Из-за вас двоих! — возмущённо напомнила средняя голова, обращаясь к двум крайним.
— Мы же не виноваты, что на корону не хватило золота, — возразила левая.
— Всего-то чуть-чуть, — добавила правая.
— Разве это было причиной отпиливать кончик рога у статуи Чёрного Дива, прародителя всех дивов? — грозно вопросила средняя.
— Конечно! — хором ответили крайние. — Где б мы ещё взяли золото. Кто же знал, что рог отвалится!
Снаружи раздались шаги. В домик-кузню вошёл стройный высокий мужчина с надменно поднятой головой.
— Приветствую тебя, Шан, — произнёс он.
Див склонился в поклоне. Правая голова повернулась к Степану и моргала, пытаясь подать какие-то знаки. Кузнец лишь слегка кивнул вошедшему и продолжил свою работу. Глаза правой головы округлились. Средняя же сказала:
— Да преумножится твоё семейство, благородный Ю.
— Ты угадал, Шан. Вскоре я приведу в дом ещё одну жену. Возможно, она будет хоть немного похожей на ... — мужчина, названный Ю, не договорил, оборвав себя.
— Ты всё ещё не можешь забыть Песчинку, достойнейший? — спросила средняя голова.
— Ничего подобного, я не помню, как она меня отвергла, предпочтя обычного человека. Говорят, она собирается ради него отказаться от бессмертия. Но меня это совсем не интересует! Шан, ты должен выковать для новой моей жены украшение, подобное тому, что было в день моего первого посещения Замка Мираж на той, которую я не помню.
Див прошёл за наковальню и достал из сундука золотое ожерелье.
— Прими, благородный Ю, — с поклоном протянул он украшение.
— Шан, ты провидец! — воскликнул Ю и кинул диву туго набитый кошель.
Шан ловко поймал его.
— Ты всем своим семи жёнам заказывал такие украшения, легко было предвидеть, что, собравшись обзавестись восьмой, придёшь снова, — пояснила средняя голова.
Див и гость раскланялись прощаясь. У самого порога мужчина обернулся:
— У тебя слишком дерзкий ученик, Шан, — и вышел.
Див повернулся к Степану, обошёл со всех сторон, отошёл и посмотрел издали.
— Кто это был, Шан? — спросил кузнец.
Див выглянул за дверь, вернулся, вновь осмотрел ученика.
— Дракон Ю, сын драконов Радуги-ни и Радуги-хуна, — ответила средняя голова.
— Странно, он тебя не заколдовал, — удивилась левая.
— И даже не попытался съесть, — поддержала правая.
— Почему кому-то надо меня заколдовывать? — в свою очередь удивился Степан. — А разве драконы принимают вид людей?
— Ты недостаточно низко ему поклонился, Ю такого не прощает, — пояснила средняя голова. — Да, драконы любят человеческий облик.
Кузнец продолжил ковку. Головы дива целый вечер обсуждали причину, по которой мстительный дракон оставил Степана без наказания. И, наконец, решили, что Ю растревожили воспоминания о первой любви, и он забыл об остальном. Хотя и не верилось, но выглядело всё именно так.
Глава седьмая. Зелёный дракон
Пять дней Степан без устали учился ковке у дива. Раз от разу украшения получались всё лучше. Утром шестого дня вновь послышались шаги снаружи. Кузнец решил, что если это вновь дракон Ю, стоит воспользоваться дудочкой, подаренной Азизом. Ведь есть что-то общее у драконов и змей.
В домик-кузню вошёл Ван Вейж.
— Наконец-то нашёл! — воскликнул он и обратился к диву: — Приветствую тебя, Шан.
Див склонил головы в ответном приветствии.
— Не меня ли ты искал? — спросил Степан.
— Тебя, — подтвердил проводник.
— Но я здесь всего пять дней, неужели что-то случилось, и Рашид вернулся от Императора раньше? — встревожился кузнец.
— Пять лет, — сказал Ван Вейж. Посмотрел на непонимающих ничего Степана и дива и пояснил: — Пять лет прошло с того времени, как ты пропал. Рашид искал тебя, сколько мог, но никто ничего о тебе не слышал. Только рикша вспомнил, что в день возвращения ты ушёл пешком в город. Купец ушёл с караваном. Он ещё раз возвращался и вновь справлялся о тебе. А я, по его просьбе не прекращал поиски все эти годы.
— Но как такое может быть? — спросил потрясённый кузнец.
Див Шан в озарении ударил руками по лбам крайних голов. Средняя воскликнула:
— Вот какое наказание придумал тебе дракон Ю — год превратил в день! Он украл твоё время. Чем дольше ты находишься в моей кузне, тем больше теряешь жизни. Тебе срочно нужно уходить, ученик! Дивы бессмертны, вот я и не подумал об этом. — Шан быстро собрал сделанные Степаном украшения в небольшой мешок и протянул растерявшемуся кузнецу. — Иди же!
Ван Вейж подтолкнул Степана к выходу и спросил:
— За что наказание?
— Поклонился недостаточно низко, — ответил див.
Проводник и плохо осознающий происходящее Степан вышли из домика начали спуск по тропе. Неожиданно в небе появилась радуга. Она опустилась, оказавшись изогнутым дугой разноцветным драконом. Дракон коснулся земли и принял уже знакомый Степану человеческий облик.
— Зачем забираешь моего пленника? — грозно спросил он Ван Вейжа.
Проводник не испугался:
— Он наказан несправедливо. За незнание обычаев не карают. Ты должен его отпустить.
— Хорошо, отпущу, — сквозь зубы процедил Ю, — но если он найдёт правильную дверь.
Степан оказался окружён высокой снежной оградой с множеством одинаковых дверей.
— Ты свободен, если не ошибёшься, — раздался насмешливый голос дракона Ю.
Степан внимательно рассматривал двери. От одной из них раздался голос бабушки: «В энту иди, Стенька!» Кузнец послушался думая: «Вернусь на сторонку родную, первым делом на могилку бабушкину схожу, в церкви свечку за упокой души поставлю».
— Твоя взяла! — Ю превратился в Радугу-дракона, поднялся в небо и исчез.
Степан стоял на тропе рядом с проводником. Около подножия гор остановились на привал. Ван Вейж рассказывал, что произошло за эти годы. С грустью поведал, как жестоко подавили крестьянский бунт войска Императора.
— А твоя подружка, не помню имени, уцелела? — вспомнил Степан о вывезенной в барабане девушке.
— Я еле успел спасти Лу Кианг от казни. Она, наконец, согласилась поселиться в моём дворце.
— В твоём чём? В твоём дворце?! — Степан даже вскочил на ноги.
— Проговорился, — вздохнул Ван Вейж. — Ты был прав там, на перевале, я не человек. Я — Зелёный дракон. А так долго жил в человечьем обличье, потому что влюбился. Лу Каинг тоже полюбила меня. Но не могла бросить свои отряды. Боюсь, пройдёт время, она опомнится от горя потерь, и вновь будет рваться в Поднебесную. Мне останется лишь следовать за ней. Наши судьбы связаны невидимой красной нитью.
Проводник довёл Степана до караван-сарая и договорился с одним из купцов, ведущих караван из Поднебесной, чтобы тот взял с собой кузнеца. Прощаясь, Ван Вейж сказал:
— Слева выше луны есть скопление звёзд, мерцающих зелёным светом — это мой дворец. Если захочешь что-то сказать, о чём-то спросить — подумай об этом, смотря на него. И ты услышишь мой ответ. А ещё помни: никто не возвращается из путешествий таким, каким он был раньше.
На следующее утро караван, к которому присоединился Степан, отправился в путь.
Глава восьмая. Путь домой
После перевала караванщики расположились на отдых. Степан перед сном долго смотрел на дворец Зелёного дракона. Просто смотрел — без мыслей, без вопросов. Казалось, звёзды успокаивают, утешают, подбадривают. Кузнец сам не заметил, как уснул спокойным сном. Путь показался бы лёгким, если бы не тревога: пять лет срок не малый. Всё потерянное, кроме времени, можно найти — эти слова Ван Вейжа запали в память. Через несколько переходов показался Город, Степан отделился от каравана и поскакал к Глубокому колодцу. Сердце то замирало от предвкушения встречи, то пускалось в галоп, подобно арабскому скакуну.
Кузнец соскочил с коня, подбежал к колодцу и крикнул в него:
— Джумана!
— …мана …мана …ана, — откликнулось эхо.
Степан крикнул ещё раз:
— Джумана!!!
— …мана …мана …ана, — раздалось в ответ.
Кузнец снял с коня тюк с вещами, достал аркан и верёвку, связал вместе. Закрепил за камни и спустился в колодец. Внизу было обычное дно, сухой холодный песок. А вверху на небе мерцали звёзды.
— Ты не прав, — громко сказал Степан, обращаясь к Зелёному дракону.
— …прав …прав, — возразило эхо шёпотом.
— Нельзя найти не только время, но и потерянную любовь.
Вот тут у эха возражений не нашлось.
Степан вылез из колодца и попал в объятья красавицы девушки и молодого мужчины. Несколько мгновений потребовалось осознать, что это Нур и Азиз.
Нур намеревалась расцеловать друга троекратно по русскому обычаю, но Азиз оттащил её после первого же поцелуя.
— Ты ревнивее своего отца и дядюшки Аласкара! — возмутилась дочь шейха.
— Я не ревную, но моя невеста не должна дарить поцелуи другим мужчинам! — возразил Азиз.
— Невеста, но не жена!
Пару минут влюблённые ссорились, затем вспомнили про друга и забросали его вопросами. Степан не успевал отвечать.
— Ой, в Городе же Рашид-ага, ты не представляешь, как он горевал по тебе. Словно потерял сына. Пойдём же, обрадуем почтенного, — Нур тормошила Степана за рукав.
Они втроём направились к городу пешком, ведя коня в поводу. Расспросы не прекращались, Нур и Азиз ахали, охали при рассказе о приключениях в Поднебесной. Кузнец понял, друзья пока не хотят говорить о Джумане, и решил подождать с вопросами.
Рашид, увидев Степана, воздел руки к небу:
— О, Аллах, Всемилостивый и Всемогущий! Ты услышал мои молитвы, — затем крепко обнял кузнеца и даже прослезился.
Почти все жители Города побывали у купца, устроившего великий праздник в честь возвращения пропавшего друга. Праздник длился три дня. Приехали кочевники. Тимур на этот раз захватил Марьям и сыновей.
К Глубокому колодцу Степан пришёл вечером пятого дня. Опустился на песок, прислонившись спиной к ещё тёплым камням. Долго сидел, закрыв глаза и вспоминая Джуману, пока не услышал:
— Не суди строго, Дух колодца всего лишь джинн, они не умеют любить и ждать.
Азиз присел рядом. Он рассказал о том, как сначала Джумана подумывала отказаться от бессмертия ради Степана. Но вскоре встретилась с Ифом, сыном огненного джинна, влюбилась и сбежала с новым возлюбленным на Крышу Мира.
— Знаю, ты решил отправиться на Родину, не буду отговаривать, но помни, здесь всегда тебе рады, наш дом — твой дом, можешь в любое время вернуться — в гости или навсегда, — сказал Азиз другу.
Степан посмотрел на луну, затем на дворец Зелёного дракона и мысленно задал вопрос: «Как жить с сердцем, разбитым от любви?»
В голове зазвучал голос Ван Вейжа: «Несчастье входит лишь в ту дверь, которую ему открыли. Живи, сохраняя покой. Придет весна, и цветы распустятся сами».
Утром вместе с одним из караванов Степан покинул Город. Ему предстоял долгий путь домой.
Конец седьмой части.