К Л. Н. Толстому в Ясную Поляну

Михаил Пахомов
 В графском доме,  в Ясной Поляне  у Л.Н.Толстого             

             ===================
               
             
Волею судьбы в конце 1960-х годов я поселился на житьё в Туле.  Случилось это словно бы неожиданно, но очень удачно  и радостно. Я давно хотел оставить жаркую Среднюю Азию и поселиться в России. И хотя я вырос и прожил к тому времени в Таджикистане уже более двадцати лет, генетическое подсознание русского человека звало меня на Север. И  свершилось это следующим образом.

Когда я приезжал из Душанбе в Москву в командировку (в палеоботаническую лабораторию  Института географии), в разговоре с друзьями-коллегами я не раз вслух говорил о своём желание - жить в России. В Москву в эту же лабораторию нередко наведывались также геологи из Тулы, и однажды случайно услышали, что есть далеко в Средней Азии такой-то палеоботаник, геолог-четвертичник, который мечтает переехать в Россию. Геологоразведочному институту (ЦНИГРИ – Центральный научно-исследовательский геологоразведочный институт в Москве, в Туле – филиал)  нужен был специалист моего профиля. Обо мне рассказали директору института и убедили его, что нужно взять этого работника к себе на работу.

Через какое-то время я (в Душанбе) неожиданно получаю письмо из Тулы. В полученном письме дирекция официально (пока предварительно, до получения моих конкурсных документов) приглашала меня работать в филиале этого института в Туле. Была  гарантия  жилплощади. Когда я показал это письмо своим домочадцам, ответ был один - надо ехать. В советское время с поездками было как-то проще. Я подал заявление об увольнении из Таджикской Академии Наук, где я работал, а также отправил документы в Тулу на конкурс. Все мои коллеги удивились этому непонятному для них тогда решению. Но – решение было принято. Остальное было делом сноровки. Позже мне сообщили, что  я прошёл по конкурсу на должность старшего научного сотрудника. И вот – нас ждал город Тула. Приехали, какое-то время жили в общежитии, но под Новый 1969-й год мне была выделена хорошая квартира. Так мы стали туляками и быстро здесь прижились.

Я полюбил тульские места, сам город Тулу с оставшейся от старого времени исторической частью города, с великолепным тульским кремлём, со старой мещанской частью города, где один к другому лепились частные дома с крошечными приусадебными участками, яблоневыми садами, огородами…Я жил в южной части города, откуда на автобусе через три-четыре остановки можно было просто доехать до всемирно известной Ясной Поляны, к Льву Николаевичу Толстому. А поскольку я увлекался ещё в молодые годы чтением сочинений Л.Н.Толстого, для меня близость Ясной Поляны была потаённой радостью и успокоением. Теперь я часто дни отдыха проводил в окрестностях Ясной Поляны. Путь прогулки был обычным.

Воскресный день. Выхожу на автобусную остановку, сажусь в автобус, доезжаю до дома отдыха «Ясная Поляна». Иду через остатки старого леса с кряжистыми дубами и липами. Слышна дробь дятла. Прохожу через уютный и малонаселенный двор дома отдыха. За домом отдыха по тропе,  мимо старых берёз спускаюсь к реке Воронке. Это – небольшая речка шириной четыре-пять метров, на изгибах – пошире. Перехожу на левый берег по мостику. Далее тропа тянется через хорошие, молодые тогда (в 1970-х годах) тенистые берёзовые посадки. Осенью они бывают золотыми с багровой примесью от осин.

Не доходя до усадьбы, перехожу на правый  берег Воронки, на пойму. Здесь раскинулись пойменные луговины, сенокосы, куда в молодые годы ходил Толстой и вместе с крестьянами вёл сенокос, и где, по воспоминаниям некоторых современников, он любовался молодыми крестьянками, в особенности – одной из них.

Нередко этот путь мы совершали втроём, всем моим небольшим семейством, включая моего восьмилетнего Андрея.  Не доходя до усадьбы, на склоне,  перед подъёмом к собственно усадьбе,  утомлённые жарой, останавливались около колодца, который здесь существует с давних пор, ещё со времён Л.Н.Толстого. Там, на колодезном срубе, всегда есть кружка, чтобы напиться, а из-под сруба по желобку течёт-журчит  чистая, как серебро, холодная водичка. Из этого колодца в усадьбу  возили в бочке, и возят до сих пор, эту  прохладную чистую воду.  Здесь мы  с наслаждением утоляли жажду, а затем  шли вверх до  могилы Л.Н.Толстого. Там, молча, сидели на лавочке.  Могилка расположена в укромном тенистом месте, она всегда бережно  ухожена, красиво обрамлена ёлочными веточками, могила без креста. Известно, что Л.Н.Толстой был отлучён от церкви Синодом РПЦ за критику церковных ритуалов и за другие его идеи, касающиеся содержания Евангелия. Поэтому  креста на могиле нет.

Затем мы поднимались к усадьбе. Недалеко от крыльца графского дома издавна было «дерево бедных»  с колокольчиком. К этому дереву во времена Толстого приходили убогие люди, разные странники и, позвонив в колокольчик, дожидались милостыню. К ним выходил Лев Николаевич, одаривал их мелочью, беседовал. Бывшее здесь «дерево бедных» со временем состарилось и пропало, а на его месте теперь посажено молодое дерево, которое уже стало таким же большим, как и прежнее. Рядом, перед нами - решетчатая веранда дома, налево – одноэтажная белая кухня, вниз уходит берёзовая аллея – «прешпект». За домом – липовая аллея, ведущая к пруду. Сохранилась кучерная изба, крытая соломой, недалеко – конюшня. За ней – яблоневый сад. Всё это очень интересно, в особенности для тех, кто хорошо знает биографию, жизнь Л.Н.Толстого, кто читал его сочинения  и дневники, дневники  его дочерей, Т.Л.Сухотиной-Толстой, А.Л.Толстой и других, в которых вспоминались детали жизни этого знаменитого  семейства.

В самой усадьбе на экскурсии мы были неднократно. Помню, однажды мы решили побывать в Ясной Поляне в очередной раз. Меня тянуло туда. Я уже тогда увлекался Толстым. Это была зима 1970 года. Был морозный день. Приехали, взяли экскурсионный билет, зашли в прихожую графского дома и ждём экскурсовода. Пришла опрятная пожилая женщина и говорит, что «сегодня из-за мороза нет посетителей. Я проведу вас по дому одних, а вы сами смотрите и читайте что где».   И вот мы втроём, в сопровождении молчаливого экскурсовода, медленно, в тишине, идём по всей усадьбе, никто нас не торопит, прошли по всем комнатам. рассматривали портреты, написанные И.Е.Репиным, какая-то (не помню) картина художника Н.Н.Ге, с которым Л.Н.Толстой был в близких дружеских отношениях. На стенах продуманно расположены  фотографии близких, хорошая репродукция Сикстинской Мадонны Рафаэля. Спустились вниз, в «комнату под сводами».  Там – чёрный кожаный диван, на котором, по приданию, родился Лев Николаевич, на стене на крючке коса, палка-стульчик, с которой Толстой гулял по усадьбе, на вешалке висит белая крестьянская блуза из холста. Здесь же широкий старинный письменный стол… Я, молча, всматривался в детали обстановки, представил, что вот за этим старым массивным столом сидел человек, которого знает весь мир (на этот сюжет есть картина И.Е.Репина). Он водит пером по  листу бумаги, и выведенные им мудрые слова становятся достоянием  всех и навсегда.

 До сих пор благодарен тому случаю, что в этот раз при посещении Ясной Поляны было безлюдно, не было экскурсантов (сейчас их много в любую погоду и – со всего мира), что по тихой, чистой и умиротворённой, молчаливой усадьбе мы прошли медленно и внимательно. За окнами был морозный день, в протопленном доме тишина и затаённая наполненность отзвуками тех, кто когда-то обитал здесь, разговаривал, слушал звуки рояля, кто словно  бы присутствовал здесь и сейчас, - всё это остались в моей памяти как эхо тихой духовной музыки.

В зимнее время я часто брал лыжи и – в путь, по лыжне.  Вокруг молчаливые леса, уснувшая берёзовая роща, ели, чистый белый снег, хорошее скольжение лыж и – вот я снова здесь. Прохожу мимо заснеженного колодца, затем поднимаюсь к могиле Толстого, которая и зимой бережно обрамлена еловыми веточками. Посижу, помолчу и – в обратный путь по той же лыжне, домой.
 Но больше всего мне нравилось бывать в Ясной Поляне осенью. Я проделывал тот же маршрут, что и привычный летний, вдоль Воронки до усадьбы. Осенью картина преображалась: стоят золотые берёзы, «в багрец и в золото одетые леса», словно ещё более потемневшие ели, чувствуется запах прелых листьев, тишина. Остановись и – слушай. Где-то  издали доносится дробь дятла. Осень задумалась, притаилась и ждёт зимы.

А у нас,  уже привыкших к новому месту, текла спокойная размеренная жизнь. По утрам, летом, я часто делал вместе с Андреем пробежки в посадках. Посадками называли рядами высаженные лиственницы недалеко от нашего дома. Утром я поднимал моего паренька, в спортивной одежде и в кроссовках мы спускались с нашего пятого этажа и – бегом.  Пробегали мимо пруда, который был рядом с нашим домом (зимой там бывали хоккейные баталии), затем по тропинке через ржаное поле, добегали до посадок, а ниже посадок, во влажном овраге, были пахучие росяные  луговые травы. Там разминались, дышали чистым утренним прохладным воздухом и возвращались тоже пробежками, и уже около дома шли медленно, уставшие. Мама была уже на ногах. Готов чай, какая-то каша, оладушки, и  - на работу, а Андрей – в школу. Я очень любил эти утренние пробежки по свежему воздуху, через ржаное поле, по влажному лугу в овраге, а вместе с этим – очень любил моего сынишку Андрея. И хотя в последующем я уехал из  Тулы (по причине, о которой я, возможно, ещё расскажу), Тула и Ясная Поляна остались в моей памяти навсегда, как лучшая часть моей жизни.