(Из цикла "Живут студенты весело!")
Вовка Соколов - экс-чемпион Эстонии по вольной борьбе в легком весе. Когда Военмеху потребовалось выставить на соревнования борца в наилегчайшем, решено было делать его из Вовки. Скинуть с него надо было не то четыре, не то шесть с половиной килограммов ("стар стал, запамятовал, кефир пить надо, девочки не любят"…). Да как их с него скинешь? Он и так миниатюрный и ни грамма жира. Но неделя кормёжки одними лимонами – и четыре кило долой!
Затем подхватили его под белы рученьки – и всей комнатой в баню на Красноармейской. Контрольное взвешивание – и в парилку. Ребята – по полкам. Они, видите ли, борцы. Им через день на ковре кувыркаться. А мне, интеллигентному легкоатлету, веник в руку и махай!
Похлестал я Вовку и отнёс на весы: кило он сбросил. Второй заход. Результат скромнее и пациент уже обмяк, Язык и ножки заплетаются. Слёзно просит:
- «Ребята, поставьте мне тазик с холодной водой - голову макать, а то могу копыта отбросить».
Сам я тоже ухайдакался. Передал веник Толику...
Вынесли Вовку на четвёртое взвешивание. Что за чёрт! Вес - выше первоначального! А пациент покаянным голосом:
- «Простите меня, ребята. Мне так муторно стало, что я маленько из тазика хлебнул».
Заглянули в парилку, а там воды-то в тазике - меньше четверти!
На соревнованиях победила наша команда! И Вовка добавил в общую копилку драгоценные очки. К тому же без боя! Противник не смог выставить борца в наилегчайшем весе. Видимо, тот не проявил силы воли и выпил весь тазик.
На следующий год мы слушали эту историю по радио в исполнении петеросъянов середины прошлого века.
А ещё отважный борец Вовка Соколов прославился своей панической фразой:
- «Кажись, я завалил сессию на стипендию!»
Дело в том, что Вове за погибшего на фронте отца-комбрига пенсия положена. И сдавать на стипендию ему ну никак нельзя: пенсию отымут! Пенсия-то побольше стипендии будет. И у пенсии ещё одно немаловажное свойство: её выплачивают за три дня до стипендии!
Приходишь, бывало, из института, а на столе Вовкина записка:
Ребята!
Деньги в тумбочке.
В жизни не приходилось читать более экспрессивного текста. Не слова, а ноты для ангелов и сирен! Листок с этими нотами до сих пор храню.
А ведь не так давно начинали мы жизнь в общаге вполне прилично, в гармоничном согласии с либерастными ценностями. Даже Толяй Сорокин, прибывший из вологодской глухомани, из семьи, возглавляемой слепым отцом-инвалидом, держал вначале своё движимое и съедобное имущество, хоть и в плебейском фанерном чемодане, но под вполне пристойным висячим амбарным замком. Однако совковый быт быстро разъел ржавчиной коллективизма наши нежноэгоистичные души. Как ностальгически признался фотокорр Руст, «в закрытом советском обществе люди были открытыми».
И портмоне с чемоданами, добавим мы.