Я люблю сумерки. Пусть и редко бывают такие. Когда осторожно внутренним ощущением, сначала едва-едва, потом все смелее, касаешься расстояний по сторонам света, затем уже уверенно проходишь их внутренними взглядом по всей доступной тебе на сегодня длине и ощущаешь, что ниоткуда нет ни опасности ни боли. Когда на подоконнике в коричневом пластиковом горшке растет куст красного перца, в кухне горит свет, кто-то рядом ставит чайник, а за окном медленно исчезает солнце за металлической крышей дома через улицу и на дорогу ложатся такие длинные светлые тени… Можно сидеть, подогнув под себя одну ногу, сложив руки одну на одну на спинке дивана и поверх пристроив голову, сидеть спиной к своему жилищу и всем домашним в нем, и каждой клеткой тела и каждым граммом души ощутить вдруг на какое-то время настоящий непритворный покой.
Он медленно-медленно заливает все мои внутренности, каждую маленькую ложбинку и неровность в моей душе, и постепенно туго натянутая внутренняя пружина расслабляется, тело теряет упругость, оседает, растекается. Непривычно.
У кого-то в комнате работает телевизор. С улицы слышно шум машин. Из окна пахнет выгоревшими за лето листьями и остывающей землей. Мо телефон молчит. Ничей голос ниоткуда не зовет меня. Никто не касается меня мыслями. Ни у кого нет во мне нужды. Во мне поселяется невесомая, хрупкая надежда на то, что все обо мне забыли, и я могу сейчас принадлежать себе. Опуститься внутрь своей души и ощутить, какая она внутри – такая белая, как кокос, мягкая и усталая. Посмотреть на свое тело. Увидеть, как оно закрыло глаза и даже отключило сигнал alert. Прилечь рядом с ними обоими, натянув на себя темно-зеленый индийский плед, пахнущий сандалом и еще чем-то знакомым, но давно забытым. Сложить молитвенно руки и попросить Господа оставить все так на какое-то время. Пожалуйста, Господи, миленький, дай мне отдохнуть. Ни о ком не думать, ни о ком не знать. Выключи мир за пределами моей души. Оставь только эту невидимую дорогу к себе, чтобы я могла дойти и напиться. Ты же Неупиваемая Чаша, Господи. Так побудь ею для меня, пожалуйста…
…Маленький будильник на кухне добросовестно гоняет по кругу красную секундную стрелку. Отражение моего лица постепенно проступает в окне вместе с задней стороной коричневого горшка с кустом красного перца, противоположной стеной кухни с красивым фартуком на ней (последний подарок моей мамы) и силуэтом холодильника с неизменными магнитиками, в каждом из которых живет тот, кто его подарил. Свет становится ярче, настоящие предметы теряют объем и обретают четкость, а их отражения в окне наоборот, оставляют себе только очертания… Я по-прежнему смотрю в окно и думаю, что в каждом сантиметре моего жизненного пространства все равно живут люди. Их подарки, покупки, шаги, голоса, эмоции окружают меня всегда и лишь в такие редкие мгновения они становятся тише, бледнее, забываются… Их становится почти не слышно.
В конце всяких мощных тренингов, обычно когда люди уже познакомились, узнали друг друга и, как будто, а иногда и не как будто, а на самом деле, съели пуд соли за каких-нибудь три – пять дней, у них бывает такая практика. Им надо подойти к каждому из группы, обнять его и сказать «я принадлежу тебе». Ну и тут по сценарию должны там у них политься слезы и теплое чувство любви передаться другому человеку мало того что по всем этим тысячам уже существующих в их душах каналов, так еще и по десятку-другому вновь созданных. И вот они, разъезжаясь по своим городам или расходясь по квартирам, получив на память сувениры и в добавок к ним те самые невидимые нити, имеют совершенно серьезную вероятность какое-то продолжительное время не расстаться со всеми этими людьми и совершенно неосознанно делиться с ними своей драгоценной накопленной в редкие моменты сумерек силой…..
…Из окна потянуло горелыми осенними кучами из бывших желтых листьев. Запах детства. Я с детства не принадлежу себе. Солнце оставило мой маленький город и им плавно овладела темнота. Свет в кухне стал ярким-ярким, предметы утратили свое волшебство и домашние скоро станут собираться на вечерний чай. Я вылезаю из-под зеленого индийского пледа и думаю, что мне бы очень хотелось принадлежать себе. Может быть, это эгоистично и не правильно и взгляд Мастера на фотографии сейчас наполнился укоризной (хорошо, что она стоит в другой комнате и я не вижу), но честное слово, я очень хочу принадлежать себе. Пожалуйста, Господи. Ни людям из магнитиков, ни лучшим друзьям, ни даже своим домашним и ни (Боже мой, какая крамола) ушедшей матери моей, а себе. Своей душе-кокосу, своему послушному телу, своему далеко не всегда твердому духу, который связывает меня с Господом. Мне кажется, что если я буду принадлежать себе, то все самой наладится: оборвутся ненужные связи, остановятся разрушающие чувства, моя душа наконец наполнится и оживет. И тогда можно будет чем-то осознанно с кем-то очень дорогим поделиться. А сейчас этого случайного сумеречного вечера с его нечаянно подаренным покоем слишком мало, чтобы принадлежать кому-то.
…. Я впервые чувствую без всяких угрызений совести, что имею полное право принадлежать себе…