Набат

Одна и та же сила, обрушивающаяся бедствиями,
добрых испытывает, очищает, отбирает,
а злых отсеивает, опустошает, искореняет.

Аврелий Августин


КРИМИНАЛЬНЫЕ РАЗБОРКИ

После исчезновения Мироныча в Южноуральске, как, впрочем, и по всей стране, начался «передел» влияний. «Авторитетов», «воров в законе» быстро оттеснила «накачанная» молодежь – оставшиеся не у дел спортсмены. У них не было «ходок», «отсидок», признания в преступной среде, но были лихая молодость, удаль, сила и напористость. Неожиданно в городе появились «крутые братки», с короткой стрижкой, в кожаных куртках, порою в спортивных брюках, в кроссовках. Они отбросили воровской закон и заявили о новом «демократическом» явлении – понятиях. Волна рэкета и тотального мздоимства захлестнула город, вторглась в «святая святых» – городскую власть – и соблазнила чиновников крупными взятками.

Открывающиеся ларьки и мелкие магазинчики тут же облагались поборами. Азарт наживы был велик, и начались переделы сфер влияния. Начались разборки, часто доходившие до перестрелок. Милиция и прокуратура растерянно уклонялись от расследований. И как в прежние годы, когда вор был «классоводружествен», в лагерях вольно или невольно в тюрьмах облегчили жизнь «ворам в законе». В мимолетных амнистиях они попытались «урезонить» юных беспределыциков. Это еще больше накалило атмосферу. Более того, уже в открытую на похоронах «крутых» присутствовали... представители власти. Потери в междоусобицах не могли продолжаться бесконечно, и решено было устроить общий «базар» – на окраине Южноуральска в маленьком ресторане состоялась сходка. За длинным столом, уставленным разнообразной изысканной закуской, сидели двенадцать человек. В торце стола сидел заместитель Мироныча Шаман, вернувшийся недавно из колонии и имевший в общей сложности девять лет отсидки. По бокам стола расположились руководители подчиненных Миронычу групп, а также влиятельный наркоделец Ашур Аковенян. Он представлял интересы главаря чеченской банды Исмагилова по прозвищу Лом. Рядом с Шаманом сидел и помогал вести сход¬ку его друг по колонии Сашок Угрюмов по кличке Палач.

Никто из посторонних в ресторан попасть не мог, так как подступы к нему контролировались и трижды прикрывались боевиками Исмагилова. Директор ресторана и обслуживающий персонал были людьми Мироныча, но и их в зал не допустили.

– Братва, – произнес Шаман, обращаясь к сидящим. – Собрались мы сегодня для того, чтобы решить, как дальше нам вести себя с «крутыми» и что делать.

В зале были притушены лампы. От приспущенных оконных штор колыхались багровые тени. У Шамана дернулась щека со шрамом. Горящие злым блеском глаза придавали ему зловещий вид. Сидящие знали его как хранителя старых воровских законов, беспощадно карающего тех, кто их нарушал. Поэтому сразу же, как только он заговорил, все положили ножи и вилки и повернули к нему головы.

– Многие из вас жаловались друг другу на их проделки, а некоторые пытались с ними миром решать, но, кроме оскорблений, ничего не добились, – продолжал он. – А кровь льется и льется.

Шаман говорил спокойно, как говорил всегда и на зонах, и на свободе, но сидящие знали, что за этим кажущимся спокойствием что-то кроется, поэтому слушали его внимательно.

– Давайте сегодня пусть каждый выскажется, а потом и решим, что нам делать, – шрам его багрово набух. – Как-никак у нас демократия.

Замолчав, Шаман обвел сидящих своим тяжелым взглядом. И сразу же темпераментно заговорил Лом:

– Мы распустили их сами, поэтому они и наглеют. Пришла пора замочить их всех, – и дело с концом!

Поднялся Ашур Аковенян:

– Рыжий пытался даже моих обложить данью. Вместо того чтобы в общак отстегивать, он с нас пытается сорвать. Куда же мы катимся? Приехал на квартиру со своими «самбистами» и моему человеку сует под нос пистолет. Грозился убить, если тот не будет ему платить. Мой человек ему заявляет, что у него хозяин Ашур, с ним, мол, и договаривайся, а Рыжий нагло отвечает, что в гробу он видел Ашура. Это обо мне, сопляк, так отозвался. За это только кровью можно отмыть такие слова!

– Большая кровь будет. Без нее драки не бывает, – перебил Седой, один из любимчиков Мироныча. – Надо бы как-то похитрее переиграть их.

– Мочить их всех подряд, а не играть, – перебил Палач.

– Ну и что ты похитрее предлагаешь? – обратился Шаман к Седому.

– Надо бы попытаться восстановить связи с ментами. Мироныч как-то намекал, что у него, кроме Черноусова, есть кое-кто и повыше. Вот если бы оттянуть ментов к нам, можно и без крови убрать главарей.

– Подожди, Седой, подожди. А пока будем устанавливать связи, они будут беспредельничать? – перебил Палач.

– Одно другому не мешает, – вмешался в разговор Ашур. – Я с Рыжим сам разберусь. Ну а предложение Седого тоже дельное. Связи с ментами надо восстанавливать. Я тоже считаю, что у них не только Черноусов помогал нам. За хорошие бабки сегодня родную маму продадут...

Слушая это, Шаман удовлетворенно кивал головой, а Палач, хорошо зная Шамана, решил поддержать Седого:

– Кровь легче всего пустить. Хотя Рыжий себе приговор уже вынес сам. Приехал невесть откуда и прет на всех буром...

За столом одобрительно зашумели. Сходка подходила к кон¬цу. Оставалось принять решение, которое фактически уже было высказано.


– Так что будем делать, братва? – спросил Шаман.

– Рыжего надо убрать. Но так, чтобы вся его крутизна со¬дрогнулась, – хищно выкрикнул Палач и, посмотрев на Ашура, добавил: «Я помогу тебе».

– Ну, а Седому поручим восстановить связи с ментами. С ними надо дружить. Может, у кого-то есть другие предложения? – спросил Шаман, строго следуя закону проведения сходок.

В знак согласия сидящие за столом покрутили головами.

– Решение по Рыжему одно – смерть, – проговорил Палач. – Но смерть яркая, чтобы запомнилась многим.

– Все правильно, – добавил Ашур, – по справедливости.

– Тогда на сегодня все, теперь угощайтесь, братья, – подвел итог Шаман. – А то водка нагреется, а закусь остынет!

В этот же вечер, но в другом ресторане гулял и Рыжий со своими приближенными. В благодушном настроении он угощал двух девиц. Именно через них Палач и Ашур в один из вечеров выследили дом, в котором Рыжий с ними встречался, и обложили своими людьми. Через несколько минут одна из девиц вышла на крыльцо, и ее сразу же отвели в стоящий неподалеку джип. Сидевший на заднем сиденье незнакомый парень несколькими оплеухами ошеломил ее.

– За что? За что? – всхлипывая, спрашивала она.

– Рыжий там один? – вместо ответа спросил тот же парень.

– Нет, с Танькой, – с готовностью ответила та.

– А из ребят кто есть?

– Только шофер, но он спит пьяный.

– Тогда мы вместе с тобой войдем в дом, и ты скажешь, что на тебя напали пацаны. Только без глупостей.

В лицо ей ткнулся холодный ствол «Макарова». Девица быстро кивнула в ответ.

– Скажешь это и попросишь наказать наглецов. Возьми его за руку и постарайся, чтобы он вышел.

Прикрывая ладошкой разбитое лицо, девица открыла дверь и пошла к комнате, в которой находился Рыжий. Следом за ней пружинисто и бесшумно двигались трое людей Палача, которые хотели взять Рыжего при выходе из дома. Однако этот план пришлось изменить: увидев Рыжего и девицу, спящих голыми, двое скрутили его, а третий выстрелом в затылок прикончил водителя. Ничего не понимающий Рыжий начал грозить, но его быстро одели, заклеили рот и, ударив не¬сколько раз рукояткой пистолета по голове, обмякшего, потащили к джипу.

– Что с девками будем делать? – спросил кто-то.

– То же, что и с водителем, – ответил тот, кто допрашивал девицу в джипе, – нам лишних следов оставлять ни к чему.

Вскоре джип въехал во двор дачи Ашура Аковеняна.

– Значит, говоришь, в гробу хотел увидеть меня? – спросил Ашур, рассматривая Рыжего.

– Ничего я не хотел. Это тебе кто-то наврал по злобе на меня, – проговорил Рыжий, – ты сам подумай, не дурак...

Ашур молча поднес к его груди настольную лампу с разбитой лампочкой, и, когда расстояние сократилось, между кожей и вольфрамовым волоском с треском пробежала искра. Электрический удар согнул тело Рыжего.

– Адреса всех своих братков можешь сообщить сейчас? – поинтересовался Палач. Он видел, что Рыжий сломлен, и ему было интересно, как будет сдавать своих подельников этот заносчивый сопляк.

Очнувшись от электрического удара, Рыжий, понимая, что его могут и не выпустить отсюда живым, готов был ко всему.

– Тебя спрашивают, чего молчишь? – проговорил Ашур, снова поднося к груди Рыжего лампу. – Сам сказал, что я не дурак. Так я пишу?

– Пишите, – торопливо согласился тот.

Записывал фамилии подручных Рыжего и их адреса Палач, затем спросил Ашура:
    
– Где?

– Там же, – тихо ответил Ашур.

Отъехав на несколько километров от дачи, джип с сидящим в нем Рыжим остановился.

– Копай здесь, – приказал ему один из помощников Палача.

И когда тот, нагнувшись, потянулся за лопатой, Ашур резким взмахом клинка отсек от тела голову Рыжего.

– Вот так-то лучше. Присыпьте тело землей, – заметил Палач и, повернувшись к одному из своих помощников, добавил: «Голову насадишь на деревянный кол и к утру укрепишь па центральном входе рынка. Пусть полюбуются его дружки, да и те, кого он обкладывал поборами. А с этого листа размножьте копии и по заборам рынка расклейте, чтоб рынок знал своих героев поименно».

Утром над центральным входом рынка была прикреплена палка с насаженной головой Рыжего, а ниже масляной краской было написано: «Так будет с каждым беспредельщиком». Здесь же и в некоторых других местах были расклеены полученные от Рыжего и переписанные печатными буквами списки его помощников с домашними адресами.

Первыми эту «страшилку» увидели продавцы торговых точек, которых бросало в дрожь при упоминании Рыжего. Радуясь увиденному, они не советовали никому звонить в милицию, считая полезным это зрелище для его дружков. Увидели голову своего главаря и помощники Рыжего, они-то и сообщили об этом в милицию.

Получив по 02 сообщение, дежурный Южноуральского отдела милиции сразу же сообщил Илье Владимировичу Савелкину, назначенному вместо Черноусова.

– Информацию перепроверил? – спросил тот дежурного.

– Да, позвонил одному из директоров. Тот подтвердил.

– Срочно оперативную группу на место. И обязательно оцепление, – отдал распоряжение Савелкин, а сам набрал номер телефона прокурора.

– Виктор Петрович, – услышав, что прокурор на связи, про¬говорил он. – У нас ЧП на рынке. Надо срочно следователя туда.

– Что за ЧП, Илья Владимирович?

– Голова Рыжего на палке над входом в рынок обнаружена.

– Оцепление выслал? Ведь сейчас там уже, наверное, журналюги щелкают. Почему так поздно спохватились? Уже десять утра, – нервно выговаривал прокурор. – Выезжай немедленно. Если начальник приехал из отпуска, то ему тоже передай, чтобы был на месте происшествия. Я выезжаю со следователем.

Подъехав к центральному входу рынка, Савелкин увидел, что оцепление уже выставлено, а оперативники снимают с забора какие-то листы бумаги. Вскоре подъехал и прокурор со старшим следователем районной прокуратуры Смирновым.

– Убрать надо быстрее голову, – взглянув на центральный вход, приказал прокурор Савелкину.

– Подождите, я несколько снимков сделаю, – спокойно воз¬разил Смирнов и, достав фотоаппарат, начал снимать с разных позиций.

За оцеплением росла толпа любопытных. Каждый по-своему оценивал увиденное.

– Надо же так обнаглеть! Уже головы отрубленные стали выставлять напоказ, – возмущенно выкрикивала одна из пожилых женщин.

– Где же наша милиция, если в центре города такое творит¬ся, – поддакивал стоящий рядом старичок.

– Вешать таких надо и не снимать неделю, – зло бросила молодая женщина.

– Захар Иванович, заканчивай быстрее, – поторопил следо¬вателя прокурор.

– Все, закончил, Виктор Петрович, – спокойно ответил тот, убирая фотоаппарат. – Только поаккуратнее пусть снимают, я потом сам все осмотрю.

После получения разрешения оперативники по привезенной лестнице забрались на арку над входом и, освободив палку от крепившей ее проволоки, осторожно опустили вместе с головой вниз.

Снова началось фотографирование, а Савелкин, прочитав несколько снятых листов с адресами помощников Рыжего, молча передал их следователю прокуратуры.

– Что там? – раздраженно спросил прокурор.

– Список подельников Рыжего, – не поворачивая головы, от¬ветил Смирнов.

– Дай листок, – приказал Белышев.

Прочитав, он несколько минут молча рассматривал толпу любопытных и, наконец, тихо произнес:

– Опять, значит, разборки начались. Только непонятно, кто с кем. Воры не должны бы сдавать нам банду Рыжего. Они сами бы расправились – и концы в воду. Значит, разборки между крутыми. Как думаешь, Илья Владимирович?

– Пока трудно что-то предполагать, но поработать операм, да и нашему следователю по этой версии надо. Сейчас главная работа по низу, – ответил Савелкин, прокручивая в голове план сталкивания бандформирований. Он понимал, что существующая государственная система не может сдержать вал преступности, захлестнувшей Россию. Погоду стали делать не законы и инструкции, а выгодные определенным людям понятия, далекие от закона и от справедливости. Но поскольку это скрыть было трудно, то многие стали оправдываться нехваткой хороших законов, что было очень выгодно чиновничьей номенклатуре и правоохранительной системе. И опер, и следователь, и прокурор, и судья нередко разрешали многие материалы на основе личной заинтересованности или в соответствии с полученными указаниями начальства. Известно, что в любом государстве преступность может быть только такой, ка¬кой позволяет ей быть государство. И в первые годы перестройки государство слишком много позволило преступникам. В результате уголовный мир, как в зонах, так и на воле стал жить не по законам Госдумы или указам президента, а по своим «понятиям», либо решениям сходок. Более того, порой тот мир вытесняет слабые и бездействующие законы. А это видят многие предприниматели и при возникновении материальных споров обращаются не в арбитраж или суд, а к авторитетам, которые без всякой бумажной волокиты и переносов заседаний за несколько минут разрешают спор с гарантией исполнения. И хотя это сращивает бизнес с крими¬налом, предприниматели вынуждены идти на такое.

Все это Савелкин хорошо понимал и, находясь у центральных ворот рынка, думал, как лучше использовать это преступление в борьбе с бандами «крутых». Несколько дней назад прокурор Белышев отказал в задержании Рыжего, хотя материала на него было предостаточно, и, слушая сейчас его рассуждения, он знал, что раскрыть это преступление вряд ли удастся. А раз так, то надо повоевать с бандитами оружием самих бандитов.

Имя Рыжего последние полгода наводило ужас на многих. Людская молва разносила по городу леденящие душу подробности о нем и его банде, приписывая им наиболее нашумевшие нераскрытые преступления. По наглости, жестокости и беспределу Рыжий превосходил даже созданную ранее банду «тигров», которую никак не удавалось ликвидировать, потому что те умели вовремя затаиться на какое-то время и вовремя убрать ненужных свидетелей. Каждый раз они оставляли на месте преступления своего наблюдателя, который хронометрировал время прибытия и действия милиции. Однако у Савелкина в банде «тигров» был свой человек, он-то недавно и сообщил ему, что «тигры» страшно недовольны Рыжим и готовят над ним расправу. Возможно, это и было их рук делом, в чем Савелкин сильно сомневался, и все же он решил воспользоваться ситуацией, так как был уверен, что в их разборке суд может быть более скорым.

Вернувшись в райотдел, Савелкин поднял оперативные материалы по бандам Рыжего и «тигров». Перечитывая их, он нашел немало интересного для подогрева дружков Рыжего и сразу же позвонил одному из них по сотовому, который пока не прослушивался.

– Привет, Филин.

– Привет, – отозвалось в трубке.

– Обидчиков своего шефа хочешь знать?   

– Не понял, о чем базаришь.

– Ну, как знаешь. Думал, имеешь интерес, а тебе оказывает¬ся ни к чему. Позвоню другому.

– Подожди. Кто ты?

– А тебе не все равно? Главное, наверное, то, что я предло¬жил.


– Ладно. Давай встретимся.

– Нет, этого не будет. Я слишком хорошо тебя знаю, – Савелкин тяжело вздохнул и, помолчав, добавил: «Тигры очень коварные звери. Прощай».

Аккуратно отключив трубку, Савелкин стал продумывать план передачи аналогичной информации через кого-нибудь из внедренных в банду Рыжего, но так, чтобы не засветить его. Он знал, что этот звонок будет известен многим дружкам Рыжего, и те, не догадываясь, кто звонил, начнут свои разборки, особенно после повторного подтверждения роли «тигров».

Жестокое убийство Рыжего вызвало огромное возмущение его дружков, которые считали себя хозяевами в Южноуральске. И хотя убийствами сейчас трудно кого–либо удивить, тем более бандитов Рыжего, волна возмущения прокатилась и по законопослушным гражданам. Такого никогда не случалось здесь, поэтому на похороны собрались почти все братки Южноуральска. Похороны были устроены впечатляющие. В лакированный ореховый гроб уложили голову Рыжего, как будто она была с его телом, хотя тела так и не нашли. За похоронным «Кадиллаком» следовали несколько десятков отблескивающих эмалью иномарок. На кладбище братки Рыжего поклялись отомстить жестоко тем, кто убил их шефа, пообещав за голову Рыжего развесить по городу не менее десятка своих врагов.

До похорон, и особенно на кладбище, сброшенная Савелкиным информация уже начала срабатывать. И хотя братки «тигров» тоже присутствовали при захоронении, чувствовалось, что друзья Рыжего готовы на них наброситься.

Затем были пьяные поминки, на которых уже более открыто высказывали угрозы «тиграм». Но затем все стихло. Видимо, началась проверка сброшенной информации и подготовка к очередным разборкам.

Начал осуществлять свой план и Савелкин. Для этой цели он встретился с агентом, которого уголовный мир Южноуральска знал как одного из бандитов по кличке Везучий. О том, что он работает на Савелкина, никто не знал.

Задание ему дал Савелкин для камерной разработки другого задержанного, но начальника изолятора временного содержания попросил поместить в эту камеру третьим одного из бан¬дитов Рыжего, задержанного недавно с пистолетом. Агент Везучий всегда добросовестно выполнял задания Савелкина, умело перевоплощаясь в нужную роль. Он мог давать советы неопытному арестанту, мог представить себя опасным уголовником, с которым лучше не связываться.

Когда втолкнули в камеру задержанного за ношение оружие дружка Рыжего, тот сразу очутился перед раздетым до пояса Везучим, исколотым татуировками. Рассматривая новичка холодными проницательными глазами, он не спеша закурил и буднично проговорил:

– Если будешь задавать мне вопросы, то лишишься языка, понял?

– Почему? – испуганно спросил новичок.

На свободе он был крутым парнем. Но он знал, что в камерах свои порядки и свой мир, который к беспредельщикам относится по-своему.

– Потому что мне надоели «наседки». У ментов не получается, так они стукачей ко мне подсовывают. Так что сиди и помалкивай. Устал я, – докурив папиросу, он протянул ее новичку.

– На, выбрось в парашу.

Испуганный новичок выполнил это и, решив объясниться с Везучим, попытался сесть рядом, но тот ударил его в глаз так, что новичок, взвыв, отлетел в угол. Затем, подскочив, он схватил новичка за горло, вытащил бритвенное лезвие и прошипел:

– Я тебе глотку сейчас перережу, пушкарь.

– Прости, прости, – прохрипел новичок.

В это время лязгнул замок, открылась дверь, и в камеру втолкнули четвертого.

Не обращая внимания на нового сокамерника, Везучий лег на голые доски нар и умело завернулся в потрепанный пиджак, показывая свой опыт ночлегов на нарах.

– За что, братва, сидим? – развязным тоном спросил новичок и сразу же добавил:

– Давайте знакомиться, меня за карман взяли. Но доказать они не смогут, потому что я кошелек вовремя сбросил. А ментам надо план выполнять, вот и стараются. Я адвоката возьму – и выпустят. А ты за что сидишь? – обратился он к дружку Рыжего. – У тебя на морде написано: кого-то рэкетнул. Так, что ли? Но ты в признанку не иди. Чистосердечное признание и всякие другие уговоры следователя – это чушь собачья.

Слушая эти торопливые слова, Везучий понял, что Савелкин его специально бросил, чтобы помочь Везучему войти в доверие к дружку Рыжего, и, поднявшись, с силой саданул в лицо любопытного сокамерника. Тот упал с криком, поливая брызнувшей из носа кровью цементный пол.

Сразу же распахнулась дверь, и стоящий в дверях раздраженно спросил:

– Что тут у вас за беспорядки?

– Заберите свою «наседку», пока я его не прикончил! – заорал Везучий.

– Заткнись лучше, пока я тебя сам не порвал, – лениво ответил конвойный, захлопнув дверь камеры.

Однако через несколько минут дверь снова открылась, и уже другой конвоир приказал новенькому идти на выход. Когда тот вышел, Везучий, вздохнув, проговорил дружку Рыжего:

– Ты извини, что на тебя подумал. Помотаешь с мое, ко всему с недоверием будешь ОТНОСИТЬСЯ. Он «наседка», видишь, как его сразу от нас убрали. Теперь к нам уже не вернут, поняли, что раскусили его. Учись!

Действительно, в камеру того уже не вернули. Лежа рядом с Везучим, дружок Рыжего долго не мог заснуть, все думал, как ему выкрутиться с пистолетом. Наконец, не выдержав, он проговорил:

– Слушай, друг, посоветуй, как мне выкрутиться?

– А о чем нужен совет?

– С пистолетом повязали. Правда, в делах он не использовался, но отпечатки мои на нем остались.

– Это хуже, – позевывая, ответил Везучий.

– Послушай, а если сказать, что...

– Заткнешься ты или нет, не видишь, я спать хочу.

На следующий день, проснувшись, Везучий, наконец, согла¬сился выслушать сокамерника.

– Так, говоришь, нашел и шел сдавать в милицию? – пере¬спросил он.

– Да, другого выхода у меня нет.

– Тогда и настаивай на этом. А еще лучше, если кого-нибудь в свидетели найдешь.

– Конечно, найду, – уверенно заявил тот. – На этот случай у меня была договоренность с одним.

– Это уже совсем неплохо, – поддержал Везучий. – Прокурор обязательно выпустит при таком раскладе.

– Я тоже так думаю, потому что Рыжий говорил, что у него с ним повязки были.

– Хорошо, что ствол чистый. Кстати, чего ты его таскал-то с собой? – усмехнувшись, спросил Везучий.

– Ну ты же слышал, нашего хозяина грохнули. Вот несколько чистых стволов со склада и добыли, чтобы в нужный момент рассчитаться с этими сучарами.

– А что, уже знаете кто?

– Есть кое-какие зацепки на «тигров». Скорее всего, они, потому что недавно с ними «стрелка» была.

– Я тоже слышал кое от кого об этом. «Тигры» решили на своей сходке верх взять над всеми, а ваш им поперек горла встал.

– Подавятся, гады, – выдохнул друг Рыжего. – Недолго оста¬лось им жить, через несколько дней перестреляют. Жалко, если я не смогу участвовать в этом.

– Сможешь, сможешь. Ты только поменьше болтай, – осуждающе заметил Везучий.
– Мне самому отмазаться надо, поэтому ваших делов я не знаю и знать не хочу.

Отвернувшись, Везучий надолго замолчал.

На следующий день дружка Рыжего вызвали на допрос. Несколько часов следователь прессовал его по пистолету, но тот твердил одно: «Нашел и хотел сдать в милицию, но не успел».

Допрошенный его приятель тоже подтвердил это, и в конце концов прокурор района отказал в санкции на содержание под стражей.

Как и предполагал Савелкин, получив подписку о невыезде, дружок Рыжего после допроса сразу помчался к своим, не замечая следовавшей за ним «наружки». На квартире одного из помощников Рыжего он предложил собраться в каком-нибудь кафе. И через пару часов эта встреча состоялась. В отдельной комнате кафе «Ласточка» было тихо и уютно, за столами сидели несколько человек.

– Ну, давай, Валет, рассказывай, что узнал, – предложил один из сидящих.

– Шефа завалили «тигры», – всего расклада он сообщать не стал, надеясь шокировать этим кратким сообщением.

– Точно? – спросил один из сидящих.

– Точнее некуда. От человека, который свой у них, – похва¬лился Валет.

– Все сходится, – зашумели за столом.

– Надо нанести ответный удар, оставлять безнаказанно нельзя.

В общем, через неделю снова собираемся. Где и во сколько узнаете. Готовьте оружие, – подвел итог один из помощников Рыжего.

Этот разговор был записан в стоящей напротив кафе спецмашине и сразу передан Савелкину. Выслушав записанное на пленке, он поднялся и прошелся по своему кабинету, представляя предстоящую разборку. Однако пресекать ее он не хо¬тел. Слишком большой был соблазн ликвидировать обе группы руками самих бандитов. Но он знал, что никаких «стрелок» не будет, а будет неожиданное нападение и много трупов, после чего нападающие попытаются скрыться, а этого до¬пустить нельзя. Значит, придется посвящать в этот план своего друга командира СОБРа. Начальник районной милиции находился в отпуске, и Савелкин решил использовать свое положение в ликвидации обеих банд.

ОБЫСК

Ускорило выписку Веры из больницы не столько лечение, сколько привидевшийся ей странный сон. Никогда ранее она не только не верила снам, но даже и не понимала суеверных людей, старавшихся толковать сны, мни¬тельно верящих в их провидение, легко поддающихся модным ныне всяческим экстрасенсорным, астрологическим и ясновидческим «мошенничествам». Но этот сон вселил в ее душу неясную тре¬вогу, желание как-то действовать и, по возможности, предот¬вратить то неясное, тревожащее, страшное, что невольно зах¬ватило сознание...

Вера редко видела сны и обычно их забывала, но здесь все произошло иначе.

Она окунулась в сои внезапно, грань между явью и сном исчезла. Закрыла глаза и упала невесомо в какое-то тропичес¬кое тепло, вдруг очутилась у бескрайнего моря, безлюдный берег, надвигающиеся черные тучи... Набатом шумели вол¬ны, они шли стена за стеной, заливая ее, одинокую, на неиз¬вестном берегу, охватывая пеной и соленой теплой шелковис¬той влагой.

Послышался крик, знакомый мужской голос звал на по¬мощь, но грозный махровый поток мешал понять, кто и где просит о помощи. Блеснула холодным клинком молния. И черный вал соленой воды подхватил Веру и понес куда-то вдаль...

Вдруг все стихло. Вера увидела золотистый песок, и какой-то старик с белой бородой и черным лицом склонился над нею.

– Грешишь? – сочувственно спросил он. – А не знаешь, что жизнь конечна и коротка. Что не возьмешь в могилу ни бо¬гатств, ни бумаг – ничего, все обратится во прах. Проживешь десять, пятьдесят или двести лет – все это миг в Вечности! И чего ты от Вечности хочешь?

Острая боль пронзила ее сердце. Невыразимая тоска скова¬ла губы. И она прошептала:  «Спасите же...»

Но старик исчез. И море исчезло. И песок. Она увидела серые железобетонные дома – соты без меда – хрущевский неле¬пый каприз дать согнанным с земли крестьянам жалкий при¬ют, горы мусора, безумных от наркоты шатающихся девиц, пив¬ные бутылки под ногами и мчащуюся прямо на нее «ауди» со слепыми тонированными стеклами и включенными фарами...  Она стояла как скованная и ждала удара.

Она не почувствовала его, но проснулась в липком поту и долго глядела в белесый больничный потолок, хотелось уме¬реть, и от этой мысли ее бросило в жар. Еле дождавшись обхода, она стала умолять врача выписать ее.

Выписавшись из больницы, Вера сразу же вместе с Гали¬ной пришла на квартиру, где ее встретил Степан. По¬говорив о здоровье, она, не задерживаясь, засобиралась до-мой. Сердце ее билось тревожно, то ли от встречи с сыном, то ли от радости возвращения домой, то ли от предчувствия чего-то.

Подъезжая к дому, Вера увидела стоящую напротив «Вол¬гу», а во дворе старшего следователя прокуратуры Смирнова, который недавно беседовал с ней. Волнение снова охватило ее и, войдя со Степаном во двор, она, поздоровавшись, осто¬рожно спросила:

– Что-нибудь случилось с братом? Нет-нет, Вера Ивановна. Нам пока о нем ничего неизвес¬тно, но, возможно, вы что-нибудь вспомнили?

– Кроме того, что я вам говорила, Захар Иванович, добавить ничего не могу, – опустив голову, тихо ответила Вера.

– Тогда я вынужден произвести у вас обыск. С постановле¬нием можете ознакомиться, – будничным тоном проговорил Смирнов и, посмотрев в сторону Степана, который гладил со¬баку, добавил: «Понятые – ваши соседи».

Идя впереди по узкой дорожке, он официальным тоном попросил открыть дверь, и первым вошел в дом, а Вера, поставив на пол пакет с больничными принадлежностями, устало опустилась на диван.

– Вера Ивановна, нам нужны его письма и фотографии, особенно с друзьями. Вы можете их сами показать?

– Писем его у меня нет. Я вам уже говорила, что несколько лет я не знаю, где он и что с ним. А семейный альбом можете посмотреть, он в том шкафу.

– Тогда дайте мне его.

Вера сразу же поднялась с дивана, и Смирнову стало жалко ее: он увидел как, преодолевая какой-то страх, она, словно на ощупь, медленно и боязливо подошла к шкафу. Открыла дверцы и, взяв альбом, Вера передала его.

– Ну что ж, давайте посмотрим вместе, – предложил следователь, открывая альбом.

На первой странице альбома были пожелтевшие фотографии родителей, однако на второй странице некоторых фотографий не оказалось. Увидев это через плечо Смирнова, Вера растерялась. Ее губы задрожали, однако Смирнов, не обращая
на нее внимания, переворачивал страницы альбома и везде, там, где раньше были фотографии ее брата, виднелись лишь наклеенные их уголки.

– Так где же ваш брат? – не найдя фотографий Григория Со¬ловьева, спросил следователь.

– Были здесь, – растерянно пробормотала Вера. – Кому они понадобились?

– А вы когда последний раз смотрели альбом? – снова спросил Соловьев, видя чрезвычайное возбуждение Веры.

Она молча пожала плечами, как бы напрягая свою па¬мять, и не выдержав затянувшегося молчания, произнесла:   

– Я давно не смотрела альбом.

– А вы посмотрите повнимательнее, может быть, еще что-нибудь пропало из дома, – подсказывал следователь.

Медленно двигаясь по комнатам, Вера выяснила, что больше ничего не пропало и что все на местах, даже не нарушен порядок укладки белья и вещей. На месте были и спрятанные там деньги.

– Все остальное на месте, Захар Иванович, – проговорила Вера, и вдруг догадка ударила молнией, напомнив, что перед уходом от нее Виктора она при написании письма брату подо¬лгу рассматривала его фотографии. Значит, во время нахож¬дения ее в больнице кто-то побывал в доме и выкрал все фотографии Григория, и следователь что-то знает, если просит письма и фотографии.

Остановившись, словно споткнувшись обо что-то, Вера твер¬до повторила:

– Все на месте, и все сложено так, как я складываю.

– Ну что же, теперь давайте я посмотрю, – обмениваясь взгля¬дом с понятыми, произнес следователь.

Переходя от одной вещи к другой и рассматривая каждую подолгу, словно обдумывая что-то, он, прерывая затянувшее¬ся молчание, спросил:

– Вы также закрывали дом, когда вас увозили в больницу?

– Да.

– А ключ от замка кому передавали?

– Один был со мной, а второй у Вали. Кстати, ты никому его давала?– спросила она, поворачиваясь к одной из понятых.

– Нет, конечно. Я и в дом не заходила. Только во двор, чтобы покормить Альфу, – ответила соседка Валентина.

– Ну а пока Веры Ивановны дома не было, кто-нибудь приез¬жал сюда? – спросил Смирнов.

– Нет, нет, – поспешно ответила Валентина. Улыбнувшись, следователь продолжал обыск, с безраз¬личием перекладывая одежду Степана и Веры, но внимательно перелистывая книги, словно ища между листами что-то важное.

–А письма брат часто писал вам из Афганистана? – спросил неожиданно Смирнов.

–Да, почти каждую неделю получала, – ответила Вера.

–И о чем же он писал?

– О том, какая суровая погода, и еще спрашивал в каждом письме, как я живу. Он всегда заботился обо мне.

– Заботился, говорите, а несколько лет даже не пишет вам.

– Кстати, в письмах он писал о своих друзьях или сослуживцам по Афганистану?

Вера категорично замотала головой:

– Он не любил говорить о своей жизни... – и, не успев дого¬ворить, увидела, как Смирнов достал из одной книги сложен¬ное письмо Веры к брату, которое она написала перед выездом в город Виктора.

Прочитав письмо, Смирнов, снисходительно улыбнувшись, спросил:

– А это письмо к своему брату вы когда написали?

– Перед тем, как лечь в больницу. Я ведь боялась, что не выживу, и тогда сын может остаться один. Вот и написала на всякий случай, вдруг появится братишка и найдет письмо. Тогда мой сын не останется один, – взволнованно и быстро, словно боясь не успеть рассказать об этом, проговорила Вера.

– Значит, вы знали, что он приедет? – спросил Смирнов, внимательно рассматривая Веру, в глазах которой он увидел растерянность и испуг.


– Всегда ведь надеешься на лучшее.

– Мне очень жаль, Вера Ивановна, но это письмо я изымаю, – прерывая объяснения, проговорил следователь.

Из сообщения командования части на свой запрос Смирнов знал, что Вик¬тор Касатиков, Артур Виноградов и Григорий Соловьев находились на одном блокпосту. Фотографий, кро¬ме как на учетной карточке в военкомате, не было, вот почему следователь прокуратуры пытался их найти в доме Веры. В одной из версий по делу Черноусова фигурировала возмож¬ность участия в убийстве бывших «афганцев». На этой версии настаивал и прокурор района Белышев, который был в дру¬жеских отношениях с заместителем по кадрам областного уп¬равления и Черноусовым. Эти чиновники регулярно получа¬ли подарки и деньги от Черноусова, и его смерть приняли как удар по себе.

Более того, на допросе жены Черноусова присутствовал и участвовал в допросе, задавая наводящие вопросы, сам проку¬рор, которому Ирина Черноусова подробно рассказала, как ее муж готовился в тот вечер к встрече с какими-то важными гостями. Рассказала она кое-что и из подслушанного ею, но прокурор района не советовал Смирнову вносить это в прото¬кол допроса, чтобы не уводить следствие в сторону. Каким-то своим чутьем он допускал в этом деле роль Виноградова и его друзей, но доказательств никаких не имелось.

Первоначальные следственные действия по уголовному делу были выполнены Смирновым в полном объеме, и он ясно представлял картину совершенного преступления. Очевидцев из соседей он не нашел. Никто не видел, на чем и кто приезжал в коттедж Черноусова, и никто не слышал в коттедже шум.

Поэтому ни одной зацепки, несмотря на свои догадки, Смир¬нов не имел. Скрылся Мироныч, который мог с помощью сво¬их друзей расправиться с работниками милиции. Однако объяв¬ленный его розыск результатов пока не дал. По уголовному делу работали и розыскники из Министерства внутренних дел, которые, кроме преступных связей Черноусова и Урюпина, другого не установили.

Размышляя над планом расследования, Смирнов все боль¬ше убеждался в том, что самоубийство Черноусов не мог со¬вершить, не было для этого причин. А если так, то преступле¬ние было совершено профессионалами, которые были увере¬ны в задуманном и с самого начала операции не сомневались в своем успехе. Это мог совершить сам Мироныч или кто-то другой, но обязательно с его помощью. Отработав все связи Мироныча по Южноуральску, Смирнов пришел к выводу о возможности участия по этому делу иногородних и придя к этому, срочно запросил колонии, в которых Мироныч отбывал наказания, о его подельниках и друзьях. Но и это положительных результатов не дало.

Несколько раз он допрашивал и арестованных по сбыту нар¬котиков сестер Машу и Валю. Но те, охотно отвечая на все вопросы Смирнова, кроме известных ему соучастников, других не называли. Правда, Маша рассказала, что по просьбе  Черноусова она встречалась с Виктором, бывшим «афганцем», у которого жена нотариусом работает. Однако беседа с Касатиковым и его женой Галиной дала только то, что посчитала нужным сообщить Галина. А Виктор, кроме получения кокаина от Черноусова и неудавшегося покушения на него, ничего конкретного не знал.

Допрашивая сестер, Смирнов видел, что, находясь в каме¬ре, они не утратили своей яркости и красоты. Поэтому с упря¬мой настойчивостью устанавливал всех их любовников, на что они, игриво улыбаясь, отвечали, как сговорившись, короткой фразой: «Разве всех упомнишь?»

Оставались две зацепки. Первая – это скрывшийся Мироныч, и вторая – неизвестно где находившийся «афганец» Гри¬горий Соловьев, у которого здесь сестра Вера. Правда, двух, «афганцев» Смирнов отработал. Особенно долго он беседовал с Артуром Виноградовым, но тот категорично заявил, что ни¬кого из «афганцев», кроме Касатикова, не встречал и ничего о них не знает. Вот почему Смирнов производил обыск у Веры; Соловьевой, надеясь за что-нибудь зацепиться. Было за ней установлено и наружное наблюдение. Однако и с обыском, и с наружным наблюдением Смирнов опоздал. Сразу же после возвращения из Южноуральска подмосковный авторитет Павел Павлович Сухарев по кличке Палыч дал указание Аф¬ганскому Технарю «подчистить» в доме Веры и изъять все фо¬тографии и письма Григория.

Была предупреждена и Вера о том, что ей говорить и как. Ликвидировал Палыч и контору в Тамбове, куда звонила Га¬лина. Одним словом, Палыч опередил следователя. Но Смир¬нов не терял надежды.

Оформив протокол изъятия письма Веры, он продолжал настойчиво расспрашивать ее о брате, но Вера на все вопросы отвечала уклончиво.

– Так как же вы теперь жить думаете? Брата нет, мужа тоже нет. Кто же вам помогать будет? – спросил следователь.

– Я же еще не старуха, Захар Иванович. Может быть, и встречу хорошего человека, – вздохнув, ответила Вера.

– А давайте я помогу вам портрет брата сделать.

– Как это? Если нет фотографий.

– Ну, не совсем так. Кое-что есть. А главное, вы по памяти будете художнику говорить, а он будет рисовать.

– Да я уже и не помню его хорошо, – схитрила Вера, – време¬ни-то много прошло, он, наверное, изменился.

– Давайте, Вера Ивановна, договоримся помогать друг другу. Я вам оставлю повестку в прокуратуру на послезавтра, и вы ко мне приедете. Поработаем вместе над составлением портрета.

Вызов на новый допрос в прокуратуру сильно насторожил и напугал Веру. Покашливая, она осторожно проговорила:

– А здесь разве нельзя поговорить?

– Можно, – поняв по-своему ее просьбу, ответил Смирнов, попрощался с понятыми и подвинул свой стул к дивану.

– Давайте, Вера Ивановна, без протокола поговорим. Я по¬нимаю, он ваш брат, но совершено тяжкое преступление, и, сколько бы ни прошло времени, его будут искать. А возмож¬но, он и ни в чем не виноват. Тогда тем более его надо допросить. Согласны?

Старший следователь прокуратуры Смирнов имел большой практический стаж работы и умел расследовать запутанные и сложные дела. Ему неоднократно предлагали перейти «стар¬шим» в областную прокуратуру, но каждый раз Захар Иванович отказывался. Сослуживцы считали его хорошим психологом и даже гипнотизером, на что он отделывался шутками. Особенно ему нравилось расследовать преступления, совершенные профессионалами, и он как бы состязался с ними. Черноусова и Урюпина ему было не жаль. Они заслужили то, что добивались, но раскрыть это преступление Смирнов считал делом чести.

– Вера Ивановна, когда вы последний раз видели своего брата? – глядя в глаза, спросил он.

– Когда приехал из Афганистана, – ответила та и замолчала, так как помнила советы незнакомой женщины, посетившей ее и посоветовавшей, как можно меньше говорить, чтобы не запутаться.

– И сколько времени он находился здесь?

– Немного, так как работу не мог найти и сказал, что поедет на Север, на заработки.

Задавая вопросы, Смирнов внимательно смотрел на Веру так как хотел не только услышать от нее ответы на вопросы, но главное – почувствовать ее реакцию. Рассматривая Веру, он понимал, что она защищает брата.

– С вами кто-нибудь говорил о брате или что-нибудь передавал от него?

– Нет, нет, – испуганно ответила Вера.

Задавая ей вопросы, Смирнов видел, что она напугана и растеряна. Все ответы, казалось, были продуманы заранее и сводились к кратким «нет». Однако эта беседа для Смирнова оказалась более плодотворной, чем предыдущая, та как он убедился, что Вера все же скрывает что-то о брате. Попрощавшись, он напомнил ей о явке в прокуратуру и вышел из дома.

Оставшись одна, Вера вынула из пакета туалетные принадлежности, привезенное белье со спрятанными в нем деньгами и сверток с продуктами, который ей передала Галина. Посидев немного, она вышла во двор и увидела сидящего в обнимку с Альфой Степана.

– Иди домой, сыночек. Ужинать пора.

После ужина кое-как уложив Степана спать, Вера села на диван и стала вспоминать вопросы следователя. Беседа с ним измучила Веру, и она, обессиленная, ни о чем, кроме своего бра¬та, не могла думать. Чувство страха давило ее и болью отзывалось на сердце. Вера не знала, куда деться от тоски и как помочь своему Грише, который, как считала она, был главной ее опорой.

Пролежав около месяца в больнице, она много передумала и о брате, и о Викторе с его семьей. Особенно поражала ее жена Виктора, которая часто навещала Веру в больнице, приносила что-нибудь вкусное. После каждого ее посещения Вера  находила в Галине что-то новое, и это новое заставляло Веру; сначала с досадой, а затем с уважением относиться к ней. После знакомства с Галиной ей захотелось понять, что нашел в ней Виктор, почему они так полюбили друг друга? И что сбли¬жает людей иногда внешне чужих и по образованию, и по летам.
   
    Уложив Степана и слушая его спокойное посапывание, она решила немного закусить. Подойдя к столу, отрезала кусочек пирога с капустой и рыбой, который ей передала Галина и без аппетита съела его. Вернувшись снова на диван, Вера легла, но заснуть не могла. Уткнув лицо в подушку, она вспоминала Гришу, каким он был до армии и каким стал вернувшись. Как наяву, она видела его глаза, которые за годы Афгана сделались старше на десятки лет. После каждой встречи с ним Вера иногда задумывалась о его жизни, догадываясь о судьбе брата, однако жизнь с Виктором отодвигала ее опасения. И вот, когда она осталась одна со своим сыном, Вера по-настоящему стала бояться за брата. В больнице она часто просыпалась ночами и представляла брата арестованным. От больных, да и от Гали¬ны, она знала, что убили двух офицеров милиции и что в этом подозревают «афганцев».

     Но Вера никак не могла допустить мысль об участии в этом Григория, так как помнила советы своих родителей о том, как должен поступать порядочный человек. Что на добро всегда надо отвечать добром, а на зло божья воля ответит. Это слы¬шал и Гриша, да и поступал он в детстве всегда так. После этой мысли Вере пришло в голову воспоминание о предложении следователя сделать портрет Григория. И она даже подумала, что это может помочь брату. Однако на смену этой мысли пришло воспоминание о незнакомой женщине, передавшей крупную сумму денег от Григория и научившей ее, как и что говорить следователю.

Усевшись с поджатыми ногами на диван, Вера рассеянно и словно чужую осмотрела комнату. Теперь ее мысли были сосредоточены  вокруг одного: как не навредить брату и как помочь ему. Это непреодолимое желание овладевало ею все больше и  больше, вызывая готовность бороться за брата любыми способами.  Встав, она подошла к окну. Ночь уже вошла в свои права, окружив темнотой все, что было за окном. Тихо, чтобы не разбудить сына, Вера открыла дверь и села на ступеньку. Находясь в тоске и тревоге, она металась в поисках разумного решения и ничего не могла придумать. Было уже около двенадцати ночи, и дневная духота сменилась свежим, напоенным запахами травы воздухом. После больницы воздух был совершенно другим, отчего даже слегка пьянил. В воспаленном сознании Веры снова мелькнула навязчивая мысль о необходимости что-то делать и как-то помочь Григорию. Она не знала, как и что делать, но была уверена, что помощь ее необходима брату. Ей даже послышался голос Григория, как будто он что-то шепнул ей на ухо. Поднявшись, она пошла по узкой заросшей дорожке к сараю и увидела, как наблюдает за ней Альфа. «Боже мой! – воскликнула Вера. – За что мне такое наказание! Сначала ушел Виктор, теперь уходит Гриша». Лицо ее перекосилось, и Вера, повернувшись, пошла в дом. Полная луна, освободившись от закрывающих ее облаков, залила комнату своим светом. И Вера, уставшая от пережитого за день, легла в постель.

В постели, наконец, Вера забылась, и ей приснился сон. Приснилась ей толпа пьяных мужиков, которые, открыв калитку, вошли в ее двор. Хохоча и ругаясь, они попытались войти в дом, но собака Альфа, захлебываясь в рычании и лае, остановила их. Неожиданно у: мужиков откуда-то появились палки, и они стали бить ими Альфу по спине и голове. Вере стало так жалко собаку, что, она, открыв окно, начала стыдить мужиков, но толпа только смеялась и продолжала бить. Вдруг хохот смолкает, и пьяные мужики начинают пятиться назад, потому что Альфа начала бросаться на них. Тогда мужики хватают камни и бросают в нее. Вера плачет, видя, как камни попадают в собаку, но из дома не выходит, так как не может оторвать от пола ноги.

Наконец, один из брошенных камней попадает в голову Аль¬фы, и она, подломив передние лапы, падает.

– Убивай ее! Убивай! – раздаются крики пьяных мужиков.

– Разойдись! – кричит один из них. И подойдя к собаке, что есть силы бьет ее ногой, отчего она вытягивается на земле, словно ей подсекли сразу все четыре лапы.

– Добивай! Добивай! – кричат пьяные мужики, и Вера, нако¬нец, выскакивает во двор. Она поднимает окровавленную собаку, целует ее в глаза, в нос. И выносит из толпы.

– За что вы ее, за что? – плача, вскрикивает Вера и слышит, как кто-то голосом Григория отвечает:

– Пьяные ведь они, пошалят и перестанут.

Проснулась Вера в поту. Все ее тело было разбитым. Ноющей болью отзывалось сердце. Дрожа, как лист, Вера тихо проговорила:

– Какой ужасный сон! Неужели люди могут так издеваться над живым!

Она встала с постели, подошла к окну и с удивлением всмат¬ривалась в темноту двора, словно ища подтверждений своему сну. Немного успокоившись, Вера снова легла и стала вспоминать  свои годы жизни с Виктором, она вдруг почувствовала себя луч¬ше. На душе стало легче и светлее, словно внутри нее прорвался какой-то нарыв. Глаза стали слипаться, и незаметно она снова уснула. И как бы в продолжение больничного сна ей привиделось бушующее море, и послышался далекий коло¬кольный перезвон. В глухом набате угадывался какой-то при¬зыв. Неожиданно навалилась тихая тьма, и откуда-то стал про¬биваться свет. Она лежала в своем доме. Стук в дверь. Вздрог¬нув, Вера поднимается с постели и с бьющимся сердцем под¬ходит к двери. Затаив дыхание, она останавливается и долго стоит, прислушиваясь. Но за дверью как будто тихо. «Кто там?» – спрашивает Вера. Однако за дверью молчание. Вере кажется, что за две¬рью кто-то стоит. И в этот момент ручка двери приходит в движение. Судорожно схватившись за ручку, Вера пытается ее удержать, но дверь медленно начинает открываться. Вера кричит и всем телом наваливается на дверь, но чувствует, что ее сил не хватает, и падает навзничь. От ужаса Вера сжимается, так как ей почему-то кажется, что около нее стоит смерть. Однако неожиданно включается свет, и Вера видит стоящего рядом Виктора. Она вскакивает на ноги и обнимает его, спрашивая, что случилось, но, присмотревшись внимательнее, на¬чинает сомневаться в этом человеке. Внешне он похож на Вик¬тора, и в то же время в нем она видит что-то незнакомое. Вошедший в дом человек прижимает голову Веры к своей гру¬ди, возвышаясь над ней, и Веру смущает его высота. Молча он гладит ее по голове, а она взволнованно спрашивает, что с ним случилось. Постепенно пальцы мужчины становятся таки¬ми же ласкающими, как у Виктора. И Вера доверчиво прижи¬мается к нему. Неожиданно мужчина отстранился и кистью правой руки поправил волосы за ухо. Это был точный жест Виктора. Вера не могла этот жест спутать, так как, когда они жили вместе, она всегда с восторгом рассматривала его, шутливо пытаясь иногда задержать руку. Вот и сейчас во сне она правой рукой попыталась задержать это движение руки, но мужчина другой рукой сжимает ее руку сильнее и сильнее, отчего Вере становится больно. Она кричит, кричит и просыпается.

Сердце Веры бешено стучит. Несколько минут она не мо¬жет прийти в себя. Наконец, успокоившись, Вера вспоминает, что после возвращения Виктора в свою семью она несколько раз видела во сне мужчину так похожего на Виктора и что каждый раз, просыпаясь, верила, что это был именно он.

В эту ночь долго не могли уснуть и Виктор с Галиной. Проводив Веру со Степаном домой, Галина долго сидела одна. Наконец, с работы пришел Виктор и, подойдя к ней, спросил:

– Проводила?

– Да. Вызвала такси, и они уехали.

– А почему меня не подождали?

– Вера настояла на этом. Да и Степан к своей Альфе рвался.

Отвечая так, она с любовью смотрела на Виктора и с удив¬лением отметила, как сильно он изменился за этот месяц. Уже две недели он работал инженером по ремонту компью¬теров, и эта работа увлекла его полностью. Пройдя через болезнь, Виктор с увлечением отдавался новой работе. В телеаппаратуре он хорошо разбирался и раньше, поэтому быстро освоился со своей новой должностью. Казалось, что вернув¬шееся в его жизнь счастье успокоило его и устранило то стра¬дание и душевную усталость, которые проявлялись после ра¬нения. Вечерами они часто навещали родителей Виктора. Появились у них и друзья, с которыми они проводили иног¬да совместные вечера. Однако, несмотря на кажущийся покой, Галина видела, что Виктору чего-то не хватает. Сначала она не по¬нимала чего. Но побывав однажды в ателье, где работал Вик¬тор, и незаметно наблюдая за ним, Галина увидела, что работники ателье постоянно обращаются к нему за советами. Ей даже показалось, что Виктор не рядовой инженер, а ди¬ректор. Чувствуя уважение окружающих и, самое главное, постоянную поддержку Галины, которая с любовью опекала его во всем, Виктор изменил и свой характер, и свое поведение. В нем не осталось и следа от грубостей, проявлявшихся во время болезни. Он начал пони¬мать, что сможет найти себе достойное место и в гражданс¬кой жизни. Это понимание придало ему больше увереннос¬ти в себе. Видел эти способности Виктора и директор ателье, который уже советовался с отцом Виктора о выдвиже¬нии его своим заместителем. Однако Галина, узнав об этом, попросила отца немного подождать. Она еще боялась за здо¬ровье своего мужа.

Несколько раз они вместе навещали Веру в больнице. И после каждого посещения Галина особенно остро чувствова¬ла, как хрупок человек, и как легко его потерять.

– И все-таки удивительная Вера женщина, – прервав затянувшееся молчание, проговорила Галина.

– На таких, в основном, и держится семья, – согласился Виктор.

– Я одного не пойму, почему мужики не понимают этого. С первым мужем не видела счастья. Сейчас одна, а тут еще и брата потеряла.

– Я ей предлагал обратиться в милицию, но она не хочет почему-то.

– Не хочет, и не надо настаивать, – ответила Галина, понимая, что брат Веры скрывается и что история с Черноусовьм – его рук дело.

– Кстати, со мной на днях в прокуратуре следователь беседовал. Все допытывался о брате Веры. А что я могу сказать. На блокпосту он был отличным парнем, помог Артуру спасти меня. Я бы с удовольствием повстречался с ним, так как много кое-чего вспомнили бы. Но, увы! Вера говорит, что, как уехал на Север, так и пропал. Может, там замерз или бандиты убили. Сейчас ведь столько безымянных могил, в которых упря¬таны без вести пропавшие.

Слушая рассуждения мужа, Галина повернулась к окну и горько улыбнулась, так как, когда она прощалась с Артуром, они догово¬рились никогда не говорить Виктору о том телефонном разговоре и о роли бывшего сержанта в судьбе Артура.

– А жаль, что Артур в Чечню уехал. Сейчас бы его помощь пригодилась, – проговорила Галина и, уви¬дев недоуменный взгляд мужа, добавила:

– Беспредельщиков становится все больше и больше.

– Это тебя коснулось лично?

– Пока нет.

ЧЕЧНЯ

Прилетев в Грозный, Артур Виноградов сразу же после беседы в республиканском министерстве внутренних дел был представлен в районной милиции. Бывший начальник недавно подорвался на мине. Узнав, что Артур воевал в Афганистане, приняли его в отделе доброжелательно. За первый месяц работы Артур успел многое познать. Когда-то эта земля, которая могла быть раем, была христианской. Потом чеченцы приняли ислам и стали жить по Корану. Прикрываясь им, ваххабизм в интересах некоторых правящих слоев нефтеносных районов (а нефть Чечни по своим характеристикам лучше, чем нефть на Ближнем Востоке) направляет сюда своих; наемников, чтобы Кавказ горел огнем, а деньги, которые могли бы пойти на разработку нефти, сгорали бы в огне войны. Переплетаются в этом вопросе и интересы Запада, Турции и Афганистана, которым выгодно втянуть Россию в локальную войну на своей территории. В ней участвует немало находя¬щихся в розыске преступников, и главари некоторых банд из России имеют прямые связи с сепаратистами, делая на крови большие деньги. Об идеологии или о какой-то суверенности говорить уже смешно – идет разбой и дележ награбленного...

То, что узнал Артур за этот месяц, во многом изменило его первоначальные взгляды на события в Чечне. Все оказалось намного серьезнее. Особенно много было работы по мини-заводикам, гнавшим бензин и солярку, которые чеченцы прода¬вали во все районы Северного Кавказа. Делали это бандиты, врезаясь в нефтепроводы или захватывая нефтескважины. Оружие, боеприпасы, транспорт и средства связи зачастую покупались на деньги от сбыта нефтепродуктов. Несколько раз Виноградов участвовал в уничтожении этого криминаль¬ного дохода и видел, как отчаянно сопротивлялись боевики. Иногда вечерами, до заката солнца, Артур со своими помощ¬никами обходил территорию вокруг райотдела милиции, что¬бы вовремя заметить установленные мины или размещающих¬ся в полуразрушенных зданиях группы боевиков. Вот и сегод¬ня Артур шел своим обычным стремительным шагом, зорко оглядывая окрестность. Казалось, он нюхом чует опасность. Да, он хорошо знал, что город кишит следами больших и ма¬лых хищников-убийц, взяточников, торговцев людьми, рэке¬тиров и прочего сброда, слетевшегося со всех уголков Рос¬сии, да и из-за «бугра», чтобы на беде чеченского народа что-то урвать. Здесь смешались кровь, наркотики, краденое ору¬жие и краденые большие деньги. Здесь процветали куплен¬ные государственные чиновники, царила атмосфера бесприн¬ципности и предательства, атмосфера разложения, вседозволенности и безнаказанности.

За короткое время нахождения в Грозном Виноградов ус¬пел узнать, откуда и куда ведут криминальные следы. Сведе¬ния он получал от простых жителей Грозного, и от чеченцев, и от русских. Словом, ото всех, кому очертенела эта война, приносившая одно горе. Конечно, он понимал, что быть хранителем этих знаний очень опасно. Поэтому всегда был предельно внимательным и готовым молниеносно выхватить «пээмовский» пистолет. Начеку были и трое сопровождавших его опе¬ративников.

Идя по безлюдным улицам полуразрушенного Грозного, Артур снова вспомнил Галину, и тоска острой болью резала его сердце. Он понимал, что Галина дождалась того, кого любила все годы, даже когда они жили вместе, но ничего не мог поделать с этой болью. Вечерами, оставаясь в своей комнате один, он день за днем вспоминал время, проведенное с ней.

Пройдя квартал, на углу которого разрушенный дом осел кучей битого кирпича, Артур оказался рядом с пивным баром, где завсегдатаями были несколько бандитских группировок. У входа было пустынно, но через зашторенные окна проникал  свет.

– Зайдем, – предложил один из оперативников, и в это время Артур увидел, как открылась дверь, выпуская обросшего муж¬чину.

– О, какая встреча! Рад видеть гражданина начальника, – про¬говорил мужчина. – Земляк земляку всегда рад.

Присмотревшись, Артур узнал одного из южноуральских наркокурьеров, проходившего по уголовному делу года два назад.

– Какими судьбами здесь?

– Да вот пивка хотел выпить, – покосившись на стоящих с Артуром людей, ответил мужчина. – Не хуже нашего «Жигу¬левского», рекомендую.

– Я не об этом спрашиваю, – перебил Артур.

– Как здесь оказался? – переспросил тот и, не дожидаясь нового вопроса, пояснил:

– По амнистии вышел и решил с чистой страницы жизнь начать. А то ведь там меня знают многие. Да и климат здесь для моих легких получше. Я ведь туберкулез подхватил, да и вообще...

– Ну-ну, земляк, понятно, если помощь нужна будет, то заходи, – проговорил Виноградов и мимо бара двинулся дальше. Будто и не заметил удивления на лице земляка и его слова вслед: «Ну и память!» Олег Ударов по кличке Удар проходил по уголовному делу у Савелкина в Южноуральске как наркокурьер, и, если он здесь появился, значит, что-то за этим есть. «Может быть, даже и Мироныч перекочевал сюда? Это возможно, – размышлял Артур, – в любом случае оператив¬никам надо дать задание».

– Артур Александрович, – перебил его размышления один из опера¬тивников, – пора в отдел возвращаться, сегодня зачистка долж¬на быть в одном из полуразрушенных зданий.

– Сейчас пойдем или зайдем за подкреплением? – как бы со¬ветуясь, спросил Виноградов.

– Лучше с подстраховкой. Кто их знает, сколько там будет, а вдруг ловушка, – ответил опер.

В райотделе выслушав информацию дежурного и назначив из оперативной группы помощников, Виноградов направился к месту зачистки. Темнота уже опустилась на пустынные ули¬цы. Полуразрушенный дом наполовину был заселен жильца¬ми и находился рядом с парком. Подъезды дома были обраще¬ны в сторону темневшего высокого кустарника.

Из оперативной информации Виноградов знал, что на вто¬ром этаже этого дома в квартире первого подъезда должна собраться группа боевиков перед нападением на склад с про¬довольствием. Поэтому Виноградов решил использовать фак¬тор неожиданности, заняв подъезд и квартиру раньше боеви¬ков. С сотрудниками райотдела он уже провел несколько по¬добных удачных операций, поднявших его авторитет, и сейчас не сомневался в успехе.

Войдя в подъезд, старший лейтенант Максимчук отмычкой открыл пустую квартиру, и туда зашли два милиционера, ко¬торые, став у двери, прослушивали подъезд. Остальные, ос¬мотрев чердак и подвал, заняли места на третьем и в пустой квартире первого этажей. Выйдя из подъезда, Виноградов сел на скамейку и посмотрел на часы. До прихода боевиков оставалось сорок пять минут, и он внимательно всматривался в проходящих мимо дома редких прохожих. Наконец, появилась первая парочка, и Артур тихо проговорил в укрепленную во  внутреннем кармане рацию.

– Кажется, двое первых пришли. Но в подъезд не заходят.

Вскоре невдалеке остановился подъехавший автобус, но из него никто не вышел. Чтобы разобраться, что к чему, Виногра¬дов встал и направился к нему, но сразу был остановлен грубым окриком стоящих у подъезда мужчин.

– Эй, мужик, дай закурить!

Обернувшись, Виноградов увидел, как в подъезд вошли трое мужчин, и, не останавливаясь, быстро передал: «Трое зашли в подъезд, двое первых рядом. Но есть еще и автобус, кто в нем – неизвестно».

– Вас подстраховать? – пропищала рация голосом Максимчука.

– Все по плану, – коротко бросил Виноградов, увидев, что стоящие у подъезда мужчины остались на месте.

Подойдя к автобусу и открыв дверь, он никого, кроме шо¬фера, в нем не обнаружил. Видимо, автобус был подогнан боевиками на случай их отхода.

В это время вошедшие в подъезд поднялись на второй этаж, и стоящие в квартире милиционеры сразу обнажили оружие. Спускавшийся с третьего этажа Максимчук, увидев стоящих у двери мужчин, привычно крикнул:

– Стоять! Милиция! Руки вверх!

Мужчины бросились вниз, но из распахнувшейся двери квартиры выскочили находящиеся в засаде милиционеры, преградив отход третьему, который находился на несколько ступенек выше. Повалив его на холодную бетонную площадку, они замкнули на запястьях наручники. Двое других боевиков неслись на оперативников, поднимающихся наверх.

– Ребята! – крикнул Максимчук. – Они идут на вас!

Однако изменить уже ничего было нельзя. Сбегая вниз, преступники выхватили пистолеты и успели произвести не¬сколько выстрелов. Тогда Максимчук, неоднократно участвовавший в подобных операциях, направил ствол «стечкина» в спины убегающих и нажал на спуск.

Вслед за оглушительным грохотом выстрела раздался ко¬роткий вскрик, и боевик грохнулся на ступени лестнично¬го марша. Подбежав к нему, Максимчук ногой выбил из руки пистолет «ТТ» и, потрогав пульс, убедился, что тот мертв.

– Все целы? – крикнул он в тишину подъезда.

– Все нормально, Василек. Петра немного зацепило, – разда¬лось снизу.

– Но мы взяли одного.

– А у вас, ребята? – спросил он сержантов.

– Живы, – доложили и те.

Услышав стрельбу, стоявшие у подъезда ринулись к авто¬бусу, но наткнулись на Виноградова с пистолетом в руках.

– Стоять! Милиция! – приказал он подбегающим. Однако те, развернувшись, бросились в разные стороны. Сделав по убе¬гающим несколько выстрелов, он вбежал в подъезд и, выслу¬шав сообщение Максимчука, проговорил:

– Сообщи, Василий, дежурному. А то сейчас примчится на¬ряд милиции или войсковиков.

Рассматривая убитого, Виноградов почувствовал, как его рука дрожит мелкой дрожью. Несмотря на боевой опыт в Аф¬ганистане и неоднократное участие в подобных операциях здесь, он не мог привыкнуть убивать людей.

В подъезде после стрельбы установилась зловещая тишина. Напуганные за годы войны люди боялись открыть двери, боя¬лись беды, которая могла коснуться и их.

Повернувшись и увидев, что у одного из сержантов лицо залито кровью, Максимчук, спрятав рацию, схватил за грудь задержанного, поднял стволом пистолета его подбородок и хрипло произнес:

– На милицию руку поднял, сука! Хочешь, сейчас сделаю то же, что и с твоим дружком? Посмотри на него! Посмотри! Хочешь?

Задержанный, отводя глаза в сторону, что-то бормотал.

– Хватит, Василий! – остановил разбушевавшегося подчинен¬ного Виноградов. – Выведите их! Дежурная машина подошла. Пистолеты задержанных в целлофановые пакеты, а тело того – следователю прокуратуры. Кого из оперов оставишь до приез¬да опергруппы? – обращаясь к Максимчуку, спросил он.

– Олег, останься, – приказал тот.

Вернувшись в райотдел и доложив о результатах зачистки, Виноградов вспомнил о встрече с Ударом и стал набрасывать по нему задание. Он понимал, что по материалам, которые рассматривал суд, Удар не мог так быстро выйти на свободу, поэтому и насторожился при встрече с ним. И интуиция его не подвела. Оказавшись в Подмосковье, Мироныч по указа¬нию Палыча начал формировать новую бригаду наркокурье¬ров. Из прежних связей он хорошо знал Удара, который ни¬когда и никого не сдавал, беря все на себя. Поэтому выбор пал сразу на него.

Через существующую связь уголовников очередной этап при¬нес Удару сообщение о том, чтобы он готовился к выходу на волю и что все подробности он узнает от запущенного в зону подобранного человека, который возьмет срок Удара на себя и останется вместо него в зоне. Это сообщение вызвало у Удара приятное волнение, так как срок был определен судом в де¬сять лет. Учитывая, что это была у него не первая судимость, о досрочном освобождении нечего было и мечтать. Поэтому Удар, получив сообщение, с нетерпением ждал себе замену. Вскоре на хозяйственной работе к нему подошел незнакомый парень примерно с такой же внешностью и ростом и, подав руку, проговорил:

– Привет, Удар. Я от Мироныча, вместо тебя мотать буду. Расскажи о порядках в зоне.

Присмотревшись к сменщику и коротко рассказав о лагер¬ном начальстве и порядках в отряде, Удар предупредил:

– Сразу же перед ужином подойдешь к Кривому, он глав¬ный в отряде, тоже с большим сроком, и на словах скажешь ему: «Привет от Наташи». О ней он никому не говорил, кроме меня, потому что мы уже с ним обговорили эту тему.

– Он уже знает об этом, – вяло ответил сменщик, – ты лучше возьми, посмотри мои ксивы, а то еще напутаешь чего-нибудь.

Взяв и прочитав паспорт, военный билет и трудовую книж¬ку, а также несколько писем от матери сменщика, Удар, скры¬вая волнение, спросил:

– Ну а дальше что скажешь?

– А дальше к Миронычу. Он тебя будет ждать на Казанском вокзале через неделю в 12 часов дня и в шесть часов вечера около расписания. Он сам к тебе подойдет, только не светись. Отдохнешь несколько дней – и к нему. Возьми деньги на расхо¬ды, – добавил он, подавая несколько пачек крупных купюр.

– Спасибо, братан, – растроганно обняв сменщика, прогово¬рил Удар.

Через час его вывел мастер с тремя расконвоированными через КПП, и Удар очутился на воле, где нет постоянных «шмонов», штрафного изолятора, пинков и резиновых палок, прапорщиков, вони, бормотаний и стонов спящих в бараке. Его не стерегли больше острые шипы колючей проволоки, выд¬рессированные собаки и автоматы охраны, готовые выстрелить при попытке к бегству.

Дальше события уже развивались по плану мастера. Пожав Удару руку, он подмигнул ему и громко проговорил:

– Спасибо, Иван Тимофеевич, за работу. Теперь у нас все выключатели работают исправно. Если еще что-то с электри¬чеством будет не в порядке, мы вас снова попросим. Вы уж помогите.

– Конечно, – пробормотал Удар, торопливо пожав протяну¬тую руку.

Колония, в которой отбывал срок Удар, находилась в сте¬пи, и добирался он до города на попутной машине. Нащупав в кармане пачки денег, он решил сначала заехать к своей бабуш¬ке и помочь ей деньгами. Из родных у него никого, кроме бабушки, в живых не осталось. Отец погиб в автомобильной аварии, когда ему было шесть лет. А мать как запила с горя, так и не остановилась. Через четыре года нашли ее замерзшей у крыльца. Так Олег с десяти лет оказался у бабушки, кото¬рую очень любил, и каждый раз, попадая в колонии, очень жалел, что снова расстроил ее. В назначенное время Удар встретился с Миронычем и в этот же день выехал с ним к Палычу.

Группировка Павла Павловича Сухарева существовала уже более десяти лет и была глубоко законспирированной. Строи¬лась она по принципу, который обеспечивал при прова¬лах сохранность основного состава банды. Главной ударной силой структуры банды были «пятерки» во главе с командиром, который, кроме Павла Павловича, других не знал. В «пятер¬ках» четверо участников знали только своего командира. Система сотовой связи действовала сверху вниз и была закодиро¬ванной. При этом сотовые телефоны у всех были зарегистри¬рованы на посторонних лиц. Если командир «пятерки» исче¬зал, попадал в тюрьму или погибал, вся его группа ждала сиг¬нал сверху и только после этого входила в подчинение ново¬му командиру. Сами кандидаты в «пятерки» тоже подбира¬лись с учетом строгой конспирации. Во-первых, учитывались рекомендации командиров «пятерок» и проверялись по всем линиям. Их сначала зачисляли в самостоятельную группу, в которой они проходили стажировку. Затем поручали исполнение тяжких преступлений и, если они справлялись с пору¬чением, переводили в другие «пятерки», из которых, как пра¬вило, переводов не было.

В каждой «пятерке» поддерживалась жесткая дисциплина, особенно в части конспирации. Через два-три года Палыч за болтовню организовывал казнь над теми, кто развязывал язы¬ки, и через командиров «пятерок» доводил это до всех осталь¬ных членов своей банды.

Миронычу он доверял, так как лично знал его много лет. Ему он и поручил создать «пятерку» наркокурьеров для пере¬броски из Чечни наркотиков по крупным городам России. При этом одним из условий Палыча была полная изоляция друг от друга каждого члена «пятерки».

Имея огромный воровской опыт, а также опыт лагерной жизни, он хорошо разбирался в человеческих душах и считал, что на нары попадают, как правило, по собственной глупости или по слабости перед операми. Вот почему Палыч так внимательно отбирал кандидатов в «пятерку» Мироныча. Преж¬де чем освобождать Удара из колонии, он долго расспрашивал о нем Мироныча и других своих дружков. Более того, в пер¬вый же день приезда Удара помощники Палыча устроили ему шикарную пьянку, надеясь накопать на него какой-то комп¬ромат. Но Удар, изрядно выпив, не рвал на себе рубашку, не божился и не хвастался. Он вел себя с достоинством, показал выдержку и уверенность. Он догадался, что проходит проверку на прочность.

Только после этого Палыч на какой-то даче встретился с Ударом и его поручителем.

Войдя в дом, Удар увидел впервые Палыча, о котором уже был наслышан. Поздоровавшись по-приятельски, тот усадил его с Миронычем за стол и, добродушно покряхтывая, проговорил:

– Ну что, сначала выпьем, закусим, а потом и поговорим. Как, Мироныч, не возражаешь?

Удару ни пить, ни есть не хотелось. Он догадывался, что будет за этим, и ему уже надоели все эти, подходы. Но, видя, как Мироныч разливает по стаканам водку, решил подыграть:

– Конечно, сначала надо закусить. Тем более такая закуска, что слюнки текут.

– Соскучился, значит, по хорошей закуске? – спросил Па¬лыч, бесцеремонно разглядывая Удара глубоко посаженными, со стальным блеском глазами.

– Еще как. Ведь там, где я был, таким не балуют, – ответил Удар. По природе он обладал артистизмом, и это качество нередко спасало его от провалов. Он умело разыгрывал себя то больным, то разнесчастным, и окружающие проника¬лись к нему сочувствием.

– Тогда ешь, Олег. Поправляйся. На большие дела гото¬вишься.

– Я понимаю, что не для поправки здоровья меня вытащили на волю.

Взгляд Палыча заставил Удара замолчать, и тогда Мироныч, прерывая затянувшуюся паузу, произнес то, чего Удар не ожидал:

– Люди, Олег, нужны. Но люди верные. Ты подумай, кого можно еще взять к тебе в помощники.

– Я еще не знаю, на какое дело мне готовиться, – осторожно проговорил тот.

– Поговори с ним, Мироныч, а я выйду в сад. Что-то душно в комнате, – поднимаясь, предложил Палыч. И тогда Мироныч, понимая, что получил разрешение на более откровенный разговор, ввел своего бывшего наркокурьера в суть предстоящей работы. В конце разговора он спросил:

– Так кого можно еще подключить для поездок в Грозный?

– Можно Шамана из Южноуральска.

– Он там нужен. Там тоже порядок должен быть, а то всю братву потеряем, – возразил Мироныч и, помолчав немного, добавил:

– Женщин надо бы двух-трех.

– Сестры были неплохими помощниками, но они в колонии, как мне известно. Может, подумать о Светке, с которой у тебя дружба была?

– Нет! Нет! Ее нельзя даже посвящать в наши дела. Мне кажется, что сгорел Бычок не без ее помощи, – категорично возразил Мироныч.

Во время этого разговора в комнату вошел Палыч и, обра¬щаясь к сидящим, проговорил:

– Плесните, выпить захотелось.

Он слышал за дверью их разговор, который окончательно убедил его в удачном подборе наркокурьера, и сейчас хотел расслабиться сам.

– А где Шаман зону топтал? – неожиданно спросил он у Мироныча, тот стал рассказывать и несколько раз повторил, что его лучше использовать в Южноуральске для реализации привозимого ему товара и что он подумает с Олегом, кого еще можно подключить.

Поговорив еще с полчаса, Палыч поднялся из-за стола, Мироныч с Ударом распрощались и выехали в Звенигород.

А через несколько дней, изменив внешность, оба они вые¬хали в Грозный для установления связей с одним из нарко¬дельцов. Побыв там несколько дней, Мироныч вернулся, а Удар остался для установления дополнительных контактов. В первые дни его все устраивало в Грозном, и он считал, что в этом хаосе войны ему будет легче выполнить свою работу. Но после неожиданной встречи с Артуром Виноградовым он по¬чувствовал смутную тревогу.

На следующий день после их встречи Артур пустил за ним «хвост», подробно проинструктировав Максимчука, который встретил его в том же пивном баре. Конечно, Артур не наде¬ялся на то, что Удар выведет его сразу на кого-то из банди¬тов, но понаблюдать за ним все же решил, так как не любил отказываться от любого шанса, каким бы он ни был. Но глав¬ное, он рассчитывал на ошибку, которую Удар мог допустить и незнакомом городе.

В один из вечеров, посидев в пивном баре и ни с кем не встретившись, Удар решил идти к себе на квартиру. Выйдя, он несколько раз оглянулся, но не заметил ничего подозри¬тельного и направился в сторону вокзала. Затем резко свернул за угол и через минуту вернулся обратно. Но, кроме обняв¬шейся парочки, навстречу ему никто не шел. О возможности наблюдения ему сказал наркоделец, с которым его познако¬мил Мироныч, поэтому он и проверялся. Однако Удар не знал всех тонкостей наблюдения, он считал, что слежка всегда находится за спиной, и не догадывался, что «глаз» может находиться и сбоку, и сверху, и впереди.

Взяв Удара под наблюдение, Максимчук умело направлял действия «наружки» с помощью спрятанного за воротником микрофона, он вовремя подключал новых людей и машины.

Не заметив ничего подозрительного и меняя несколько раз направление движения, Удар через каких-то пару часов был уже на конспиративной квартире, подобранной тем же наркодельцом, и, пожевав колбасы, лег спать.

Как только в его комнате погас свет, Максимчуку через рацию поступил доклад:

– Объект находится по известному нам адресу. Видимо, уст¬роился на ночлег.
– Понятно, – отозвался Максимчук, – оставьте двух человек, связь они продолжат с диспетчером, а сами отдыхать. Утром продолжим работу.

В последующие дни наблюдение выявило три квартиры, которые посетил Удар. Двое хозяев квартир были русски¬ми, а один чеченец. Проверка этих квартир никаких подозрений не вызвала, но затем был установлен дом, куда, ог¬лядываясь по сторонам, вошел Удар. Этот дом производил впечатление заброшенного хозяевами жилья. Но на следу¬ющий день наблюдение установило, что туда заходили не¬известные люди.

Доложив об этом Артуру, Максимчук сразу же добавил:

– Не нравится мне этот дом.

– Почему? – спросил Виноградов.

– Одного из приходящих я уже брал, но без доказательств.



– На чем?

– На изнасиловании. Но потерпевшая отказалась. Может  быть, заглянуть участковому по паспортному режиму?



– Не надо. Лучше посмотри вот эту фотографию, может, появится он, – подавая фотографию Мироныча, проговорил Виноградов. Затем спрятал ее в ящик стола и добавил:

– Рыба еще та. В розыске по убийству двух сотрудников.

– Понятно. Дайте фотографию, я распечатаю и ребятам передам, может, и попадется.

–  Вот если он зайдет, тогда и брать. А так не светитесь, и объект не насторожите.

Через несколько дней Максимчук, получив от диспетчера сообщение о приходе главного фигуранта, сразу же сообщил  об этом Виноградову.

– А точно? – переспросил Артур.

– Говорят, по внешнему виду похож па фотку. Но сам я не видел. На месте определюсь.

– Хорошо. Включаем отделение СОБРа, и я подъезжаю.

Выслушав на месте более подробный доклад Максимчука и оперативника, который уверял, что он лично видел интересу¬ющего человека, Виноградов приказал окружить дом с разных сторон и отрезать пути отхода. Затем отозвал Мак¬симчука в сторону и тихо проговорил:

– На всякий случай, дай возможность уйти Удару живым. Он нам может пригодиться, – и, взглянув на часы, произнес в микрофон одно слово: «Начали!»

И сразу же зазвенели стекла, распахнулась выбитая непроч¬ная дверь, впуская мелькнувшие фигуры в камуфляже с чер¬ными масками вместо лиц.

– Лежать! Руки за голову!

Однако из соседней комнаты раздалось несколько писто¬летных выстрелов. В ответ посыпались автоматные очереди СОБРовцев. И через окна начали выскакивать люди.

Чуть присев и рассматривая выскакивающих, Максимчук открыл огонь на поражение. Пистолет «Стечкина» дергался, выб¬расывая стреляные гильзы.

Двое из выскочивших уже лежали, сражённые плотным огнем, а двое других, в том числе и Удар, продолжали бежать. Сопровождая одного из бегущих стволом пистолета, Максим¬чук произвел несколько выстрелов. Он увидел, как тот вскрик¬нул и схватился за бок, а затем грохнулся на землю. Максимчук подошел к тому, давая возможность Удару уйти.

Посмотрев на троих убитых, Максимчук, не стал убирать в кобу¬ру пистолет, вошел в дом и взглянул на двоих задержанных. Он уже убедился, что Мироныча здесь не было. Прав¬да, один из задержанных был похож на человека с фотогра¬фии, но только лишь похож. Это же подтвердил и стоящий рядом Виноградов.

– Обознался мой, молодой еще, – виновато проговорил Мак¬симчук.

– Ничего, Василий. Главную задачу мы с тобой выполнили, уменьшили немного преступный мир. Хорошо еще того сохранили.

– Удивляюсь, Артур Александрович, вашей прозорливости.

– Ладно. Об этом потом поговорим. Побудь пока здесь со своими операми, с прокуратурой я свяжусь. Ребятки-то кру¬тые здесь были. В общем, дождись из прокуратуры, а я домой. Что-то устал я сегодня.

– Когда все закончим, позвонить вам?

– Завтра, Василий, поговорим.

– Завтра надо бы расслабиться, Артур Александрович, не то от этой крови чокнешься.

– Есть предложения?

– Даже повод: завтра у моей жены день рождения.

– Это высокий довод, убедил!

АНДРЕЙ

В эти горячие для Артура дни беспокойно было и в семье Касатиковых. Андрей, окончив юридический институт, не по¬советовавшись с родителями, подал документы для устрой¬ства на работу в управление по контролю за оборотом нарко¬тиков. Это известие взволновало Галину. Несколько дней убеждала она сына не делать этого, так как хотела для него спокойной жизни, и в частности, мечтала о его адвокатской карьере. Но Андрей упрямо твердил о своем долге перед от¬цом, которого чуть не погубили наркотики. Твердил, что борь¬ба с этой бедой важнее всех остальных должностей. И Гали¬на не смогла его переубедить. Отец молчал, но видно было, что он доволен и любовался сыном. Да парень и выглядел привлекательно: густые черные волосы, голубые глаза, пря¬мой нос, подчеркивающий красоту лица. Правда, подбородок пересекал небольшой шрам, полученный в детстве от паде¬ния на разбитую бутылку, но он не только не портил лицо, а наоборот, придавал ему мужественный, романтически-зага¬дочный вид.

И в школе, и в институте его уважали, считая надежным и верным товарищем. Занимаясь в секции самбо, Андрей добил¬ся неплохих успехов и, получив звание мастера спорта, часто выступал на зональных и российских соревнованиях.

По характеру Андрей казался спокойным, но под обманчи¬выми, кажущимися спокойствием и сдержанностью скрыва¬лась страстная душа. Андрей много читал, глотая одну книгу за другой. И это увлечение значительно расширило его круго¬зор, заставляло размышлять о жизни. Находясь под впечатле¬нием прочитанных книг, Андрей как бы находился в мире во¬ображения и чувств. Иногда даже Галина пугалась его кажу¬щейся отрешенности, видя, как сын витает где-то далеко-дале¬ко. Вместе с тем Андрей не был лишен острой наблюдательно¬сти, реального восприятия мира, хотя прикрывался иронией, сводя иногда вроде бы серьезные проблемы к легкому юмору. Вечерами он любил бродить по улицам Южноуральска, на¬слаждаясь ощущением своей молодости и взглядами прохо¬дивших девушек.

Девушками он восхищался с седьмого класса. Они влекли ого. Но опыта любовных завоеваний Андрей так и не приоб¬рел и не увлекался кем-то конкретно. Правда, в тринадцать лет одна из учениц, которую он проводил до дома, неожидан¬но прижалась к нему, поцеловала его в губы. И это было такое ощущение, которое он долго сохранял в своей памяти. Но вскоре эта ученица, в отношениях с которой он строил самые смелые планы, неожиданно переехала с родителями в другой город. Вспоминая свою первую, как казалось ему, лю¬бовь, он мечтал о новой большой любви. Но дальше мечтаний он не шел, так как не решался сделать первый шаг. Как-то, еще на первом курсе института Андрей познакомился с де¬вушкой, приехавшей из села и поступившей в сельскохозяй¬ственный институт. С белокурыми, рассыпавшимися по пле¬чам волосами, с темно-синими глазами, она вызывала у пар¬ней восхищение. И Андрей, видя ее веселый нрав, видя, как она кокетничает, зная себе цену, невольно влюбился в нее. Понравился этой девушке и Андрей, каждый вечер встречавший ее у института. Понравился он Алле своей робостью и привязанностью, которую раньше она от своих поклонников не видела.

Каждый раз она встречала Андрея своей обворожительной улыбкой, и он все больше терял голову от этих встреч. Неза¬метно Андрей попал под власть этой девушки, и ему казалось, что наконец-то он встретил ту, о которой часто мечтал. Дей-ствительно, девушка была как фарфоровая статуэтка, нежная и волнующая многих мужчин, поэтому у Андрея захватывало дыхание от страха потерять ее. И эту боязнь быстро разгляде¬ла Алла. После нескольких проведенных вместе вечеров она разочаровалась в нем: ей показалось, что Андрей всего лишь странный мальчик, мечтательный и безвольный. Ее уже раз¬дражала его привязанность к ней.

Но Андрей ничего не хотел замечать. Однажды он уговорил ее познакомиться со своими родителями, и Алла, скорее из любопытства, согласилась. Приведя ее домой, Андрей, трепе¬тал от радостного волнения, он вышел в другую комнату, оставив девушку со своей матерью. Знакомство двух женщин произош¬ло на удивление быстро, и Галине тоже, как и сыну, сначала Алла понравилась.

Вскоре пришел с работы отец Андрея. Подсев к ним на диван, он начал осторожный разговор с девушкой, он задавал ей разные вопросы. А потом Галина пригласила всех ужинать, незаметно наблюдая за Андреем. Она видела, что сын попал под власть этой юной обольстительницы. Видела готовность Андрея выпол¬нить любое ее желание, видела, как, не стесняясь родителей, Андрей назойливо целует ее, и это задело самолюбие матери.

– Андрей, иди с отцом в зал, а мы посуду помоем, – прогово¬рила она.

Оставшись вдвоем с Аллой, Галина стала расспрашивать ее о жизни в селе, о ее родителях и о планах на будущее. На что та, быстро управившаяся с посудой, со смехом сказала:

– О каких планах сейчас говорить? После сельской скуки я должна пожить в свое удовольствие, а потом уже искать на¬стоящего мужика для семейной жизни.


– А что, Андрей на эту роль не годится?

– Извините меня, тетя Галя, но он мальчик. Симпатичный, несмышленый, не знающий жизни романтик. Начитался кни¬жек и таскается за мной каждый день. Смешно ведь, а он не понимает.

Взглянув ей в глаза, Галина вздрогнула: она увидела в них без¬различие и даже брезгливость к своему сыну. Галина подошла к окну и долго, не отрываясь, смотрела в темноту ночи. Потом, повернулась и задумчиво спросила:

– Ты после института вернешься в село?

– Я не для того вырвалась оттуда, чтобы возвращаться.

– Но у тебя же будущая специальность агроном?

– С моей специальностью можно и здесь подыскать непло¬хое местечко. А вообще-то, если встречу парня делового, ну, какого-нибудь предпринимателя, то можно и вообще не ра¬ботать.

Она подняла на Галину темно-синие глаза и мечтательно добавила:

– Главное, чтобы муж был хозяйственный и мог обеспечивать свою жену. Вот тогда можно и планировать!

С этого вечера Галина решила как-то поделикатнее разъяснить сыну ошибочность его выбора. Но Андрей горячо защи¬щал девушку, не соглашался с матерью. Однако однажды в один из вечеров он увидел ее, выходящей из подъезда с ка¬ким-то парнем, который бесцеремонно тискал ее в своих объя¬тиях. Несколько дней он ходил чернее тучи и, наконец, решил¬ся поговорить с отцом.

– Я не хочу тебе категорично советовать что-то, но по жизни та девушка тебе не попутчица. Ведь все может произойти с каждым из нас. Ты сам подумай: а способна ли она на такое самопожертвование, как твоя мать?

Замолчав, он несколько минут рассматривал Андрея.

– Не гони, сынок, лошадей. Придет и к тебе настоящая любовь. Я верю, ты достоин этого. В твоем возрасте все девчата красивы и умны. Помнишь, у Пушкина: «Чем меньше женщину мы любим, тем легче нравимся мы ей»?

После разговора с отцом Андрей стал пристальнее пригля¬дываться к Алле. Как-то прямо он спросил:

– Мне кажется, что я для тебя, как модная одежка, в которой иногда пофорсить хочется. А на деле тебе по душе ребята, которые тискают в подъездах, как у вас, вероятно, принято на сеновалах?

Алла посмотрела на него в упор, усмехнулась:

– А ты с чего это вдруг прозрел? Даже ревность проклюнулась? Отелло!

После этого разговора встречи с нею Андрей прекратил. Иногда его тянуло к ее институту, к общежитию, хотелось  увидеть на улице, но он решил твердо: все, конец! И с голо¬вой ушел в учебу. Ко всему на него навалились и хозяйствен¬ные заботы.

Выезжая в Грозный, Артур передал ему свою однокомнат¬ную квартиру, заявив при этом, что с ним все может случить¬ся, и тогда квартира отойдет кому-нибудь из чужих.

Квартира находилась в центре города, и окна ее выходили на стадион. Квартира состояла из комнаты, с неболь¬шой уютной кухней, прекрасной ванной и квадратным коридором, в котором мог хорошо разместиться шкаф. В общем, для начала самостоятельной жизни Андрея квартира была шикар¬ной. Правда, когда в нее вселился Артур, он не делал в ней ремонт, так как некогда было, да и до появления Виктора жил у Галины. Потихоньку квартира приобретала жилой уютный вид. Заменили все двери, оклеили потолок и стены светлыми в голубых тонах обоями. Стены на кухне и в ванной полнос¬тью выложили кафелем. Заменили мебель на новую, цвета светлого клена, повесили несколько картин...

И Галина, и Виктор по-детски радовались тому, что у их сына своя квартира, так как знали, что Андрей после устрой¬ства личной жизни с ними жить не будет. Об этом он неколько раз заявлял им.

Иногда вечерами они втроем приходили в эту квартиру, и  Виктор шутливо говорил, что дело за малым, что дело за женой Андрея.

К этому времени Андрей снова увлекся. Казалось, что с плеч свалилась тяжесть неудачных прошлых отношений, и он снова полюбил. Звали девушку Татьяной. Когда они познако¬мились, она училась на четвертом курсе, а Андрей на после¬днем. Он и раньше встречал ее в коридорах института, не придавая особого значения, пока не пригласил ее танцевать на одном из студенческих вечеров. И только танцуя, вдруг рассмотрел ее по-настоящему, а рассмотрев, увидел в ней что-то особенное. Глаза Татьяны голубовато-серые, ласково рассмат¬ривали Андрея. Полные губы, пышные русые волосы вызыва¬ли в нем восторг и соблазн. В ней было что-то свое, не похо¬жее на тех девушек, с которыми он был знаком раньше, и, увидев это, Андрей был поражен. Ее губы, ее лицо восхитили его. Он любовался линиями ее рта, редкими веснушками на лице и чуть заметной ямочкой на подбородке.

Закончив вальсирование, Андрей отвел Татьяну к окну и, не отпуская от себя, тихо спросил:

– Ты откуда такая взялась?

– А ты не замечал меня все эти годы? – вопросом на вопрос ответила она, расхохотавшись. Смех ее был беззаботный, но глаза внимательно рассматривали Андрея. Глядя в ее глаза, он подумал: «А почему действительно он не замечал ее?»

В этот вечер они много рассказывали друг другу о себе. Татьяна была моложе Андрея на полтора года, но этой разни¬цы в годах не чувствовалось. Ее всегда влекло к интересным, способным людям, а то, что Андрей не ординарен, она чув¬ствовала давно. Несколько лет она с грустью, отчаянием и надеждой ждала, когда Андрей обратит на нее внимание, по¬тому что он привлекал ее больше всех. Видимо, у них было что-то общее и в характерах, и в поведении.

С этого вечера они стали встречаться часто, хотя Андрей и помнил советы родных не быть назойливым. Татьяна привле¬кала его не только внешностью, но и своим характером, свои¬ми взглядами на жизнь. Несколько раз Андрей пытался оставить ее ночевать в своей квартире, и каждый раз она, смеясь, грозила ему пальцем и заставляла проводить ее домой. Вечерами они строили планы будущей совместной жизни, в которых основную роль она отводила Андрею. В ее поведении ясно проглядывали искренность и душевность.

Несколько раз Андрей предлагал ей расписаться в ЗАГСе, но Татьяна каждый раз отговаривала его, объясняя это тем, что сначала должна закончить институт. Она видела в браке нечто святое и верила, что человеку дана одна любовь, как и одна жизнь. А раз так, то терпение – лучшая проверка чувств.

Родители Татьяны работали на шелкокомбинате. Она была единственным ребенком, и они любили ее, подчиняясь ее тре¬бованиям и доводам. Но иногда осторожно намекали, как опас¬но девушке терять голову. В ответ на эти намеки Татьяна лишь смеялась.

В один из вечеров состоялось и знакомство родителей Анд¬рея с Татьяной. Об этой встрече они договорились заранее и, купив фрукты, ждали в квартире Андрея их прихода. Наконец раздался звонок, и Андрей, подмигнув Татьяне, не спеша по¬шел их встречать. Поднялась, волнуясь, и Татьяна.

– Ну, давайте знакомиться, – первым проговорил отец Андрея.

Познакомившись, Галина сразу предложила Татьяне приго¬товить чай, достала из сумки торт и коробку конфет и прогово¬рила:

– Возьми, Таня. Угощай нас, не стесняйся.

Со слов Андрея она уже многое знала об этой девушке. А сейчас, впервые увидев, украдкой любовалась ею.

Незаметно первоначальная скованность прошла, и за сто¬лом пошел оживленный разговор на различные темы. Слу¬шая рассуждения Татьяны, родители Андрея почувствовали широту ее взглядов и незаурядный ум. Особенно это почув¬ствовал Виктор, который несколько раз ловил себя на мысли, что Татьяна, как и Галина в молодости, имеют много общего. Чуткость и восприимчивость этой девушки позволяли ей справедливо и разумно судить как о прошлом, так и о на¬стоящем.

Во время этого разговора Андрей видел, как Татьяна иног¬да смотрела ему в глаза, и ему передавалось ее волнение и желание нравиться его родителям. Во время разговора она пыталась скрыть эти чувства, притвориться беззаботной и веселой, но глаза выдавали ее, и это видела Галина. Она видела, что Татьяна любит ее сына, и видела ее мужество, с которым она идет навстречу этой любви. Теперь она была за сына спокойна.

После этого вечера Татьяна часто приходила к родителям Андрея, и это всегда доставляло им радость, словно они воз¬вращались в первые дни своего знакомства, вспоминая свою молодость.

Так же прошло знакомство Андрея с родителями Тани. В их домике, кстати, по случайности рядом с сельхозинститу¬том, где встречался с Аллой, было уютно, и царила какая-то спокойная доброжелательность. Андрея по-отечески угостили, причем хорошей наливкой «с собственной фазенды». По на¬меку отца Тани состоялась потом и встреча ее родителей с родителями Андрея: все начиналось открыто, честно, с даль¬ним, так сказать, прицелом...

Государственные экзамены Андрей сдал на «отлично» и, получив диплом, на следующий день пришел в отдел кадров управления по контролю за оборотом наркотиков. После бесе¬ды с молодым инспектором его принял начальник отдела кадров. Войдя в кабинет, Андрей увидел сидящего за столом муж¬чину, который испытующе рассматривал вошедшего через очки в роговой оправе.

– Мне доложили о том, что вы хотите работать у нас, – спро¬сил он Андрея и, не дожидаясь ответа, добавил:

– Да вы сади¬тесь, в ногах правды нет.

– У меня везде и всегда правда,– возразил Андрей.

– Это уже хорошо, – проговорил начальник отдела. – Так чем вызвано желание работать у нас? Судя по оценкам, вы успеш¬но закончили институт и могли бы работать в прокуратуре или где-нибудь в другом более спокойном месте.

– На это у меня имеются личные причины.

Тогда давайте сначала расскажите о своих родителях, а потом о себе.

Начальник отдела был небольшого роста, по-спортивному подтянут и как-то странно рассматривал Андрея. Но в его го¬лосе чувствовались доброжелательность и внимание.

Начав рассказывать о своем отце, Андрей разоткровенни¬чался и сообщил все, что знал о подполковнике Черноусове и о роли того в обеспечении отца кокаином. Рассказал и о дяде Артуре Виноградове, который помогал им с матерью, пока не было отца. Слушая это, начальник отдела кадров делал какие-то пометки в своей тетради. Он знал обо всем этом, но не думал, что вот так встретится с сыном Касатикова.

– Значит, решили мстить за отца? – выслушав, спросил тот.

– Не только за отца, но и за всех тех, кого эта беда косну¬лась. И если мимо нее проходить будем, то остановить ее трудно будет. Очень трудно. Надо всем бить в набат.

– Мне инспектор доложил, что вы спортом увлекаетесь? – чувствуя неладное в своем вопросе о мести, снова спросил начальник отдела.

– Да, с шестого класса в секции самбо. На зональных и все¬российских от области выступал. А в этом году получил мастера спорта.

– Это хорошо. Ну, и кем бы вы хотели у нас работать?

– Хотел бы с оперативной или следственной работы начать.

– В следственном отделе вакансий сейчас нет, а вот в отделе по борьбе с контрабандой наркотиков есть одна должность. Правда, работа не из легких.

– А я легкую и не ищу, – ответил довольный Андрей.

Через некоторое время, после всех проверок, комиссий и собеседований Андрей оказался в этом отделе. Попав сюда со студенческой скамьи, он в первые дни постоянно удивлялся всему, с чем сталкивался. Особенно сильное впечатление произвел на него начальник отдела Владимир Андреевич Каширин. Переведенный из ФСБ подполковник Каширин стремился перенести сюда опыт, накопленный годами. Но, обучая, разъясняя и показывая, он всегда требовал от своих подчиненных серьезного отношения к работе. С первым руководителем Андрею крупно повезло. Да, Каширин был требователен, да, он не терпел малейшей не¬правды, но он был воспитателем с большой буквы. В Андрее он видел не только молодого старательного сотрудника, но видел в нем и упрямство, направляемое на достижение по¬ставленной цели. Поэтому он часто задерживал его после ра¬боты, рассказывал разные случаи из своей оперативной дея¬тельности. В один из таких вечеров, перед тем, как покинуть его кабинет, Андрей осторожно сказал:

– Владимир Андреевич, я чувствую, что в оперативной ра¬боте я почти ничего не знаю. Тут столько тонкостей, которым в институте не учили. Спасибо, вы помогаете их распознать, и ребята в отделе помогают.

– А как ты хотел? – перебил Каширин. – У нас ведь боевое братство. От каждого зависит успех любой операции.

– Я понимаю. Но я хотел бы на курсах поучиться.

Несколько минут Каширин молчал. Наконец встав с кресла и подойдя к сейфу, он открыл его и, достав небольшую книгу, протянул ее Андрею:

– Возьми вечером почитай. Автор – оперативник хороший, написал то, что мы делаем. В учебниках такого не найдешь. Смотри только не потеряй. И не давай никому. Ну, а насчет учебы на курсах правильно говоришь. Придет срок – поедешь.

– Когда? – радостно спросил Андрей.

– Когда скажем, – ответил тот.

В этот вечер, придя домой, Андрей увидел сидящую за столом Веру Соловьеву и ее сына Степана, который сразу же подбежал к нему.

– Ну, идем, идем быстрее, – взяв за руку Андрея, проговорил он, – тетя Галя что-то вкусное приготовила и не говорит.

Войдя в зал и поздоровавшись, Андрей сел рядом с мате¬рью Степана. Взглянув на нее, он увидел на ее лице рассеян¬ность и задумчивость.

– Что-нибудь случилось? – тревожно спросил Андрей.

– В прокуратуру опять ее вызывали, сынок, – ответил отец, – все спрашивают насчет брата, а что она может сказать, если не видела его много лет.

– А когда вызывали? – снова спросил Андрей.

– Два дня тому назад, – ответила Вера. – Я после той беседы со следователем сразу домой поехала, потому что плохо почув¬ствовала себя.

Действительно, вернувшись тогда домой, она вспоминала вопросы следователя и лежавший перед ней фоторобот брата. Она, как легла на диван, так и не вставала до утра. Иногда она как будто просыпалась, а затем снова погружалась в забытье. К утру она встала, и ей показалось, что во дворе кто-то ходит. Посмотрев в окно и никого не увидев, она с ужасом подумала, не сходит ли с ума. От этой мысли ей стало еще страшней, и, чтобы успокоиться, она присела на кровать к сыну. Однако голова ее продолжала слегка кружиться от одной мысли о худ¬шем у брата. И тогда Вера решила съездить в город к Виктору и Галине, которые были для нее самыми близкими сейчас людьми. От этой мысли у нее сразу же появилась энергия. И она пожалела, что сразу после прокуратуры не заехала к ним.

У Галины она была более двух часов. Затем пришел Виктор. Поговорив с ними, Вера, несмотря на рассеян¬ность и задумчивость, почувствовала себя лучше.

Подавая на стол манты, Галина мягко упрекнула Веру:

– Ну, а почему стала редко бывать у нас?

– Да все дела проклятые, – вяло ответила та.

– Степан, а ты почему не приезжаешь? – вмешался в разговор и Виктор.

– Папа, обещаю, что постараюсь приезжать чаще, но у меня ведь там собака одна остается, – по-взрослому ответил Степан.

– Ну, на день то можно ее оставить?

– Конечно. Я так и буду делать.

– А как у тебя, Андрей, дела? – неожиданно спросила Вера.

– Нормально. Пришло звание лейтенанта, – ответил тот.

– Я, кстати, так и не поняла, где ты работаешь? – продолжала допытываться Вера.

– В правоохранительных органах, а в каких, не могу сказать.

– Ну, и хорошо, Андрей. Раз нельзя говорить, то и не надо.

Разговаривая с Андреем, она бросала короткие взгляды на Виктора, натыкаясь каждый раз на знакомые до боли черты лица: Даже морщинки на лбу напомнили ей, как по утрам она разглаживала их. Эти взгляды почувствовал и Виктор, увидев в ее глазах тоску одинокой женщины. Ему стало до боли жал¬ко ее, и у него появилось желание схватить ее за плечи, встряхнуть как следует и убедить, что нельзя впадать в отчаяние. Но он сдержался, смолчал.

Вскоре Вера засобиралась домой, и Степан, сидя у отца на коленях, просил тоже чаще приезжать к ним.

– Хорошо-хорошо, – пообещал Виктор, – как только будет время, мы все втроем к вам нагрянем.

Оставшись одни, они несколько минут молчали. Наконец, не выдержав, Галина проговорила:

– Трудно ей без мужика одной.

– У тебя есть предложение? – спросил Виктор.

– Познакомить бы ее с порядочным мужчиной надо. Одной ведь очень тяжело. А тут еще с братом непонятное. Переживает.

– Ты навести ее, поговори по-свойски.

– А почему одна?

– Ну, ты же понимаешь, что я неловко себя чувствую при ней. Вроде, виноват в том, что у нас случилось.

– Эту страницу, Виктор, мы перевернули. И все это мы по¬нимаем правильно. А это самое главное. А ты, Андрей, что молчишь? Как твои дела?

– У меня-то как раз получше, чем у вас. Работаю. Познаю оперативное мастерство. Но я не успел главного сказать.

– Так говори, – перебил Виктор.

– На курсы меня посылают. На три месяца.

– А как же Татьяну оставишь? – смеясь, отреагировал на эту новость Виктор.

– Завтра мы эту темку с ней перетрем.

– Ну, и словечки у тебя появляются, Андрюша, – упрекнула Галина, – смотри, жаргон может Таню напугать.

– Не волнуйся, мама. У нас все с ней прочно. Все плавно течет к свадьбе.

Через пару недель Андрей выехал на курсы в Москву и сразу же окунулся в учебный ритм. Группа состояла из таких же, как он, недавно принятых молодых выпускников инсти¬тутов, которых в спешном порядке готовили к оперативной работе. Преподавали в основном бывшие практики, поэтому слушатели курсов после каждой лекции задавали им массу вопросов. Более того, во время встречи с начальником кур¬сов, они попросили его добавить в расписание ежедневные дополнительные занятия с практиками для ответов на их мно¬гочисленные вопросы. После этой встречи им объявили, что руководство главка продлило занятия на месяц, и заниматься они будут четыре месяца.

Почти ежедневно Андрей получал письма от Татьяны, в которых она все чаще сообщала о том, как по нему соскучи¬лась, а вчера спросила, не может ли она приехать к нему на субботу и воскресенье. На эту просьбу он ответить ей не ус¬пел, так как после занятий был вызван к начальнику курсов.

Когда он вошел в приемную, его остановила секретарь-ма¬шинистка, коротко спросив:

– Касатиков?

– Да, – рассматривая миловидную со вкусом одетую девушку, ответил он.

– Посидите. Сейчас вас пригласят.

Неожиданно для себя Андрей услышал голос, раздавшийся из селектора:

– Касатиков прибыл?

– Да. Ждет в приемной, – поспешно ответила секретарь

– Пускай заходит.

– Хорошо, – и, повернувшись к Андрею, добавила: «Проходите».

Войдя в кабинет и доложив о прибытии, Андрей увидел поднявшегося из-за стола начальника курсов, который, пожав ему руку, проговорил:

– Знакомьтесь, Андрей Викторович, это полковник Ивлев, начальник одного из ведущих управлений нашего главка. Он приехал поговорить с вами о будущей работе. Я оставляю вас вдвоем. Вячеслав Григорьевич, распорядиться насчет чая?

– Да, пожалуйста, – проговорил тот.

Услышав его ответ, Андрей повернулся и увидел сидящего спиной к окну полковника, который внимательно рассматри¬вал его. Дождавшись, когда начальник курсов выйдет из каби¬нета, полковник поднялся с кресла, пожал руку Андрею и предложил ему сесть на стул рядом с приставным столом, на котором лежало личное дело лейтенанта Касатикова. Стоя рядом с Андреем, он тихо проговорил:

– Я ознакомился с вашим личным делом и переговорил со многими людьми, которые вас знают в Южноуральске. Скажу откровенно, Андрей Викторович, я остался доволен и прочи¬танным, и услышанным. Вы отлично закончили институт, ус¬пешно начали работать в управлении. Мастер спорта по сам¬бо, а это уже говорит о вашей реакции, смелости и физичес¬кой выносливости. Такие специалисты нам очень нужны. Меня устраивает и то, что, кроме Южноуральска, вас нигде не зна¬ют. Правда, участие в соревнованиях немного портит конспи¬рацию, но это мы с вами залегендируем. Там, где вам придется работать, а это Чечня и подмосковный Звенигород, вас не зна¬ют. Не знают вас и в правоохранительных органах, кроме Ар¬тура Александровича Виноградова, который вам будет помо¬гать. Короче, мы надеемся вас использовать для участия в очень опасной операции. От этой операции зависит жизнь многих тысяч людей. Нужно ваше добровольное согласие. Как вы смотрите на это предложение?

– Хотелось бы знать, в чем будет заключаться моя роль?

– Ваша роль будет заключаться в умении перевоплотиться в опытного преступника, с нашей, конечно, помощью, внедриться в одну из банд, которых расплодилось немало. Эта банда воз¬главляется Сухаревым Павлом Павловичем, по кличке Палыч. Занимается контрабандой наркотиков. Не гнушается и убий¬ствами. Палыч очень умный и изворотливый бандит. Нам никак не удавалось внедрить к нему ни одного нашего агента, потому что конспирация у него классическая. Но все-таки не¬давно нам стало известно о том, что он договорился с наркодельцами из Грозного о широкомасштабных поставках наркоты, и нахрапом его не возьмешь. Если вы согласны с моим предложением, то учеба ваша продолжится отдельно от всех.

– Так сразу я не готов дать согласие.

– Почему?

– Это для меня неожиданно. Я должен все обдумать.

– Только просьба ни с кем не советоваться. Завтра жду окон¬чательного ответа. Даже родители не должны знать. Артур Александрович прояснит им ситуацию. А девушке своей сообщите, что выехали на практику за рубеж.

МЕСТЬ КРУТЫХ

В эту беспокойную для Андрея ночь неспокойно было и в Южноуральске. Добыв еще кое-какие косвенные подтверждения о роли «тигров» в жестоком убийстве их главаря, банда «рыжих» в эту ночь готовила расправу.

Получив об этом информацию от своего агента, Савелкин отложил все дела и поехал к командиру СОБРа. Несколько часов они сидели, обдумывая план совместных действий. Оба они понимали, что дел у них и других по горло, тех, за которые спрашивают и которые идут в показатели. поэтому, Но не сговариваясь, оценили нынешнюю ситуацию одинаково. Оба они пришли в милицию по убеждению, и оба не сломались, не стали вымогателями, не гнули людей в бараний рог. Одним словом, работали они не за взятки, а за мизерную зарплату и за уважение.

– Начнем с засады? – спросил командир СОБРа.

– Да, но дадим им возможность показать друг другу силу, а потом уже подчистить оставшихся в живых, – возразил Савелкин.

– Не обвинит нас начальство в этой бойне?

– Так мы же сразу среагируем, как услышим стрельбу. Я тебе позвоню, а у тебя дежурный взвод будет уже подготовлен! Мои опера до начала разборки будут там и, если что не по плану пойдет, скорректируют. А я в это время с экипажем патрульной машины тоже буду в том районе. Объясним, что все неожиданно произошло.

С этого времени СОБР перешел на усиленный вариант не¬сения службы. Проинструктирован был и оперативный состав райотдела, который должен был контролировать место раз¬борки. Однако до занятия оперативниками своих мест в райотдел поступило сообщение о двух окровавленных мужчинах, лежащих в сквере недалеко от гриль-бара «Ромашка», в кото¬ром назначалась разборка.

Подъехав к указанному месту, Савелкин увидел, что муж¬чины убиты выстрелами в глаза, а на груди одного из них лежал придавленный кирпичом листочек бумаги, на котором было красиво и кратко написано: «За Рыжего». Вызвав по рации дежурную оперативную группу, Савелкин срочно начал вносить коррек¬тировку в разработанный ранее план. Он понимал, что банда «тигров» тоже подстраховывалась, и убитые были из группы подстраховывающихся, хотя оружия при них не оказалось. Значит, «рыжие» готовят расправу серьезно, продолжал раз¬мышлять он и тут увидел, как в гриль-бар вошла большая группа парней.

«Совсем обнаглели, гады, – раздраженно подумал Савел¬кин, – ведь видят рядом патрульную машину и знают, чем за¬нимается около трупов милиция, а все равно прут в наглую. Пора вызывать СОБР до начала».

Словно в ответ на его мысли из бара вышел парень и, пока¬чиваясь, как пьяный, направился к машине.

«Придется брать», – решил Савелкин и, взяв двух постовых, пошел к нему навстречу, надеясь, что пьяный, увидев милиционеров, попытается обойти их. Однако парень все шел на них, держа руки в карманах. Подходя ближе, Савелкин увидел насупленное, тупое лицо парня, перестав¬шего покачиваться, и мгновенно выхватил свой «ПМ». Из кустов сквера выходил второй, видно, для подстраховки. Увидев, как оба парня тоже выхватили пистолеты, Савел¬кин резко упал и, перекатившись в сторону, открыл огонь на поражение.

В это время к бару подъехали несколько машин, из кото¬рых вышли бандиты «тигров». Услышав стрельбу, они в нерешительности стали о чем-то советоваться со своим главарем. После чего он оставил всех перед входом и вошел в бар. Однако сообразив, что им подготовлена западня, сразу же выскочил оттуда, и тут же появились люди банды «рыжих» с оружием в руках.

– Стреляйте! Стреляйте! – надсаживаясь в крике, приказал он, но плотный огонь выскочивших из бара заглушил его команды.

Звуки выстрелов гремели по улицам спящего Южноуральска, опрокидывая мечущихся бандитов. Несколько ответных выстрелов успели сделать и «тигры». Однако фактор опережения сработал не в их пользу. К убитым и раненым подбегали бандиты «рыжих» и делали по два контрольных выстрела в глаза. Это было обязательным условием акции.  Но это условие и подвело нападающих, так как за грохотом  стрельбы они не обратили внимания на подъехавших и взяв¬ших их в кольцо СОБРовцев.

– Уходим! Уходим! – кричал один из нападавших.

Однако автоматные очереди СОБРовцев остудили многих. Зная, как используются при неповиновении их кованые ботинки и приклады автоматов, многие побоялись сопротивляться, считая, что лучше быть живым в камере, чем застреленным при сопротивлении. И все же несколько человек, прорвавшись через плотный огонь, бросились бежать. Вскоре некоторые из них были ранены и остановились. Но один продолжал бежать какими-то особыми, звериными прыжками. B погоню за ним, опередив своих оперативников, мчался Савелкин. Он мог сейчас остановиться и расстрелять его, как на занятиях в тире. Но Савелкин понимал, что и так уже слишком много трупов, которые обязательно вызовут раздражение начальства, поэтому продолжал гнаться за убегающим.

Расстояние между ними сокращалось, и убегающий, (а им был Валет, друг Рыжего) не оборачиваясь, выстрелил через плечо несколько раз в Савелкина.

Гриль-бар «Ромашка» находился на окраине Южноуральска. И Валет надеялся, что, пробежав несколько кварталов, скроется в прилегающей к городу лесополосе. Вставало ран¬нее солнце, дул прохладный ветерок, и до лесопосадки оста¬валось около трехсот метров.

– Стой! Стрелять буду! – снова крикнул Савелкин и для убедительности выстрелил под ноги убегающему.

Поняв, что ему не уйти, Валет повернулся. Он вновь хотел выстрелить, но произошла осечка. И тогда, бросив пистолет, он выхватил нож. Мелькнуло лезвие ножа. Расставив ноги, Валет приготовился к бою.

– Брось нож! – приблизившись, приказал Савелкин. – Брось, иначе пристрелю!

А сзади уже слышался топот бегущих на помощь оператив¬ников.

Оскалившись, Валет швырнул нож в сто¬рону и сразу был сбит с ног оперативниками.

– Что там? – пряча в кобуру оружие, спросил Савелкин.

– Мясокомбинат, – тяжело дыша, произнес один из опера¬тивников.

– Этого в наручники, а я к бару.

Подходя, он увидел несколько машин «скорой помощи», а также оперативников из областного управления и старшего следователя прокуратуры Смирнова.

– Докладывай, Василий, что здесь? – спросил он одного из онеров.

– Девять трупов и семь раненых, Илья Владимирович, – отметил тот и добавил:

– У некоторых убитых про¬стрелены глаза.

– Сколько задержали?

– Троих из банды «рыжих». Их уже отправили в райотдел. Нo один из подъехавшей второй группы все-таки ушел.

– Ну и ладно, – тихо проговорил Савелкин, – пусть пока по¬чтальоном поработает.

Осмотрев место происшествия, старший следователь Смир¬нов разрешил отправить раненых по больницам, но предварительно попросил Савелкина обеспечить их охрану. Несмотря на раннее утро, скопилось немало любопытных, которые вслух высказывали свои соображения о случившемся.

– Надо же, что творят! – проговорил один из стоявших.

– Мстят за голову своего главаря, – ответил другой. – Крутые еще покажут себя.

Имя убитого главаря «рыжих» по-прежнему наводило ужас на горожан. О его дружках говорили в торговых рядах центрального рынка, шушукались в столовых и ресторанах, в троллейбусах и автобусах. Таинственно шептались даже в школах.
Все разговоры сводились к одному – жестокости этих «новых» крутых и беспределу, которого раньше не было. Сегодняшняя разборка подтвердила эту жестокость и посеяла самую большую панику за все годы существования Южноуральска. Этой разборкой «крутые» хотели вернуть себе полную самостоятельность и независимость от воров, не понимая того, что все произошло не по их сценарию, а по плану воров, а также по сценарию Савелкина. Но граждане города не знали об этом. Случившееся приковало их внимание нарочитой демонстративностью, окру¬жило группу «крутых» ореолом сенсационности и внушило людям еще больший страх.

До окончания осмотра места происшествия прибыли к бару и журналисты многих газет, радио и телевидения. В утренних новостях эта кровавая разборка уже передавалась во всех красках, леденя души горожан. Услышали это сообщение и люди Шамана, которые привели приговор своей сходки в исполнение. Довольно потирая руки, Палач, находившийся в это время у Ашура, проговорил:

– Зашевелились, а то совсем обнаглели. Еще парочку групп отправить так же, тогда совсем будет нормалек.

– Порядок нужен, – согласился Ашур.

Он знал, что через него готовится переброска из Грозного крупных партий героина, и не хотел, чтобы кто-то путался под ногами.

– Ты, Сашок, со своим шефом позаботься, чтобы задержанных достойно встретили в камерах. Это очень важно для нас.

– Сделаем, Ашур. Там пока мы банкуем. Но сейчас менты начнут раскручивать эту разборку. Те двое надежные?

– А я их отправил в Грозный. Моему подельнику помощь потребовалась. Вот я их на всякий случай и отправил отсюда.

– Чтоб не проболтались никому, – продолжал Палач.

– Не паникуй. Они кровью повязаны.

Слышали утреннее сообщение и Виктор с Галиной.

– Господи, я так волнуюсь за Андрея! – воскликнула она. – И откуда такая жестокость взялась?

Вчера у них была Татьяна, и они долго разговаривали об Андрее. И Виктор, и Татьяна успокаивали ее тем, что с Анд¬реем ничего плохого не должно случиться. Но это ее не успо¬каивало. Вот уже несколько дней она с замиранием сердца и нервной дрожью подходила вечерами к своему дому. Подни¬маясь по узкой лестнице, Галина спешила к почтовому ящику, открывала дрожащей рукой замок и торопливо вынимала га¬зеты и журналы. Она искала в них письмо или телеграмму от сына. Однако писем не было уже несколько дней.

С возвращением к ней Виктора казалось, что все невзгоды будут теперь далеко от нее. Но сейчас к ней вернулось то состояние тоски, которое было несколько меся¬цев назад. На ее лице Виктор все чаще видел скорбь. В такие минуты она, сжав на груди руки, нервно ходила по комнатам и прерывисто дышала. При этом глаза ее блестели, отчего взвол¬нованное лицо казалось болезненным.

Чтобы отвлечь жену от мрачных мыслей, Виктор рассказы¬вал ей свои новости на работе. Недавно он зарегистрировал на свое имя ателье по ремонту компьютеров, и каждый день его был полон забот. Однако вечерами он так же, как и Гали¬на, возвращался к воспоминаниям о сыне.

В отличие от матери он не учил Андрея общению с девуш¬ками и даже не упрекал его за излишнюю привязанность к ним, так как знал, что многое к сыну перешло от матери. В частности, привязанность свою к девушке из сельскохозяй¬ственного института он перенял от Галины, которая являла пример верности и однолюбия. Но об этом он никому не говорил. Видя у сына черты характера матери, он с гордостью подмечал у него и свои. Он видел, как сын доводил до конца все начинания и как по-детски радовался, когда у него что-то получалось. Когда Андрей принес домой диплом об оконча¬нии института, Виктор обнял его, а затем взволнованно проговорил:

– Я верю, сынок, в то, что ты далеко пойдешь. Не спеши расходовать свои силы. Кусать надо столько, сколько проглотишь.

Эта оценка отца, выраженная необычно откровенно и ис¬кренне, взволновала Андрея. Он стоял, ожидая, что скажет мать, но та лишь смахнула появившиеся слезы, и легкий румянец показался на ее щеках.

– Я очень рад, что доставил вам такую радость, – сказал тогда Андрей как-то буднично и, подойдя к матери, обнял ее.

Прижав к себе сына, Галина с нежностью добавила: «Те¬перь мы за тебя, сынок, спокойны. Особенно, когда вы поже¬нитесь с Татьяной». Говоря это, она чувствовала горделивую радость.

Нежно поцеловав мать, Андрей прого¬ворил:

– Поженимся, поженимся. Еще и устанешь от внуков.

В тот вечер родители не спрашивали Андрея о будущей его работе. Более того, они считали, что их сын должен немного отдохнуть, а потом заняться трудоустройством. Но они не знали его внутренних мотивов и не думали, что он начнет свою тру¬довую биографию с опасной и тяжелой работы оперативника.

Тревога не покидала в эти дни и Татьяну. Она сознавала, что ее любовь к Андрею не является мимолетным увлечением, ценила возникшую духовную близость и даже укоряла себя в том, что не согласилась на физическую близость. Андрей для нее был единственным человеком, с которым она была по-настоящему счастлива. По своей натуре Татьяна была само¬критичной и трезвой, хотя знала силу своей красоты и, рассматривая себя в зеркало, любуясь своим лицом и своей прической, ловила себя на одной лишь мысли о том, что ее красота будет всегда принадлежать только Андрею. Сейчас, оставшись без Андрея, она спрашивала себя: а такого ли человека она мечтала полюбить. Возможно, для ее души был нужен человек с более жестким характером? Воз¬можно, это еще не любовь, а шутка, которую сыграла с ней бунтующая кровь молодости? Ведь он оказался слишком сво¬енравным в выборе профессии, хотя она, как и его мать, была бы рада, если бы он устроился в адвокату¬ру и был бы всегда рядом с ней.

Однако при воспоминании о нем все эти вопросы забыва¬лись сами собой и заменялись одним желанием – желанием встречи. Эта встреча по принятому ею решению должна была их сблизить как мужа и жену. Поэтому Татьяна уже в нескольких письмах просилась приехать к нему на пару выход¬ных дней. Но писем от него уже несколько дней не было, отчего Татьяна, как и его мать, расстраивалась. Возвращаясь вечерами к себе домой, она давала волю слезам, и родители, видя ее переживания, понимали ее и по-своему успокаивали.

Татьяна была их единственной дочерью. И у брата ее отца был единственный ребенок – сын Павел, но он был противо¬положностью двоюродной сестре. Кое-как окончив десятилетку, он нигде дальше не учился. В армию его призвали в Афганистан и, демобилизовавшись, он бегал с одного пред¬приятия на другое, так и не приобретя никакой специальности. Иногда Татьяна замечала у него странности в поведении, но особого значения этому не придавала. Более того, после сбли¬жения с Андреем она вообще старалась о нем не вспоминать. Родители Татьяны невольно сравнивали ее с Павлом и, гордясь своей дочерью, ревниво оберегали ее от, как говорили они, «дурно-го влияния». Когда Татьяна училась в школе, ее по очереди встречали отец или мать и провожали домой, не оставляя ни на минуту одну. Практически вся жизнь Татьяны проходила под пристальным наблюдением родителей, особенно матери. Иногда между дочерью и матерью возникали даже ссоры, потому что Татьяну возмущало вмешательство в ее личную жизнь и заявления матери о том, что она лучше знает, как кому жить и что делать.

Мать, казалось, никогда не знала усталости: придя с произ¬водства, мыла полы, стирала, в выходные с утра до вечера работала на даче. Отец в шутку не раз говорил:

– Дача для отдыха, а не для каторжного труда.

На что мать обидчиво поджимала губы и молчала. Иногда Татьяну раздражало ее излишнее трудолюбие: мать могла по два раза в день мыть плиту, окна, переглаживать белье, снимать чистые гардины – ее стиральная машина всегда была забита.

– Посмотри хоть телевизор, – пытался отвлечь ее отец. – Смотри, как люди живут в других странах.

– Некогда мне сиднем сидеть, опять ворох белья, – ворчала мать. – Ты же не будешь стирать.

Поступив в юридический институт, Татьяна еще острее почувствовала, что жизнь ее зажата в тисках родительской опеки. Это стало раздражать ее. В один из вечеров она задержалась в читальном зале и, выходя из института, увидела ожидавших родителей. Придя домой, Татьяна резко потребовала, чтобы они не позорили ее, говорила, что она взрослая и поступает так, как считает нужным. Это была первая размолвка между родителями и ею. Но этот разговор помог коренной перестройке в ее личной жизни. Родители пообещали снять неусыпный надзор с дочери, получив взамен обещание ее вести себя благоразумно. Однако, завоевав свободу, Татьяна ни разу не злоупотребляла этим и, отвергая приставания  ребят из института, терпеливо ждала, когда на нее обратит внимание Андрей. Познакомив его со своими родителями, она видела, что он понравился им. Иногда даже мать просила Татьяну, чтобы она приводила Андрея домой, так как видела, что ее дочь познакомилась с хорошим человеком, и мечтала об их свадьбе.

При первом знакомстве Андрей угадал в ней черты маменькиной дочки, но его это не насторожило, а, наоборот, обрадовало. Более того, ему открылся ее темперамент и взгляды до¬машнего ребенка, который, как бы вырвавшись на свободу, с жадностью тянется к жизни, ко всему новому.

Чем ближе они узнавали друг друга, тем больше Татьяна старалась показать Андрею свою любовь к нему. Она с удов¬летворением отмечала, как к нему относятся друзья, с радостью ловила его улыбки и чувствовала себя легко и непринуж¬денно. А это видел и Андрей, который перед выездом на курсы хотел большего в их отношениях, но почему-то боялся быть назойливым. Поэтому он не был с ней слишком требователь-ным в своем мужском желании, готовя ее к будущему. Прав¬да, многим нежностям Андрей успел научить Татьяну, особен¬но поцелуям, которые каждый раз затягивались все дольше и дольше. Но дальше этого он не шел, хотя прошлая его связь с девушкой из сельскохозяйственного института возбудила в нем неудержимый интерес к женщинам. Та первая победа достави¬ла Андрею огромную радость. Он чувствовал тогда в себе уверенность и не испытывал никакого стыда. Впервые испытав состояние обладания женщиной, он был тогда по-настоящему горд собой, и это вскружило ему голову. Вот почему бесцере¬монная отставка этой девушкой так обидела его. Поэтому он и не хотел допустить второй ошибки с Татьяной.

Все это Андрей вспоминал, вернувшись из кабинета началь¬ника курсов. Сейчас его беспокоила не столько опасность предложенного, сколько то, как длительная разлука отразится на их отношениях с Татьяной. Поэтому он решил на следующий день подробно уточнить, на какой срок ему рассчитывать.

Однако на следующий день его никто не вызвал. Только на третий день Андрея пригласил начальник курсов. Доложив о прибытии, он поздоровался с находившимися в кабинете, и, как только начальник курсов вышел, начальник главка представил сидевшего рядом с ним мужчину в штатском:

– Знакомьтесь, Андрей Викторович, это один из наших опе¬ративников – майор Сизов. Так вы подумали над моим предло¬жением?

– Да, – коротко ответил Андрей.

– И что можете сказать?

– Я согласен. Не знаю, справлюсь ли, но меня беспокоит, как долго я буду в таком положении?

– А почему вас это волнует?


– У меня девушка в Южноуральске. И у нас с ней самые серьезные намерения, – ответил Андрей и увидел, как, улыба¬ясь, переглянулись его собеседники.

– Это во многом будет зависеть от вас. Но, думаю, месяца два-три придется играть новую для себя роль. Главное, чтобы не переиграть и не выдать себя, потому что ценой ошибки будет ваша жизнь и другого наказания за провал в работе не будет.

– Я понимаю это. Но мне надо хорошо подготовиться, – говоря это, он уже был доволен тем, что задание продлится всего лишь два-три месяца. И это считал самым важным.

– Да, подготовиться надо очень серьезно. Вами займется майор Сизов. А начальник вашего отдела Каширин из Южноуральска сообщит родителям о том, что вы выезжаете на ста¬жировку на три месяца в одну из стран Ближнего Востока. Надеюсь, они об этом сообщат и вашей девушке. Связником в Грозном будет Артур Александрович Виноградов, а в Звенигороде майор Сизов. Только не пытайтесь искать с ними встреч,
они сами вас будут находить. Да, еще об одном. Вам придется с неделю посидеть в камере. Вас и к этому подготовят.

В этот же день слушателям курсов объявили, что лейте¬нант Касатиков отзывается руководством в Южноуральск. И Андрея перевезли на одну из явочных квартир под Москвой.

В первые дни майор Сизов отшлифовывал с Андреем его легенду. Людьми, готовившими Андрея к внедрению, были пока¬заны фотографии тех, с кем ему придется встретиться, давались на каждого из них характеристики, сообщались их при-вычки. Сообщались и их слабости, а также эпизоды из их жизни. Особенно Сизов просил запомнить пароли и адреса явочных квартир. При этом отрабатывались различные ситуации, в которых Андрей мог оказаться. В общем, подготовке отводилось по десять-двенадцать часов в сутки.

Опытным мастером-художником были выполнены на его теле татуировки, которые характеризовали его как преступника, от¬сидевшего и в детской колонии, и в колонии общего режима. Правда, наколки наносились так, чтобы через несколько меся¬цев они пропали сами по себе, но это был своеобразный пас¬порт, отражающий колониальную биографию Андрея. Легенду Андрею выбрал майор Сизов несложную. Драка, когда он учил¬ся в школе, в результате которой он убил ученика. Затем вос-питательно-трудовая колония в Хабаровске. После освобожде¬ния снова драка, правда, он получил небольшой срок, так как на суде не смогли обвинить его в грабеже. Но когда он приехал и Звенигород к своей тетке, его снова задержали по подозре¬нию в разбое. И воспитательно-трудовая колония, и колония общего режима относились к попавшему под поезд Овсяннико¬ву Игнату под кличкой Шустряк. Никого из родственников у него в живых не было. А тетка, проживающая в Звенигороде, была когда-то сотрудницей КГБ и, находясь на пенсии, охотно согласилась помочь Андрею войти в новый образ.

Отшлифовав окончательно легенду Андрея, Сизов поехал в изолятор временного содержания к начальнику оперчасти, которого хорошо знал.

– Дело есть, Николаевич, – сразу проговорил он, входя в его кабинет.

– Давай выкладывай. Я сразу это понял утром. Так ведь ты не выберешь время для старого друга.

– У тебя содержится Александр Юрков, но дело его адвока¬ты почти развалили. На той неделе меру пресечения ему изме¬нят, и он выйдет. Но надо к нему в камеру пристроить одного парня. Он по подозрению уже задержан, и сегодня его из ми¬лиции доставят к тебе.

– А как пария твоего звать-то? – хитро улыбаясь, спросил Николаевич.

– Игнат Овсянников под кличкой Шустряк. Его здесь ник¬то не знает.

– Понятно. Давай, Андрей, вот так сделаем. Камера, в кото¬рой сидит Юрков, завтра ставится на дезинфекцию, и оттуда мы расселяем наших людишек по другим камерам. Твоего мы определим сегодня, а завтра в связи с дезинфекцией переве¬дем к нему и Юркова.

– Годится.

– Подстраховывать нам твоего надо?

– Ни в коем случае.

В этот же день Андрей, заброшенный в камеру пинком кон¬воира, оказался перед сидящими там людьми, которые с любо¬пытством рассматривали его.

– Привет, братаны, – буднично произнес Андрей, проходя к свободным нарам. Ответа на приветствие не последовало. Тог¬да, раздевшись до пояса, Андрей уселся и тоже молча обвел сидящих глазами. Наконец, один из них скривился, пожевал губами, подошел к нему и протянул руку.

– Ну, давай, паря, знакомиться.

И как только Андрей подал ему руку, неожиданным рыв¬ком был сброшен на цементный пол. Однако Андрей резким ударом ноги сбил того и, поднявшись, увидел, как к нему бросились сразу же несколько человек, которые мгновенно были разбросаны по камере.

– Еще кто хочет знакомиться?– оглядывая притихших сока¬мерников, спросил он. – Тогда считаем, что знакомство состоя¬лось, – и, подойдя к своим нарам, улегся.

Однако сокамерники в покое его не оставили. Их уже заинтересовал этот парень, так ловко расправившийся с ними. Через несколько минут к нему снова подошел первый, пожелавший познакомиться, и, сев на нары, проговорил:

– Это где же ты так научился?

– Посидишь с мое – тоже научишься, – не поднимая головы, ответил Андрей.

– Меня Олегом называют.

– Ну а меня Игнат, – и, отвернувшись, больше не проронил ни слова.

На следующий день камера, в которой находился Андрей, пополнилась. В связи с дезинфекцией из другой камеры пере¬вели сюда еще несколько человек, в том числе и Александра Юркова. Войдя, тот сразу же поздоровался с Олегом и, сев к нему на нары, долго о чем-то шептался. Наконец, подошел к Андрею и, с интересом рассматривая его, спросил:

– На чем повязали?

– Пытаются пришить разбойное на магазин. На понт берут, а я ни при делах там.

– Это какой магазин-то?

– Который у сквера рядом с рынком.

– Вот дают! – проговорил Александр. Он знал, что на этом магазине проходили обкатку стажеры из одной «пятерки» Палыча, и, услышав это, решил поближе познакомиться с Андреем.

– Где срок-то мотал?

– В Хабаровске.

– А здесь как оказался?

– Тетка у меня одна из родных осталась. Вот и решил к ней причалить. С работенкой худо, а жевать охота...

– Ну, худо не худо, а если хорошо поискать, то можно и найти. Ладно, мы еще поговорим с тобой, а пока отдыхай.

Несмотря на режимные мероприятия, камеры изолятора вре¬менного содержания постоянно общаются между собой с по¬мощью зековских хитростей. Общаются содержащиеся там и со своими друзьями на воле. Помня указание Палыча о подбо¬ре падежных людей, Александр Юрков, чтобы не терять на¬прасно время в изоляторе, сообщил ему о том, что в камере ить интересный для дела человек, и спрашивал, что ему делать. На следующий день контролер передал ему записку, в которой предлагалось ни о каком деле не говорить, но поста¬раться завязать с ним дружбу.

С этого дня Александр все чаще находился рядом с Андре¬ем и, рассказывая о себе, расспрашивал того о жизни, о знако¬мых и особенно о тетке, к которой Андрей приехал.

Продолжая париться в изоляторе, Андрей писал ходатайства об изменении меры пресечения и со страшной силой ругал ментов. Однако пока ответов на его ходатайства не было, и Александр, видя, как Андрей каждый день заводится, искренне сочувствовал ему. Он даже пообещал, что, когда выйдет, лично поможет Андрею хорошим адвокатом.

– А где я деньги найду на хорошего адвоката? – спросил со злостью в голосе Андрей.

– Это не твои заботы, – на что ответил тот.

После получения записки от Палыча Юрков старался как можно лучше выполнить полученное указание. По его требованию Андрею уступили место у зарешеченного окна, и все свободное время он проводил только со своим новым другом. Но Андрей помнил наставления майора Сизова и не позволял себе расслабляться. В один из вечеров Юрков подсел к нему с бутылкой водки, которую ему передал контролер. Разлив водку по двум кружкам, он торжественно произнес:

– Ну что, Игнат, за дружбу!

– У матросов нет вопросов, – поддержал Андрей. Водка пролетела, как вода. Взвинченные нервы постепенно стали успокаиваться, и Андрей, опасавшийся, что, опьянев, может что-нибудь сказать лишнее, устало проговорил:

– Давай отдыхать, Александр.

– А еще не хочешь? Я ведь быстро могу организовать, – недовольно предложит тот.

– На воле встретимся, вот тогда и гульнем по-настоящему, – позевывая, ответил Андрей.

Ему уже изрядно надоел этот появившийся друг, с которым Андрей не мог говорить ни о чем другом, кроме своей прошлой отсидки и своих подвигах. Ему уже не терпелось быстрее войти в банду Палыча и на деле проявить себя, а не нюхать пропитанный парашей камерный воздух. И еще его беспокоила прерванная связь с родителями и особенно с Татьяной. Притворяясь спящим, он каждую ночь, как наяву видел ее и мечтал лишь об одном – быстрее выполнить задание и вернуться к ней.

ВСТРЕЧА

Работа в райотделе милиции Грозного Артуру первое время напоминала жизнь на блокпосту в Афганистане. Ежедневно боевые операции отвлекали его от мыслей о личной жизни. Иногда даже приходилось спать по три-четыре часа в сутки. И все же он находил время, чтобы написать письмо Виктору и Галине о своей жизни и с радостью читал их ответы. Однако в последнее время Артур чувствовал, что с ним происходит что-то неладное, и дело было не в опасности, которой он подвер¬гался ежедневно. Он смутно догадывался, что причиной этого является нарушенный душевный покой в его личной жизни. От перегрузок на работе он не уставал, только нервы были возбуждены от страха, что, если погибнет, никто о нем и не вспомнит. Ночами его терзала бессонница, и даже стало по¬шаливать сердце, отчего ему казалось, что он летит в какую-то бездну, и тогда он нервно хватался за пульс. Иногда его бро-сало в холодный пот, а однажды он даже почувствовал какую-то странную слабость и шум в ушах. Перед глазами поплыли радужные круги. Испугавшись, он решил в этот же день обратиться к врачам, но серьезных заболеваний они у пего не об¬наружили. И тогда он понял, что причина такого состояния в одиночестве, в неудачной личной жизни. И что единствен¬ное лекарство – это общение с друзьями.
С этого дня он стал чаще обмывать со своими подчиненны¬ми удачные операции и на какое-то время забывал о своем одиночестве. Однако в глубине его души царили хаос и противоречивые чувства. В такие минуты он вспоминал близость с Галиной и задумывался о своей дальнейшей жизни, о которой ни в философии, ни в науке нельзя найти готовые ответы. Сейчас его жизнь окружали вражда, открытое насилие и смерть, отчего ему становилось невыносимо, так как это было со всех сторон. Не было лишь счастья любви. От этих мыслей жизнь представлялась Артуру жалкой и бессмысленной, а сам он никому на этом свете не нужным. В такие минуты Артуром овладевал ужас, и ему казалось, что он сходит с ума.
Однажды в ожесточенном бою с бандой Басаева, в котором; они участвовали вместе с войсковиками, Артур заметил мило¬видную женщину. Казалось, она не знала чувства страха, не сгибаясь, ходила по полю боя, помогала санитарам оказывать помощь раненым, командовала эвакуацией их в полевой госпиталь.
– Это наш боевой доктор, – потом объяснили ему. – Удивительный человек – Ирина Васильевна Яковлева.
Узнал он, что она приехала в Чечню вместе с мужем капитаном-десантником, а после его гибели осталась работать в госпитале, хотя могла вернуться в родной Иркутск, где жили ее мать и семилетняя дочь.
Во время боевой операции и после нее Артур улавливал ее быстрый, какой-то особенно внимательный, чуть ли не пpoжигающий взгляд и почему-то терялся, сердце его начинало бешено колотиться, и он ловил себя на мысли, что опасается
за эту незнакомку, что ее храбрость граничит с отчаянностью и что ему очень хочется ее защитить, уберечь...
Он не знал, что и Ирина интересовалась им. Он тоже лез в пекло, хотя видно было, что это опытный офицер; отлично ориентировался в бою, но казался замкнутым, суровым. Видимо, и у него сложилась жизнь не гладко? И все же что-то ей говорило о том, что этот мужчина не из тех, какие после гибели мужа вились вокруг нее, домогаясь близости любой ценой.
Ирина была моложе Артура, но выстрадала в своей жизни не меньше его. В том бою она тоже обратила внимание на Артура и тоже почувствовала что-то родное. Ей понравились его ясные без лукавства глаза, густые темные волосы и запоминающаяся бледность лица. Он привлекал ее не только своей внешностью, но и какой-то внутренней, как казалось ей особенностью. После того боя она навела о нем справки узнала немало о его судьбе. После чего решила познакомиться с ним поближе.
В одно из воскресений Ирина, не выдержав, позвонила в райотдел. Услышав, что Артур взял трубку, она взволнованно проговорила:

– Это доктор с вами говорит, Артур Александрович.
– Кто говорит? Какой доктор? – растерянно пробормотал он.
– Ой-ой, какая у вас память. Что, уже забыли тот бой?..
– Простите меня, Ирина Васильевна, – перебил Артур, дога¬давшись, кто говорит, – простите, пожалуйста! Что-то случи¬лось? Чем помочь?
– На этот раз прощаю, – смеясь, проговорила она. – А помочь могли бы, составив мне компанию для небольшого турне...
– Я готов с вами хоть на край света.
– Ну-ну, не надо так. Значит, я сейчас подъеду на санитар¬ной машине.
Убрав со стола все бумаги, Артур предупредил дежурного и вышел на улицу. Ждать пришлось недолго, и вскоре он, сев в подъехавшую машину, радостно разговаривал с Ириной.
– И куда меня увозит доктор? – любуясь ею, шутливо спросил он.
– Сейчас мы поедем с вами в музей Лермонтова, – и, увидев удивленный взгляд Артура, добавила:
– Да–да, в музей, и, ду¬маю, вам там очень понравится. Надеюсь, о Лермонтове вы что-то слышали?
– Обижаете, Ирина Васильевна.
– Теперь я прошу прощения...
Вскоре их уже встретили музейные работники и провели в дом Верзилиных. Молча они ходили по тихим комнатам, останавливались у портретов кавказских офицеров и у витрин со старинными безделицами, угадывая их предназначение. Потом они прошли в белую хатку – домик Лермонтова, в ко¬тором провел свои последние дни поручик Тенгинского пе¬хотного полка и откуда понесли его друзья-офицеры на близлежащее кладбище.
Во время этой экскурсии душу Виноградова разбередили воспоминания о погибших в Афгане и здесь, отчего его лицо погрустнело. Закончив осмотр, они вышли на улицу к ожидавшей их санитарной машине.
– Ну и как? – спросила Ирина.
– Впечатляет, – коротко ответил Артур и, помолчав, добавил:
– Сейчас бы чего-нибудь домашнего поесть да помя¬нуть ребят погибших.
– Тогда едем ко мне, если, конечно, не возражаешь, – пригла¬сила Ирина, отводя взгляд в сторону. – Ничего, что оговори¬лась – ты?
Артур хотел ответить, но в горле предательски запершило, и он лишь кивнул. Ирина чем-то напоминала Галину. Душев¬ностью? Искренностью? Непосредственностью? К тому же и внешне она, хотя и отдаленно, тоже чем-то была похожа на нее. Пышные волосы, проницательные, манящие глаза, румя¬ные губы и даже изящество походки как будто были позаимствованы у Галины...
Они въехали на территорию госпиталя, которую окружал высокий забор из железобетонных плит. Прошли в дом. Квар¬тира из двух комнат была уставлена цветами, которые росли в ведрах и достигали потолка. «Прямо-таки оранжерея», – поду¬мал Артур, отвыкший от мирной жизни...
– Вот так и живу, – проговорила Ирина, увидев растерянность Артура. – Проходи и садись, пока я на кухне соберу, что бог послал...
– А моя помощь требуется? – спросил Артур, любуясь ею.
– Помощь мужская всегда нам требуется.
Вскоре они уже сидели за обеденным столом. Помянув погибших, выпили за знакомство.
Неожиданно у Артура закружилось в голове и какая-то неясная нежность растопила сердце. Он невольно потянулся и попытался обнять Ирину, но она ускользнула от него, погрозив пальцем.
– Зачем же думать о плохом, – тихо, как бы извиняясь, проговорил Артур, просто я давно отвык от нормальных человеческих отношений, одичал, а тут, как пацан, растрогался. Поверь, я чисто платонически...
– Верю, верю, – рассмеялась Ирина, которая сама еле-еле сдерживалась, чтобы не прижаться к нему, не обняться с этим на вид суровым, но ранимым человеком. – Может, это и настойка виновата. На спирту ведь.
– Точно, это она и виновата, – улыбнулся Артур, – давно я не пробовал такого коварного напитка!
Они понимающе взглянули друг другу в глаза и рассмея¬лись.
Посидев еще немного, Артур, боясь очередного порыва, за¬собирался в райотдел.
– Подожди, я вызову санитарную «дежурку», и она тебя отвезет, – предложила Ирина.
– И когда мы снова встретимся? – не сводя с нее нетерпеливых глаз, спросил Артур.
– Я позвоню тебе, – уклончиво ответила она, хотя была готова оставить его у себя навсегда.
В эту ночь Артур долго не мог заснуть. Вспоминая ее сло¬ва, ее жесты, ее лицо, он мечтал о новой встрече с ней и лишь под утро забылся в тревожном сне.
Проснулся Артур поздно. Проснулся и сразу вспомнил вче¬рашний день. С отвращением осмотрел свою маленькую камор¬ку. Ему стало стыдно за запущенность комнаты. От стен от¬ставали старые пожелтевшие обои, да и мебель соответствова¬ла помещению: два старых, неисправных стула, крашеный стол, на котором лежало несколько журналов и, наконец, большой продавленный диван, занимавший чуть ли не половину комнаты.
– Господи, что она обо мне подумает, если придет сюда? – представил он и решил навести кое-какой порядок.
В этот день Ирина не позвонила. Правда, Артур несколь¬ко раз выезжал из отдела, предупреждая дежурного, чтобы записывал всех звонивших к нему. А вечером очередная за¬чистка затянулась до глубокой ночи, и он надеялся на зво¬нок Ирины с утра. Действительно, предчувствие его не обма¬нуло. Видимо, его желания почувствовала и Ирина, кото¬рая, как бы оправдываясь, объясняла ему, что выезжала в одну из частей.
– Ирина, объяснять не надо. Лучше скажи, когда и где встре¬чаемся, – перебил он ее объяснения.
– В семь вечера у меня, – коротко предложила Ирина.
Вечером Артур примчался к ней на дежурной машине райотдела. На нем был новый милицейский мундир с погонами подполковника, и весь он был сияющий и решительный, как перед боем. Сейчас в нем чувствовалась особая сила, и это привлекало Ирину к нему. Ей захотелось обласкать его, сказать, что здесь, на войне, каждая минута особо дорога, но слова явно были бы лишними. И она молча обхватила руками его голову, посмотрела в глаза, которые как бы спрашивали ее, и она знала о чем...
– Да! Да! – воскликнула Ирина. И тогда, запрокинув ее голо¬ву назад, он прижался губами к ее губам. В этом поцелуе была мучительная страсть истосковавшихся по любви людей. Он поднял ее на руки и понес к дивану. Прижимая ее к себе, Артур шептал, как он счастлив...
С этого дня они стали встречаться всегда, когда были сво¬бодными. Вечерами они рассказывали друг другу о себе и на¬ходили много общего, так как потрепала их жизнь изрядно. И это еще больше сблизило.
В роковом 1917 году ее бабушка и дед сыграли свадьбу. А  через два года у них родилась дочь Настя, будущая мать Ирины. Позже семья пополнилась еще четырьмя сыновьями. Затем началась коллективизация, и всех объединили в колхоз.  Незаметно подрастали дети и становились помощниками в доме. К тому времени Насте исполнилось 18 лет, и на нее стали засматриваться ребята. Среди них – Михаил и Степан, которые особенно упорно ухаживали за нею. Миша жил на другом хуторе, но вечерами он приходил, и они втроем ходили в клуб на танцы. Насте больше нравился Степан, то ли, своей открытостью, то ли нежностью своих серо-голубых глаз. Однако вскоре над безоблачностью детства нависли черные тучи войны. Из дома Насти ушли на фронт и отец, и два брата. С этого времени начались тревожные ожидания похоронок. Вскоре по ранению демобилизовался отец Насти, которого избрали председателем колхоза. Вернулись и друзья Насти Степан и Михаил. В 1946 году Настя и Степан поженились. Построили небольшой дом и через год родили одного сына, а затем и второго. Этому событию особенно радовался Степан. Но радость омрачила приехавшая в деревню жен¬щина. Она пришла в их дом и заявила Насте, что Степан в войну был фактически ее мужем, и что она сделает все, чтобы Степан вернулся к ней. Это известие ошеломило Настю. Но Степан убедил ее, что у него ничего не было с той женщиной. Да, она действительно хотела жить с ним, но он не согласил¬ся. Однако при расставании женщина пригрозила, что если Степан не разведется, то будет жить на Колыме. После этих слов в душе Насти поселилась тревога. Вскоре в деревню к председателю приехали военные на черном «воронке» и, об¬винив Степана в измене Родине, увезли в областной центр. А затем приехала какая-то комиссия и описала все имущество вместе с домом. Так Настя с детьми оказалась на улице. Осу¬дили Степана на 25 лет, и осталась Настя одна с двумя сыно¬вьями.
У друга Степана Михаила семейная жизнь не сложилась. Не было детей, и не было любви. Частенько, вздыхая по На¬сте, он заглядывал в рюмку, особенно когда жена пропадала на несколько дней из дома. Исходом стал развод. Михаил пред¬ложил Насте жить вместе, она с осторожностью приняла его предложение и перешла к нему.
В 1962 году родилась дочь Ирина. Михаил не делил детей на своих и чужих. Более того, всем казалось, что сыновья от Степана ему ближе, чем своя дочь. Незаметно дети Насти вы¬росли, и их призвали на службу в армию.
  Тем временем в стране уже несколько лет шел пересмотр дел осужденных по политическим мотивам. Однако до Степа¬на очередь дошла не сразу. Наконец, пересмотр дела состоял¬ся, и Степан, получив документы о реабилитации, срочно выехал домой. Но ни Степана в деревне не узнали, ни он не узнал прежнюю свою родину. Оказался чужим. После долгих разговоров с Настей и Михаилом он понял, что прошлого уже не воскресить, и устроился жить у вдовы на окраине деревни. Помогал больной женщине по хо¬зяйству, стараясь меньше появляться на людях. Когда умер Михаил, а вскоре и хозяйка Степана, он попытался вновь сойтись с Настей, но к этому времени дети давно разлетелись по стране, а Ирина была ему чужой, и Настя не ответила ему согласием. Степан затосковал, запил, и вскоре его нашли замерзшим в тайге. Могилы Михаила и Степана теперь рядом, и Настя с внучкой часто навещает их...
Услышав от Ирины эту исповедь, Артур тогда растроганно произнес:
– Боже мой, что тебе пришлось пережить!
– А я и не обижаюсь на свою жизнь. Я была самой младшей и самой любимой. Получила высшее образование...
Но радости в ее голосе он не уловил.
В отличие от Ирины Артур не любил рассказывать о своей жизни, и сейчас пораженный услышанным задавал ей все новые и новые вопросы.
– Ну а сейчас мама где и с кем?
– Мама в той же деревне под Иркутском, и с ней живет моя дочка Марина, – помолчав, добавила она и отвернулась к окну. 
Глядя на нее, Артур снова отметил прекрасную фигуру Ирины. Ее золотисто-каштановые волосы падали на плечи, а глаза сияли, словно две яркие звезды. Сейчас она особенно  была трогательна в своей исповеди, и у Артура перехватило  дыхание.
Не скрывала своих чувств и Ирина. Она видела в нем и общительность, и остроумие. Иногда, правда, она замечала появлявшуюся у него грусть и, понимая ее причину, делала все, чтобы сделать Артура веселым.
Иногда им не удавалось встретиться, потому что он всегда  лично ходил с подчиненными на боевые операции. И в эти одинокие вечера Ирина с трудом сдерживала свое волнение. 
Однажды Артур отсутствовал двое суток, и Ирина, ожидая, вдруг почувствовала, что любит его с не меньшей страстью, чем своего погибшего мужа. Вечером Артур должен был  вернуться с задания и сразу приехать к ней. Готовясь к встрече, она поставила в духовку пирог. Накрыла стол и сидела тревожном ожидании. Однако время шло, а Артура все не было. Вдруг он попал в засаду? Ирина находилась на грани паники, когда, услышав звонок, побежала к дверям:
– Что-нибудь случилось?– тревожно спросила она.
– Подкрепление к ним пришло, и нам пришлось тоже вызы¬вать помощь. Вот и задержались, – промолвил Артур и, накло¬нившись, поцеловал ее в губы.
Ирина не заметила, что Артур держит ее руки в своих. Подняв глаза, она встретилась с ним взглядом, в котором бу¬шевала такая страсть, что у нее пересохло во рту. Она увидела то, в чем Артур никогда бы не признался ей.
Несколько секунд они не сводили глаз друг с друга. Но затем губы Артура коснулись ее губ. И тогда у Ирины подкоси¬лись ноги, ее охватила сладостная истома, и она жадно впилась в его губы. Но тут где-то рядом с домом прогремело два взрыва.
– Минуту, Ирина, я узнаю, в чем дело, – отстранившись, про¬говорил Артур. Включив рацию, он услышал, что его вызыва¬ют в райотдел милиции, так как рядом с прокуратурой взлетели на воздух две начиненные взрывчаткой автомашины.
– Не волнуйся, пожалуйста, я быстро вернусь, – успокаивая, он уже надевал китель и подмышечную кобуру с пистолетом.
– Поцелуй меня еще раз, – попросила Ирина, и он с радостью подчинился.
Ее розовые мягкие губы были особенно податливыми и мяг¬кими. Целуя ее, Артур ощутил, как она обмякла, прижавшись к нему, и потрясенно молчал. Наконец, отстранившись, заметил:
– Я быстро. А пирог подогрей!
Выходя от Ирины, он снова осознал, насколько она близка ему и как ему не хочется с ней расставаться. Артур не мог припомнить, когда он с удовольствием и радостью разговари¬вал с женщиной. Практически все, кроме Галины, они для него были безразличны.
Дав распоряжения в отделе, Артур на дежурной машине вернулся к Ирине. В комнате Ири¬ны не оказалось, и, только войдя в кухню, Артур увидел ее около плиты.
Повернувшись и протянув к нему руки, она радостно про¬говорила:
– Ну, наконец-то!
– Как видишь, – снимая китель и наплечную кобуру, ответил  Артур, – все нормально. Наших никого не зацепило.
Проговорив это, Артур осторожно накрутил на палец мягкую прядь ее волос и осторожно потянул к себе.
– Подожди немного. Сначала я пирогом тебя накормлю. А то снова остынет.
– Какой пирог! – возразил Артур, и его горячие губы впились в ее рот так, что Ирина задохнулась. Легонько оттолкнув Артура, она со смехом проговорила:
– Ты такой колючий в форме.
И тут лишь Артур заметил, что за время его короткого отсутствия Ирина переоделась в короткий легкий халатик. Он начал спешно стаскивать с себя одежду.
Бережно положив Ирину на диван и распахнув полы халата, он начал целовать ее. Кожа была мягкой и слегка пахла свежим ландышем. Из губ вырывались тихие стоны. Наконец, не в состоянии сдерживать себя, Артур накрыл ее своим телом.
Ошеломленная сладостным восторгом, Ирина парила в небесах. Голова у нее кружилась, и она была на седьмом небе от счастья, пока это наслаждение не начало медленно угасать.   
...Продолжая обнимать Артура, Ирина тихо проговорила:
– Ты настоящий мужчина.
На ее лице, покрытом капельками пота, он увидел восхищенное изумление.
Артур лег на спину и, взяв ее руку в свою, ответил:
– А ты неподражаемая: такого у меня еще не было в жизни.
– И у меня, – прошептала она, прижимаясь к нему. Ночью Артур спал крепким спокойным сном и не сразу сообразил, где он находится, услышав голос Ирины:
– Ты что, на работу сегодня не идешь?
– Иди ко мне, дорогая, – вместо ответа попросил он. И как только Ирина подошла, он усадил ее на постель.

– Полежишь немного?
– Немного с тобой нельзя, – смеясь, ответила Ирина.
– Это почему же?
– Опасно слишком. Вечером у нас будет много времени, а сейчас вставай, а то завтрак остынет.
С этого дня Артур зажил новой жизнью. И был рад окон¬чанию своего затворничества. Подруги Ирины и друзья Арту¬ра, радуясь счастью этих одиноких людей, настояли и устрои¬ли небольшое торжество, взяв с них обязательство, что свадьба будет в Южноуральске и в Иркутске.
В эти радостные для Артура дни его неожиданно встретил при выходе из квартиры Ирины незнакомый мужчина и, пока¬зав удостоверение главного управления по контролю за обо¬ротом наркотиков, тихо добавил:
– Я майор Сизов Андрей Иванович, прибыл из Москвы не¬посредственно к вам. Здесь меня никто не встречал, и никто не знает, потому как операция, которую мы проводим, слишком многого стоит.
– А я при чем? – насторожился Артур.
Здесь он уже немало насмотрелся на всяких мошенников и авантюристов, ловко делающих деньги на подставе, в их чис¬ло и военных, и сотрудников милиции.
– Не спешите, Артур Александрович. Я понимаю ваши опа¬сения. Но речь идет об Андрее Викторовиче Касатикове, с которым только вам придется работать. А он, как мне извест¬но, не безразличен вам.
– Что с ним? – сразу же перебил Артур.
– Пока все в порядке. Работает в нашей конторе.
– Мне известно.
– Парень с головой. Прошел у нас хорошую подготовку и внедряется в одну из подмосковных банд, которая будет ка¬чать отсюда героин. Так где мы можем более детально погово¬рить, Артур Александрович?
– Я сейчас зайду в райотдел и сообщу, что вызывают к на¬чальству, а вы идите вот по этому адресу, – передавая записку и ключ, ответил Артур, – там все чисто.
– Я знаю об этом.
В райотделе Виноградов принял доклад дежурных, подпи¬сал несколько документов и, сообщив, что ему надо срочно выехать в городское управление, пошел па выход.
– Вас сопроводить? – по привычке спросил начальник отдела уголовного розыска.
– Не надо, – коротко приказал Артур.
Подъехав к городскому управлению, он спросил у дежур¬ного, на месте ли начальник отдела кадров, но того на месте не оказалось. Усевшись в УАЗ, Виноградов недовольно про¬ворчал: «Отдыхает его величество».
Подъехав к дому, Артур отпустил шофера и предупредив, чтобы тот никуда из отдела не уезжал.
В квартире у окна стоял майор Сизов и с интересом рас¬сматривал в окно проходящих по улице людей.
– Вот думаю, граната залетит сюда или нет? – повернувшись на стук открываемой двери, проговорил он.
– Тут всего можно ожидать в любую минуту.

– Бедненько живешь, Артур Александрович. Напротив-то вон какие кирпичные особняки, с кирпичными заборами.
– Нам некогда здесь благоустраиваться, – мрачно ответил Ар¬тур и предложил садиться на диван. – Извините, ни чаем, ни кофе угостить вас не могу.
– Перебьемся.
– Во что же вы втянули Андрюшку? – после некоторой паузы спросил Артур.
– А его нечего втягивать. Он втянулся, когда Черноусов его отца начал втягивать с помощью кокаина. Андрей ведь боец. Сам он со¬гласился, Артур Александрович, сам. А наша с вами обязан¬ность подстраховывать его. Кстати, он знает, что здесь будет поддерживать связь только с вами.
– А, что за банда, в которую его внедряете?
– Пал Палыч Сухарев – подмосковный авторитет. Мужик суровый и очень хитрый. Система работы построена на «пя¬терках». Вот в одной из них и будет Андрей. Но задачи у него будут пошире. Возможно, удастся приблизиться к руководству Палыча. С одним в камере у него уже дружба завязалась. А у вас что-нибудь есть по этому направлению?
– Кое-что и мы имеем. Недавно накрыли одну группу интересную, а в ней мой старый знакомый оказался из Южноуральска. Наркокурьером был. Думаю, и главный оттуда должен появиться.
– Кто?
– Мироныч.
– А он не знает Андрея?
– По-моему нет.

ВНЕДРЕНИЕ

Вернувшись с допроса от следователя, Андрей сразу же со¬общил своему новому другу о том, что жалобы его рассмотре¬ны и что его завтра, по-видимому, освободят.
– Вот и хорошо. Если выйдешь раньше меня, никуда не уезжай, потому что адвокат намекнул и мне об изменении меры пресечения, – посоветовал Александр. – Будем держаться вместе.
Майор Сизов сделал так, что выходили они из изолятора вместе. На стареньком УАЗе он подъехал к изолятору и, не спуская глаз с зеленых ворот, ждал появления Андрея. Рядом с воротами стояли две иномарки с друзьями Александра Юр¬кова. По одному этому уже легко было догадаться о роли че¬ловека, которому воздавались эти почести. Сизов знал, что затем последует пьянка в кабаке, дорогие подарки и, конечно, «красивый» секс истомившегося в застенках друга.
И вот из маленькой, плотно подогнанной в воротах калит¬ки появились два парня. И сразу же из иномарок выскочили друзья Александра, которые начали обнимать его как героя космоса, вернувшегося на грешную землю.
Оказавшись без внимания, Андрей втянул голову в плечи и медленно пошел вдоль переулка. Увидев это, Александр громко крикнул:
– Игнат, иди к нам!
– А это зачем? – насторожился Кругляк, подозрительно рас¬сматривая Андрея.
– Братва, это наш человек, – оправдывался Александр.
– Когда Палыч это скажет, тогда он будет наш. Иди попро¬щайся со своим друганом.
– Ты извини, Игнат, давай лапу. Завтра я к тебе загляну. Жди, братан!
– Мне следователь сказал, чтобы я завтра у него в прокура¬туре обрисовался, – мрачно проговорил Андрей.
– А я вечерком к тебе. Тетка пусть пельмени готовит. Чин-чинарем, – и, повернувшись к друзьям, добавил:
– Паша, кусок дай для другана. На мели он.
Все это слышал сидящий в УАЗе майор Сизов и, увидев, как Андрей направился в сторону, где ждала его условная «тетя», удовлетворенно произнес:
– Кажется, завязалось. Поехали в контору.
Тамара Васильевна Машкова всю жизнь проработала следователем в Харьковском комитете государственной безопасности. Дел у нее было немного, друзей почти не было, ее мало кто знал. Мужа она потеряла рано. Проплакав несколь¬ко ночей после его смерти, она не стала искать себе нового спутника жизни и жила одна, отдаваясь работе. На здоровье свое она не жаловалась, а когда пришло время оформляться на пенсию, Тамара Васильевна попросила начальника управления помочь ей перебраться в Подмосковье. Свой выбор она объяснила хорошим климатом, желанием обзавестись собственным огородом и близостью столицы с музеями, театрами и столичным снабжением.
Так Тамара Васильевна оказалась в Звенигороде с докумен¬тами пенсионера, проработавшего последние годы на строительстве БАМа. Домик состоял из трех небольших комнат и находился на окраине Звенигорода с небольшим – шесть соток – участком земли. Оформлен он был на Тамару Васильевну, которая родственников не имела, если не считать находящегося в заключении Игната Овсянникова, о котором впоследствии и рассказал майор Сизов.
В свои пятьдесят шесть лет она выглядела полной женщи¬ной, следящей за собою, с копной густых, покрашенных в каш¬тановый цвет волос. Соседям она постоянно жаловалась на больное сердце! Это оберегало ее от застолий, лишних разго¬воров и расспросов. Соседям она охотно одалживала на водку деньги, но домой никого из них к себе не пускала.
Сегодня она ждала Игната, рассматривая идущих навстречу ей людей. По фотографиям, которые ей показывал Сизов, она его хорошо представляла и знала примерное время встречи с ним. Увидев его, она бросилась к нему и начала обнимать.
– Игнатик мой родной! Как ты?
– Здравствуй, тетя, здравствуй. Все в порядке у меня.
– Вот и хорошо. По дороге надо забежать в магазин, теперь мы вместе, и мне легче, поможешь.
Специально подольше побыв в магазине, она дождалась за¬шедшую соседку.
– Со встречей вас, Тамара Васильевна, и с радостью, – проговорила та, с любопытством рассматривая Андрея-Игната.
– Спасибо, спасибо. Радость действительно большая.
Когда Андрей вошел в прихожую, Тамара Васильевна сразу же, участливо посмотрев на него, проговорила:
– Ты сумку-то поставь вот сюда, а сам садись. Как мне тебя звать-то здесь?
– Давайте, тетя Тамара, не будем ничего менять. Меня зовут Игнатом, фамилия Овсянников. В Хабаровске у меня клику¬ха была Шустряк. Отсидки вы мои знаете. За передачи вам большое спасибо.
– Ну а что-то через меня никому не хочешь передать?
– Тетя Тамара, вы же знаете, у меня никого, кроме вас, нет. Правда, с одним блатным в камере сошелся, и вы увидите его завтра. Поживу я у вас месяца два-три. Правда, буду выез¬жать иногда на несколько дней. Как меня, так и вас будут обязательно проверять мои новые «друзья». Так уж давайте не подводить друг друга.
Выслушав это и посмотрев внимательно на своего «пле¬мянника», Тамара Васильевна вздохнула и тихо проговорила:
– Понимаю я все это, Игнат, но почему-то боюсь за тебя. Такой еще мальчик, и в такое пекло. Что за жизнь стала? Что происходит в этой стране?..
– А у вас спокойнее она была?
Ничего не ответив, она подала ему полотенце, предложила помыться и тут увидела татуировки на теле.
– Боже мой, и до этого дошло?
– Положено традиции поддерживать, – не вдаваясь в подробности, ответил Андрей.
Вскоре они сидели на кухне, расправляясь с борщом, заправленным разными специями, от которых во рту у Андрея горело. Не спеша, он делился с Тамарой Васильевной интересующими ее новостями и незаметно для себя перешел к рас¬сказу о своей девушке и родителях. Тамара Васильевна, хотя и не была оперативником, но как следователь умела разговорить любого. Поддакивая и умело направляя разговор, она, вскоре узнала многое и, тяжело вздохнув, проговорила:
– Не проколись, Игнат. Это очень жестокие люди. Кое-что мне известно. Контрразведывательная работа у них поставлена покруче, чем в спецслужбах. Здесь они прослушивающую аппаратуру побоятся ставить, пока меня не проверят. А вот на тебя цеплять будут, да и на улице напротив дома будут останавливаться. Но эта часть за мной. Как только я начинаю при тебе расчесывать свои волосы, значит, начинается игра. И тогда, кроме своих колонистских дел и прошлых героических «подвигов», ни о чем другом не говорим.
– Вот уж не думал, что у меня такой инструктор будет.
– Жизнь, Игнат, одна, и ее надо уметь беречь. Я знаю от Сизова, какая у тебя славная девочка, поэтому ради нее ты должен беречь себя.
– Вы правы, тетя Тамара.
Закончив этот разговор, Тамара Васильевна застелила в зале диван чистым бельем и сразу проговорила:
– Спать будешь здесь, но давай сразу договоримся о том, что разбирать и убирать за собой постель будешь сам.
– Конечно, тетя Тамара, порядок всегда должен быть.
– Ладно, отдыхай, – смутившись, ответила она и вышла, оставив Андрея одного.
Раздевшись и укрывшись одеялом с чистым пододеяльни¬ком, Андрей еще долго не мог уснуть. Погрузившись в размыш¬ления, он думал о своей Татьяне, о матери с отцом, о друзьях по работе. И отгонял мысли о том, что его ждет впереди.
На следующий день с утра Андрей пошел в прокуратуру. Он уже догадывался, что и следователь знает о начале его игры, но, не подавал вида: отвечал на все его вопросы, возму¬щаясь незаконным задержанием.
Войдя в кабинет и поздоровавшись, он ознакомился с по¬становлением об отказе в возбуждении уголовного дела и уже собрался выходить, но неожиданно в кабинет следователя за¬вели какого-то заросшего бродягу. Следователь, извинившись, сразу же вышел из кабинета и оставил их вдвоем.
– Здравствуй, Игнат, – неожиданно услышал он голос Сизо¬ва. – Отмаялся, значит, а меня снова замели, – сбиваясь на хрипоту, добавил он и передал ему записку.
– Что-нибудь передать друганам? – подыгрывая, спросил Ан¬дрей.
– Потребуется – передашь, – буднично ответил тот, протяги¬вая сотовый телефон. – Устроился-то нормально?
– Да! Тетка встретила хорошо.
– Вот и ладно. Придет время – и другие встретят не хуже. Нового что появилось?
– Сегодня вечером друган в гости придет.
– Это какой?
– По камере.
– Понятно. Начинают подходы прощупывать. Ты только не вол¬нуйся, – шепотом добавил он. – Подстраховка будет обязательно.
И в это время зашел следователь.
– А ты чего, Овсянников, сидишь? Понравилось, что ли?
– Нет-нет. Жду, чтобы повестку отметили.
– Так я тебе ее и не выписывал, вроде. Покажешь дежурному постановление – вот тебе и повестка. Иди и больше не попа¬дайся.
Побродив немного по незнакомому городу, Андрей подо¬шел к дому. Остановившись у калитки, он рассматривал дома, соседей. Напротив дома тетки Тамары двое рабочих разрывали у колонки землю. Неожиданно к нему подошла соседка, кото¬рую он вчера видел в магазине, и проговорила:
– Наконец-то начали ремонтировать. Поливать надо каждый день, а воды в колонке нет. По ниточке бежит. Уже второй месяц жалобы пишем, а им хоть бы что. А ты надолго приехал?
– Как придется, – буркнул Андрей.
– За что сидел то? – продолжала та любопытствовать. – Коли  не секрет.
– За убийства, тетя, за убийства, – и, как только проговорил это, любопытную сразу как ветром сдуло.
– Ой, побегу. Козу-то еще не накормила.
Ухмыльнувшись, Андрей вошел во двор, а затем и в дом.
– Что нового? – спросила Тамара Васильевна, увидев его.
– Пока ничего.
– Умывайся и садись за стол. Я тебе классную яичницу при¬готовила. А чего соседка-то любопытствовала?
– Спрашивала, за что сидел. Но как услышала, что за убийство, сразу о козе своей вспомнила, – улыбнувшись, ответил Андрей.
За столом они разговаривали на разные темы. Наконец, не выдержав, Андрей достал записку Сизова. В записке сообщалось, что сотовый оформлен на его тетку и что им можно пользоваться, так как пока он чистый, и что она ему подарила в связи со встречей. И еще сообщалось о номере, по которому, можно звонить в исключительных случаях.
Андрей поднес горящую спичку к прочитанному листку, дождался, пока тот сгорит, потом достал из кармана сотовый телефон и, улыбнувшись, проговорил:
– Большое спасибо, тетя, за трубу. О такой я всегда только мечтал.
– Пользуйся, племянничек моей добротой. Теперь от девчонок отбоя не будет.
– Кстати, это тоже входит в наши планы? – показывая голо¬вой на рабочих, ремонтирующих колонку, спросил Андрей.
Кивнув, та тихо проговорила: «Пока провозятся до осени, и полив уже не потребуется».
Вечером, как и договаривался, пришел к Игнату его новый друг Александр Юрков. Из принесенной с собой хозяйствен¬ной сумки он достал две бутылки водки и литровую коробку томатного сока. Поставив все это на стол, он спросил:
– Ну, а пельмени-то готовы?
– Запускаю, запускаю, – суетливо ответила Тамара Васильевна.
   Вскоре на столе оказались тарелки со свежими помидора¬ми, огурцами, перцем, луком.
– Ого! Ничего, Игнат, устроился. Такую бы шамовку в каме¬ру, а? Тогда давай под теткин овощ сначала.
До пельменей одну бутылку они уже успели выпить и сей¬час вспоминали своих сокамерников. Видя, что Игнат пьет наравне с пришедшим собутыльником, Тамара Васильевна, поставив на стол тарелки с горячими пельменями, обидчиво заметила:
– А хозяйке не предложите?
– Ох, извини, тетя Тамара, – соскочив, быстро проговорил Игнат и поставил перед ней принесенный стакан.
– Разливайте, – довольная проговорила та. – Даме первой, хотя у нас и равноправие.
Опрокинув стакан почти до дна, она, разговаривая с дру¬гом Игната, незаметно поменяла свой пустой стакан на стакан Игната и, обняв Александра, предложила выпить за вернув¬шегося племянника. Изрядно захмелевший Александр подме¬ны не заметил и, выпив, обнял «тетю» Игната.
– Еще бы бутылочку не мешало? – пьяно пробормотал Алек¬сандр через некоторое время.
– Желание гостя – закон, и у меня к такому случаю припрята¬но, – улыбаясь, ответила хозяйка.
– Ну, Игнат, у тебя и тетка. Шик, а не тетка.
С очередной бутылкой Тамара Васильевна проделала такую же комбинацию, оберегая Андрея от опьянения. А когда Александр стал слишком открыто проявлять к ней свою симпатию, Тамара Васильевна, сославшись на головную боль, настойчи¬во стала выпроваживать его из дома.
– Игнат, проводи меня, а то я после таких пельменей заблу¬жусь, – попросил, одеваясь, Александр.
– Только недолго, ты же знаешь, я не люблю нарушать распоря¬док, – предупредила Игната тетя, – чтобы в десять вечера был дома.
– Строгая у тебя тетушка, Игнат, мне бы такую, – покачива¬ясь, проговорил Александр и снова попытался ее обнять.
– Идите, идите, а то до десяти не управитесь.
Уговаривая Игната проводить, Александр выполнял указание Афганского Технаря продемонстрировать ему новичка для его дела, но продемонстрировать по возможности в конфликтной ситуации. Из разговоров Александра Юркова он уже знал, что Игнат хороший самбист и имеет несколько сроков. Но слова есть слова, а Технарь привык верить не ушам, а глазам.
Проходя через темный переулок и поддерживая покачивающегося Александра, Андрей увидел стоящих четырех парней, которые о чем-то громко спорили. Когда они поравнялись с этими парнями, один из них проговорил:
– Сигаретами то сами угостите или как?
– Отвалите, ребята, по-доброму, а то очень пожалеете, – ответил Андрей, отметив пятого, стоящего в десятке метров у дерева.
– Братва, вы смотрите, как этот пидор напрашивается, – довольно улыбаясь, проговорил тот, кто просил сигареты.      
– Раз напрашивается, значит, надо удовлетворить просьбу трудящегося, – поддержал его стоящий рядом здоровяк. – А ну, выворачивай карманы.
Поняв, что они от него не отстанут, Андрей отпустил Александра, отчего тот, качнувшись, прислонился к забору, а сам, не дожидаясь нападения, неожиданно развернулся и нанес сильнейший удар в подбородок здоровяку, поскольку считал его самым опасным в четверке. Здоровяк сразу упал и даже не дернулся.
Увидев это, трое выхватили ножи. И, когда первый попы¬тался им ударить Андрея, он левой рукой поставил блок от удара, а правой ладонью нанес ему удар в горло и сразу же начал бить оставшихся ногами. Одному из них удар при¬шелся в лицо и перебил хрящ носа. Последний, увидев эту молниеносную схватку, кинулся бежать.
Подойдя к стоящему у забора Александру, он снова обнял его и, не обращая внимания на лежащих, потащил дальше.
– Ну ты, паря, даешь, – восхищенно пробормотал тот. – Когда мне рассказали, как ты в камере порядок навел, я не поверил, а ты вон какой оказывается. Где же тебя так научили?
– Идем быстрее, а то опять в какую-нибудь передрягу попа¬дем. А я не хочу опаздывать к тетке. Она у меня видел какая.
– Да уж, тетка у тебя стервозная. Но баба смазливая. А тебя не познакомить с какой-нибудь девкой? Это я запросто, такую подберу, на все согласится.
– Как на все?
– Все дырки для тебя откроет. Ха-ха!
– Знаешь, братан, я свой член не на свалке нашел.
– Как знаешь, хозяин – барин, – пьяно бормотал Александр. – Вот здесь остановимся. Зайдешь?
– Нет, давай лапу.
– Тетке за пельмени мою благодарность передай. Уж очень они у нее вкусные. Возможно, завтра с друганом зайдем. Да не морщись ты. Утром забегу и деньги дам на мясо. А все остальное за нами будет.
Утром, как и обещал, Александр принес деньги и, рассы¬паясь в благодарностях перед теткой Андрея, уговорил ее сно¬ва приготовить такие же вкусные пельмени, и передал для этого деньги.
– Только мясо самое лучшее купи. Не скупись, фарш возьми из говядины, свинины и баранины. Друг мой очень разборчив, напутствовал Александр.
– Не учи ученого, – взяв деньги, проворчала Тамара Васильевна.
После ухода Александра Андрей с теткой несколько минут молчали. Затем хозяйка дома подошла к столу, за которым сидел Александр, и внимательно все осмотрела. Не найдя того, что искала, тем не менее она тихо проговорила:
– Сегодня смотрины, видимо, будут с жесткой проверкой.
– А они уже вчера вечером устраивали, когда я провожал Александра.
– Как устраивали?
– Драку навязали мне четыре парня. А один в стороне на¬блюдал. Ну, я и показал им, на что способен. В общем, долго будут помнить.
– А Александр помогал тебе?
– Нет, пьяненьким прикинулся.
– Понятно. В общем, сиди дома и никуда не высовывайся, а я на рынок за мясом и с Андреем Ивановичем пообщаюсь.
Побывав на рынке и обговорив дальнейшие действия Андрея с Сизовым, она вскоре вернулась домой.
– Хвоста не было. Здесь тоже ничего подозрительного не видно, но самое главное: привет тебе от Сизова и просьба быть повнимательнее.
К вечеру около калитки они увидели стоящих двух мужчин, в одном из которых узнали Александра.
– Пришли. Иди открывай, – буркнула тетка, не отрываясь от раскатывания теста.
Подойдя к калитке, Андрей увидел незнакомого мужчину около сорока лет, который был одет модно, во рту блестели золотые зубы, да и грудь украшала массивная золотая цепь.
– Проходите, – пригласил он их в дом.
– Пока мы поговорим с тобой в другой комнате, пусть Александр в огороде свежей зелени к столу нащиплет, – привыкшим к распоряжениям голосом проговорил незнакомец. И когда тот вышел, добавил:
– Ну, давай знакомиться. Я Вадим Борисович Жуков, по кличке Афганский Технарь для близких, для остальных – Жук. А тебя как будем называть?
– Как с рождения – Овсянников Игнат, а кликуха Шустряк.
– Срок где мотал?
– В основном, в Хабаровске, – не вдаваясь в подробности, недовольно ответил Андрей.
– Ты говорил, что ищешь непыльную, но денежную работу.
– А кому она сейчас не нужна?
– Есть такая возможность, но я сначала должен все знать о тебе.
– Ты кто? Из отдела кадров что ли? – огрызнулся Андрей.
– Не из отдела кадров, а посерьезнее, – не обращая внимания на грубость Андрея, ответил тот, потом поднялся и добавил:
– Пошли в зал. Александр уже, наверное, нащипал зелени и скучает в одиночестве.
Из принесенной Александром спортивной сумки он выта¬щил на стол несколько бутылок водки, две палки колбасы, не¬сколько консервных банок, а также бутылки с пивом и соком. К этому времени стол уже зеленел нарезанными овощами.
– Ну что, Александр, порежь колбасу, открывай консервы и разливай. Пока до горяченьких пельменей можно под такую закуску и пропустить немного, – довольно осмотрел стол Технарь, незаметно наблюдавший за Андреем.
Выпив за знакомство, Технарь попросил у Андрея разреше¬ния снять рубашку, так как посчитал, что ему слишком жарко. И сразу же, как только он это сделал, разделся по пояс и Алек¬сандр, показывая свои татуировки на теле.
– Не стесняйся, Игнат, и ты. Сегодня будет жарко за сто¬лом, – поддержал Технаря его друг.
– Под пельмени управимся со всем, еще, может, и не хва¬тить, как вчера.
– Так ты и сбегай, Александр. Возьми еще несколько штук, запас карман не трет, а заодно и посмотри, не встретишь ли кого из знакомых, – предложил Технарь.
Оставшись вдвоем, они несколько минут молчали, и Тех¬нарь внимательно рассматривал наколки на теле Андрея. На¬колки были красиво исполнены, и каждая из них имела воров¬скую символику.
Довольный увиденным Технарь, поморщив¬шись, проговорил:
– Зря ты на себе эти отметки оставил, лучше, когда их нет.
– Не все от нас зависит, Вадим Борисович, – не согласился  Андрей. – Традиции.
– Ладно об этом. Ты лучше скажи, где так драться научился.
– В детской колонии у нас был один чудак из воспитателей, ну и сколотил группу самбистов из нас. Правда, когда област¬ное начальство узнало, уволили его и нам запретили зани¬маться.
– Почему?
– Переломанных ног и рук стало слишком много. Вот на¬чальство и напугалось. Но мы не прекратили тогда тренировки. Ночью, когда все уснут, тренировались.
– Лады. Всегда пригодится. В школе как учился?
– Скучно там было. Все понятно, а учителка долдонит и долдонит одно и то же. Я больше книжки разные читал, они интереснее.
В это время вернулся с бутылками водки Александр.
– Задание выполнено, господин начальник, знакомых не  встретил, – дурашливо доложил он.
– Ну, тогда пора и за пельмени браться, – в тон ему ответил  Технарь. – Ты сходи, Игнат, поторопи тетушку.
Выйдя из-за стола, Андрей подошел к Тамаре Васильевне и увидел, как та достала красную расческу и начала расчесывать волосы. Кивнув головой, Андрей громко произнес:
– Тетя, мои гости заждались пельменей.
– Несу, несу. Я ждала, когда подавать прикажете.
А в это время Технарь, нагнувшись к Александру, тихо проговорил:
– Я буду разговаривать с ним, а ты следи за выражением его лица и особенно тетки. Парень-то, вроде, наш, но тетка себе на уме.
Выпив несколько раз под горячие пельмени и отпустив за¬пас необходимых комплиментов хозяйке, Технарь, наконец, тор¬жественно произнес:
– Вот думаю, Александр, взять твоего другана к себе на работу.

– А я, может, и не пойду, – разыгрывая из себя пьяного, возразил Андрей, может, не подойдет для меня твоя работа.
– Это почему, – сразу насторожившись, спросил Технарь.
– Я же вон весь какой разрисованный, а ты вон какой чис¬тенький и богатенький. Вдруг у меня желание появится цепь с тебя снять твою. Она ведь стоит немало?
– Ну, об этом ты, парень, забудь, – расхохотался Технарь. – Прежде чем подумаешь об этом, сам останешься без штанов, – и, обратившись к хозяйке, добавил:
– Тамара Васильевна, вы бы вышли полить огород. Очень прошу вас. Тут мы немного по-свойски побалакаем и пригласим вас.
И как только она вышла, Технарь, повернувшись к Анд¬рею, снова спросил:
– Так ты не ответил на мой вопрос. И я не пойму: или ты придуриваешься, или слишком умный.
– А что я должен ответить, если я не знаю о какой работе разговор?
– Резонно. Работать будешь только со мной. Сначала вроде телохранителя, а потом посмотрим. Возможно, и за бугром придется побывать, что-то привезти или что-то отвезти. Пла¬тить буду тебе я сам, и ни с кем ты без меня никаких дел иметь не будешь. Платить буду такие бабки, что с академий люди не имеют.
– Работать надо. Не на теткину же пенсию жить.
– Тогда так давай договоримся. Завтра передай Александру свои документы. Как говорят, без бумажки ты букашка.
– У меня никаких документов нет, кроме справки об осво¬бождении.
– Вот ее и передай.
Поговорив еще на отвлеченные темы, гости засобирались уходить.
– Игнат, позови свою тетушку, попрощаться надо.
Вскоре вошла Тамара Васильевна, вытирая руки полотенцем.
– Вы уж извините нас, Тамара Васильевна, за беспокойство, особенно спасибо за вкусные пельмени. Никогда таких не ел, – проговорил довольный Технарь и, с интересом рас¬сматривая ее, добавил:
– На посошок мужчинам выпить с вами позволите?
– Не возражаю, – как бы засмущавшись, ответила она.
Наконец, гости ушли.
На следующий день Александр с утра пришел к Андрею и, поздоровавшись, начал торопить его, так как знал, что Тех¬нарь не любит тех, кто опаздывает на работу.
Уютное кафе, которое располагалось в центре города, в ос¬новном, предназначалось для кавказцев и особенно чеченцев. Однако Технаря встретили как своего. Познакомив с работни¬ками кафе Игната, Технарь торжественно проговорил:
– Парень наш. Находиться он будет рядом со мной, и команды его выполняться должны всеми.
Когда они вышли из зала, один чеченец покачал головой:
– Свой-то свой, по присмотреться к нему не мешает. Менты борзеть стали в последнее время.
– Вот и проверь. Ты же у нас вроде бы за безопасность отве¬чаешь, – ответил другой.

– Проверю, конечно...
Отпустив Игната, Технарь вызвал к себе Кругляка:
– Как тебе новенький?
– Дерется лихо, но веры у меня ныне уже нет ни к кому.

– Ты прав, Паша. Тебе это и поручаю. Ты знаешь, где он живет. Кстати, вчера ничего подозрительного не заметил?
– Все, вроде, чисто было.
– А работяги у колонки долго были?
– Нет, без десяти шесть уже собрали инструмент, а в шесть как ветром сдуло.
– Ты за теткой его получше присмотри. Чем черт не шутит.
– Я думаю, Вадим Борисович, поглубже надо копнуть, если мы его на серьезное дело берем. Может, по его местам боевой и трудовой славы проехать? Александр знает с его слов и в какой он детской колонии был, и в какой колонии срок мотал. Вот надо моих корешей там зарядить под это. Да и в ментуре у меня там есть свой человек, посмотрим, по каким делам он проходил.
– На какой должности? – сразу же перебил Технарь.
– В штабе Хабаровского управления, – хвастливо ответил Кругляк.
– Вот ты и поедешь сам. Дела и провернешь. Там тоже нуж¬но хороший сбыт нашего товара организовать, а заодно и спорт¬смена этого проверишь. Но поедешь только после моего разго¬вора с Палычем. У него тоже там связи. Может, и он что-то посоветует. Бабки крутим огромадные, любая перепроверка не помешает...

ЖИЗНЬ ПРОДОЛЖАЕТСЯ

Вернувшись от Ирины в свою комнату, Артур подошел к окну, он все вспоминал недавнюю встречу. Солнце медленно заходило. На улице стояла духота, но Артур открыл окно и с жадностью дышал пыльным, зараженным за¬пахом войны воздухом. Его голова слегка кружилась от пере¬житых событий, но в глазах впервые появилась какая-то ди¬кая энергия, подогреваемая открывшейся надеждой. Теперь он уже не считал себя одиноким в охваченном взрывами и стрельбой городе. До приезда в Грозный он был подавлен психологически из-за несложившейся семейной жизни. Более того, он бежал из города, в котором не нашел семейного счастья. И с первых же дней отдал себя зачисткам, задержа¬ниям, засадам, отдал себя трудному и опасному делу, остав¬ляя лишь совсем немного свободного времени воспоминани¬ям о жизни с Галиной.
Возвращаясь ночами в неухоженную квартиру, Артур с ненавис¬тью смотрел на свою комнату, боясь стукнуться о невысокий потолок. Иногда, погрузившись в невеселые мысли, он даже забывал раздеваться и ложился на старый потертый диван оде¬тым, накрываясь старенькой простыней.
Конечно, Артур мог улучшить свой быт, но он не хотел итого делать. В его состоянии духа это обнеряшливание ему было даже в какой-то степени безразлично. Правда, просыпа¬ясь, он всегда вспоминал семейную жизнь с Галиной. И тогда воображение рисовало его любовь к ней. Воспоминания иногда выводили его из подавленности. Но ненадолго. Письма он адресовал только Виктору, опасаясь обидеть своей навязчивостью Галину. И это все трое понимали. Но однажды он, вскрыв конверт, с волне¬нием прочитал письмо Галины.
«Дорогой мой Артур, – писала она. – Получая от тебя пись¬ма, мы читаем их вместе с Виктором и понимаем, как ты оди¬нок. Благодарю за ту помощь, которую получала от тебя, оказавшись без Виктора. И поверь мне, я хотела сделать тебя счастливым, но, прости меня, не смогла. Между мною и то¬бой всегда стеной стояла память о моем Викторе. Дорогой Артур, я верю, ты достоин большой любви. Ты обязательно встретишь настоящего друга жизни, с которым будешь счаст¬лив. Только не живи прошлым, как говорила моя мама, и никого не вини. Особенно прошу тебя не обижаться на меня. Господь вернул мне то, что подарил вначале. Когда я читаю с Виктором твои письма, то чувствую твое состояние и, по¬верь мне, сильно переживаю. Не делай мне больно, прошу тебя, напряги волю и быстрее устраивай свою личную жизнь. Обнимаю. Галина».
Прочитав тогда это письмо, Артур вдруг понял, как она права. Что раскисание ни к чему хорошему не приведет и, более того, может отразиться на судьбе подчиненных, кото¬рые поверили ему.
Встреча с Ириной, видимо, была божьим подарком для него за прошлые удары судьбы.
Ирина ему понравилась сразу и могла смело соперничать с Галиной во внешности. Она была прекрасно сложена, русые волосы оттеняли смуглое лицо, лучистые карие глаза иногда приобретали жесткое выражение. В отношении интеллекту¬альной одаренности она не уступала Галине, да и душою была не беднее. Слушая ее рассуждения, Артур восхищался выра¬зительностью ее голоса, уверенностью, с которой она отстаивала свою точку зрения, и незаметно подпадал под действие ее взволнованных чувств.
Артур не принадлежал к людям, которые умеют быстро заводить случайные знакомства, и ему не нравилось проявля¬емое иногда людьми стремление к сближению с ним. Однако ему приятно было общаться с теми, кого он считал равным себе по интересам. В Ирине он быстро почувствовал то, чего многие из мужчин, добивающихся у нее успеха, не почувство¬вали. Ей был нужен надежный друг, с такой же силой искал верного друга Артур.
После того вечера, сблизившего их, они встречались почти ежедневно, рассказывая друг другу о себе, о своих близких. Эти откровенные беседы приводили к тому, что между Арту¬ром и Ириной стало больше взаимного понимания, которое наступает между любящими мужчиной и женщиной. И это понимание заставляло Артура больше проявлять в ласках не¬жности. Заглядывая в ее глаза, он видел и ее желание и тогда, гладя ее руки, целуя лицо, со всей мужской страстью прижи¬мал Ирину к себе.
В один из вечеров они вышли в палисадник, и Артур, взяв ее лицо в ладони, вновь стал шептать ей о своей любви.
– Жизнь так прекрасна и так коротка, – вздохнув, проговорил он и грустно добавил:
– А мы почему-то этой жизнью так мало пользуемся. Зачем-то воюем, убиваем друг друга, обманываем, лукавим. Хапаем деньги. Будто забыли, что еще три тысячи лет пророки осознали простую истину: родился голым – и уйдешь в иной мир таким же. Нет жить и наслаждаться – надо драться, убивать, ловчить, проливать кровь... Господи, как это мне надоело!
Ирина обняла Артура, так они стояли несколько минут, прижавшись друг к другу, и она тихо заметила:
– Что-то прохладно стало. Идем домой?
Вернувшись, она зажгла лампу, и комната озарилась мяг¬ким голубоватым светом, придавшим ей уют и теплоту.
Сев на диване, Артур снова обнял Ирину и словно зачарованный рассматривал ее. Прислонившись головой к его плечу, Ирина гладила его волосы. Она изнемогала от наплыва чувств. Подчинившись его ласкам, она тоже была во власти желания.
Чувства женщины нередко бывают подобны вулкану. Они долго дремлют, но когда их разбудят, вырываются и делаются неуправляемыми и непредсказуемыми. С каждым днем Ирина все боль¬ше убеждалась в том, что любит Артура и любима им. Более того, она понимала, что они открыли друг в друге тот глубин¬ный личностный пласт, который прочно связывает людей, связывает не только телом, но и душой. И эта связь не искала какой-то выгоды, а дополняла каждого тем, чего им обоим так не хватало и что они оба так боялись потерять.
Несколько минут они лежали затем молча.
Но вот, поцеловав ее, Артур тихо спросил:
– Тебе хорошо со мной?
– Молчи, – прошептала она, закрыв ему рот ладонью. Это были минуты, оправдывавшие все: горе и счастье, жизнь и смерть. В ней словно проснулась вторая молодость. Теперь с работы она рвалась домой, чтобы приготовить что-нибудь вкус¬ное Артуру и чтобы в его объятиях забыть ужасы войны, с которыми она постоянно сталкивалась. Засыпая рядом с Ар¬туром, она с тревогой думала, а не потеряет ли его так же, как потеряла своего мужа. И что с ней будет, если это случится. Теперь в ее душе тесно переплелись два постоянно напомина¬ющих о себе чувства: чувство огромной любви к Артуру и будоражащее чувство боязни потерять его.
То же испытывал и Артур. За себя он давно не боялся, но теперь его волновала судьба Ирины. Вечерами он уговаривал ее беречь себя и не подставляться под пули, на что она лишь молча улыбалась, а это еще больше волновало его.
– Ирина, я очень боюсь за тебя и поэтому прошу: уезжай отсюда или к своей маме, или к друзьям в Южноуральск.
– А ты как же без меня здесь останешься? – нежно спросила она.

– Обещаю, что, как окончится срок договора, я сразу же прилечу к тебе.
– Правда? – не то радуясь, не то разыгрывая его, спросила Ирина и грустно добавила:
– Никуда я отсюда без тебя не уеду.
– Но почему?
– Потому что в прошлый раз я уехала в отпуск к дочери, оставила здесь мужа одного и потеряла его. Можешь смеяться, считать это суеверием, но второй раз я этого не сделаю. Не хочу испытывать судьбу. Ты лучше бы предложил что-нибудь другое.
– Что ты имеешь в виду?
– Ну, например, прекратить жить в двух квартирах. Все же знают о наших отношениях, а мы, как малые дети, выдаем себя за непорочных шалунов.
– Я хотел тебе это предложить, но почему-то боялся отказа.
– Мне кажется, мы оба нашли то, что искали. Не надо гневить Бога. Переезжай ко мне.
Проговорив это, Ирина подошла к окну и замолчала. Ему показалось, что она тихо плачет.
Артур не знал, что предпринять – подойти, обнять Ирину, сказать какие-то утешительные пустые слова – все казалось ему сейчас фальшивым, но и молчать, вроде бы, было глупо. Он корил себя за черствость и тупость, за ненаходчивость, за эго¬изм своих переживаний, за то, что из-за своего неумения выс¬казаться откровенно может сейчас потерять единственную жен¬щину, которая, как Галина, может уйти из его жизни, и тогда жизнь его уже навсегда потеряет смысл... И он, будто бросив¬шись в атаку, неожиданно для себя произнес:
– Я согласен, но тогда и свадьбу надо сыграть?
– А мы разве не муж и жена еще? – в тон ему ответила Ирина и проговорила:
– Кругом кровь, слезы, горе. Мне кажется, не надо этого делать. Вот когда уедем, тогда обяза¬тельно у нас будет и свадьба, и все остальное, – игриво добави¬ла она. – А сейчас пусть будет так, как есть.
– Это верно, – согласился Артур. – Среди смерти какой может быть праздник...
Ирина легко вдохнула, подошла к полке с книгами, доста¬ла томик в светло-синем переплете.
– Отвлечемся немного, я хочу прочесть тебе одну бессмерт¬ную мысль любимого мною Чехова, которая, мне кажется, се¬годня оправдывает все наши с тобой поступки.
Она полистала страницы и тихо прочитала: «...Придет вре¬мя, и мы уйдем навеки, нас забудут, забудут наши лица, голо¬са и сколько нас было, но страдания наши перейдут в радость для тех, кто будет жить после нас, счастье и мир настанут на земле, и помянут добрым словом и благословят тех, кто жи¬вет теперь». Вот так-то, мой дорогой.
– Тебя бы замполитом ко мне в отдел. Разъяснила бы моим это. А то некоторые не хотят понять, почему и за что жизни свои здесь отдают.
В этот вечер Артур, сложив свои оставшиеся вещи в не¬большой чемодан, переехал на квартиру Ирины. Дверь была закрыта. «Видимо, Ирину срочно вызвали к кому-то из ране¬ных», – подумал он. Достав из кармана ключи, он с волнением попытался открыть дверь, но ключ никак не вставлялся в замок. От волнения он спутал ключи. Наконец, дверь открылась, и Артур вошел. Поставив чемодан, он сел на диван. Какая-то рассеянность или, вернее, задумчивость, стала овла¬девать им. Конечно, он был рад тому, что Ирина согласилась жить с ним вместе и пригласила к себе. Но как долго продлит¬ся это счастье? В раздумье он подошел к окну, и мучительная мысль о дальнейшей его судьбе и судьбе Ирины с непонятной силой захватила его. Где-то рядом с госпиталем раздались автоматные выстрелы и крики людей, и это снова вернуло его к мысли о безопасности любимой женщины. Он уже хотел пойти встретить ее и направился к двери, но вдруг услышал шаги, которые привык узнавать. Это спешила Ирина. Притаившись у двери, чтобы сразу обнять ее, Артур с нетерпением ждал. Ему даже показалось, что он как бы окостенел и что все это во сне. Наконец, дверь распахнулась, и Ирина торопливо вошла. Увидев Артура, она обняла его и взволнованно проговорила:

– Извини меня, пожалуйста. Не смогла встретить, как поло¬жено, потому что привезли несколько человек, подорвались на фугасе.
– Понимаю, – вздохнув, ответил Артур.
– Давай разложим все, что ты принес, а потом отметим это событие. Я ведь до вызова в госпиталь успела кое-что приго¬товить. Даже бутылку шампанского добыла.
Ночью Артура разбудил телефонный звонок. Дежурный по райотделу докладывал, что бандитами расстрелян один из со¬трудников ФСБ, и что банда окружена, но до прихода войсковиков начальником городского управления милиции приказа¬но бросить на помощь людей из отдела Виноградова.
Выслушав это сообщение, Артур приказал срочно поднять СОБР и отдел уголовного розыска. Тихо поднявшись с посте¬ли, он начал одеваться и увидел, что Ирина с тревогой наблю¬дает за ним.
– Тоже фугас разорвался, – улыбнувшись, проговорил он и поцеловал Ирину.
– Осторожно, прошу тебя.
– Не переживай, все будет в порядке.
И в этот момент перед домом условным знаком мигнули фары подъехавшей машины.
В отделе от дежурного опера Артур узнал, что в один из домов Грозного к родственникам пришел начальник экономи¬ческой безопасности чеченского УФСБ. Этот подполковник был местным, поэтому чувствовал себя как дома и не подозре¬вал о начавшейся слежке за ним. Узнав, что он остался ночевать у родственников, группа чеченских боевиков, переодетых в камуфлированную форму, обошла дом с тыльной сто¬роны и притаилась. Несколько человек подошли к воротам и стали вызывать его на улицу. На лицах у них были маски. Когда подполковник вышел с автоматом в руках, стоявшие у порог сразу открыли по нему огонь. И тут подполковник до¬пустил роковую ошибку. Вместо того, чтобы спрятаться в доме и оттуда отстреливаться, он забежал за угол, где и напоролся на засаду. Расстреляв его в упор, бандиты забрали служебное удостоверение и оружие погибшего, вошли в дом, где стали собирать все ценные вещи и расстреливать находя¬щихся там людей. Однако в это время мимо дома проезжа¬ла машина СОБРа с сотрудниками, которые, вызвав помощь, блокировали пути отхода бандитов.
Через несколько минут Виноградов с подъехавшим подкреп¬лением с разных сторон окружили этот дом. Самым простым и безопасным было закидать окруженных гранатами и изре¬шетить очередями, но Виноградов не пошел на это. Собрав командиров взводов и отделений, он обговорил с ними план захвата и через пять минут в микрофон произнес одно слово:
– Вперед!
И сразу затрещали двери, зазвенели стекла, из окон громыхнули автоматные очереди, в доме разорвалось несколько гранат. Ворвавшись вмес¬те со всеми в дом, Виноградов увидел группу боевиков из девяти человек, которые, став кругом, поливали ворвавшихся автоматными очередями. Один из СОБРовцев получил ране¬ние в ногу, другому пуля раздробила локоть, и тогда Виноградов первым бросился в группу бандитов. Увидев это, прекра¬тили стрельбу и бросились в рукопашную и другие СОБРовцы, В ход пошли ножи, свистели цепи бандитов. Началась кровавая карусель. Падали выбиваемые ножи, валились на пол раненые, и в ход уже пошли кованые ботинки СОБРовцев. Наконец на оставшихся в живых были надеты наручники.
– Фамилия? – подойдя к лежавшим на полу чеченцам, спросил Виноградов.
– Потом узнаешь, козел вонючий! – раздался злобный ответ одного из них.
– Ну, если ты такой смелый, то поднимайся и не прячься остальными, – приказал командир СОБРа.
Поднявшись, один из бандитов нагло посмотрел на обоих и так же нагло добавил:
– Недолго осталось жить тебе, Афганец, – и, не успев договорить, отлетел в угол от удара Артура.

– Командир, чего с ним рассуждать! – возмутился один из оперов, доставая гранату.
– Не надо этого, мы не бандиты, – возразил Артур. – Выво¬дите.
Когда повели того, кто угрожал Виноградову, во дворе раз¬далась автоматная очередь. Выйдя, Артур увидел, что бан¬дит мертв. Как бы оправдываясь, оперативник проговорил: «Бросился на меня и хотел зубами в горло вцепиться, как собака бешеная, вот и пришлось».
– Ладно. Не оправдывайся. Вызывайте из прокуратуры.
В эту ночь Ирина так и не уснула. С грустью и волнением она ждала возвращения Артура. В этой войне Ирина окончательно убеди¬лась, что жизнь для человека слишком хрупка и непредсказу¬ема. Ее тайну никто не может узнать, так как протекает она во мраке и ни перед кем не раскрывает своих карт. Слушая раз¬рывы снарядов со стороны железнодорожного вокзала, Ирина с ужасом представляла, возможно, находившегося там Артура и молила бога, чтобы он сохранил его. Неожиданно по крыше застучал дождь. Иногда он стихал и уносился в другую сторо¬ну, в темную глубину ночи, но затем начинал бушевать с новой силой, как из ведра, обливая крышу дома, хлестал по стеклам, и порой даже казалось, что в самой квартире. Зябко поежившись, Ирина укрылась плотнее одеялом. Вскоре порывы непогоды постепенно стали стихать. Однако дождь не пре¬кращался. Даже наоборот, когда ветер оставлял его в покое, дождь гудел и ровно бил по окнам, по цветам в палисаднике и по асфальтовым дорожкам. Этот гул словно просачивался сквозь стены дома и наводил ни Ирину тоску.
Неожиданно в шуме дождя Ирина услышала подъехавшую машину. Соскочив с постели и подбежав к окну, она увидела стоявшего с каким-то мужчиной Артура. Они о чем-то говори¬ли, не обращая внимания на дождь. Не выдержав, Ирина забарабанила по окну, Артур услышал, пожал мужчине руку и бегом побежал к дому.
Открыв дверь, Ирина обняла его.
– Снимай быстрее свой камуфляж. Ты же весь мокрый. Еще не хватало только простуды, – помогая ему раздеваться, ворчала она.
– Ты сама-то халат надень.
Через несколько минут они уже сидели за столом, отогре¬вались горячим чаем и, перебивая друг друга, делились впечат¬лениями этой ночи.
Незаметно дождь прекратился, и светлая полоска наступаю¬щего утра стала заполнять квартиру. А еще через несколько минут бледные лучи солнца ударились в окна и, играя своими отблесками, затеплились на лицах Ирины и Артура.
– До обеда отоспись, – категорично проговорила Ирина.
– С тобой готов и до вечера.
– Я же была дома.
– Но ты не спала, а это то же, что и на задании быть.
– Такая у нас теперь судьба. То ты меня ждешь, то я тебя.
– Плохая судьба, – проворчал Артур, – но на другую я не променяю ее.
– Вот это уже мужской разговор.
Однако спать в этот день Артуру так и не пришлось. Около десяти часов утра его разбудил настойчивый телефонный звонок. Подняв трубку, Виноградов недовольно спросил:
– Что еще случилось?
– Извините, Артур Александрович, это Сизов побеспокоил вас.
– Что-то с Андреем? – тревожно перебил Артур.
– Нет-нет. Все пока в порядке. Но события приближаются к финалу, и нам надо бы с вами встретиться.
– Я готов. Может быть, ко мне зайдете, я сейчас один.
– Давайте лучше сделаем так: вы выходите в сторону дома-музея Лермонтова, и я вас там встречу. Лучше в штатском. 
Через несколько минут они вошли в музей. Переходя из одного зала в другой, Сизов сообщил, что Андрей удачно прошел первые проверки и в камере, и у подобранной для него родной тети в Звенигороде. Однако подмос¬ковный главарь этой банды Павел Павлович Сухарев продол¬жает его проверять. Для этой цели в Хабаровск они направля¬ют одного из своих головорезов, который будет и в детской колонии, и в колонии общего режима.
– Мы знаем, – продолжал он, – связи местных авторитетов с колонистскими работниками и, конечно, не допустим этого. Но, когда Сухарев узнает о задержании своего «контролера», он может насторожиться. Тем более, что он готовит Андрея для чего-то важного. По имеющейся у нас информации, на днях к вам прибудет Афганский Технарь из их же команды. Вполне возможно, что он через международных террористов будет устанавливать каналы поставок героина из Афганистана. И, скорее всего, к этому будет привлечен Андрей. Его уже послали сюда, и вам нужно с ним встретиться.
– Где он? – перебил Артур.
– Здесь, в Грозном, и сейчас вы с ним встретитесь. Но не удивляйтесь, у него перебинтовано лицо, и встреча будет в одной из палат госпиталя, в котором работает ваша подруга.
– Он что, ранен?
– Нет. Просто организована инсценировка дорожно-транспортного происшествия. Вчера он прибыл в Грозный. Его здесь хотели встретить друзья Сухарева и, узнав, что он мастер спорта по самбо, решили проверить его. Короче, свести с группой известных чеченских самбистов. Конечно, мы не могли допус¬тить этого и сделали аккуратный наезд. Но шума вокруг наде¬лали много. Это было на глазах многих людей. Андрей пере¬ходил перекресток, дождавшись зеленого света, и на него как бы неожиданно наехала мчавшаяся «ауди». Перелетев через крышу автомобиля, Андрей упал лицом на асфальт. И сразу же из-за угла навстречу «ауди» выскочила машина ГАИ и упер¬лась в капот нарушителя. Из «ауди» вытащили пьяного во¬дителя, направили на обследование и составили про¬токол, а Андрея, находившегося якобы без сознания, немед¬ленно отправили в госпиталь.
– Кто-нибудь из тех знает, куда его повезли?
– Нет. Правда, тот, кто был с ним, рвался в машину, но врачи ему не разрешили.
– А номер машины? Они же наверняка записали его.
– Она из другого госпиталя, и бригада ничего путного не может сказать, так как в тот день выездов было много и разво¬зили по разным госпиталям. Я думаю, за сутки они не успеют ничего узнать, а этого времени нам хватит.
– Через кого я должен встретиться с ним и как?
– Через Ирину Васильевну, конечно. Она и лечит его. Поче¬му вы так удивленно смотрите? Зная о ваших отношениях, мы подробно все обговорили с ней. Да, еще имейте в виду, диаг¬ноз у него – сотрясение головного мозга, чтобы отстали с проверками. А фактически несколько царапин на лице.
– Что-то взять с собой? – уточнил Артур.
– Нет. Вы же ничего не знаете. В госпиталь заглянете в по¬исках Ирины Васильевны, а она будет с ним в триста семнад¬цатой, рядом с операционной. Кстати, на этом же этаже два ваших сотрудника помещены раненые. Вот, вроде, вы к ним и наведывались.
– Годится. Надолго сами-то здесь?
– Время покажет, в госпиталь идем отдельно друг от друга. Встречаемся в палате в одиннадцать часов.
В маленькой палате с зарешеченным окном Андрей лежал один. Недавно у него была Ирина, она наложила новую повязку, загадочно улыбнулась и проговорила:
– Скоро у вас будет приятная встреча.
Ничего не ответив, Андрей снова вернулся к мысли о вче¬рашней инсценировке дорожного происшествия. Его беспоко¬ило, насколько убедительно он сыграл. Неожиданно эти раз¬мышления были прерваны появлением в палате Ирины и незнакомого мужчины.
– К вам, Овсянников, следователь из милиции по вчераш¬нему происшествию, – проговорила она, взглянула на муж¬чину и добавила:
– Я у себя буду.
– Здравствуй, Андрей Викторович, – снимая парик и темные очки, поздоровался вошедший.
– Андрей Иванович, вас и не узнать, – приподнимаясь, с улыбкой ответил больной.
– Лежи-лежи. Все вчера прошло на высшем уровне. Вече¬ром Палычу уже позвонили об этом, и тот подробно расспра¬шивал обо всех обстоятельствах,
– А зачем меня к чеченским самбистам вели?
– Видимо, надеялись, что кто-нибудь тебя видел па соревнованиях под другой фамилией. Но это предположе¬ние. Пока несколько дней будешь с повязкой на лице, тем более, шрам имеется. Тебя начали уже искать по госпиталям. Имей это в виду. Связь будет у тебя через врача Ирину Васи¬льевну с Артуром Виноградовым. Он через несколько минут будет у тебя. Раненых своих навещает и как бы нечаянно с врачом зайдет в эту палату. И еще. Тебя долго здесь не будут держать. Только сутки, а завтра выпишут на домашний ре¬жим. Перевязки будет приходить делать медсестра Ирины. Она ничего не знает и не должна знать. Что-то серьезное и срочное будет – попросишься показаться врачам. Тогда сразу будет орга¬низована встреча.
– А вот и смена моя идет, – радостно проговорил Сизов, уви¬дев Ирину с Артуром. – Так я пойду. Завтра с утра наведаюсь. Поправляйтесь, – и, надев парик и темные очки, с папкой под мышкой не спеша вышел.
– Ну, здравствуй, мой мальчик, – обнимая Андрея, произнес взволнованный Артур. – Я обо всем знаю, – и, чтобы ты ни в чем не сомневался, познакомься с моей женой Ириной Васильевной Яковлевой. Она тебе тоже будет помогать.
Переводя удивленные глаза с одного на другого, Андрей радостно проговорил:
– Я очень рад за вас. Очень!

ПРОВЕРКИ

После ухода Сизова в палате несколько минут все молча¬ли. Наконец, первым заговорил Андрей:
– От родителей письма давно были?
– У них все в порядке.
– О Татьяне что-нибудь известно?
– Известно. Учится и ждет, когда ты из заграничной практи¬ки приедешь.
Ирина, не перебивая, слушала их разговор.
Ее первая встреча с Андреем в госпи¬тале произвела сильное впечатление. Из разговора с Сизовым она уже знала о его судьбе и той нелегкой задаче, которую он взвалил на себя, несмотря на отсутствие опыта оперативной работы.
– Ну, а в Южноуральск не собираетесь, дядя Артур? Так хочется передать и родителям, и Татьяне, что со мной все в порядке. Они ведь волнуются.
– Конечно, волнуются. И не дай бог им узнать, какое задание ты выполняешь. Тогда вообще не представляю, что с ними будет.
– Майор Сизов в этой части все сделал как надо, – заметил  тихо Андрей. – Я на практике за бугром.
– Боюсь, если потребуется тебе помощь, а я не успею ее оказать, тогда я себе не прощу этого никогда.
– Ну что вы, дядя Артур. Столько специалистов меня подстраховывают. Все будет в порядке.
– А я и не сомневаюсь. Только ты помни, по какому льду ходишь.
– Мальчики, вы что-то не о том говорите, – вмешалась Ирина. – Давайте лучше обговаривайте, когда меня вызывать надо, а когда Артура. Да и после выписки из госпиталя, где встретимся.
– Запоминайте адрес, где я живу. Но встретимся, когда на подоконнике не будет цветов. Сизов своей аппаратурой проверил квартиру. Вроде, ни жучков, ни другой записывающей аппаратуры пока нет, – и, повторив несколько раз адрес, попросил:
– Мне бы пистолет, дядя Артур.
– А вот этого-то и не надо. Твой пистолет – мозги. Правда, своим бандитам пожалуйся, что опасно, мол, ходить. Если они тебя вооружат, в чем я тоже сомневаюсь, тогда пожалуйста. Лучше чаще ходи с кем-нибудь из них. Чтобы они видели, что ты всегда у них на виду. А наши посещения к тебе будут каждый раз маскироваться то проверкой паспортного режима, то передачей от тетушки твоей из Звенигорода телеграмм. Раз¬говор с Афганским Технарем, который скоро будет здесь, по¬старайся запомнить. Записать тебе не удастся, так как он все¬гда на этот счет проверяется. Да и вообще записи никакие не веди. Только память.
– Вы из меня скоро Штирлица сделаете, – шутливо заметил Андрей.
– Да, еще вот что запомни, – не обращая внимания на это, добавил Артур:
– Меня здесь многие уже знают, как «афганца» и несговорчивого мента. Поэтому, если засекут с тобой, ответ один: и квартира твоя, и госпиталь на территории моего райо¬на. А я, как начальник милиции, проверяю всех, приезжаю¬щих сюда, тем более ты после заключения, хотя паспорт сде¬лали тебе чисто. Дотошный, мол, мент.
– Ну что, Артур, может, на сегодня хватит загружать Анд¬рея? – предложила Ирина.
– Посидите еще немного. Мне так хорошо с вами, – попросил Андрей.
Поговорив еще немного, Артур поднялся и вышел первым, а через несколько минут вышла из палаты Ирина и направилась к другим раненым.
Оставшись один, Андрей стал вспоминать события после¬дних дней. Сразу после приезда в Грозный, его встретил Олег Ударов, который передал указание шефа не прояв¬лять никакой инициативы, так как все он узнает от Афганско¬го Технаря.
Олег Ударов отвез Андрея на квар¬тиру, находившуюся недалеко от вокзала, и, передав ключ, гордо проговорил:
– Вот твои хоромы. Прописку сделаем быстро, а пока по русскому обычаю надо бы обмыть.
– Удар, дай мне сначала время вещички разложить. Чего ты так гонишь? Горит что ли?    
– А ты как думал? Мне тебя еще к местным самбистам надо сводить. Ты ведь личность известная по этой части. Мой шеф еще вчера с ними договорился о встрече.
– Ну, вот, а меня хочешь им пьяненьким подставить. Чтоб посмеялись надо мной. Нет, в таком случае тем более капли не возьму. А после обмоем нашу с тобой встречу.
– Годится. Я через пару часов зайду за тобой. Тут недалеко. Заодно и с городом немного познакомишься.
Но после ухода Удара появилась какая-то женщина, кото¬рая якобы искала потерявшегося сына. Женщина отдала ему со¬товый телефон и молча кивнула головой. Поднеся трубку к уху, Андрей услышал голос майора Сизова, который сообщил ему, что готовится его проверка через спортсменов-самбистов и что необходимо сегодня же в присутствии провожающего к ним инсценировать дорожный наезд на него. А затем его на сутки спрячут в госпиталь. Инструктируя Андрея, Сизов назначил встречу с ним в госпитале на следующий день.
После звонка Сизова Андрей начал продумывать, как лучше смягчить удар машины и сделать это убедительно. На тренировках они однажды отрабатывали эту тему, и у Андрея получался перекат через крышу. Именно так получилось и в действительности. Наблюдая после падения за Ударом, он видел, что тот серьезно напуган случившимся, а стоящие невдалеке люди искренне возмущались поведением шофера. Особенно, когда его пьяным вытаскивали из машины. И все же Андрея волновал вопрос: почему его проверяют? Возможно, он где-то допустил ошибку и ему не доверяют?
Понемногу он стал восстанавливать все события, произошедшие после внедрения в банду Палыча. За все это время он научился тому, чему в обычных условиях не научился бы за годы. Особенно много он получил от майора Сизова. Он научился предугадывать ходы тех, с кем сталкивался, он научился понимать их психологию. Попав в госпиталь, он даже был рад этому, так как чувствовал усталость от нервного перенапряжения. А здесь ему представилась воз¬можность отвлечься на некоторое время и уйти в воспомина¬ния о Татьяне и родителях.
От Сизова он знал о роли Черноусова и Мироныча в болез¬ни своего отца. Он знал и о снабжении его кокаином, и даже попытке убить отца. Узнал он, как хотели они избавиться от дяди Артура. Все это вызывало жгучую ненависть к ним и желание как можно лучше выполнить свое задание.
Однако эту рану об отце заживляли воспоминания о Татья¬не. Эти воспоминания заглушали его страдания и душевную усталость. И хотя уже около месяца они были в разлуке, Анд¬рей каждый вечер вспоминал Татьяну и словно наяву видел ее.
Расстояние, которое отделяло их друг от друга, болью отра¬жалось и в душе Татьяны. Словно чувствуя опасность, в кото¬рой находился Андрей, она металась между институтом и его родителями и не находила покоя. Это состояние изнуряло ее, надрывало душу и сердце. С ее лица исчез румянец, а в глазах появились страх и растерянность. Каждый вечер она с волне¬нием спрашивала у родителей Андрея, не получили ли они от него письмо и что вообще им известно о нем. И родители, глядя на нее, поражались перемене, произошедшей с этой сдер¬жанной, спокойной девушкой. Несколько раз Татьяна проси¬ла отца Андрея сходить в управление и узнать, что с ним, почему он не пишет. И Виктор, не выдержав этого натиска, позвонил начальнику отдела Каширину, на что тот начал по-казенному успокаивать его. Тогда Виктор заявил:
– А может быть, мне к начальнику вашего управления записаться на прием? Этого просит и его невеста.
Почувствовав их тревогу, Каширин тихо проговорил:
– Вы же боевой офицер. Перестаньте паниковать. И никому больше не звоните и не ходите. Особенно это передайте невесте Андрея. Ваша тревога может только навредить ему. Поймите это правильно и поверьте: все будет хорошо. Одно прошу: меня не забудьте на свадьбу пригласить. Договорились? – и, услышав положительный ответ, положил трубку.
Однако в этот день заботу об Андрее проявлял не только отец, но и подручные Палыча. Не удовлетворившись ответом Удара, он потребовал от своих друзей срочно разыскать Анд¬рея и в госпитале организовать встречу с ним одного из вра¬чей, завербованного боевиками. Всю ночь кружились по гос¬питалям люди Палыча, пока не установили через дежурный медперсонал место нахождения Андрея. А утром в палату вош¬ли Удар под видом врача и незнакомый мужчина, предста¬вившийся сотрудником медицинского управления округа. Уви¬дев их, Андрей на миг растерялся, так как он не предполагал, что его так быстро разыщут. Сдерживая волнение, он слабым голосом проговорил:
– Подвел я тебя вчера, Олег.
– Ничего. С каждым бывает. Ты-то как себя чувствуешь?
– Наверное, скоро выпишут: все переполнено здесь. Уже главврач здорово ругался. Говорит, палата для какого-то чина приготовлена, а я занял ее. Врачи перед ним при мне оправ¬дывались. Говорят, что на время положили.
Мужчина, пришедший с Олегом, заявил, что все раненые имеют одинаковое право на помощь, и потом спросил у Андрея:
– Где болит-то?
– Ушибы сильные да лицо порезал, наверное, о лобовое стек¬ло. Все тело как ватное.
И в это время в палату вошел главный врач госпиталя.
– А вы как здесь оказались?
– Родственник Овсянникова просил навестить и узнать, какая помощь ему нужна. Я из медицинского управления.
– За помощь спасибо. Но попрошу оставить больного одно¬го. Идемте, идемте, – настойчиво добавил он.
В коридоре главный врач, как бы извиняясь, добавил:
– Легко отделался парень.
– Если надо еще подержать, то подержите. Парень жаловался, что для какого-то начальства палату держите, но я могу уладить это.
– А кстати, в каком вы отделе? Помощь-то ведь всегда нужна.
– В отделе учета и статистики. Недавно из Самары присла¬ли на помощь. Здесь ведь настоящая война. Еще раз извини¬те, что без вас вторглись с коллегой, – и, попрощавшись, не спеша повернулся.
Идя по коридору, он тихо проговорил:
– Что-то мне тут не понравилось.
– Ну, вы сами видели его состояние, – возразил Удар.
– Куклу и я могу из тебя сделать. Неплохо бы историю болезни почитать. Но это может ничего не дать. Если какая-то игра идет, то и про историю не забудут, все понаписать можно. Пошли, надо доложить шефу.
Как только эти посетители вышли из госпиталя, их сразу же взяла под наблюдение наружка ФСБ и незаметно довела до дома представителя медицинского управления. Ни Анд¬рей, ни его посетители не знали, что рядом с его палатой на¬ходились сотрудники ФСБ, прослушивая их разговоры и под¬страховывая на всякий случай Андрея.
Войдя в дом, Удар снова напомнил о предложении позво¬нить шефу, и тот с неохотой набрал номер телефона Палыча.
– Привет, это я. Только что был с твоим человеком в госпи¬тале. Подозрения твои, кажется, имеют под собой основания.   
– Подробнее, – перебил Палыч.
– Да, действительно попал в дорожное и действительно поме¬стили в госпиталь. Лицо все перебинтовано, одни глаза толь¬ко открыты. Но переломов нет, и главный врач сказал, что сегодня они его вечером выпишут. В общем, не понравилось мне все это.
– Ну, а сам что, не мог осмотреть? – недовольно перебил Па¬лыч.
– В том-то и дело. Только начали с ним разговор, и сразу в палату влетел главврач. В общем, не дал он нам с ним пооб¬щаться, хотя я и представился ему.
– Может, когда входили, дежурный врач сообщил ему о вас?
– Нет, он в это время занят был. Раненых привезли много.
– Понятно. В общем, встречайте, как положено, постарайтесь быть рядом с ним. Пока ничего не предпринимайте. Можно и наглупить.
Закончив разговор, Палыч вздохнул, повернулся к Техна¬рю и недовольно проговорил:
– Готовишь, готовишь этих идиотов, а они вон что выкиды¬вают. Как первоклашка, дорогу не может перейти нормально. Я ведь хотел его с тобой в Афган направить для знакомства с нашими друзьями и последующей работой с тобой.
– Мне тоже не нравится это дорожное. Надо, наверное, по ушибам и ссадинам на лице определить поточнее.
– А что это даст?

– Ну, смотря какой порез на лице. Например, если порез скальпелем, врач сразу определит при перевязке. Мне кажет¬ся, надо Пашу с Юрковым послать по местам его боевой славы.
– Имеешь в виду колонии, где Шустряк срок мотал? – уточнил Палыч.
– Конечно. Это многое прояснит. Фотки его у нас есть, и по ним там определятся, тот он или не тот, за кого себя выдает. 
– Времени, Вадим, мало. Но, с другой стороны, нам прокола с ним допустить нельзя. Слишком крупные люди в этом деле. И пока его заменить некем. Парнишка неглупый и для большого дела хорошо бы подошел. Чем-то он мне все-таки понравился.
– Тогда не надо время тянуть, Павел Павлович. Я сегодня с ними сам перетру эту темку, а завтра рейсовым отправим.  Ночью они уже будут в Хабаровске.
– Только результат пусть сразу передают. А то время теряем.
Через полчаса этот разговор был уже известен майору Сизову, и он срочно готовил своих оперов в Хабаровск. Из дальнейшего разговора Технаря с вылетающими в Хабаровск ему было известно, что один из местных авторитетов выделяет двух своих помощников с машиной. Они-то и встретят их в аэропорту, и они организуют проверку сначала в детской воспитательной колонии, а затем в колонии общего режима. Поэтому с утра к операции по задержанию приехавших были подключены оперативники Хабаровского ФСБ. Засада была поставлена перед поворотом с шоссе на доро¬ге, ведущей в детскую колонию. Одетые в спортивные костю¬мы оперативники с двумя женщинами постелили кусок бре¬зента на траву между молоденькими березками, разложили закуску и, включив в машине музыку, не торопясь, открыли пару бутылок «Смирновской». Вторая группа с машиной была замаскирована под сотрудников ГАИ и находилась примерно и двухстах метрах от перекрестка на дороге, ведущей в колонию. Все участники этой операции были основательно воору¬жены. Вскоре отдыхающие перед поворотом заметили белую «девятку», которая, проезжая мимо них, чуть замедлила ход и, миновав перекресток, развернулась в обратном направле¬нии и влилась в транспортный поток.
Поднеся стакан ко рту, один из отдыхающих тихо прогово¬рил в рацию, укрепленную на рукаве:
– Проехала наша «девятка», но проехала медленно, видимо, присматривается.
– Ну что ж, подождем, – последовал ответ из основной ма¬шины.
Через двадцать минут «девятка» снова появилась на шоссе, и отдыхающие стали складывать все в машину. Подъезжая ближе, белая «девятка», увидев, что сидящие у перекрестка собираются уез¬жать, медленно проехала мимо, повернула на дорогу в колонию и резко увеличила скорость.
– Идет на вас, – успел передать по рации один из оператив¬ников, впрыгнул в свою машину и вытащил пистолет-пуле¬мет «кедр». Сразу все изменилось, и все запахи расцветающей зелени отошли куда-то далеко-далеко.
– Пора, – проговорил другой, увидев, как из кустов выехала машина ГАИ, перекрывшая дорогу. Из машины вылезли трое гаиш¬ников.
– Сворачивай назад, – крикнул Кругляк водителю.
– Не дергайся, у нас с ними все схвачено, – спокойно ответил водитель и через зеркало заднего вида увидел, что отдыхаю¬щие у перекрестка едут за ними.
– Что-то не то происходит, – проговорил второй хабаровский.
Белая «девятка» вынуждена была остановиться перед машиной ГАИ.
– Командир, какие проблемы? Ты же меня хорошо знаешь, зачем дорогу перекрыл? Или из колонии кто сбежал? Так мы поможем вернуть.
– Попрошу выйти из машины, – приказал подошедший пра¬порщик, к которому обращался водитель.
– Но в чем дело? – возмутился водитель.
А в это время с другой стороны «девятки» подошли майор и капитан, которые, представившись сотрудниками областно¬го управления ГАИ, сообщили, что ими превышена скорость движения. Открыв дверцы «девятки», они вновь приказали выйти из машины.
Оглянувшись назад и увидев подъехавших отдыхающих, у перекрестка, Кругляк понял, что на машине они теперь  вырвутся и, толкнув локтем Юркова, тихо шепнул:
– Рвем! Быстро!
Не спеша вылезая из «девятки», он выхватил пистолет и закричал:

– В машину! Перестреляю всех!
Мгновенно оперативники шарахнулись в машину. И тогда Кругляк с Юрковым бросились в сторону леса. Однако выстрелом из второй машины Кругляк был убит. Юрков так и не понял, откуда стреляли, и, не останавливаясь, мчался через поле.
– Второго не завали, – проговорил один из отдыхающих, – по плану сейчас включаются из той машины.
И действительно, надев наручники на оставшихся помощников из Хабаровска, один из оперативников в форме капитана ГАИ бросился за убегающим. Расстояние было около трехсот метров, и Юрков уже надеялся скрыться от преследования в лесу, но, неожиданно попав ногой в какую-то нору, грохнулся на землю.
Нагнав того, капитан направил пистолет на Юркова и приказал:
– Вставай!
Рассматривая поднявшегося с трудом парня, он видел на его лице растерянность. По фотографии, полученной перед вылетом от Сизова, он узнал в нем Александра Юркова.
– Кто такой? И почему пытался убежать?
– От вас любой побежит. Не застрелите, так изобьете, – тя¬жело дыша, ответил Юрков.
– Куда направлялись?
– Грибы собирать хотели в том лесу. Там их, говорят, хоть косой коси.
– Документы есть?
– В сумке, в машине, – нагло ответил Юрков, прекрасно знавший, что там ничего, кроме паспорта, не найдут, а по паспорту не при¬цепятся.
– Иди к машине. Руки не опускать! – приказал оперативник и двинулся за прихрамывающим Юрковым, держа наготове ору¬жие.
Когда проходили мимо убитого Кругляка, задержанный ос¬тановился и тихо проговорил:
– Зачем убивать надо было? Ну, испугался и побежал. Поду¬маешь, газовым пистолетом напугал.
– Иди, иди.
И когда он подошел, майор приказал обыскать его.
– Ноги в стороны. Шире, шире! – услышал Юрков голос сзади.
Проведя ладонями по телу от головы до пяток, задержавший его капитан достал из кармана складной нож.
– А это для чего? – спросил майор.
– Так я уже говорил, что за грибами мы приехали.
– Наручники на него и отведите в сторону метров на двад¬цать, – приказал тот же майор и, повернувшись к сидящим в машинах, добавил:
– Всем оставаться на местах. Сейчас приедут из прокуратуры и следователь с экспертом.
Через несколько часов тело Паши Кругляка было отправле¬но и морг. При осмотре территории был найден выброшенный им пистолет с отпечатками его пальцев. Все фотографии Анд¬рея Касатикова до приезда следственной группы оперативни¬ками были изъяты. Первые допросы задержанных ничего не дали: «поехали за грибами» – твердили они.
В следственном изоляторе их поместили по разным камерам. Больше всех возмущался поведением прапорщика водитель, заявляя, что напрасно несколько лет передавал от своего шефа бабки. Однако на это никто не обращал внимания.
Следователя волновал один вопрос: с какой целью они ехали в сторону детской колонии. Но все трое твердили только о грибах. К концу третьих суток Юркова снова вызвали из камеры на допрос.
На этот раз следователя интересовала личность Кругляка. И он монотонно задавал вопросы. Откуда Юрков знает его и  как давно? Для чего прилетели в Хабаровск?
Получая заранее заготовленные ответы, он с невозмутимым видом записывал их в протокол допроса. Наконец, не выдержав, Юрков спросил:
– Ну а зачем надо было убивать моего друга?
– А ты разве не видел, что он вооружен и грозил перестрелять сотрудников ГАИ? Тем более пистолет не газовый, а макаровский, и отпечатки пальцев на нем Кругляка.
– Допустим, так, как вы говорите. А я при каких делах здесь третьи сутки? В чем меня обвиняют?
– Пока уточняем кое-что, – отвечая так, следователь прокуратуры уже подготовил постановление об отказе в возбуждении уголовного дела против сотрудников ГАИ, он прекрасно понимал, что никакие они не гаишники, кроме одного прапорщика, поэтому, успокаивая Юркова, тихо добавил:
– Сегодня прокурор сказал, чтобы отпустили вас. Но недельку под подпиской о невыезде побудете, пока я отказной готовлю по сотрудникам.
– Вот, вот, менты всегда правы. Даже если и жизни лишат невиновного, – возмутился Юрков.
Вернувшись в камеру, Юрков, стал вспоминать вопросы следователя и снова копался в причинах провала их операции, но пока ничего подозрительного не находил. После их задер¬жания у водителя второй машины майор ГАИ проверил документы и сразу же отпустил. Оставалась надежда на водителя из Хабаровска, который бы через прапорщика смог что-то про¬яснить, но встретиться ему с ним так и не удалось. Больше всего Юркова волновало отсутствие связи с хабаровскими, потому что он не мог передать Технарю сообщение о провале операции.
Однако опасения его были напрасны. Технарь уже знал об этом и, доложив Палычу, находился в таком же состоянии, как и Юрков. Несколько раз он предлагал вылететь в Хаба¬ровск самому, но Палыч категорически запретил, заявив при этом, чтобы тот готовился ехать в Грозный.
– Но мы же по Шустряку не разобрались! – возразил Технарь.
– Разбираются, кому положено, в Грозном. Да и Александра должны освободить сегодня. Приедет и подробно доложит, – невозмутимо ответил Палыч, – жизнь ведь полна случайнос¬тей. Мой друг из Хабаровска говорит, что в этот день был областной рейд безопасности дорожного движения. Вот и на¬рвались на областных, которые могли тоже обойтись взяткой, потому что с ними был наш человек, но не выдержал Паша, царство ему небесное, и все испортил. Это так мне доложили, а подробнее узнаем от Юркова. Но ты не жди окончательной разборки. Выезжай в Грозный и готовь там переброску с афганскими. Заодно и нашего Шустряка осторожненько поню-хай еще. Ты же спец в этих делах.
Как и обещал следователь прокуратуры, Юркова освобо¬дили из-под стражи, а через неделю следователь, вызвав его к себе, разрешил ему выехать.
С волнением ждал встречи Юрков с Технарем. Но, прилетев, узнал, что тот куда-то уехал, и с ним будет беседовать сам шеф. Встреча состоялась на даче Палыча. Обильно угостив при¬ехавшего, Палыч стал задавать ему вопросы о гибели Круг¬ляка. Он пытался понять истинную причину провала операции. Но, даже напоив его изрядно, ничего нового он не получил.
Выслушав его исповедь, Палыч заявил:
– Ладно, иди выспись и завтра подробно изложишь все это на бумаге.
Предлагая это, Палыч надеялся на какие-то неточности и уже стал опасаться, не завербован ли Юрков милицией. Сейчас его не волновала смерть Кругляка, но он всегда боялся предательства. А тут могло оно быть при умной работе оперативников.
На следующий день Юрков принес ему то, что написал. Но как ни вчитывался в каждое слово Палыч, никаких несовпадений со вчерашними разговорами не нашел. Спрятав это объяс¬нение, он проговорил то, чего больше всего опасался Юрков:   
– Пока в группе Вадима Борисовича работать не будешь, и отсюда никуда не выезжай.
– А чем я заниматься буду? – недоуменно спросил Юрков.
– Придет время – узнаешь, – задумчиво произнес Палыч.
Оставшись один, он долго находился в подавленном состоянии. Неужели разучились работать? – думал он. – Так по-глупому рассчитываться своей головой? А может быть, сам сплоховал, не послав за ними подстраховку? Долго он предавался этим размышлениям, но они не приносили ему ни ответов на мучившие вопросы, ни облегчения.
В эти дни в Грозном находился Вадим Борисович Жуков, известный как Афганский Технарь. Несколько раз он был на квартире Андрея и, подолгу беседуя с ним, выяснял параллельно историю с дорожно-транспортным происшествием. Встречался он и с представителем медицинского управления. Но тот подтвердил, что лично присутствовал при смене медсестрой повязок на лице и ничего подозрительного не заметил. Шрамов от скальпеля не было. Лицо было в кровоподтеках и ссадинах. А один порез выглядел рваной раной, подтверждающей порез от стекла или острого камня на асфальте.
После каждого посещения Технаря Андрей просил медсестру принести что-нибудь из снотворного: мол, боли на теле вызывают бессонницу. Это было сигналом о том, что он проверяется, и к нему пока никому нельзя приходить.
Услышав эту просьбу от медсестры, Ирина сразу же сообщила об этом Сизову, который, понимая, что после провала в Хабаровске Технарь решил отличиться здесь, усилил наблю¬дение за квартирой Артура и медсестрой, а в доме напротив квартиры Андрея установил новейшую аппаратуру для про¬слушивания. Теперь каждое слово Технаря записывалось на пленку и анализировалось оперативниками Сизова.
Получив от Палыча сообщение Юркова о случившемся в Хабаровске, а от доктора подтверждение естественности полу¬ченных от дорожного наезда травм, Технарь стал более откро¬венным и, ежедневно посещая Андрея, давал ему различную информацию по афганским друзьям. Более того, он даже рас¬крыл технологию перехода границы и места получения товара.
Но в один из таких дней он все же привел к Андрею Мироныча в надежде, не вспомнит ли он его.
Доброжелательно пожав Андрею руку, Мироныч внима¬тельно посмотрел в его лицо. Повязки не было. Шрам на лице затянулся коричневой корочкой, и уже ничто не напоминало о недавних синяках и ссадинах.
– Что-то мне знакомо ваше лицо. Вроде, где-то видел, а где никак не припомню, – проговорил он, хотя фотографии Андрея ему показывали.
– Если были в Хабаровске, могли и видеть там, – осторожно ответил Андрей.
– Ладно, возможно, где-то и встречались. Земля-то круглая. Я вот тут принес кое-чего для лечения, – и начал доставать из сумки бутылки с водкой и пивом, ветчину, хлеб, помидоры и другую зелень.
– Приготовь, Игнат, пока мы с Миронычем потолкуем, – пред¬ложил Технарь.
Доставая тарелки и стаканы, Андрей видел, как вниматель¬но наблюдал за ним Мироныч. Он тут же вспомнил наставления Сизова и грязным носовым платком стал протирать немытые тарелки. Разрезав и разложив закуску, он коротко бросил одно слово:
– Готово.
Сев за стол и наполнив стаканы водкой, Мироныч рассмат¬ривал на указательном пальце левой руки Андрея наколку перстня в виде ромба с двумя темными сторонами, над которыми  была изображена корона. Эта наколка говорила о том, что ее владелец враждебно относится к работникам милиции. Выпив первым стакан водки, он, похрустел огурцом и заметил:
– Значит, не любишь ментов?
– А за что их любить? Я на своей шкуре их ласку  испытал.
– Ладно, Мироныч, переверни пластинку, – недовольно проговорил Технарь, не любивший, когда влезали в его работу. – Давай лучше расслабимся сегодня. Ты ведь вон сколько принес.   

ОБОРОТНИ

В один из вечеров, вернувшись из райотдела домой, Артур увидел сидящую у окна Ирину. Лицо ее было печально,  обеспокоенный Артур, не раздеваясь, подошел к ней.
– В чем дело? Что-то случилось? – тревожно спросил он.
– Нет. Просто с медсестрой сейчас разговаривала, и она paссказала, что к Андрею приходят какие-то подозрительные типы. Вот я и думаю, в какую схватку попал Андрей, с каким огнем играет.
– Не надо расстраиваться, дорогая. У каждого из нас двоих схватка с судьбой. Просто мы привыкли к трагизму этих схваток в связи с повседневностью и повторяемостью их. Успокойся, прошу тебя.
– Дай бог, – тяжело вздохнув, ответила Ирина. – Медсестра намекнула лечащему врачу, что ему очень скучно. Видимо, с тобой ищет встречи.
– Тогда привези его на рентген в госпиталь. Но организуй это так, чтобы приятели его это приглашение услышали.      
На следующий день во время нахождения Технаря у Андрея в квартиру пришла медсестра, поздоровалась с ним, незаметно подмигнув ему, проговорила:
– Вы постоянно жалуетесь на бессонницу и головные боли, я сказала об этом врачу, и он посоветовал приехать в госпиталь на рентген.
Поняв, что это вызов на встречу с Сизовым или Артуром, он возразил:
– Никуда я не поеду. Заживет как на собаке. Синяков нет.
– Снаружи нет, а что внутри – покажет рентген, – настаивала медсестра. – А вдруг хуже станет?
– Нет-нет. Никуда я не поеду.
И тогда, понимая, что лишний медосмотр вреда не сделает и если не уговорить его, то Палыч не простит ему этого, Тех¬нарь категорично проговорил:
– Надо, Игнат, показаться.
– Когда? – с безразличием в голосе спросил Андрей.
– Рентген с девяти утра и до обеда, – обрадованно ответила медсестра.
– А что, после обеда нельзя? – скорее из любопытства спро¬сил Технарь.
– В это время идет осмотр тяжелораненых после утренне¬го обхода врачей, да и тех, кого привозят с ранениями, – охот¬но пояснила та.
– Ну, что ж, завтра – так завтра. Только меня бы на машине подбросить, Вадим Борисович.
– Это запросто. Я тоже буду с тобой.
– А у нас посетителей пускают к больным только после шес¬тнадцати.
– Ничего, в машине подожду.
В этот же день медсестра сообщила об этом врачу, а та – Ирине. Сразу же об этом Ирина сообщила Артуру, и тот, на¬брав по сотовому Сизова, коротко проговорил:
– Надо срочно встретиться.
– Что случилось? – увидев идущего по парку Артура, тревож¬но спросил Сизов.
– Скучает наш подопечный. Видимо, Андрей Иванович, надо мне с ним встретиться и что-нибудь передать о домашних.
– Это я уже знаю, – недовольно проговорил Сизов. – Сейчас эти встречи нежелательны. Правда, и закисать нельзя. А как ты представляешь эту встречу?
– Ночью зачистка в одном районе будет, и, как только начнут раненые поступать в госпиталь, сообщат Ирине. Придется пораньше приехать с ней и дождаться в ее кабинете. Только Технаря тормознуть надо.
– Ну что ж, давай взбодрим. Я перезвоню своим в управле¬ние, а они в Южноуральск сделают звонок Каширину, и тот передаст привет им от Андрея и узнает от них что-нибудь. Чтобы ты приятное ему сделал.
– Это было бы совсем хорошо.
– Только долго не задерживайтесь. Полчаса на рентген и врачей, а час – твое время. Технаря мы при входе задержим. Устроим ему грубое обращение, а он ведь этого не терпит. Вот и пригласим в комнату дежурных на беседу и проверку личности. Да, вот еще что чуть не забыл. Технарь вчера разговаривал с полковником Усатым, договаривался насчет поставок ему пистолетов с глушителями. Так что осторожнее с ним. Он уже высказывал недавно на коллегии УВД, что твой отдел хуже всех работает и что неплохо бы сменить тебя. Правда, начальник УВД не поддержал его. Но опасайся.
Вернувшись домой, Артур с беспокойством вспоминал сообщение Сизова. Действительно, его уже несколько раз проверяли подчиненные Усатого, и каждый раз в справках отражали только отрицательное, извращая порой действительное состояние дел.
Более того, однажды после задержания его подчиненными одного из особо опасных боевиков в кабинет к нему пришли незнакомые и потребовали выпустить задержанного, именно не попросили, а потребовали.
– А вы не боитесь, что я сейчас вас задержу? – ответил тогда им Артур.
– Ты, начальник, за себя бойся в первую очередь, – нагло заявил на это один из «гостей».
Вызвав дежурного по райотделу, Виноградов потребовал у них паспорта и, проверив те, приказал дежурному записать их в журнал.
– А ты, оказывается, Афганец, действительно наглеешь, – заявил молчавший до этого чеченец и, достав сотовый телефону начал кому-то жаловаться, что его незаконно проверяют в ми¬лиции.
И сразу же, как только он прекратил этот разговор, по телефону начальника райотдела позвонил полковник Усатый.
– Ты что там творишь беззаконие? – гремел он в телефонную трубку. – Вместо того чтобы устанавливать дружеские отношения с местным населением, ты вызываешь у них озлобленность. Сейчас же прекрати произвол, – и, не слушая ответа, бросил трубку.
А на следующий день Артур узнал, что задержанный бое¬вик, которого он успел передать в следственный изолятор, по указанию того же Усатого был отпущен. Позднее уже была установлена причастность этого боевика к банде, имевшей тес¬ные контакты с арабскими наемниками.
По справкам проверяющих чиновников Виноградова уже вызывал к себе Усатый. Были и угрозы, но были и намеки на изменение стиля работы.
– А что я должен изменить в своей работе? – спросил тогда Артур.
– А что, вам мои подчиненные не объяснили?
– Видимо, я чего-то не понял, – съязвил Виноградов.
– Надо пользоваться моментом, подполковник. И учиться этому у моих орлов.
Однако об орлах Усатого Артур уже знал много, но пока не спешил докладывать об этом. Работая в Грозном, Артур увидел немало оборотней с большими и малыми погонами. От начальников райотделов, с которыми успел подружиться, он знал о предателях и в отделе кадров городского управления, и особенно о предательстве заместителя начальника управления полковника Усатого. Встречаясь на совещаниях и с тем, и с другим, он поражался, как такие невзрачные люди могут вну¬шить подчиненным страх. Казалось, щелкни его посильнее в лоб – и вся спесь с него слетит. Но этого никто не делал, и как результат, эти два человека со своими подчиненными внуша¬ли многим чувство страха и необходимость беспрекословного подчинения. При этом при постоянном вежливом обращении и напоминании о строгом безукоризненном выполнении дол¬га. «Вроде пауков, – после каждой встречи думал Артур, – опле¬тают незаметно, и кажется, что деваться некуда».
Особенно это стал замечать Артур за последние месяцы. Почему-то именно теперь за сравнительно короткий срок они наползли откуда-то и, заняв, в основном, теплые местечки, рас¬поясываются и наглеют все сильнее и сильнее. Им уже кажет¬ся, что их должность является их собственностью для извле¬чения личных выгод, для помыкания теми, над кем имеют они власть. У них нет понимания долга, человеческой порядочности, и они, ничем не брезгуя, способны на любую па¬кость.
Но самое странное то, что их многие терпят. Повозмущаются вполголоса, а те огрызнутся с окриком и перестают обра¬щать внимание на отдельных «законников». То есть силу свою этим показывают. Ничего, мол, шумите, шумите, а мы свое возьмем. Даже Президент России, уважаемый всеми человек, не в состоянии с ними справиться. Сколько раз заявлял об административной реформе, а чиновники все это – мимо ушей. Наоборот, плодятся со страшной силой. Вот в «Комсомолке» открыто опубликовано число чиновников России – их в эти годы стало вчетверо больше, чем было при Советах. И взятки стали обычным делом... У людей, видящих их безнаказанность и всесилие, стремление возмущаться и ставить на место таких чиновников пропадает, а появляется угодничество, начинается выискивание подходов к таким деятелям, потому что иначе только неприятности будут. Виноградов видел, как полковник Усатый лично, не стесняясь, взимал огромные суммы при решении любых вопросов. И люди преподносят и подачки, и деньги. Как какие-то рабы. В Грозном самым ценным приобретением считалось оружие. И Усатый, понимая это, на должности лицензионщиков–разрешителей подбирал, в основном, себе подобных. В отделе, которым руководил Виноградов, эту службу возглавлял майор Кудащкин. Неприятный с виду человечек, но по поборам был специалист классный. Несколько раз Виноградов пытался от него избавиться, но каждый раз полковник Усатый с помощью кадровиков препятствовал это¬му. А чтобы не обвиняли его в тыловой отсидке, Усатый про¬водил дутые операции по задержанию якобы вооруженных бан¬дитов. Каждую неделю они задерживали людей, подсовывали им оружие, патроны и наркотики, а затем снимали на видеока¬меру и возбуждали уголовные дела. Иногда такую охоту они устраивали и на чеченских предпринимателей, требуя от них выкупы. Поддерживал приятельские отношения Усатый и с подмосковным Палычем. Вот почему тот стремился быстрее организовать переброску героина через Грозный. Он видел, что эти оборотни надежно прикрыты своими должностями и пого¬нами, видел их жестокость и дерзость, готовность за деньги пойти на любые преступления. Несколько раз Усатый предла¬гал Кудашкину притянуть к делам Виноградова, но тот каж¬дый раз уговаривал своего шефа не делать этого, так как чув¬ствовал в нем своего главного врага и даже пытался завести па Виноградова агентурные фиктивные дела, не зная того, что Виноградов уже давно сам «обложил» его неопровержимыми доказательствами. За время работы с новым начальником рай¬отдела он неоднократно убеждался, что тот не боялся злой молвы, от кого бы она ни исходила, потому что был защищен внутренне от любой человеческой мерзости и подлости. Од¬ним словом, внутренний стержень Виноградова не сгибался и не поддавался коррозии. А это пугало Кудашкина, и он не¬сколько раз предлагал Усатому расправиться с ним руками чеченских боевиков. Но тот пока решения не принимал.
В этих невеселых воспоминаниях быстро пролетело время, и сумерки начали спускаться на город. Волнуясь, Артур уже хотел позвонить в госпиталь, как услышал скрип открываемой двери. Это пришла Ирина.
– Ты чего так долго? – хмуро спросил Артур.
– Раненых привезли. А ты чего не в настроении? – в свою очередь спросила она.

– Да наслушаешься всякого, вот и настроение. Какие-нибудь неприятности с Андреем?
– Нет. Завтра должен встретиться с ним. У него-то пока все но плану. С полковником Усатым и его подручными не скла¬дывается. Могут любую подлянку выкинуть.
– Внимательнее надо тебе быть.
– Ладно. Давай ужинать и спать. Как говорится, утро вечера мудренее.
– Ужин готов, да ты не готов, – парировала Ирина, – нервы, как струны. В таком состоянии никакая еда, никакой отдых не в пользу.
– Что ж делать? Играть на фортепьяно некому, – пошутил Артур. – На концерты никто не приглашает...
– А мы сами что, автоматы железные? – Ирина выпрямилась, приняв позу актрисы, произносящей монолог со сцены. – Хочешь глоток поэзии?
– Изнываю от жажды, – поддержал ее Артур. И Ирина неожиданно выразительно начала декламировать:

– Легко случилось расставанье,
Хоть прожили немало лет.
Забыто первое свиданье,
Нарушен свадебный обет.
Богаче становился дом,
А чувства наши холодели.
И отдалялись день за днем
Сердца, заблудшие в метели!

Артур слушал и удивлялся: с этой стороны он не знал Ири¬ну, да и что он успел узнать о ней?! Он восхищенно хлопнул в ладоши:
– Ну, молодец! Это чьи же стихи?
Ирина неожиданно засмущалась и стала похожа на юную школьницу, тихо ответила:
– Мои... я давно пишу, для себя, тайком...
Он растроганно бросился к ней и обнял ее... Ужин прошел в благостной тишине, в душе Артура впервые за долгие годы воцарилось спокойствие...
Ночью Ирине позвонили из госпиталя и сообщили, что привезли троих раненых и что ее срочно вызывают в операционную. Вскоре к дому подошла санитарная машина, и Артур, про¬водив до кабинета Ирину, остался в нем один. Сидя на кушет¬ке, он прислонился к стене и незаметно уснул. И проснулся лишь, когда вошла Ирина.
– Отдохнул немного? – спросила она, снимая халат.
– Я-то отдохнул, а ты все это время на ногах.
– Главврач отпустил до обеда отсыпаться. А ты оставайся здесь. Вот ключ. Закройся пока, а в десять утра открой, пото¬му что на рентген его поведут в половине десятого. После рентгена лечащий врач с ним побеседует и отведет в мой ка¬бинет отдохнуть, пока они с рентгенологом обсудят результа¬ты осмотра.
В этот же день в кабинете Ирины состоялась встреча Арту¬ра и Андрея. Как только закрылась дверь в кабинет, Артур прижал к груди Андрея и несколько минут не отпускал. Из ночного разговора с Сизовым он уже кое-что знал и о родителях, и о Татьяне.
Наконец, оторвавшись, Артур тихо проговорил:
– Садись. Как ты?
– Нормально. Вы лучше расскажите, что известно о моих?
– Известно, что все у них хорошо. Ждут они тебя и здорово скучают. Особенно Татьяна. Она каждый день после институ¬та бежит к ним, а иногда даже остается и ночевать.
Говоря так, он видел, как Андрей взволнованно сцепил на ру¬ках свои пальцы, отчего они захрустели. Андрей, глядя в глаза Ар¬тура, вздохнул и прошептал:
– Если бы вы знали, как я жду встречи с ними.
– Верю. Но прошу, не забывайся.
– Вы бы ускорили, дядя Артур, нашу работу как-нибудь.
– Я в вашей игре маленький винтик, и меня в подробности Сизов не посвящал.
Время за разговорами пролетело незаметно, и вскоре Анд¬рей поднялся и проговорил:
– Поеду, а то мой главный наставник, с кем я, видимо, буду за бугром, волноваться начнет. А этого удовольствия ему не надо доставлять. Сейчас чувствую, что у его поменьше подозрений ко мне.
Они вскоре расстались. Первым вышел Андрей, и Артур, незаметно наблюдая из окна, увидел, как он подошел к стоящей иномарке с затемненными стеклами. Артур постоял еще немного, понаблюдал за происходящим на территории госпиталя, потом вызвал машину и, не заезжая домой, при¬был в отдел.
– Что нового? – спросил Артур у дежурного.
– Усатый звонил и спрашивал, где вы. Ну, а я ответил, как договаривались.
– Вот и хорошо.
– Но он просил передать, чтобы вы сегодня к двенадцати дня прибыли к нему в кабинет.
Время приближалось уже к двенадцати, и Артур на слу¬жебной машине выехал в управление. В двух кварта¬лах от управления он вдруг услышал сильный взрыв, подъехал и увидел подорвав¬шуюся на фугасе военную машину. Вокруг уже было выстав¬лено оцепление, и Артур, оставив машину, решил пешком дой¬ти до управления. Однако, пройдя метров триста, он увидел стоящих троих мужчин, среди которых узнал Олега Ударова. Повернувшись, тот сразу направился за угол дома, а оставши¬еся двое в упор рассматривали приближающегося Артура сво¬ими колкими, как буравчики, глазами. Артур мог выхватить пистолет и уложить их мордами на асфальт. Но они пока ни¬чего не предпринимали, видимо, опасаясь находящихся невдалеке военнослужащих. Не фиксируя на них взгляда, Ар¬тур с безразличным видом прошел мимо. Как человек опыт¬ный при встречах с такими людьми, он не сомневался, кто они, и остро почувствовал опасность. На улице было много¬людно, но это не снижало возможности расправиться с ним, тем более Артур понимал, что с пустыми карманами бандиты в Грозном не ходят.
До управления оставалось чуть больше квартала, и Артур вдруг услышал, как один из чеченцев произнес:
– Афганец, последний раз предупреждаем тебя. Остынь!
Это предупреждение расставило все на свои места. Артур еще при первом взгляде на них понял, что это не боевики, а бандиты, которых съехалось в Грозный немало. Сжимая руко¬ятку пистолета влажной ладонью, он пальцем перевел предох¬ранитель и был готов к немедленным действиям, так как пат¬рон всегда был в патроннике.
– Ты обознался, видно, парень, – грубо ответил Артур и быстрее пошел вперед.
Однако мужчина догнал, и сильная рука вцепилась Артуру в предплечье.
– Поговорить надо!
Рывком освободив руку, Артур выхватил пистолет:
– А ну в сторону, пока не пристрелил.
– Смотри, какой отчаянный. С таким характером грех копейки зарабатывать, – злобно бросил чеченец. Это было очередное запугивание с попыткой перетянуть Артура на свою сторону.
Этого требовал приехавший в Грозный Мироныч, который очень опасался встречи с ним.
Войдя в приемную Усатого, он попросил секретаря доло¬жить полковнику, что Виноградов прибыл.
– Мне дежурный доложил, что по оперативным делам отлучился. Агентурой обрастаешь? – увидев входящего, проговорил Усатый.
Виноградов молчал. Возникшая пауза затяги¬валась, и они смотрели друг на друга, ожидая, кто заговорит первым после ненужного вопроса. Не выдержал Усатый, он подошел ближе к Виноградову и, сверля глазами, процедил:
– Не нарушай законность, подполковник. Если будешь так же обращаться с чеченскими гражданами, как мне докладыва¬ли, лишишься и погон, и должности.
– Разрешите идти, товарищ полковник? – не отводя глаз, спро¬сил Виноградов.
– Иди, – буркнул тот, не поняв, предупреждали Артура сегодня или нет.
Выйдя из управления, Артур увидел свою служебную ма¬шину, сел в нее и спросил у водителя:
– Пострадавших много было?
– Трое раненых. Но ранения не тяжелые.
В отделе он просмотрел поступившую с утра почту, но мыс¬ли о недавней открытой угрозе не давали ему покоя. «Видимо, Сизову надо в первую очередь сообщить, иначе, если со мной они расправятся, Андрей останется без моего прикрытия», – ду¬мал он.
Закончив дела в райотделе, Артур поехал домой, и сразу же на него посыпались вопросы Ирины. Она взволнованно спра¬шивала об Андрее, спрашивала, как у самого Артура прошел день. Он умолчал об очередной угрозе бандитов и полковника Усатого, так как решил не расстраивать Ирину. Однако любящую жен¬щину трудно провести обманом или молчанием.
– А о себе почему не говоришь? – снова спросила Ирина.
Повернувшись к окну, Артур молчал. Возникла томительная пауза, хотя каждый знал, о чем думает другой.
– Ты сама повнимательнее будь, а то носишься на машинах по городу.
– Я же врач и обязана быть там, где раненые. Но ты не волнуйся, со мной ничего плохого не должно случиться.
– Дай бог, чтобы так было.
– Однако вскоре произошло то, чего боялся Артур. В один из дней зачисток территории подразделение внутренних войск встретило организованное сопротивление исламистов, отча¬янно сражавшихся за каждый дом на окраине Грозного. В ходе этого боя многие военнослужащие получили ранения, и не¬сколько врачей, в том числе и Ирина Яковлева, в составе эва¬куационных групп были направлены к месту боя. При ее лич¬ном участии было совершено три рейса на бронетранспортере к месту боя для вывоза военнослужащих, получивших тяже¬лые ранения. Однако на четвертом рейсе, перед их бронетран¬спортером разорвался фугас. Продолжая движение, водитель бронетранспортера увидел рядом с воронкой от взрыва лежа¬щий танковый снаряд и остановился. Бойцы инженерной раз¬ведки, сопровождающие этот бронетранспортер, подошли к снаряду для обезвреживания. Не обнаружив подключенных к нему проводов, они подняли его и хотели загрузить в бронет¬ранспортер. Но этот снаряд был ловушкой и взрывался при изменении горизонтального положения. Взрыв произошел рядом с бро¬нетранспортером, отчего сразу погибли солдаты, которые не¬сли снаряд, и двое находящихся рядом. Получила ранение и Ири¬на. Осколок перебил ей кость правой руки. Проходивший мимо бронетранспортер сразу остановился, забрал потерявшую сознание Ирину и истекающего кровью водителя, развернулся и помчался в госпиталь. А другим экипажем были подо¬браны тела погибших.
В госпитале у Ирины, кроме ранения в руку, установили минно-взрывную травму головы и сильное сотрясение голов¬ного мозга.
После операции сознание Ирины возвращалось вместе с болью. Она открыла глаза. Вокруг белые халаты врачей и зна¬комое операционное помещение. На губах был странный привкус. Посмотрев на окружающих ее людей в белых халатах, она тихо спросила:
– Что со мной?
– Все будет нормально, – ответил стоявший рядом главврач госпиталя. – Отдыхайте.
Сколько прошло часов, она не знала. Незаметно уснув, она почувствовала, что возле ее кровати кто-то сидит. Она слегка повернула голову и увидела Артура.
– Ты можешь говорить? – спросил он, наклонившись к ней.
– Могу, конечно.
Осторожно, словно боясь напугать ее своими вопросами, он тихо продолжал:
– Как ты чувствуешь себя?
– В голове шум, и правую руку жжет сильно.
– Терпимо?
– Пока да.
Артур подвинулся ближе.
– Врачи говорят, что все нормально. Осколком кость руки зацепило, но это не отразится на твоей работе, – успокаивая, проговорил он.
– А как твои дела?
Его ладонь слегка прошлась по перевязанной голове, по¬правив около глаза сбившуюся повязку.
– Какие мои дела. Они все сейчас от тебя зависят.
– Не переживай. Сам же сказал, что все нормально. И я так же считаю. Иди, я что-то немного устала.
Выйдя из палаты, Артур вспомнил свое состояние, когда ему сообщили из госпиталя о ранении жены. Несколько ми¬нут он стоял тогда с зажатой в руке телефонной трубкой, а затем упал на колени и, рыдая, воскликнул:
– Господи, в чем я провинился перед тобой! Я же все делаю по совести. Господи! Пожалей меня и спаси Ирину! Я не переживу, если ты заберешь ее к себе. О, Господи! За что мне такое наказание!
Поднявшись с колен, Артур начал метаться по комнате как ненормальный. Неожиданно он увидел ее туфли, одна из которых завалилась набок, и вспомнил, как Ирина сбрасывала их с ног. В этот момент он особенно остро почувствовал свою
боль и, позвонив в госпиталь, спросил, можно ли ему приехать и быть рядом с ней.
– Потерпите до утра, Артур Александрович, операция прошла успешно. Но ее нежелательно беспокоить.
В эту ночь Артур так и не уснул. Переходя из одной комнаты в другую, он постоянно натыкался на ее вещи, и от этого ему было так мучительно, что хотелось срочно бежать к ней, несмотря на запрет. Он решил попытаться уснуть, не раздеваясь, лег на ту половину кровати, где обычно лежала Ирина. Сквозь окно проникал раздражающий свет луны, и тогда Артур снова попросил господа Бога пожалеть его. Иногда он как бы забывался коротким сном, и ему слышался стук каблуков Ирины, поднимавшейся по лестнице Однако Артур понимал, что это бешено стучит его сердце, а не каблуки. Артур вставал, подходил к окну и вглядывался в темноту ночи, ожидая рассвета.
Утром Артур узнал обстановку в райотделе, вызвал служебную машину и, наконец, увидев ее в окно, быстро вышел и плюхнулся на заднее сиденье.
Водитель погнал машину со страшной скорос¬тью к госпиталю. Подчиненные Артура уже знали о ранении его жены и своим молчанием оберегали его.
У госпиталя Артура встретил главный врач и, поздоровав¬шись, проговорил:
– Да вы не расстраивайтесь так. Все у Ирины Васильевны будет хорошо.
Идя вместе с ним по коридору, Артур, как во сне, рассмат¬ривал висящие на стенах медицинские плакаты. Мимо проходили люди в белых халатах, а Артур думал лишь об одном. Неожиданно он увидел спешив¬шего к нему навстречу врача, который просил его подождать до утра, и сердце Артура забилось сильнее.
– Все в порядке, теперь можно к ней. Идите, она ждет вас.
После этих слов все напряжение прошедшей ночи, вся боль переживаний и надежда на лучшее, собравшиеся в его сердце, взорвались и выплеснулись наружу. Прислонившись к стене, Артур вдруг заплакал, а стоявшие рядом, понимая его состояние, молчали. Наконец, вытерев слезы, Артур тихо проговорил:
– Спасибо вам, – и пошел к палате, в которой лежала Ирина.
Ирина лежала необычайно белая и какая-то отрешен¬ная, будто не живая, лишь бледные губы пытались улыб¬нуться. Артур сел подле нее, нашел ее руку и, вздохнув, пожал ее. Наклонившись к ее забинтованной голове, он прошептал:

– Бывало, челн в житейском море
Кренился, весь исхлестанный волной...

Глаза Ирины удивленно расширились, щеки порозовели: «Ах ты, озорник... нашел мою тетрадь... Ну, на день отлу¬читься из дома нельзя», – перебила она.
И улыбнулась, как прежде, – ласково и откровенно. Артур приложил палец к ее губам: не говори ничего!

– О Боже, дай мне пониманье
Моих дорог на жизненном пути,
Дай силу, истину и знанье
И за грехи, пожалуйста, прости.
Спасибо, Господи, за радость пробужденья,
За счастье людям свет любви нести,
Благодарю тебя за это вот творенье,
За дух Бессмертия, что ты зажег в груди.

Прочитав эти стихи, Артур увидел в ее увлажнившихся глазах такую нежность, что еле сдержал слезы...
Этот короткий разговор с ней немного успокоил его. Те¬перь он уже не мучился так, как мучился до ее посещения. Теперь на смену тревожной боли пришла упрямая мысль – ее обязательно надо уговорить уехать из Грозного...

НЕОЖИДАННЫЕ ПЕРЕМЕНЫ

Приходя по нескольку раз за день к Ирине, Артур видел, как с трудом, но все же поправлялась она. Повязку с головы уже сняли, и она, проводя левой рукой по голове, улыбаясь, спрашивала:
– Может быть, так лучше? Как считаешь? А то столько хи¬рургу мороки с волосами.
– Какая разница, я люблю тебя, а не твои волосы!
– Ну, если что не так, парик купим...
– Не переживай. Скоро у тебя снова будет прежняя шикар¬ная прическа, – проговорил Артур и, видя ее хорошее настрое¬ние, решил поговорить о том, что его мучило все эти дни.
– Ирина, у меня к тебе очень серьезный разговор, – продол¬жал он. – Ты знаешь все о моей жизни, и я очень боюсь за тебя. Если случится еще что-то подобное, я просто не переживу.
– Ну, ты меня не пугай, я разочаруюсь – какой же ты боец, если боишься, – она впервые рассмеялась. – Хитрюга мой, пере¬живает, ухаживает, боится, а свои сыскарские привычки не забывает. Я свои стихи прятала надежнее, чем в сейфе, а он отыскал!

– Да я же ... в лечебных, можно сказать, целях, – в тон ей шутливо оправдывался Артур.
– Ну, коли в лечебных, – наигранно серьезно произнесла Ирина, – то это новое слово в медицине, и вы, тайный люби¬тель поэзии, трибуналом оправданы!
За время совместной жизни она уже знала о некоторых его особенностях. Она чувствовала, что в душе его идет по¬стоянная борьба, вызываемая особой способностью к само¬анализу и стремлению разобраться в себе. Несмотря на заня¬тость в работе, он постоянно заглядывал в глубины своей личной жизни, и то, что он видел в этих глубинах, пугало его. Ирина знала о его правдивости, о чувстве долга и чести. Догадываясь, о чем может пойти разговор, она тем не менее шутливо проговорила:
– Ранбольная готова к серьезному разговору, товарищ под¬полковник.
– Я разговаривал с главврачом госпиталя, и он согласился со мной.
– Ты уже, не советуясь, разговариваешь с моим начальством, – перебила Ирина.
– Я не знаю, что со мной творится, и, если я не прав, прости меня. Но сначала выслушай. Ты сколько здесь лет?
– Четвертый год.
– Пора перейти к более спокойной жизни. Подожди, не пе¬ребивай меня. Работать ты со временем будешь, но надо хоро¬шо восстановиться для этого.
– И что ты предлагаешь?
– Выезд из Грозного или к своей маме, или к моим друзьям и Южноуральск. Я тебя понимаю, Ирина, и не призываю за¬быть погибшего здесь мужа. Мы оба будем помнить о нем, но у тебя и мама есть, и дочка.
Вздрогнув, Ирина посмотрела на Артура повлажневшими глазами и тихо попросила:
– Дай мне подумать. Хорошо?
И тогда, видя ее надлом, Артур начал убеждать ее в необ¬ходимости сохранить себя для дочери и близких ей людей.
– А как же ты?
– Мне по контракту остаётся менее года здесь. Отпусками я не пользовался, вот и использую их и отвезу тебя сам. И еще одна просьба к тебе. Точнее, совет. Я думаю написать Виктору и попросить, чтобы он связался с начальником госпиталя в  Южноуральске. Они его здорово вылечили тогда. Там ты про¬должишь лечение, а твоя мама с дочкой поживут у них, рядом с тобою.
– Почему ты не говоришь об Андрее, – заметила она, переводя разговор на другую тему. – Как он?
– Его сейчас усиленно лечат от сотрясения головного мозга, чтобы отстали с проверками. В общем, парень делает большое  дело, хотя и очень скучает по своим. Так я напишу о тебе Виктору?
– Напиши, ты же упрямый, спорить с тобой – что об стенку биться. Ладно, иди домой, а то уже скоро смеркаться будет. Кстати, в квартире тепло?
– Отопление пока не подключили. Но я обогреватель твой включаю вечером, – сказал Артур и, наклонившись, осторожно поцеловал ее.
На улице была уже поздняя осень со студеными ветрами и мелким непрекращающимся затяжным дождем. На душе от этого или от чего-то другого было тоскливо. Он не сомневался в необходимости отправить отсюда Ирину. Ранение Ирины как громом ударило его. Если он ее потеряет, думал Артур, то останется один навсегда. От этой мысли он вздрогнул, представив, что с ним будет, если это случится. Дома он отыскал бумагу и быстро начал писать:
«Здравствуйте, мои дорогие, Виктор и Галина!
Сегодня наконец-то я решился сообщить вам о том, что произошло с Ириной. Я не хотел расстраивать вас, так как знаю, что мою боль вы примете как свою. Ирина ранена и лежит  госпитале. Правда, врачи успокаивают и ее, и меня, но я же вижу ее состояние. Около нее разорвался снаряд, и ударной полной ее бросило на стену бронетранспортера, а осколком снаряда ей перебило руку. Если бы вы знали, что я пережил! Но, славу богу, она выжила, и сегодня я уговаривал ее, чтобы она оставила работу и выехала к вам в Южноуральск. Помогите ей продолжить лечение в нашем госпитале. Я сам постараюсь привезти ее. Больше мне не к кому обращаться.
Ваш вечный должник... Сам пока еще держусь. Не хвалясь, а два ордена уже имею. В будущем году заканчивается кон¬тракт.
До встречи в Южноуральске. Вот такие пироги.
Обнимаю и жду вашего ответа».
Закончив письмо, Артур снова задумался об Ирине. Возникшая неожиданно душевная близость во многом изме¬нили его. Вернулась вторая молодость, а точнее, вернулось го, что было у него с Галиной.
Походив по комнате, Артур снова опустился в кресло. По¬чему-то он все чаще вспоминал Галину, хотя видел в Ирине что-то особенное, оживляющее его, заставлявшее волноваться и переживать. Душой понимал, что она навсегда вошла в его жизнь. Никогда бы он не подумал, что смелая, жесткая военв¬рач могла бы писать лирические стихи. Поистине женская душа – это бездонный колодец. Он достал ее заветную тетрадь, по¬листал и вслух зачитал:

Тоской зеленой вспыхнули глаза,
И время вдруг остановило бег,
И черная по жизни полоса
Упала, словно сажа, в снег.
 А я во сне, как будто по кольцу,
Бегу, бегу и вырваться желаю.
Соленой влагой по лицу
По каплям боль свою я разливаю...

Он подошел к холодильнику и, открыв его, достал бутыл¬ку. Выпив рюмку водки, он не почувствовал вкуса. Артур давно не пил водки, и она быстро подействовала на него. Ноги спали тяжелыми, и ему вдруг захотелось спать. Быстро раздевшись, в полном изнеможении, он накрылся одеялом и в ту же минуту заснул.
Снился Артуру тяжелый болезненный сон. Как будто при¬ехал он из Афганистана к родителям, а соседка сообща¬ет, что их похоронили давно. Сначала умер отец, а потом ушла за ним и мать. Соседка провела его на кладбище, они подхо¬дят к заросшим травой могилам родителей, и вдруг слышится ему голос матери, которая, жалуясь на свою жизнь, высказы¬вает Артуру обиды.
Проснулся Артур в поту. Приподнявшись, он произнес в темноте:
– Боже мой! Как мы очерствели, как мы безумны...
Тогда в Афганистане почему-то затерялась телеграмма о смерти отца, и он не смог приехать на его похороны. Так же не успел на похороны матери – лежал в госпитале. Это его очень мучило и сегодня напомнило сном.
Поднявшись утром, Артур твердо проговорил:
– Нет, такого я больше не допущу! Я все сделаю, чтобы от¬править Иришку в Южноуральск.
Вскоре письмо Артура было получено Касатиковыми, и, прочитав его, Галина сразу же предложила мужу ответить, что он совершенно прав и следует привезти Ирину сюда.
– Что бедной женщине на этой войне делать? – говорила го¬рячо Галина. – Она и мужа там потеряла, и сама чуть не по¬гибла. Заварили кашу и перемалывают русских, как на мельнице зерно!
– Ну, там сложные обстоятельства, – произнес Виктор, – раз¬жечь пожар куда легче, чем его потушить...
– Вот кто разжег, тот пусть в нем горит, а не хочет гореть – сам и тушит, – горячилась Галина. – Немедленно надо вызво¬лять его подругу, а то и дочка сиротой останется. Хочет – пусть живет в его комнате, благо, Андрей ее отремонтировал, а лучше у нас. Места хватит, да и вместе всегда веселее и легче жить...
– Ну чего ты разволновалась? – обнимая ее, произнес Виктор, – конечно, поможем. Обязательно. Я завтра забегу в госпиталь и поговорю с начальником, а вечером вместе напишем ему ответ.
В этот день к ним приехала Вера со Степаном. И Галина, закрывшись с ними в своей комнате, долго расспрашивала Веру о здоровье и о жизни. Ответив на ее вопросы, Вера спросила:
– А как у вас дела? От Андрея писем давно не было?
– Ну, ты же знаешь, где он. Все в порядке у него, но писем пока нет.
– А у Артура как?
– Вчера получили письмо от него, и он сообщил о ранении своей жены.
– Господи, за что же мужику такое наказанье!
– Расстроились мы вчера с Виктором здорово. И будем про¬сить его привезти жену с дочкой сюда к нам.
– А с кем сейчас дочь? – спросила Вера.
– С матерью под Иркутском. Мать-то едва ли уедет оттуда, а дочь с нами будет, пока Ирина подлечится.
– Нет, Галина, я бы предложила другое. Ну, что у вас в горо¬де делать? Толкотня, шум, хулиганье. Пусть Артур девочку ко мне привезет на время, пока жена его в госпитале будет. Свежий воздух, молоко не из магазина, а тепленькое, после дойки. Да и Степан для девчушки хорошим другом будет. Места у меня хватит, и с питанием все будет по-хорошему. Я ведь, честно признаться, снова открыла там свою лавку.
– Тебе это надо, Вера? – тревожно перебила Галина.
– Не поняла, о чем ты?
– О твоей торговле.
– Так ведь у нас нынче рыночные отношения, все торгуют! Абрамович нефтью, а я колбасой! Да и подруги уговорили – им меньше в город ездить. Правда, просили мужикам водку не привозить, – засмеявшись, пояснила Вера и вздохнулa:
– Поедем мы, Галя, пора.
– Нет, мама, я папу должен дождаться, – закапризничал Сте¬пан.
– Действительно, чего ты так спешишь. Поужинаем, и поеде¬те вечерним рейсом.
Посудачив с часок, они увидели входящего Виктора, и Сте¬пан сразу бросился к отцу.
– О, у нас гости! – воскликнул он, взяв на руки Степана и, как бы извиняясь, добавил:
– Пришлось задержаться. Начальника госпиталя ждал.
– И как? – перебила его Галина.
– Хорошо поговорили, он готов принять Ирину.
– А Вера в наши планы изменение внесла, предлагает ее дочь к себе взять на свежий воздух, пока мать лечиться будет.
– Папа, и я тоже хочу!
– А ты почему, Степа?
– Ну а как же. Мне-то как помогал Андрей, когда мама боле¬ла, так и я буду помогать девочке.
– Ну, раз большинство так решило, мне только подчиниться придется. Правда, не все от нас будет зависеть. Еще неизвестно, как посмотрят на это мать с дочерью. Артур, думаю, согла¬сится.
– Объявляю перерыв – ужинать пора, – предложила Галина.
Оставшись вдвоем и убрав посуду, Галина с нетерпением проговорила:
– Ну а теперь садимся писать Артуру.
Перебивая друг друга, иногда зачеркивая написанное, они, наконец, завершили послание. Запечатав письмо в конверт, Виктор подошел к балконной двери:
– Смотри, Галя, первый снежок пошел!
И он вышел на балкон. Холодный ветер нес хлопья снега, накрывая безжизненно повисшие ветви деревьев. Виктор про¬вел рукою по намокшим волосам – уходить не хотелось. Мешали назойливые мысли: «Как хаотична и непредсказуема жизнь. Как часто человеку приходится метаться в поисках душевного равновесия, как часто на каждом повороте жизнь ра¬страчивается в неведомом и непознаваемом. И как часто мы теряем то, чем дорожим».
Галина постучала по стеклу: «Замерзнешь!»
Тихонько закрыв дверь, Виктор вернулся в комнату.
– Спать, моя дорогая, спать!
...Получив письмо от Виктора, Артур сразу же помчался к Ирине. Войдя в палату, он поцеловал ее и сразу же достал письмо и начал читать. Во время чтения Ирина нервно сжима¬ла здоровой рукой край простыни. Выглядела Ирина лучше, но явно сильно волновалась.
– Ну, и что ты думаешь? – спросил он, вкладывая письмо в конверт.
– Оставь его мне. Я еще сама почитаю. Одно пока могу ска¬зать, что друзья у тебя на редкость преданные. На редкость...
И Артур впервые увидел, как ее глаза увлажнились, лицо приняло необычно растерянное, по-девичьи наивное выра¬жение...
Через несколько дней майор медицинской службы Яковле¬ва была выписана для дальнейшего лечения в госпитале инва¬лидов войн в Южноуральске. Артур, сопроводив ее и устроив в госпитале, сразу вылетел в Иркутск за дочерью Ирины. Как и предполагала Галина, мать Ирины отказалась выезжать: «Здесь родилась, здесь мой дом, мое хозяйство». В отличие от бабушки Марина очень обрадовалась предстоящей встрече с матерью. Правда, вначале она настороженно отнеслась к Ар¬туру, но, слушая его рассказы о матери, незаметно оттаяла.
Прилетев в Южноуральск, Артур оставил вещи у Виктора и заспешил с Мариной в госпиталь.
Увидев свою мать, Марина бросилась к ней и стала целовать лицо. Ни о чем не могла говорить. Растрогана была встречей с доче¬рью и Ирина. Ее уже несколько раз навещали Галина с Викто¬ром, и она поняла богатство и родство их душ. Теперь она хотела лишь одного, хотела устройства своей жизни с Арту¬ром, который будет хорошим отцом для Марины и хорошей опорой в жизни для нее.
– Как долетели? – усадив их на диване в коридоре, спроси¬ла она.
– Нормально. От мамы тебе привет привезли, – достал из сумки банку меда и передал ей.
– Пошли в палату, там все приветы и выложите. Кстати, о Марине мы договорились. А где ты будешь жить?
– Виктор предлагает пожить в квартире Андрея, которую я ему фактически подарил, – и, заметив недоумение Ирины, до¬бавил:
– Временно, конечно, пока Андрей на курсах. Да и сам я через три недели должен вернуться в Грозный. Но мы еще поговорим об этом.
– Ну, а ты где хочешь жить, Марина?
– Я только с тобой, мамочка, хочу жить.
– Здесь, дочурка, нельзя тебе. Будешь приходить ко мне, а потом, когда Артур Александрович уедет ненадолго, поживешь у хороших людей, но ко мне будешь приходить. Договорились?
– Я на все согласна. Только чтобы ты больше не уезжала никуда, – по-взрослому рассудительно ответила Марина.
Все последующие дни пролетели у Артура незаметно. Он каждый день приходил с Мариной в госпиталь. Дважды была в госпитале и Вера со своим сыном. Причем, когда они при¬шли во второй раз, застали там и Артура с Мариной. После их первого посещения Ирина с любопытством присматривалась к Вере. Она ей понравилась сразу своей бесхитростностью и доб¬ротой. Даже Галина в чем-то уступала Вере. Но это, возмож¬но, казалось из-за ревности. Ведь она знала, что Артур не¬сколько лет жил с Галиной. Сразу подружились и Марина со Степаном. Видя это и слушая уговоры Веры, она, наконец, уступила просьбам Артура и проговорила:
– Ты главный. Как считаешь нужно сделать, так и делай.
Так перед вылетом Артура в Грозный Марина оказалась в доме у Веры. Село встретило ее в белом убранстве. Снегом были покрыты дороги, поля и дома. На деревьях лежали пуши¬стые хлопья. Даже в воздухе чувствовался запах снега. Приеха¬ла Марина поздно и не успела как следует рассмотреть ни двор около дома Веры, ни само село. И проснувшись, не поднимаясь с постели, с интересом рассматривала комнату. Однако вскоре любопытство сменилось грустью: она вспомнила бабушку и знакомых девочек, которые далеко-далеко отсюда.
– Проснулась? – неожиданно услышала она голос Веры. – Тог¬да вставай, а то Степан один пошел кормить Альфу. И завтракать отказался. Говорит, вместе с тобой будет.
Одевшись, Марина подошла к окну и увидела, как Степан прокладывал небольшой лопатой дорожку к будке собаки, а та радостно прыгала вокруг него, мешая работать. Марина стала надевать теплые сапожки и шубку.
– Ты куда собираешься? – увидев это, спросила Вера.
– Надо Степе помочь, а потом мы вместе позавтракаем.
Выйдя во двор, она несколько минут молчала. Густой све¬жий воздух доносил крики ворон, послышался треск обломав¬шейся под тяжестью снега ветки. Постояв еще несколько ми¬нут, она увидела, что к ней бежит Альфа, и крикнула:
– Степа, собака!
– Не бойся, – повернувшись к ней, успокоил тот, – она моих друзей не обижает.
И действительно, подбежав, Альфа усиленно замахала хво¬стом, а затем уселась перед Мариной, и стала заглядывать в глаза. Подошед¬ший Степан потрепал ее по голове и несколько раз повторил:
– Свои, Альфа, свои.
Повозившись с расчисткой дорожки, они раскрасневшие¬ся вернулись в дом. Так началась у Марины жизнь на новом месте с незнакомыми людьми.
Иногда Вера уезжала на рейсовом автобусе или на «по¬путке» из села за товарами и возвращалась оттуда, как пра¬вило, на грузовой машине. В одну из таких поездок она заш¬ла перекусить в кафе, села за столик и неожиданно увидела входящего мужчину, очень похожего на Виктора. Вера вздрогнула, опустила глаза и тут услышала, как мужчина, обращаясь к ней, спросил:
– Можно, я сяду за ваш столик?
– Пожалуйста.
– Вы еще не заказали? Давайте вместе выберем заказ.
За столом они беседовали минут двадцать. Мужчина пред¬ставился работником правоохранительных органов и, грустно улыбнувшись, добавил:
– Анатолий.
– Вера...
Она увидела тоску в его взгляде, и в этом ощущалось что-то до боли знакомое, и кажется, что именно такого мужчину, похожего па Виктора, она как-то видела во сне...
Вера поднялась и проговорила:
– Извините, но мне пора.
Анатолий тоже поднялся и, глядя в ее глаза, спросил:
– Когда мы снова с вами встретимся?
– Не знаю, обычно я приезжаю через день.
– Тогда послезавтра, в это же время здесь,– предложил Анатолий и тыльной стороной кисти поправил волосы за ухо так же, как это делал Виктор, и как она уже видела это в своих снах.
Растревоженная встречей с Анатолием, она и дома долго не могла успокоиться. Уложив детей спать, Вера подходила к зеркалу и подолгу рассматривала свое лицо. После возвращения Виктора к жене Вера как-то с безразличием относилась к собственной внешности, но после сегодняшней встречи она поняла, что еще не безразлична мужчинам. Приблизившись вплотную к зеркалу, она продолжала смотреть на ту, которая отражалась там: а если припудриться, подкрасить реснички да прическу сделать?
После этой встречи были и другие, во время которых Вера узнала, что у Анатолия умерла жена, что он сразу каким-то особым чувством увидел в Вере тоже одинокого человека. Состояние подавленности, которое было до встреч с Анатолием, у нее незаметно прошло и уступило место уверенности и ожиданию каких-то перемен. Днем на работе она не чувствовала усталости. Но ночью мучили страхи: если что-то с ней случится, Степану будет нелегко, хотя у него есть отец. От этих мыслей ее терзала бессонница, и снова стало пошаливать сердце. Иногда она вставала с постели и, походив по комнате, садилась у окна. Вслушиваясь в шум ветра, она немного успокаивалась, и ее мысли возвращались к человеку, который уж интересовал ее. Однако Вера не спешила принимать окончательное решение. Она видела и понимала, что Анатолий ищет в ней прежде всего душевную поддержку, потому что, как и она, изнемог от одиночества. Встречаясь в том же кафе, он уже несколько раз приглашал Веру к себе в квартиру, нахо¬дившуюся рядом с колонией, в которой работал начальником отряда, но Вера каждый раз находила какие-то отговорки. После одной из таких встреч Вера, возвращаясь в село, была встре¬чена обильным снегопадом. Глубоко вдохнув колючий воздух, который нес свежесть и какой-то невероятный напор жизни, Вера открыла калитку и, идя по запорошенной снегом дорожке, увидела в окне сияющие лица сына и Мари¬ны. Словно защищаясь от буйства природы, они не выбежали как обычно ей навстречу, а с нетерпением ждали у окна. В этот миг Вера особенно остро почувствовала необходимость жить. Жить ради этих детей. Жить ради любящих ее людей. Жить! Жить!
Она остановилась и улыбнулась. А дети продолжали сту¬чать в окно и руками звать ее в дом.
В эту ночь Вера долго не могла уснуть. Мысли о будущем не давали покоя. Она понимала, что Виктор с Гали¬ной всегда ей помогут, но у них своя семья. От брата она давно не имела никаких известий, и это ее тоже беспокоило. Деньги, которые были переданы в последний раз, еще не кон¬чились, и в материальном отношении Вера не испытывала нуж¬ды. Ее тяготило и пугало одиночество. Уже засыпая, Вера решилась наконец не мучить себя, а посоветоваться с Викто¬ром и Галиной.
Утром, накормив детей, она сказала сыну:
– Степушка, я в город сегодня поеду, так ты уж, пожалуйста, не выходи во двор. Альфу я сама накормлю.
– Мама, а можно ее в дом пустить. Ты же видишь, какая пурга.
– Хорошо. Я приведу ее. Но будьте умными.
– Обещаем! Обещаем! – закричали радостно Степан с Мариной.
Встретила ее Галина с удивлением.
– Ты чего это в воскресенье приехала? Что случилось? – тревожно спрашивала она, помогая Вере повесить пальто и подавая домашние туфли.
– Поговорить надо, посоветоваться, – ответила Вера и увидела выходящего из зала Виктора.
– Здравствуй, Вера, проходи. Сейчас Галя чай разогреет.
Сидя за столом, Вера рассказывала про свое знакомство.
Рассказывая, она как-то виновато смотрела в сторону и, когда за¬кончила свою исповедь, спросила:
– Приехала за советом к вам.
– А кто он? – спросила Галина.

– Майор. Работает в колонии. Жена больше года как умер¬ла... Два сына, один в армии, другой живет в Самаре. Предла¬гает или к нему переехать сюда, или готов уволиться, потому что может пенсию получить и переехать ко мне.
– Ты бы познакомила нас с ним, – предложил Виктор.
– И правда, Вера, пригласи его к нам, – поддержала Галина.
– А когда?
– Ты когда снова приедешь в город? – спросил Виктор.
– В среду утренним рейсом.
– Вот и хорошо, мы к обеду будем дома. За столом и пого¬ворим.
– Тогда я поеду. А то метель усиливается, а детишки одни, – поднимаясь, проговорила Вера. – Не знаю, как они воспримут такие перемены?

НАПАДЕНИЕ НА ИНКАССАТОРОВ

У Афганского Технаря пока не складывались отношения с наркодельцами Грозного и Афганистана. Сидя с Миронычем в квартире полковника Усатого, они спорили о причинах затягивания переговоров. Сцепив пальцы на затылке, Технарь, недовольно взглянул на Мироныча и тихо проговорил:
– Что-то хитрят кавказцы, может, им что-то известно?
– Если известно, то почему нам не сообщат об этом?
– Может, бросить с ними возиться, искать иные ходы?
– Это на словах легко, а как нам отчитываться перед Палычем? Он ведь в это дело большие бабки вложил. Виноватым, нас сделает.
Технарь еле сдерживался. Поднявшись из-за стола, он про¬шелся по просторному залу. Он чувствовал, что в данной си¬туации разумнее отступить и разобраться во всем. Он даже подозревал всех и Усатого, в частности, зная, что тот за большие деньги готов на все, в том числе, и на двойную игру. Ну а если мос¬ковские их «ведут», то это совсем худо, так как опера там подобраны сильные. Тогда зачем рисковать, если можно найти другие каналы получения товара?
– Все же я на пару деньков слетаю к шефу. Надо вместе еще раз все обмозговать.
– А я бездельничать здесь должен? – возмутился Мироныч. – Бабки уже кончаются.
– Это твои проблемы, но я не советовал бы светиться.
– А я и не собираюсь по нашему «проекту». Тут ты главный архитектор. У меня другая идейка есть.
– И какая же?
– Оказывается, здесь разных банков развелось много. И го¬сударственные, и коммерческие, и частные. Деньги сюда Моск¬ва вагонами прет. Определенная доля их государственными чиновниками прикарманивается. Видимо, с умыслом в не¬которых банках и охраны-то порядочной нет. А уж при пере¬возке этих денег вообще столько нарушений, что дураку стыд¬но не взять свою долю.
– Ну, и какой банк тебя «обидел»?
– Кредитно-строительный. Бабки там большие.
– А ты откуда знаешь? На подставку не нарвешься?
– Нет, в этом банке девка Удара работает. Можно ее под¬ключить, чтобы и схему охраны сообщила, и время привоза крупной суммы. Чем мы хуже чиновничьей братии?
– А если Палыч узнает?
– Но ты же не скажешь ему? Сработаем чисто, а бабки эти понадобятся и на закупки товара. Кстати, пацаны засиделись уже.
– Шустряка тогда обязательно возьми на это дело и проверь на горячем. Пусть постреляет, посмотрим, готов ли он к мок¬рому. А то все как-то ускользает самбист.
– На то он и самбист, чтобы уходить от ударов. Хотя он и мне не нравится, не пойму, почему шеф с ним носится?
– Ты все же, Мироныч, учти: не дай бог, если Игната хлоп¬нут, Палыч тебе этого не простит.
– Не бойся, в лучшем виде сработаем!
Они вышли из квартиры и разошлись в разные стороны. Придя к себе, Мироныч сразу же по сотовому вызвал Удара. План нападения на инкассаторов им был уже продуман до мельчайших подробностей. Удара он встретил вопросом:
– Что нового твоя девка сообщила?
– Сказала, что завтра спецавтомобилем в банк привезут крупную сумму денег.
– А во сколько?
– Где-то после обеда.
– Ладно, готовься к работе. Я Шустряка предупрежу. Встречаемся в два часа дня в развалинах против банка.
На следующий день с утра Мироныч зашел к Андрею и  сразу же спросил:
– Как со здоровьем?
– Нормально. Скукота одолевает.
– Значит, сегодня и встречаемся. Возьми вот на всякий случай, – проговорил он, подавая пистолет Макарова.
– Я и без пистолета раскидаю. Или на границу идем?
– Нет. Банк пощупаем.
– Банк? Но мы же по-другому здесь, – возразил Андрей.
– Все согласовано. К двум часам дня подойдешь вот по этому адресу, – показывая схему в блокноте, проговорил Мироныч. – Удар тебя встретит.
Ждать пришлось долго. После шести вечера Мироныч, собрав группу, предложил новый вариант нападения. Отключив сигнализацию на ограждении территории банка, Мироныч с Андреем проникли внутрь и у ворот пропускного пункта скрутили охранника, а затем пропустили во двор Удара с его другом.
Приставив пистолет к голове обезоруженного охранника, Мироныч злобно предупредил:
– Если хочешь остаться живым, то выполняй все, что тебе прикажу. Но запомни: при малейшей попытке обмануть нас, пойдешь в расход. Понял? Чего молчишь? Ну-ка встряхни его, – приказал он Андрею.
Тот несколько раз ударил охранника и заметил, что за ним наблюдает Мироныч.
– Чего молчишь? Хочешь, чтобы я прикончил тебя? – схватив за горло левой рукой, добавил Андрей.
– Что вы хотите? – затравленно прохрипел охранник.
– Сейчас прибудет инкассаторская машина с деньгами, и ты должен пропустить ее во внутренний двор. Выглянешь в окно, чтобы тебя увидели приехавшие, а мы сами откроем и закроем ворота. Свяжи ему руки. Оружие твое у нас останет¬ся, и ты потом будешь всем объяснять, что на тебя напали бандиты.
– Неожиданно напали, – добавил Андрей, связывая руки.
Около восьми часов вечера к воротам банка подъехал УАЗик с металлическим кузовом, и водитель, открыв дверцу и уви¬дев в окне охранника, нетерпеливо крикнул:
– Чего смотришь, быстрее открывай ворота.
Электромотор привел в движение двустворча¬тые ворота, и машина заехала во двор. Когда она двигалась по двору, за ней бежали четверо бандитов, прячась за кузовом от зеркала заднего вида.
Въехав во двор, потерявшие бдительность трое инкассаторов и водитель вышли из машины, взяли мешки с деньгами, но успе¬ли сделать лишь несколько шагов. Подскочившая группа Мироныча обстреляла их из газовых пистолетов, а Андрей, которому Мироныч приказал убрать пистолет и поработать рука¬ми, нокаутировал троих. Побросав мешки с деньгами в ту же машину, они выехали с территории банка, а связанному охраннику приказали не предпринимать никаких мер в течение тридцати минут. Сняв маски, они через несколько секунд уже мча¬лись по заранее разработанному маршруту.
Отъехав от банка на приличное расстояние, они перенесли мешки с деньгами в приготовленный микроавтобус и, попетляв на нем по городу, подъехали к стоящей около парка «Волге» зеленого цвета. Остановившись, Мироныч приказал перегрузить мешки в нее и, обращаясь к Андрею, проговорил:
– Давай ствол. Теперь он не понадобится. А работал ты хоро¬шо. Долю завтра получишь. Разбегаемся, братва. Я на «Вол¬ге», а вы в разные стороны, потому что сейчас менты начнут прочесывать город.
Отходя от машины, Андрей успел запомнить ее номер. Прав¬да, лица водителя увидеть ему не удалось. Он знал, что утренний разговор с Миронычем зафиксирован людьми Сизова, а не пресекали это нападение лишь потому, что отводили подозрения от Андрея. Идя по вечерним улицам Грозного, Анд¬рей несколько раз спрашивал себя, смог бы он выстрелить там в человека? Ответ у него был один – нет, не смог бы.
Как и предусматривал Мироныч, тревога была поднята в банке через тридцать с лишним минут. И: расследование разбойного нападения на инкассаторов было; поручено оперативно-следственной группе отдела, которым руководил Виноградов. Несмотря на то, что очевидцев нападения было более чем достаточно в лице потерпевших, все они о налетчиках ничего существенного не смогли сказать. Одно было ясно всем: преступники были уверены в удачно исходе операции, так как хорошо знали работу охраны банка. На следующий день это подтвердилось обнаружением трупа одной из сотрудниц этого банка, которая была задушена в сво¬ей квартире. Однако никто из ее знакомых не знал о ее связи с Ударом, и эта зацепка оборвалась.
В тот же день Артуру позвонил Сизов и предложил срочно встретиться. Обменявшись приветствиями, они неторопливо шли по городскому парку. Как всегда при встречах Сизов изменил свою внешность, и на этот раз его трудно было узнать.
– Сильный нагоняй получил от генерала? – спросил он.
– Попало. Сумма большая ушла.
– Тогда слушай внимательно. Мешки с деньгами находятся вот по этому адресу, – подавая листок, проговорил Сизов. – Сегодня они не успели еще их перевезти, да и подельникам пока их доли не выдавали. – Так что дерзай, подполковник.
– Как с Андреем обстановка?
– Проверяют его снова. Ко всему вот и Технарь к своему шефу вылетел.
– Берегите, Андрей Иванович, парня. Очень прошу вас.
– Мы постараемся, Артур Александрович, а сейчас поспеши¬те. Они ведь непредсказуемы.
Вернувшись в отдел, Виноградов сразу же вызвал к себе оперативников и приказал через пять минут быть готовыми к выезду на очередную зачистку района.
Подъехав на трех машинах к указанному Сизовым дому, Артур коротко отдал распоряжение по рации.
– А может быть, засаду сделаем? – спросил начальник отдела уголовного розыска, уже знавший, что они выехали по поводу ограбления банка.
– На кого? – не понял Виноградов. Он уже увидел стоявшую во дворе «Волгу», на которой везли мешки с деньгами. – Ты оцепи этот дом со всех сторон, – предложил он, – а я пошел. Со мной двое пойдут. Думаю, справимся. Ну, а если что, двигай¬тесь к нам.
Поднявшись по лестнице на второй этаж, Артур постучал в дверь. Несколько минут была тишина, затем дверь приоткрылась, и появилась женщина.
– Вы к кому? – спросила она.
– К вам. Я из милиции по поводу машины во дворе. Мне с хозяином поговорить надо. Жалобы от соседей на него.
– Никого у меня нет дома, и я вас не пущу, – ответила жен¬щина, следуя кавказскому обычаю не говорить ничего лишне¬го, особенно представителям власти.
– Как же так, – возмутился Виноградов, – а соседи говорят, что видели его недавно около «Волги» и потом он пошел сюда.
– Мало ли чего наговорят соседи, – ответила женщина. Держалась она уверенно, но Виноградов уже чувствовал, что он на верном пути. Он сделал знак стоящим сбоку оперативникам, и те, сорвав с цепочки дверь, ворвались в квартиру. Оттеснив женщину в сторону, вошел и Артур. В зале он увидел мужчину.
– Руки за голову! – направляя пистолет, приказал Артур.
– Пошел ты, мусор! – не поднимая рук, злобно  процедил тот, нагнулся и схватил лежащий под пиджаком на диване автомат. Однако несколько предупредительных выстрелов остудили его. Отбросив автомат, он попытался выпрыгнуть из окна, но ударом рукоятки пистолета был сбит с ног. После первых выстрелов вбежало в квартиру еще несколь¬ко оперов, и Виноградов коротко приказал:
– Этому браслеты – и в машину!
Видя, что женщина неприязненно смотрит на него, Виноградов с иронией произнес: – Что же ты, голубушка, обманываешь нас? А теперь скажи мне, что он вчера вечером привез сюда?
– Я плохо понимаю по-русски, – проворчала женщина.
Поняв, что это не какой-то разбор жалоб, мужчина бросился на Виноградова, как разъяренный бык, но сразу был сбит ударом оперативника.
– Что ж, тогда мы сами посмотрим, – спокойно проговорил Виноградов.
Вскоре все три мешка с деньгами были внесены в зал. У одного из них были сорваны печати.
– Ну что, составляйте протокол обыска и изъятия мешков, а так же автомата. Машину тоже в отдел. Он ведь, наверное, не скажет, с кем перевозил эти деньги. Или скажешь? – обращаясь к задержанному, спросил Артур.
Тот в сердцах сплюнул. Теперь он понимал свой провал и последствия, которые его ожидают от людей Мироныча. Сегодня эти деньги он должен был перевезти в другое место, но, расслабившись с хозяйкой квартиры, припоздал, этого теперь ему не простят.
– Женщину тоже в отдел, – кивнув на хозяйку квартиры, приказал Артур. Перед посадкой в машину задержанный успел сказать, что она ничего не знает и ее зря задерживают.   
– Разберемся, – буркнул один из оперов.
– И мы с тобой, начальник, разберемся. Обязательно разбе¬ремся. Достанут тебя мои друганы и маленькой бритвой на кусочки порежут. Понял или нет?
– За что же ты меня так невзлюбил? Я ведь тебе ничего плохого еще не сделал. Но когда Мироныч узнает, как ты нас привел к себе и выдал этот общак, тебе будет плохо и очень плохо.
Говорил Артур спокойно, но сквозь спокойствие это про¬глядывало холодное бешенство.
В отделе Виноградов сразу же позвонил начальнику управ¬ления и доложил, что преступление по банку раскрыто.
– Деньги где? – коротко спросил тот.
– У меня в отделе. Вроде, не успели разделить. Сейчас из банка управляющего вызовем со спецами, и пусть пересчиты¬вают.
– Спасибо, Артур Александрович, оперативно сработали.
– Стараемся, товарищ генерал.
Через несколько минут в кабинет позвонил Усатый.
– Тебя поздравить можно с удачной операцией.
– При зачистке наткнулись случайно, повезло – не более того.
– Многих задержали?
– Водителя, устанавливаем личность, и женщину, у которой хранились эти мешки.
– Вот и хорошо. Только палку не перегибай.
После этого разговора полковник Усатый позвонил Миронычу и приказал срочно явиться к нему. Когда Усатый при¬ехал домой, Мироныч был уже там.
– Лопухнулись вы здорово, – проговорил он входя. – Как дети в яслях!
– Не понял.
– Ваши инкассаторские мешки, водитель и хозяйка квартиры у Виноградова в отделе милиции.
– Не может быть. И парень, и баба не должны были наглу¬пить. Я ведь ее давно знаю.
– Тогда сходи на квартиру и убедись.
– А машина?
– Тоже в отделе. Отпечаточки ищут. Сам-то не наследил в ней?
Посмотрев затравленным взглядом на полковника, тот тихо ответил:
– Сейчас уже не вспомнишь. Главное, не протерли в ней. Возможно, чьи-то и обнаружатся.
– Так что будем делать? – снова спросил Усатый.
– Я предлагал убрать Виноградова, но со мной не согласи¬лись. Афганец – главный наш противник.
– Хорошо, я сейчас сообщу об этом Палычу, и тогда оконча¬тельное решение примем. Но ты на всякий случай смени свое место жительства и не высовывайся никуда.
Говоря так, Усатый понимал, что если здесь завалят Виног¬радова, его оперативники ощетинятся и со страшной силой начнут копать. Поднимут все старые дела и могут выйти на него. Поэтому он решил уговорить Палыча «провести ликви¬дацию» за пределами Грозного. Набрав номер телефона Па¬лыча, полковник Усатый сообщил ему о случившемся с Миронычем.
– А Шустряк знал об этом деле? – сразу спросил тот.
– Конечно, потому что был в деле с ними и, как мне сооб¬щили, показал себя хорошо.
– Передай Миронычу, чтобы сегодня же вылетел с ним ко мне.
После этого разговора Палыч долго думал о рваческой психологии своих людей, которые ради копейки могут подвести в крупном деле.
Из своих источников в московских правоохранительных органах он знал, что отслеживается один из каналов поступления наркотиков, но этот канал проверялся сотрудниками Мурманска и к его планам не имел никакого отношения. Он уже разобрался в системе транспортировки товара из Афганистана и Пакистана. Сначала в Панкисское ущелье Грузии, а оттуда на основные базы Чечни в Аргунское ущелье или в Джалку. Получать товар люди Палыча должны в двух километрах от Герзельского моста. При этом цена героина определялась в пределах от десяти до пятнадцати тысяч долларов за ки¬лограмм. В дальнейшем, если контрабандистам удается дой¬ти до севера Осетии, стоимость возрастает до сорока тысяч, а в Москве – уже до ста тысяч долларов. Место получения товара было выбрано не случайно, потому что пограничный район между Афганистаном и Пакистаном, населенный воо¬руженными контрабандистами, оставался практически некон¬тролируемой территорией. Это составная часть Золотого по¬лумесяца (Афганистан, Иран, Пакистан), которая вместе с Золотым треугольником (Лаос, Мьянма, Таиланд) дает по¬чти девяносто процентов незаконного мирового производства опиатов. Для подстраховки, на случай задержания контра¬бандистов пограничниками, Палыч договорился с руководи¬телем одной из организованных преступных группировок, имеющей связи с военными и пограничниками, изымающими контрабандный героин, опиум или гашиш. С этим человеком Палыча свел полковник Усатый, и они тогда договорились о транспортировке. И в этот момент Мироныча так некстати потянуло на подвиги. Вспоминая свою встречу в одном из подмосковных ресторанов с грозненским наркодельцом, Па¬лыч довольно улыбнулся.
Ресторан был недавно реставрирован иностранной фирмой и резко отличался от российских. В отдельной небольшой комнате за стойкой стоял бармен в белоснежной рубашке с галсту¬ком-бабочкой и, протирая прозрачные бокалы, внимательно наблюдал за ними. Стоило Палычу или приехавшему к нему гостю взглянуть на него, как бармен сразу оказывался рядом и, предугадывая их желания, бесшумно исчезал и так же бесшумно появлялся.
Сидевший напротив Палыча элегантно одетый мужчина лет сорока пяти никак не ассоциировался с наркомафией. Позна¬комил Палыча с ним полковник Усатый. Сначала они внима¬тельно присматривались друг к другу и перебрасывались ни¬чего не значащими фразами. Наконец приехавший на встречу, не выдержав, проговорил:
– Я много слышал о тебе, Павел Павлович, а сейчас, лично познакомившись, убедился в надежности совместной будущей работы.
– Тогда давай, Александр Сергеевич, перейдем сразу к делу. Я не буду спрашивать у тебя, откуда товар, но меня в первую очередь интересует качество, стоимость и надежность наших связей.
– По стоимости договоримся, и в наваре ты будешь большом. Но мне иногда вместо зеленых потребуется оружие. Если это получится у нас, то будет совсем хорошо. Ну, а насчет надежности ты видел, какие у меня покровители, здесь и в Грозном немало людей покруче сегодняшнего полковника. Только глупостей чтобы твои люди не делали.
– Можешь не сомневаться, – обиженно буркнул тогда Палыч.   
– Ты, Павел Павлович, не обижайся, – проговорил приехавший и допил виски. Но как только он поставил пустой бокал, перед ним уже была налита барменом новая порция. – Поду¬май еще раз о своих людях, – продолжал он. – У меня гарантированный первоклассный товар, который стоит недешево. Более того, я позже познакомлю тебя с представителем одной страны в Европе, куда этот товар с твоей помощью и пойдет.
Капитал крутится очень большой. Поэтому и предупреждаю. Ты не хуже меня знаешь, что предают только свои. Но если будет все нормально, мы будем жить долго и, как говорится, счастливо. Ладно, на сегодня хватит. Твоего представителя жду в Грозном через неделю, – и сделал знак бармену, чтобы подали счет. Вспоминая эту встречу, Палыч вспомнил и другую, с представителем контрабандистов. Тот был попроще Александра Сергеевича, и договоренность была сразу достигнута с помощью Афганского Технаря. Оказалось, что они давно друг друга знали, а это упростило переговоры.
Вспоминая это, Палыч после звонка Усатого нервничал. Практически все было настроено, но очередная глупость Мироныча может многое испортить. Сейчас он с нетерпением ждал встречи с Миронычем и Андреем, чтобы разобраться с ними.
На встречу их в аэропорту Палыч послал Технаря, наказав подробнее поспрашивать обоих.
Сидя у окна, он ждал встречи с Миронычем. Увидев же подъехавшую машину, пересел за другой столик спи¬ной к окну.
Взглянув на вошедших, Палыч понял, что произошли оче¬редные неприятности.
– Ну, докладывай, Вадим Борисович, что у них там про¬изошло, – изобразив на лице внимание, сказал он.
– Пусть сами рассказывают, а я еще раз послушаю.
– Почему же ты своевольничаешь, Юра? Кто тебе разрешал это делать?
– Павел Павлович, все прошло как по маслу. Вот и Игната обкатали в этом деле, очень хорошо показал себя.
– Но результат? – закричал Палыч. – Каков результат, мать вашу, этой «обкатки»?!
– Я не думал, что это на территории Афганца. А он, как дьявол, роет, вот и вышел на мешки с деньгами. Да и шофер в срок не уехал...
– А что теперь с задержанными делать?
– Обоих ликвидировать надо, – проговорил молчавший до этого Технарь.
– Где? В следственном изоляторе? Еще и полковника спа¬лить? Вы что, с ума посходили? – кипел Палыч.
– Но если Афганец их расколет, будет еще хуже, – возразил Технарь.
– Так что будем делать?
– Надо срочно убирать самого Афганца, – предложил молчав¬ший Мироныч, – я уже устал об этом...
– Я знаю, что ты его не любишь, а точнее боишься, но мы же готовимся к серьезной работе, а это еще больше может ослож¬нить ее. Если убирать подполковника, то делать надо не в Грозном, – встав, Палыч прошелся по комнате и, немного ус¬покоившись, продолжал. – Сегодня я не готов принимать ре¬шение. Давайте все подумаем спокойно. А завтра с утра снова встречаемся здесь. Ну, а как ты, Игнат, считаешь, надо было по банку следить?
– Честно сказать, надоело без дела, Павел Павлович, сидеть. Вот и размялись немного. Да и думали, что эти деньги на первые закупки пригодятся хорошо.
– Если бы видели, как он красиво работал, – сглаживая свою вину перед шефом, вставил Мироныч...– Хорошего парня вы подобрали, Павел Павлович.
– Речь не о нем идет, а о тебе, – недовольно пробурчал тот. В общем, до завтра. Можешь, Игнат, к своей тетке наведаться, а ты, Мироныч, на второй квартире переночуешь. И не взду¬май мотаться.
Оставшись вдвоем с Технарем, он, вздохнув, проговорил:
– Что-то у нас не все получается. Прокалываться стали час¬то, а почему – не пойму. По Афганцу он правильно предполага¬ет. Надо поручить Шаману в Южноуральске подробную ин¬формацию собрать о нем. У каждого человека можно что-нибудь найти, если, конечно, хорошо покопаться. И на этом лег¬че его будет сломать или убрать.
– Это предложение неплохое. Выезжай сейчас же туда с Алек¬сандром, но завтра до обеда чтобы успел ко мне вернуться.
Выйдя от Палыча, Андрей со страхом вспоминал предложение Мироныча. Узнав их уже довольно хорошо, он не со¬мневался в том, что эти люди готовы на убийство. Ему хоте¬лось поскорее встретиться с Тамарой Васильевной и передать для Сизова эту информацию. В эти минуты он чувствовал свое отчаяние от бессилия как-то защитить дядю Артура и пред¬ставлял, сколько ему еще придется увидеть и преодолеть в себе, чтобы довести до конца это опасное поручение. Мучительные мысли поднимались в нем одна за другой, и он хотел только одного – быстрее увидеть свою, так называемую, тетю.
Подойдя к дому, он увидел, что калитка открыта, и быстро вошел во двор. Однако наружная дверь в дом была закрыта, Нажав на нее плечом, Андрей почувствовал, что она поддалась и открылась. Притворив за собой дверь, он с осторожностью, прошел в дом, осмотрел все комнаты и убедился, что в доме никого нет. Сев на диван в зале, Андрей нетерпеливо ждал Тамару Васильевну. Вскоре послышались ее шаги. Поднявшись, Андрей бросился ей навстречу, подошел и взволнованно поздоровался. Одна¬ко не успел ничего сказать – увидел, как она приложила палец к губам.
– Помоги мне, Игнат, снег отбросить от калитки, а то столько намело, что не закроешь.
Поняв ее намек, Андрей надел теплую куртку и вышел за ней.
– Что-нибудь случилось? – сразу спросил он.
– Наблюдают за домом. Так что не расслабляйся. А как у тебя дела?
– Плохо. Пока не видно конца моей командировки. Но об этом потом. А сейчас надо срочно передать Сизову о готовя¬щемся покушении на Виноградова. По-видимому, покушение будет не в Грозном.

АФГАНСКИЙ ТЕХНАРЬ

В Южноуральске Технарь сразу же вызвал по теле¬фону Шамана и, сидя в машине с Александром Юрковым, с любопытством рассматривал проходящих мимо людей. За ок¬ном машины было морозно, проходящие люди прятали лица в воротники шуб и дубленок.
– Смотри, Саша, как одеты хорошо. Почти каждый в мехах и кожах. Не то, что несколько лет тому назад.
– Это заметно, Вадим Борисович, – ответил он и замолчал, так как в их машину сел Шаман.
– Загорелось у шефа? – поздоровавшись, спросил он.
– Куда поедем? – вместо ответа поинтересовался Технарь.

– Можно на хату.
– Чистая?
– На сто процентов.
Приехав на квартиру, Шаман открыл дверь, пропустил вперед Технаря и гордо проговорил:
– Располагайся. Недавно на подставное лицо оформил. Что будешь? Коньяк, виски? Не хуже чем в Чикаго – даже икорка есть...
Вскоре на столе уже были разнообразные закуски, и Тех¬нарь, усевшись, попросил:
– Ты сходи за шофером. Пусть похавает к ночи.
Поужинав, Технарь отправил Александра в машину и сразу перешел к делу.
– Шаман, к тебе просьба шефа и особенно Мироныча по бывшему участковому вашему.
– Их много здесь побывало, – закурив, ответил тот. – О ком речь?
– Виноградов Артур. Он сейчас в Грозном, и по нему очень нужна подробная информация.
– Этого дьявола здесь многие помнят. Обрадовались мы его командировке тогда здорово, потому что прижимал он нашего брата.
– Ну, а конкретнее.
– Давай так, Вадим Борисович, договоримся. Я сейчас с мен¬тами перетолкую, есть у меня несколько прикормленных. Всю биографию его выложат.
– Только не задерживайся. Время – золото.
– Я понимаю. Из-за него не складывается?
– Из-за него тоже. В общем, надо подробнее о нем, особенно где слабинка у него.
Оставшись один, Технарь по привычке проверил квар¬тиру на наличие жучков. Убедился в их отсутствии, опустился в кресло и начал продумывать план. Многоопытный Вадим Борисович Жуков снова проанализиро¬вал провал с нападением на инкассаторов в Грозном и при¬шел к выводу о связях Виноградова с какими-то информа¬торами, которые так быстро вывели его на водителя «Вол¬ги». И что если сам водитель не информатор Виноградо¬ва, то, находясь в следственном изоляторе, станет им. А раз так, то и с задержанными надо кончать быстрее. И все-таки он очень хотел разобраться в Виноградове и особенно в его слабостях.
Подойдя к окну, он увидел стоящую машину и спящего в ней Александра.
«Надо его порасспрашивать тоже, почему Григорий отка¬зался тогда выполнять заказ? Может, он вспомнил что-нибудь интересное? Малейшая зацепка сейчас пригодилась бы», – думал он.
Вскоре раздумья Технаря были прерваны вошедшим Шама¬ном.
– Заждался? Тогда слушай. Есть у него здесь бывшая жена Светка. Правда, он с ней давно порвал, потому что, пока был в Афгане, баба по рукам пошла.
– Чем она сейчас занимается?
– Спасает тонущих, – и, увидев недоуменный взгляд Техна¬ря, пояснил: – Ну, кого заметет милиция, она обзаводится справ¬кой, что беременна от него, в суде разыгрывает разнесчаст¬ную. Смотришь, судья и разжалобится. В общем, актриса по найму.
– Понятно. С ментами не повязана?
– Вроде, нет. Проверяли.
– Ну, и как Афганец жил один?
– А он не один был. Когда пропал его друг по Афгану, он уговорил его жену сойтись с ним, и несколько лет жил у нее, пока друг не объявился.

– Можно это использовать в печати? Прибавив что-нибудь? – заинтересованно спросил Технарь.
– А что это даст?

– Ну, например, выезд сюда организовать и здесь прихлопнуть.
– Так он и сам приезжает без вызова. У него новая жена здесь в госпитале инвалидов войны.
– Хорошая информация, почему сразу не сказал?
– Все по порядку. Эта жена с ним в Грозном была, в госпитале врачом работала и там ранение получила.
Смутная догадка насторожила Технаря. Он вспомнил, как в один из госпиталей привозили Шустряка. Однако эту мысль перебил Шаман:
– Я тут позвонил на всякий случай Ашуру Аковеняну, чтобы был готов к разговору с тобой.
– А что он может дать?
– Так он всех наркоманов здесь знает, а у этих людишек всегда можно узнать кое-что. Мы и на двух ментов вышли через них.
– Хорошо. А где работает друг Афганца, тот, кто пропадал?
– Открыл свое ателье по ремонту компьютеров.
– Как он отнесся к тому, что жена несколько лет жила с его другом?
– Говорят, с пониманием. Он ведь и сам-то у какой-то бабы был.
– И что за народ, перепутались, кто с кем не разберешь, как собаки. Когда Ашур придет?
– Звонок сделаю – и он будет у нас.
– Так делай, если добавить нечего.
Поднявшись, он начал бродить по квартире. Технарь понимал, что, чем больше он выслушает людей, тем больше получит сведе¬ний. Как бы с безразличием, спросил:

– Мироныч интерес проявил к каким-то сестрам – Маше и Вале. Ты их знаешь?
– А как же, конечно. Хорошие помощницы были у покойно¬го Черноусова с Миронычем. Только на зоне они сейчас.
– На чем сгорели? – прикинувшись незнающим, спросил Тех¬нарь.
– Курьер к ним с товаром приехал. Ну, и всех сразу же тогда замели. Хорошо, бабы на себя взяли все и никого не сдали.
– Связь поддерживаете? Может, помощь какая им нужна, таким людям надо помогать.
– А как же, идут передачи, и сразу дали понять, чтобы никто не обижал их там.
Технарь знал, что атмосфера в жен¬ских колониях отличается от мужских. Если отбытие срока му¬жиком считается уже делом обычным, то для женщины позо¬ром. Как правило, от нее отворачиваются и семья, и знакомые. Поэтому в зонах создаются женские семьи, которые бывают покрепче семей на воле. Находясь в отчужденности от обще¬ства, осужденные женщины придумывают свой мир, в котором они считают себя обиженными и ни в чем не виноватыми. Особенно настороженно встречают в колониях новеньких, пока они сами не докажут, кто такие или с воли не поступит на них указание. Спрашивая о судьбе сестер, Технарь выполнял указа¬ние Палыча о подборе женщин для работы в Грозном. От Мироныча он был наслышан о них, Технарь знал и о передачах для них продуктов, которыми они делились. Срок им оставал¬ся небольшой, и Палыч посоветовал Технарю подсказать на месте об условно-досрочном освобождении. Поэтому Технарь, выслушав ответы Шамана, проговорил:
– Ну а почему с условным затягиваете?
– Так от Мироныча не было указаний.
– Тогда считай, что теперь они есть.
Договорить до конца по поводу сестер им не дал пришедший Ашур Аковенян. Поздоровавшись, он уставился изучающим взгля¬дом на Технаря, и тогда Шаман поспешно представил их друг другу.
– Ну, если от Палыча, тогда есть о чем поговорить, – усаживаясь на диване, проговорил Ашур. – Что Палычу интересно?
– Все надо по бывшему участковому Виноградову.
– И его нет здесь, и у нас нет проблем.
– Но они возникают в Грозном, и, если возникают там, то скоро могут быть и у тебя, – невозмутимо глядя на Ашура, отре¬агировал Технарь. – Тем более к тебе оттуда тоже товар пойдет. Кстати, как ты смотришь на это предложение Палыча?
– Если товар стоящий, почему бы и не поработать.
– Хорошо, эту темку мы еще отработаем. Ну, а по бывшему участковому что скажешь?
– Тут поработать надо. Есть один парнишка, за дозу на все ютов. Можно бы и подключить. Как-то даже он болтнул, что у него связана сестра с одним сотрудником из наркоконтроля.
– Так поработай с ним поплотнее. Из этой конторы нам люди нужны, очень нужны. Так когда ты нам его отработаешь?
– А что, сам я не смогу использовать его? Зачем лишние перевалочные базы?
– Ты не обижайся, Ашур, но дело очень деликатное.
– Ну а товар откуда?
– Из Афгана первоклассный. Кстати, через тебя он пойдет и на Самару. Товар отменный.
– Ладно, поработаю и по парнишке, и по остальным. Что-нибудь на этого козла накопаем.
– Слушай, Ашур, а как у тебя отношения с Исмагиловым? Развернулся он здесь в Южноуральске или прижал хвост?
– Встречаемся. Ребятишки у него крутые. То они мне помо¬гают, то я им, – разоткровенничался Ашур.
– А как ты смотришь по обмену нашего товара на оружие? Очень в нем нуждаются там?
– Ты куда меня, Вадим Борисович, втягиваешь? Я и так по острому лезвию хожу. Хочешь, чтобы с чекистами я познако¬мился? – возмущенно проговорил Ашур, поднимаясь с дивана.

– Да успокойся ты и сядь. Я же не сказал, чтобы ты сам этим занимался. Подскажи Исмагилову. Мол, земляки просят. И если он согласится, я сам с ним буду говорить. Хорошо? И по Виноградову покопай поглубже. Позвонишь вот по этому номе¬ру, – подавая листок с цифрами, добавил он. – И не затягивай.
– Так я пойду? – спросил Ашур, пряча листок.
– Нет, хозяин нас просто так не отпустит. Сейчас не грех и по рюмке пропустить.
– Там все готово, прошу в соседнюю комнату. Водителя звать? – сразу же проговорил вошедший Шаман.
– Зови, но разговоры о деле закончили.

Было уже за полночь, когда Технарь выехал из Южноуральска. Поездкой он был доволен. Получив немало инфор¬мации, он уже представлял, как расправятся здесь с Виноградовым присланные Палычем люди.
– Слушай, Александр, а почему Григорий тогда не выполнил указание шефа по участковому?
– Так он же с ним и его другом в Афгане был. От смерти они там друг друга спасали. Поэтому, когда Мироныч показал фотку участкового, он аж в лице переменился. Даже хотел Мироныча замочить.
– А потом он тебе чего-нибудь рассказывал о том случае?

– Нет, с Григорием шеф долго беседовал. А после шефа разве кто-нибудь будет вести разговор. Правда, знаю я, что рядом с городом у него сестра живет, но он там не появляется.
– Почему?
– Прокуратура его ищет. Подозревают по Черноусову.
– Это верно, лучше ему туда не появляться, – задумчиво про¬говорил Технарь и незаметно задремал.
И снова, как это было уже не раз, приснился ему Афгани¬стан. В тот день, перевернувший его жизнь, они вдвоем с сол¬датом ожесточенно месили раствор и, подтаскивая камни, за¬делывали пролом в стене блокпоста. Уставший за день Вадим Жуков, дождавшись, когда сержант уснет, разбудил солдата, с которым работал, и предложил сходить в соседний кишлак за самогонкой. Оружие они с собой не взяли, надеясь быстро обменять на самогонку свои часы и вернуться. Оглядываясь по сторонам, они настороженно приближались к кишлаку и не за¬мечали спрятавшихся за валунами духов, которые тут же ударами при¬кладов сбили их с ног. От этих снов Жуков каждый раз про¬сыпался и уже не мог до утра заснуть. Проснулся он и сейчас.
– Извини, Вадим Борисович, не заметил яму, вот и тряхну¬ло, – виновато проговорил Александр.
Ничего не ответив, Технарь прикрыл глаза и стал вспоми¬нать ту ночь и последующий плен. Он не помнил, как оказал¬ся в кишлаке. Очнувшись, увидел, что сидит перед душмана¬ми в небольшой комнате. Один. Солдата не было.
– Ну что, готов к разговору? – спросил переводчик. Кивнув головой, он торопливо стал отвечать на посыпавшиеся вопросы. Переводчик бубнил монотонно, переводя вопросы и ответы, каждый раз он обращался к человеку с европейской внешностью, который внимательно рассматривал пленного. Устало щурясь на свет лампы, Вадим Жуков уже проклинал себя за то, что пошел в самоволку и так глупо попался. Между лопатка¬ми ныла спина, и он, чувствуя, что его могут убить, старался угодить своими ответами. Неожиданно один из душманов подошел к нему и сшиб с табуретки. Жуков
кулем свалился на пол и обхватил голову руками.
– Сын шакала, – с ненавистью проговорил тот на ломаном русском и что-то приказал стоящим, они, закивав головами, вышли из комнаты.
– Садись, – приказал человек с европейской внешностью Жу¬кову, – и все расскажи о своих командирах.
Слушая, он продолжал рассматривать Жукова, он видел в том страх и готовность на все.
Когда Жуков кончил, человек стал расспрашивать его биографию, уточняя и переспрашивая по нескольку раз ус¬лышанное.
– Ладно, на сегодня хватит, пойдешь сейчас в яму и моли Аллаха или Бога, чтобы они помогали тебе сохранить свою жизнь. Думай, Вадим. Хорошо думай.
После этих слов чьи-то крепкие руки схватили Жукова и вытащили из комнаты. Во дворе он увидел лежащего с неесте¬ственно вывернутой ногой солдата, с которым шел за самогон¬кой. Залитое кровью лицо напугало его, но вскоре он очутил¬ся в каком-то сарае и услышал скрип железной решетки.
– Зачем вы тут? – спросил кто-то на ломаном русском языке и, не успев что-либо сообразить, он от пинка душмана поле¬ тел в яму.
Несколько дней его не трогали. Лишь по утрам бросали сухую лепешку и на веревке опускали бутылку соленой воды. В яме стояло тошнотворное зловоние.
Наконец, его вытащили наверх, и он снова оказался перед тем человеком, который допрашивал его в первую ночь.
– Видел своего друга? – спросил он.
– Да, да.
– Я специально приказал, чтобы его не убирали несколько дней. Пусть мухи грызут. Он не хотел с нами разговаривать, А ты готов? Или того же хочешь?
– Да, да, – трясясь от страха, пролепетал Жуков.
– Тогда слушай меня. Скоро вы, русские, отсюда уйдете, Социализм здесь не нужен. Но война не кончится. Афганцы расчетливо и мстительно будут совершать «акт возмездия», но другой войной, войной наркотиков. Их товар будет все больше и больше переправляться для русских. Тебя оставили живым для помощи нам в этом деле. Если ты согласен, оста¬нешься живым, станешь богатым, но если вздумаешь нас об¬мануть, тебе и в России не жить.
– Я согласен.
– Тогда несколько ночей мои люди с тобой поработают. Не бойся, это не азиаты. Пройдешь подготовку, а потом ты снова будешь у русских.
Так Вадим Жуков оказался в руках наркодельцов. За не¬сколько дней его научили работе с прослушивающей аппарату¬рой, научили, как уходить из-под наблюдения, как устанавли¬вать контакты с сотрудниками правоохранительных органов.
Во время последней встречи наркоделец сообщил ему, что через двое суток его освободят из плена русские, но перед освобождением он будет избит душманами. Увидев испуган¬ный взгляд Жукова, он добавил: «Так надо, Вадим, чтобы поверили тебе они. Но с сегодняшнего дня ты будешь иметь кличку Афганский Технарь. Уж больно ты хорошо «жучки» обнаруживаешь».
После этого разговора кормить его стали как в первый день сухая лепешка и бутылка воды. А на следующий день профес¬сионально избили, разукрасив лицо синяками. В эту же ночь в кишлак ворвались две роты спецназа. Сняв бесшумно не¬сколько часовых, солдаты врывались в дома, но серьезного сопротивления не встретили. Операция проводилась в пятни¬цу – святой день для мусульманина, и спецназовцы получили сообщение о том, что в этот день придут отдыхать с гор душманы одного из особенно жестоких отрядов. Однако по каким-то причинам они не пришли, и спецназовцы планомерно про¬чесывали кишлак. Неожиданно в одном из дворов спецназовец услышал, словно из-под земли, чей-то голос:
– Братишки!
– Где ты? – в ответ крикнул сержант.
– У стенки, в яме! – отчаянно вопил кто-то.
Увидев железную решетку, вмурованную в землю, накрыв¬шую уходящую во тьму яму, сержант приказал подбежавшим солдатам сбить замок, а затем коротко скомандовал: «Взялись. Ну, раз!» Ржаво скрипнув, решетка поднялась, открылся черный провал.
– Жив? – неуверенно спросил сержант.
– Жив, браток, жив! Теперь живем! – ответил чей-то голос.
– Ты потерпи немного. Сейчас вытащим. Где лестница? – крик¬нул кому-то сержант.
Особенно запомнилось Вадиму Жукову, как чьи-то забот¬ливые руки осторожно подняли его, подтащили к лестнице, бойцы взвалили его на плечи, подняли наверх. Выбравшись из ямы, Вадим тревожно огляделся и разыграл трагедию: сел на зем¬лю, подтянул к себе колени и, уткнувшись в них лицом, тихо заплакал. Но эти слезы были не наигранными, это были слезы сломленного, предавшего своих солдата.
– Звать-то как тебя? – спросил сержант.
– Вадим Жуков я. С блокпоста соседнего. Пошел камни собирать для укрепления стенки, а они меня, гады, схватили.
– Ну, успокойся, успокойся, – говорили солдаты, рассматри¬вая окровавленное в ссадинах и синяках лицо. Кто-то протя¬гивал сигарету, а кто-то фляжку с водой. И от этого участия Вадим разрыдался еще сильнее.
Потом были разговоры в особом отделе, вывод войск из Афганистана, демобилизация и встреча с Палычем, который был предупрежден заранее о его прибытии.
Неожиданно из-под машины выскочила собака, и Александр резко затормозил. Высунувшись в окно, он нажал на сигнал и начал ругаться.
– Не переживай, – проговорил Технарь, – лучше прибавь скорость.
Приехав в Звенигород, Александр, не поворачивая головы» спросил:
– Сначала позавтракать заскочим или сразу к Палычу?
– Что, проголодался?
– Не мешало бы перекусить.
– Перекусишь. К Палычу давай, а то он уже заждался, наверное, нас.
Действительно, его ждали Палыч, Мироныч и Андрей. Положив руку на плечо Андрея, Палыч спросил:
– Рюмку пропустишь?
– Вы же знаете, Павел Павлович, что я не особенно люби¬тель этого.
– А мне бы не мешало, – проговорил Мироныч.
– Тогда плесни всем, а то что-то муторно. Хуже нет ждать и догонять.
– А кого мы ждем? – спросил Андрей.
– Вадима Борисовича из Южноуральска, – буркнул Миро¬ныч.
Андрей вздрогнул, но, не подавая вида, проговорил:
– Вроде, собирались в Грозном работать. Что подались в дру¬гую сторону?
– Успеешь, Игнат, и в Грозном наработаться. Но перед той работой надо кое-что подчистить. Как ты думаешь, откуда так быстро узнал начальник райотдела о ваших мешках с деньга¬ми?
– Не знаю, – начал отвечать Андрей, но Мироныч, вмешав¬шись в разговор, запальчиво проговорил:
– Я уже сто раз твердил, что этот Афганец, как дьявол, стоит на нашем пути, и, пока его не уберем, у нас всегда будет пере¬бор.
– Я сказал, что решим сегодня окончательно. Кстати, а как ты думаешь, Игнат, об этом предложении Мироныча?
– Думаю, что если убирать, то только в другом городе, – отве¬тил Андрей, поняв цель поездки Технаря в Южноуральск.
– А ведь варит у парня голова, Юра, – довольно заметил Палыч.
– Но лучше бы с ним как-то договориться, Павел Павлович, на нашу бы сторону его.
Говоря так, он старался не выдать себя и решил больше не задавать никаких вопросов и не давать категоричных советов, так как Палыч может заподозрить неладное.
– И этот разговор с Миронычем, видимо, предусматривался ранее, чтобы проверить мою реакцию, – думал Андрей. – Надо срочно сообщить об этом Сизову, хотя они будут следить и за мной, и за моей тетушкой. Неожиданно эти мысли перебил вошедший телохранитель Палыча и доложил, что прибыл Григорий.
– Ты иди, Игнат, погуляй до обеда. А мы с Миронычем по¬мозгуем еще.
Выйдя из комнаты, Андрей неожиданно столкнулся в ко¬ридоре с человеком, которого не знал. Этот человек, внима¬тельно посмотрев на него, улыбнулся и подошел к нему.
– Что-то не знаю я тебя?
– А зачем тебе знать?
– Так. Чисто по-человечески. Меня Григорием зовут.
– Ну, если просто так, то меня Игнатом.
– Не дергайся, Гриша, он в группе Технаря и Мироныча, –  проговорил стоящий у дверей телохранитель. – Иди, Григорий, я доложил ему, и он ждет тебя.
Направляясь в комнату Палыча, Григорий, напрягал память и пытался вспомнить, где он мог этого парня видеть, так как ему показались очень знакомыми и лицо, и голос.
– Ну что, Гриша, не засиделся без дела? – спросил сразу  Палыч, увидев входящего Григория.
– Есть работа?
– Есть, Гриша, есть, – вздохнув, ответил Палыч. – Ты вот отказался тогда выполнить заказ по участковому в Южноуральске. А сейчас он нам здорово мешает. Я понимаю тебя. «Афганцы», дружба. Но и ты пойми нас правильно. Вот и Юра с Вадимом настаивают.
– Не смогу я, Павел Павлович, это выполнить. Если вы для меня как отец родной, то Артур мне как брат. Нет, нет. Что хотите со мной делайте, не смогу. Я лучше десять заказов других выполню.
– Не кипятись, Гриша, друг есть друг, – перебил Палыч. – А на нашу сторону сможешь его перетянуть? Встретишься с ним, перетолкуешь. Может быть, и сойдетесь. Это было бы всем хорошо.
– Я его знаю, Павел Павлович, и уверен, что он на это не пойдет. Этой встречей вы только меня спалите.

– Почему так считаешь?
– Если решение принято его убирать, и это не получится, то вы, да и Мироныч, будете думать, что я помешал. Очень про¬шу вас, не подключайте меня к нему ни с какого боку. Я вас никогда не подводил и не подведу.
– Ладно, посиди в другой комнате, Гриша, скоро Вадим при¬едет, и твой совет будет нужен, – ответил Палыч.
– Что скажешь, Юра? – спросил он, проводив задумчивым взглядом Григория.
– Чувствительный уж больно твой мочила.
– А ты бы хотел машины иметь у себя вместо людей. Нам бы среди своих побольше таких преданных.
Выйдя в другую комнату, Григорий раскрыл лежащий на журнальном столике какой-то журнал, но мысли его верну¬лись к парню, которого он недавно увидел.
Любая загадка таинственна и опасна, пока она не разгадана, считал он. Долго мучаясь, Григорий незаметно вернулся к предложению Палыча по поводу Артура и вдруг сообразил, что этот парень очень похож на Виктора Касатикова. Он даже и по голосу признал сходство и, вздрогнув, стал строить свои догадки дальше. Если это сын Виктора, а по возрасту все со¬впадает, вполне возможно, что парень с заданием к ним вне¬дрен. И тогда или его уберут с Артуром, или сгорит вся их банда. Не приняв никакого решения, Григорий ходил по комнате, потом подошел к окну и тут увидел подъехавших Технаря и Александра.
Более часа Палыч расспрашивал Технаря о поездке в Южноуральск. Особенно его заинтересовало сообщение о же¬нах Виноградова, с которыми, как считал он, можно порабо¬тать, чтобы сломить ретивого мента. Однако находившийся во время их разговора Мироныч настоятельно просил физичес¬кого устранения Виноградова.
– Погоди, – не согласился Палыч, – давайте я еще раз переговорю с Григорием.
Когда тот вошел, Палыч проговорил:
– Настаивают, Гриша. Не морщись, ты не будешь участвовать, но совет твой, как профессионала, хотелось бы выслушать.
– Спрашивайте.
– Где лучше заказ выполнить: в Грозном или в Южноуральске?
Понимая, что в Южноуральске он сможет своими действи¬ями помочь Артуру, Григорий проговорил:
– Думаю, Павел Павлович, в Южноуральске это легче будет сделать.
– Почему?
– Ну, во-первых, у него врагов там немало осталось, и на них можно будет списать. А во-вторых, это отведет подозрения от Грозного, ведь, насколько я понимаю, он именно там нам меша¬ет. Но против него надо выпускать такого же умельца, как он...
– Это мои заботы. Придется просить у питерских друганов, чтобы помогали нам. Ты ведь категорически не хочешь?
– Павел Павлович! Я же...
– Ладно, ладно. Понимаем мы тебя. Но в Грозном придется поработать тебе. Мысли кое-какие есть у меня на этот счет, а пока, Гриша, иди отдыхай.
– А жаль, что он отказался, – проговорил Технарь после ухода Григория. – Специалист классный.
– Все, эту темку мы закрыли. Теперь о главном.
Беседа об отладке каналов переброса наркотиков и ликвидации Виноградова длилась еще несколько часов. А в это время Григорий, выйдя из дома Палыча, неторопливо шел на свою квартиру. Он был задавлен свалившимся на него известием о расправе над Артуром и осуждал себя за то, что не может помешать этому. Более того, он ощущал какое-то болезненное состояние от своего предательства и, стыдясь, настойчиво искал выход. Лучше всего было бы сработать на опережение – уничтожить того киллера. Но ведь Палыч не сказал и не скажет, кто будет выполнять его заказ.
В силу своей профессии Григорий сторонился людей, одна¬ко в эти минуты ему очень хотелось с кем-то откровенно пого¬ворить и поплакаться на свою несложившуюся жизнь. Он ус¬тал от постоянного нервного перенапряжения. Сейчас ему очень хотелось побыть в другом мире. Побыть с Верой, с друзьями по Афгану: Артуром и Виктором. Но он не мог этого себе позволить, хотя и чувствовал появление в себе чего-то нового.
Незаметно воспоминания сегодняшнего дня вернули его к встрече с незнакомым парнем, так похожим на Виктора. Вздрог¬нув, он снова представил себе, что если этот парень, сын Вик¬тора, действительно внедрен в банду Палыча с определенной целью, то, может, как-то использовать его?

НОВАЯ УГРОЗА

Вернувшись в Грозный, Артур снова почувствовал тоску одиночества. Жизнь как-то сразу потускнела, и его не покида¬ло чувство растерянности, ощущения постоянной боязни за здоровье Ирины.
Вяло потянулись серые зимние дни. Мокрый снег сделал город грязным, а разрушенные здания выглядели зловеще. Это еще сильнее усиливало его душевный дискомфорт и мешало нормально жить. Особенно воспоминания приходили к нему вечерами, долго не давая уснуть. И тогда он заказывал на междугородной станции Южноуральск и по телефону расспра¬шивал Виктора или Галину о состоянии здоровья Ирины. Не¬сколько раз он разговаривал по телефону с ней. После этих разговоров он даже чувствовал запах ее волос и хотел только одного – хотел ее видеть, разговаривать с ней и целовать.
Однако, вспоминая Ирину, он не забывал и свои встречи с Виктором, который так же, как и Галина, хотел своему другу счастья и был готов выполнить любую его просьбу. Он даже предложил Артуру свою помощь в приобретении для него трех, или четырехкомнатной квартиры, с тем что бы оставить однокомнатную за Андреем. Растрогавшись, он тогда обнял Виктора и заявил, что у них с Ириной уже был разговор об этом и что деньги для покупки у них есть.
Перед отъездом в Грозный Артур несколько раз приезжал к Вере навестить дочь Ирины и каждый раз удивлялся щедро¬сти души этой женщины. От Виктора он знал, что она сестра Григория Соловьева, но дипломатично избегал разговоров о брате. Артур даже Виктору не сказал о роли Григория в своей судьбе. Он помнил, что об этом просила и Галина. Однажды, после знакомства Касатиковых с Анатолием и восторженных отзывов о нем, он услышал, как Виктор мечтательно заявил:
– Хорошо бы брата ее разыскать и свадьбу закатить.
Переглянувшись тогда с Галиной, Артур увидел, как та при¬ложила палец к губам, и понял, что она так ничего и не сказала своему мужу. Знал он и о том, что старший следователь прокуратуры Смирнов продолжает заниматься по делу Черноусова, направляя в разные учреждения свои запросы, и очень не хотел, чтобы Григория задержали.
В один из дней посещения дочери Ирины Артур встретился  с Анатолием. Смущаясь, Вера познакомила их и ушла на кухню готовить обед. Степан и Марина, посидев немного, попросились у Веры во двор поиграть с Альфой, и та, повязав теплыми шарфами, проводила их.
– Анатолий, накрывай на стол, – попросила Вера.
Улыбнувшись, тот посмотрел на нее, и, как только их взгляды встретились, Артур увидел, как изменилось выражение их глаз. Чтобы скрыть замешательство, он подошел к окну и стал наблюдать за играющими детьми.
Вера уже не скрывала свое отношение к Анатолию, так как знала, какое чувство он испытывает к ней. Погрузившись в свои мысли, Артур не видел, как Анатолий, войдя на кухню, взял ее руки и тихо спросил:
– Бутылку поставить?
– Конечно, – подняв глаза и встретившись с ним взглядом,  ответила Вера.
Не отпуская ее рук, Анатолий смотрел на нее с такой страс¬тью, что она, боясь его порыва, на какое-то мгновенье замерла. Вера ощутила, как забурлила ее кровь, и в ней проснулось желание, которое она испытывала с Викто¬ром. Несколько секунд они не сводили глаз друг с друга. У Веры подкашивались ноги, и ее охватила сладостная истома.
– Иди, иди, собирай на стол, – тихо проговорила она.
Наблюдая за Анатолием, Вера вспомнила их встречу у Ка¬сатиковых. Вспомнила, что после той встречи и Виктор, и Галина уверяли ее, что Анатолий влюблен и будет хорошим для нее мужем. Сегодня Вера после долгих раздумий решила оставить Анатолия ночевать и очень волновалась. Поэтому она так обрадовалась приходу Артура, который помог скрыть эти волнения.
Вскоре обед был готов.
– Ну, что садимся за стол, – предложила Вера,
– А дети? Надо их позвать, – заботливо предложил Анатолий.
– Пусть играют, – глядя в окно, проговорил Артур, – им сейчас не до обеда.
За столом после первых выпитых рюмок незаметно пропа¬ла скованность, и мужчины, перебивая друг друга, разговари¬вали как давно знакомые.
– Мне приятно наше знакомство, – наливая в рюмки, с грус¬тью заметил Артур, – берегите друг друга, вы достойны этого.
– Спасибо, Артур Александрович, – растроганно ответила Вера.
– Но на свадьбу не забудьте пригласить. Давай, Анатолий, за таких женщин, как Вера, выпьем, – предложил Артур.
– И за таких, как Ирина, – дополнила Вера.
Все это вспоминал длинными вечерами Артур. Вспоминая, он радовался складывающейся жизни у Веры и у Галины с Виктором. Он считал удачным, что Виктор ушел от суетных дел, открыв частное предприятие. Действительно, работая в частном ателье, Виктор постоянно искал что-нибудь такое, что приносило бы ему и его подчиненным при¬быль. Он подобрал себе людей, которые энергично выпол¬няли то, что им поручалось, и поражали Виктора своей быстро¬той и необыкновенной изобретательностью.
За время работы директором ателье Виктор сильно из¬менился. Он понимал, что, коль люди доверили ему себя, он должен о них постоянно думать и обеспечивать работой, заработком и более достойной жизнью. Хотя вокруг, так на¬зываемые, «рыночные отношения» носили волчий характер. Он видел, что и от гарантированного мизерного заработка при социализме ушли, но и к капитализму не пришли. Заботы Виктора росли постоянно. Нужно было расширять произ¬водственно-ремонтную базу. Нужно было вовремя платить налоги, заработную плату, и Галину радовали эти перемены в Викторе. Она слишком много выстрадала за годы после возвращения его из Афганистана и сейчас как бы заново ро¬дилась.
Изменилось и их материальное положение. В квартире они произвели евроремонт, купили итальянскую мебель. Более того, Виктор уже поговаривал о покупке иномарки, на что Галина пока не соглашалась. Впервые в жизни они имели такой достаток, и Виктор стал даже упрекать Галину в том, чтобы она научилась тратить деньги, на что та с подкупающей улыбкой разъясняла ему, что небольшие сбережения всегда
нужны.
– А вдруг ты банкротом станешь? – смеялась она во время таких разговоров.
Но дела у Виктора шли в гору. Он всегда сам встречал клиентов, приветливо улыбался и так умел очаровать клиента, что без заказа от него никто не уходил. Хорошо понимая психологию отношений с людьми, Виктор, как дятел, ежедневно вбивал в головы своих работников понимание того, что счастье состоит в труде, в честной и добросовестной работе. Что тунеядцы теряют все и даже уважение своих близких. Что нельзя жить в обмане. Иногда Галина упрекала его в излишней требовательности к людям. Но Виктора не мучили угрызения совести. Он считал, что, если хочешь преуспеть, нельзя поддаваться состраданию. Лучше иметь дело со способными, честными людьми и без колебаний освобождаться от тех, кто хочет прожить нечестно.
Эти принципы постоянно утверждались в ателье и вели его к процветанию. Жизненные удачи заживили старые раны. Теперь он не чувствовал прежней душевной усталости, от ко¬торой в не меньшей степени страдала и Галина. Изменился у Виктора и характер. Теперь в нем не было прежней робости. Он понимал, что у него открылись способности к предприни¬мательству, и это понимание давало ему больше уверенности в себе. Самым слабым местом в его жизни сейчас был Андрей. Чтобы не расстраивать Галину, он умалчивал о своих мыслях, которые приходили к нему ежедневно, и понимал, что это какая-то необычная командировка. Более того, посещая в гос¬питале Ирину, он видел, как та смущенно отводила глаза, когда разговор начинался об Андрее. И это его еще сильнее настораживало. По возвращении с работы Виктор после ужина обычно брал что-нибудь из своей библиотеки и, лежа на дива¬не, читал.
В один из таких вечеров раздался телефонный звонок, и Галина, подняв трубку, услышала незнакомый голос:
– Это Галина Петровна?
– Да, слушаю вас.
– Срочно передайте Артуру Александровичу, что его жизни снова угрожают известные ему люди.
– Кто говорит? – перебила Галина
– Не перебивайте меня. Просто скажите, что данные от там¬бовского Волка. Он поймет, кто звонил. Нападение готовится в вашем городе по старой схеме. Пусть приедет незаметно и организует все сам. Он сумеет. Времени еще несколько дней у него есть...
Она даже не успела, да и не сообразила что-то спросить, как вдруг услышала короткие гудки. Положив трубку, Галина несколько минут молчала.
– Кто это звонил? – откликнулся из зала Виктор
– По нотариальным делам один из клиентов, – как можно спокойнее ответила она, не решившись открыть всю правду об Артуре. Она старалась оградить Виктора от воспоминаний страшного прошло¬го, она боялась за его здоровье и не желала его огорчать. Ночью Галина долго не могла уснуть. Рядом тихо посапывал муж, а она настойчиво думала, как отвести нависшую над Артуром угрозу. Сначала Галина решила с утра позвонить Василию Ивановичу Марченко, который продолжал работать директо¬ром детективного предприятия, но затем, подумав, что это может не понравиться Артуру, решила с утра позвонить ему в Грозный.
Встав как обычно раньше мужа, Галина приготовила зав¬трак и, сидя напротив Виктора, спросила:
– Ты к скольки сегодня?
– Как всегда, к десяти.
– Тогда я пораньше уйду. Вчера клиент попросил принять его в девять утра.
Миновав нотариальную контору, она прошла на главпоч¬тамт, поскольку решила не звонить из дома. Но в кабинете Артура телефон никто не брал. Тогда Галина позвонила дежурному по райотде¬лу. Услышав голос дежурного, она быстро спросила:
– А где Артур Александрович? – и, не получив ответа, доба¬вила:
– Это из Южноуральска Галина Петровна говорит.
– Товарищ подполковник сейчас на выезде и будет только через час.
– Срочно найдите его. Я буду у себя на работе.
Из почтамта Галина поспешила к себе в контору. Всегда уверенная и спокойная она нервно ходила по кабинету и с нетерпением ждала звонка.
Наконец, услышав звонок, она схватила трубку.
– Что случилось, Галчонок?
– Артур, дорогой, вчера вечером мне позвонил твой тамбовский знакомый и попросил передать, что готовится какая-то новая неприятность.
– Я догадываюсь об этом.
– Но он сказал, чтобы ты срочно приехал в Южноуральск.
– Понятно. Не паникуй. Лучше скажи, как Иришка.
– У нее-то все хорошо. Сказала, что через месяц выпишут. Боюсь за тебя, Артур.

– Успокойся. И никому об этом до моего приезда не говори.
– Только твой друг сказал, чтобы никто не знал о твоем при¬езде.
– Понятно, Галя, понятно. Ты-то как сама?
– Все слава богу. И у Виктора нормально. Маришка у Веры. Каждую неделю они приезжают к нам и к Ирине. Так ты когда?
– Скоро. Скоро.
– Береги себя, Артур.
– До встречи.
Положив телефонную трубку, Артур несколько минут си¬дел, осмысливая разговор. Он чувствовал, что и чеченские боевики, и бандиты, понаехавшие в Грозный, в по¬кое его не оставят. Об этом у него уже был разговор с Сизовым, который предупредил его, что при малейшей угрозе он должен в первую очередь сообщить ему.
Артур набрал номер сотового и, когда услышал голос Сизова, проговорил:
– Надо бы встретиться, Андрей Иванович.
– Что-то серьезное?
– Похоже, да. Но касается только меня.
– Вечером там же.
Назначая встречу, Сизов из перехваченных разговоров Па¬лыча и Технаря тоже знал о готовящейся расправе и своими силами, не подключая пока милицию, уже делал все, чтобы Артур не пострадал.
В тот же вечер к Касатиковым пришла Татьяна.
– Как дела у вас? – не раздеваясь, спросила она.
– Все пока по-старому. Да ты раздевайся. Замерзла небось, – проговорила Галина. – У тебя-то как?
– Готовлюсь к сессии, хотя несколько предметов досрочно сдала, – похвалилась Татьяна.
– Вот и хорошо. Иди в зал. Поговори с Виктором, пока я ужин приготовлю.
– Что нового у студентов? – увидев Татьяну, спросил Виктор.
– От сессии до сессии живем, новости у вас, у предпринимателей, – в тон ему шутливо ответила Татьяна, усаживаясь в кресло.
– Кстати, как у вас реагируют будущие юристы на постоян¬ные изменения законодательства?
– А никак. Потому что понимают, что стремления к улучше¬нию жизни людей у чиновников нет: им чем мутнее вода, тем легче рыбку в ней ловить. Да и не в законах дело.
– А в чем?
– Чтобы встать с колен, надо всем опуститься на колени и признать те грехи, которые мы допустили при жизни. А этого не хотят признавать. У нас один студент в споре с преподава¬телем заявил, что и прошлое, и нынешнее освещается одной лампочкой – лампочкой Ильича. Тот, конечно, попытался воз¬ражать, но мы всей группой поддержали товарища...
– Это он правильно подметил. Пока мы под лампочкой Иль¬ича. Я недавно разговаривал с одним из клиентов. Привез компьютер свой и попросил срочно его отремонтировать. А пока ремонтировали, он у меня в кабинете сидел. Важного номенклатурщика из себя корчил. Рассказал, что был заве¬дующим отделом пропаганды и агитации обкома партии. Раз¬говорились с ним. Мне ведь интересно было поговорить с таким человеком. А он и начал всех подряд охаивать. Осо¬бенно писателей. Говорит, прочитал одну книжку, там автор о недоливе пива пишет, а о том, что сейчас ракетное воору¬жение разворовывают, молчит. Я, правда, ему ответил, что с недолива пива мы дошли до ракет. А он свое, аж на крик перешел. Тогда я его так спокойно спросил: «Вы же зани¬мались пропагандой и агитацией, так почему в одночасье рух¬нула и всесильная партия, опиравшаяся на мощные органы, и Советы?» А он отвечает, что в партии отдельные предатели нашлись в виде Ельцина. Получается, что отдельные смогли систему опрокинуть? Никак не хотят признавать законы общественного развития. И чехарда в законах. Им очень выгодно. Это когда же рабочий получал в сотню раз меньше чиновника? Какая-то секретарша в администрации сейчас получает больше, чем мой телемастер. Да и развелось чиновников вчетверо больше, чем даже при Леониде Ильиче...

– А как фамилия пропагандиста? Может, он у нас тоже чи¬тает лекции?
– То ли Кладбищев, то ли Гробовщиков, – усмехнулся Вик¬тор, – подходящая фамилия.
– Дали бы им пенсии и отстранили бы. А то сумятицу в умы вносят. На флаге – царский орел, в Мавзолее – тот же Ленин. У нас все улицы остались в именах вождей, хотя уже многие их «заслуги» не помнят. Ладно, пошли они к черту, эти призра¬ки. Я ведь забежала узнать, может, какая весточка от Андрея есть?
– Нет, Танечка, но я разговаривал с его начальством. Гово¬рят, что все в порядке и что скоро будем вместе.
– Хорошо бы, – вздохнув, ответила Татьяна.
– Ты расскажи лучше о себе. Дома все в порядке?
– У меня все нормально. У родственников моих не все хоро¬шо. Мой двоюродный брат Павел из дома ворует вещи и про¬дает. Мать и в милицию заявляла, его лечить пытались, все без толку. Наркота одолела. Его родители узнали, что Андрей работает в управлении по контролю за наркотиками, хотели через него как-то воздействовать...
– Серьезная беда, – задумчиво проговорил Виктор. – Давно надо всем бить в набат. Пока одни разговоры, а в это время число наркоманов растет. Я по себе знаю, какое это затяжное и страшное «увлечение». Одни врачи не справятся, а наше законодательство почти не наказывает людей, наживающихся на этой беде.
– Ну, не совсем. К уголовной ответственности их привлека¬ют и судят, – возразила Татьяна.
– А толку? Что от этого меньше их? Я недавно прочитал, что в 1997 году в Китае казнили 1876 наркодельцов. В последующие годы их казнили не меньше. Конечно, можно спорить об этих нормах китайского законодательства, что и делают болтуны, но мне кажется, следует поучиться у китай¬цев заботе о своем будущем поколении. Они не хотят рисковать здоровьем нации, и для них безопасность государства и здоровье нации – равнозначны. Всем, кто их критикует за смертную казнь, они спокойно разъясняют, что когда по¬кончат с наркотиками, тогда и меру наказания изменят. А мы все под какие-то международные стандарты подстраиваемся.
– Соблазн быстрых денег сильнее страха смерти, – возразила Татьяна.
– Но что-то делать-то надо. Пока я лично не вижу настоящей борьбы с этим злом. Борются все: и ФСБ, и МВД, и таможня, и пограничники, и новая федеральная служба по борьбе с нар¬котиками. А результат? Вместо кулака растопыренными паль¬цами тыкаются. Раз создали новую службу, так и укрепите ее как положено, чтобы вся эта борьба у нее в руках была. Но у нас ведь все силовые структуры в первую очередь о себе дума¬ют. Все самые главные, только спросить за эту пришедшую беду не с кого.
– Если такие, как Андрей, занялись, то результат будет, – уверенно проговорила Татьяна.
– Дамы и господа, ужин приготовлен, – театрально проговорила вошедшая Галина. – Будьте любезны прекратить диспут – и к столу!
За ужином они говорили только о погоде и о показываемом по телевизору сериале, избегая разговоров об Андрее. К концу ужина Галина спросила:
– Ты останешься у нас ночевать?
– Да. Я предупредила своих.
Устроившись в зале на диване, Татьяна, долго не могла уснуть. Чтобы не расстраивать родителей Андрея, она не сказала им о просьбе Павла, так как почувствовала в этом что-то опасное. Павел приходил к ней вчера вечером и просил дать ему на один день фотографию Андрея. Выглядел он так, будто сошел с ума. Глаза были покрасневшие, и он, ни на минуту останавливаясь, агрессивно болтал всякую чепуху. Увидев на столе пустой конверт, он схватил его и суетливо стал заглядывать внутрь, а потом нюхать.
– Ты чего? – спросила тогда Татьяна, – положи на место.
– Ну, так как насчет фотографии? – снова спросил он.
– А зачем она тебе?
– Хочу подружиться с ним.
– А серьезнее?
– Ты же знаешь обо мне все. Не хочу в ментуру попадать. Бьют они там здорово.
– Лечиться тебе, Павел, нужно, – но не успела она договорить, как он, поднявшись, подошел к ней вплотную.
– Вы все как попугаи твердите одно и то же. Не хотите по¬нять меня! Денег не даете и ничем не помогаете. За фотку твоего дружка мне несколько доз дают! – кричал он в бешен¬стве.
Подошедшие родители стали рядом, и мать попыталась при¬жать его к груди, но Павел, оттолкнув ее, продолжал вык¬рикивать что-то невразумительное.
Чтобы успокоить его, Татьяна пообещала:
– У меня нет его фотографии. Но когда она будет, я тебе обязательно дам.
– Иди сейчас к нему и возьми, – чуть не плача, просил Павел.
– Так нет его сейчас в городе.
– А где он? Где?
– Успокойся. На учебе Андрей, на курсах. Приедет – и я попрошу у него.
– Все вы такие. А что мне сейчас делать? Я ведь должен сегодня принести его фотографию.
Испуганная Татьяна ушла в свою комнату, оставив родителей с Павлом, и слышала, как, всхлипывая, он жаловался на свою судьбу.
Этот разговор напугал ее не на шутку. И она решила на следующий день пойти к родителям Андрея и рассказать об этом. Но вечером разговора не получилось. Сейчас, думая обо всем этом, она уже ругала себя за то, что струсила рассказать о просьбе Павла.
Утром проснувшись, Татьяна увидела, что Галина уже хло¬почет на кухне, и, поднявшись, подошла к ней.
  – Как спалось, Танечка?
– Плохо.
– Почему?
– Я вчера при дяде Вите не сказала об одной просьбе брата. Не хотела его расстраивать.
– А что он просил?
– Фотографию Андрея.
– Зачем она ему?
– Говорит, чтобы знать в лицо всех сотрудников. Но я поня¬ла, что это не его затея, а кого-то другого, потому что за фото¬графию ему обещали несколько доз наркотиков.
– Плохо, Танечка. Надо Виктору все подробно рассказать.
Войдя в спальню, Галина увидела, что муж проснулся и сразу же попросила его встать. Еще до завтрака Татьяна рассказала ему со всеми подробностями о последней встрече с братом, а затем тревожно добавила:
– Не надо было, наверное, моим родителям говорить, где Андрей работает.
– Успокойся, Таня. И постарайся с братом пока не встречаться, Главное, чтобы фотографии Андрея не попали им.      
В этот же день Виктор был в управлении. Пропустив его к себе, Каширин ждал, что отец будет снова спрашивать о своем сыне, но тот заговорил о другом.
– Владимир Андреевич, вам известно, что наркоманы в городе интересуются Андреем?
– Подробнее, если можно, – насторожившись, перебил Каширин.
– Ищут для каких-то целей его фотографию. Позавчера к невесте Андрея приходил ее двоюродный брат Павел и очень просил помочь ему, так как за фотографию ему пообещали наркотики.
– Это очень серьезно. Вы посидите, пожалуйста. Я сейчас к начальнику управления схожу. Надо доложить ему.
Вскоре состоялся разговор начальника управления с Сизовым, и тот посоветовал немедленно найти Павла, и от него получить сведения по заказчику фотографии.
В этот же вечер за Павлом было установлено наблюдение, и, как только он вышел из бара, его задержали наркополицейские из отдела Каширина.
Несколько минут Каширин молча рассматривал задержан¬ного. Павел был очень бледный и нервно сжимал и разжимал пальцы. Ему не дали использовать полученную дозу, ее успели изъять сразу после получения, и от этого он больше всего мучился.
– Ну и что скажешь? – наконец спросил Каширин.
– Я ничего не знаю. Мне кто-то подсунул этот пакет, – не¬рвно проговорил задержанный.
– Эх, парень. Зря вся эта комедия, – проговорил Каширин, подошел к сейфу и достал изъятый пакет. – Так будем говорить или нет?
Опустив голову, Павел молчал.
– Ну, что ж, посиди пока и подумай. Как только желание появится разговаривать со мной, передашь через конвоира.
Камера в следственном изоляторе была переполнена арес¬тованными. Содержалось в ней не менее тридцати человек. Затянутое проволочной сеткой и закрытое ржавым намордни¬ком окно под потолком почти не давало света. Но Павел ус¬пел рассмотреть развешенные на просушку носки и почувство¬вал вонь немытых тел, параши и карболки.
Как только за спиной резко захлопнулась железная дверь, и противно лязгнул засов, Павел впервые почувствовал навис¬шую тревогу. До сегодняшнего дня его задерживали сотрудни¬ки милиции, с которыми он умел договариваться, сдавая своих знакомых. А сейчас все произошло как-то быстро и по-другому.
– Иди сюда, – раздался из глубины камеры чей-то голос.
Вскоре Павел оказался перед сидящим на корточках пар¬нем, который поднялся и, по-блатному растягивая слова, мно¬гозначительно произнес:
– Свободных мест здесь нет, но я, так и быть, пущу тебя спать к себе. Только заплатишь мне за прописку.
Не глядя на Павла, арестанты переговаривались между со¬бой, стучали костяшками домино, а кто-то заунывно нераз¬борчиво пел.
Не успев ничего ответить, Павел увидел, как к нему подо¬шел другой с шишковатой головой, покрытой седыми волоса¬ми. Держался он властно, уверенно и был здесь вроде хозяина.
– За что к нам в гости? – брезгливо рассматривая, спросил он.
– За пакетик, – заикаясь, ответил Павел.
– Наркоман что ли?
– Какой я наркоман. Балуюсь иногда, а сегодня вот замели.
Отвернувшись, хозяин коротко бросил:
– Оставь его, Птаха. Завтра с утра я им сам займусь.
В эту ночь Павел долго не мог заснуть. Пугала неизвест¬ность, пугали допросы, но сильнее этого давала о себе знать начавшаяся ломка. Перед рассветом он проснулся и, вспом¬нив вчерашнее знакомство в камере, решил срочно проситься на допрос. Перед кабинетом Каширина его держали более по¬лучаса.
– Как ночь провели? – не глядя на него и перекладывая какие-то бумаги, спросил Каширин.
Когда Павла везли сюда, он уже был готов все рассказать, так как очень боялся вернуться в камеру и надеялся, что его, как и в милиции, отсюда отпустят за кое-какую информацию.
– Плохо.
– Да, там, конечно, не рай. Ну, а к разговору готовы? .
– Спрашивайте. Что знаю – скажу.

– Это уже другой разговор. Со своей двоюродной сестрой часто встречаетесь?
– Нет. Она-то при чем здесь? – удивился Павел.
– Будущий юрист она. Вот мы и интересуемся. Кстати, давно у нее последний раз были?

– Три дня тому назад.
– И о чем с ней говорили?
– Просил у ее родителей денег на дозу.
– А у нее что просили?
Словно споткнувшись, он вспомнил о поручении Ашура принести ему фотографию дружка своей сестры, опустил голову и замолчал.
– Вспоминайте, вспоминайте. Это для вас очень важно.   
– Просил у нее фотографию ее дружка, который работает у вас.
– Кому она потребовалась?

– Ашуру, который обещал за нее несколько доз. Он сказал, что они собирают фотографии всех, кто занимается наркома¬нами. Ну, чтобы знать их в лицо.
– Ладно. Пока тебя отпускаем. Но неделю сиди дома и нигде не появляйся. И не дай бог проговоришься о нашем разговоре, снова будешь в той камере.

ПАВЕЛ

Наркотики Павел начал принимать, находясь в Афганиста¬не. Во взводе, где он проходил службу, был опиум и героин. Солдаты брали наркоту в кишлаках. Загоняя крестьян внутрь гли¬няных жилищ, они сгребали с крыш в мешки разбросанный для просушки опиум. И это делалось регулярно, каждые три месяца. Павел видел, как перед выходом на ночное задание каждый кололся. Начал колоться и Павел. При этом кололись одной иглой. Набирали раствор шприцем из столовой ложки. Раствор готовили в консервной банке и кипятили на сухом спирте.
Многие солдаты знали, у каких кишлаков были маковые ноля. Обычно после полудня в нежаркое сухое время крестья¬не ножом надрезали маковые коробочки, и из. надрезов сочи¬лось белое молочко. За ночь оно загустевало и темнело. С восходом солнца они металлическим скребком снимали в стек¬лянную банку с коробочек вязкую кашицу. Это был опий-сырец, который также использовался солдатами.
Когда стали готовиться к демобилизации, Павел с другими возвращающимися на родину приготовил полиэтиленовые кон¬верты со смесью опиума и затолкал их под погоны, чтобы пройти пограничный досмотр. И это ему удалось. Однако запаса хва-тило только на неделю, а затем начались поиски доз.
В такие дни у него были сужены зрачки, и Павел испытывал тошноту. У него болели суставы и мышцы, и он с трудом уговорил отца дать ему деньги на якобы лечение от какой-то афганской болезни. Наркотики за годы Афгана сделали Павла лживым и изворотливым. Все его мысли были направлены на добывание очередных доз, и, когда их не было, он не мог даже спать. Зависимость уже давала о себе знать и с каждым днем напоминала о себе в более тяжелых формах.
Вскоре Павел познакомился с такими же наркоманами. Когда не было героина, в ход шли различные сильнодействующие таблетки, которые он употреблял в большом количестве. Но чаще эти наркоманы крутились около молодых бандитов, ко¬торые были всегда при деньгах и иногда делились даже герои¬ном. Однако после ощущения легкости и припадков смеха у Пав¬ла возникало всегда чувство подавленности и, более того, начинались галлюцинации. Ему казалось, что по телу ползают огромные грязные пауки, затем их меняли картины и звуки боя, и по комнате, давя все на своем пути, неслись друг на друга танки. В такие часы Павел, крадучись, выходил из квар¬тиры и поспешно шел в соседний клуб, где у него были знако¬мые бармены. В этом клубе во время дискотеки они продава¬ли наркотики, а таким, как Павел, давали в долг, требуя обязательно затем оплаты. Владельцы таких клубов прокручива¬ли огромные деньги, вовлекая все новых и новых потребите¬лей наркотиков. Спиртное здесь не пользовалось спросом, и единственным доходным товаром были наркотики. Многие молодые люди говорили о них с восторгом, как о мечте, мало кому доступной, так как стоили они дорого.
Вскоре Павел пристроился мелким уличным торговцем героина. Это для него было удобно со всех сторон. Нарко¬торговля стала единственным способом заработать на дозу. Правда, работа «торчком» требовала большой осторожнос¬ти даже со своими знакомыми наркоманами. Потому что, если кто-то попадал в руки милиции, практически не мог держать язык за зубами. Задержанного не отпускали, пока его не скрутит мучительная ломка, и тогда за шприц, наполненный мутноватой жидкостью, который опера держат перед его носом, он назовет и у кого получал товар, и с кем вместе потреблял его.
Однако зная места сбыта наркотиков, милиция Южноуральска стала проводить облавы. Правда, чаще всего дело заканчивалось задержанием мелких торговцев, а те, кто был покрупнее, как правило, откупались.
Павел уже дважды попадался. И в обоих случаях его отпус¬кали в обмен на информацию о лицах, у которых он получал для продажи мелкие партии героина.
Однажды он ехал на дискотеку с несколькими пакетиками порошка. Неожиданно их машину остановил милицейский патруль, и после досмотра машины под обшивкой заднего си¬денья были обнаружены эти пакетики.
– Наркоманы, – с восторгом произнес один из них, – теперь вам тюрьма!
– А что вы нашли? – спросил тот, кто снабжал Павла этим товаром. – Это ведь специальный клей в порошке для ремонта квартиры.
Патрульные развернули пакеты, и тогда тот, кто вез Пав¬ла, ударом по ладони выбил находящееся в пакетах. Поро¬шок разлетелся в снег, и вещественных доказательств больше не существовало. Конечно, милиционеры их избили, но, понимая, что теперь ничего не докажут, изменили тактику. Однако снабженец, достав пятьдесят тысяч рублей, спокой¬но проговорил:
– Это наши извинения за то, что вас побеспокоили.
Тогда Павел понял, как жестко у наркодельцов все схваче¬но. Но на следующий день Павлу перестали выдавать пакеты для реализации, мотивируя это тем, что его знают как нарко¬мана сотрудники милиции и поэтому будут тщательно проверять. С этого дня у него начался новый период в жизни. Он начал воровать деньги и вещи у своих родителей и продавать за оче¬редные дозы. Отец уже догадывался о болезни Павла и нео¬днократно беседовал с ним, но тот, соглашаясь, уже не мог остановиться. Более того, в один из острых приступов зависи¬мости он снял с пальца больной матери золотое кольцо, чтобы обменять его на наркотики, но был задержан отцом, который, услышав крики жены, отобрал у него кольцо. В этот момент Павел был как безумный. Выскочив на кухню, он схватил нож и попытался ударить им отца. Сбежавшиеся на шум соседи помогли связать Павла и вызвали машину «скорой помо¬щи». Несколько дней, пока Павел находился в наркологичес¬кой больнице, дома было спокойно, но родители с ужасом ждали его возвращения, понимая, что это может повториться снова. Все годы после приезда Павла из Афганистана родите¬ли сходили с ума, не зная, что предпринять, пока не услыша¬ли от отца Татьяны, что ее жених работает в отделе по борьбе с незаконным оборотом наркотиков. Поэтому как утопающие хватаются за соломинку, так и они решили использовать эту возможность.
Узнав, что Андрей на курсах, они ждали его возвращения, чтобы просить о спасении сына. К ночным отсутствиям Павла они уже привыкли, поэтому не знали о его задержании. А сын о своих подвигах не распространялся. Несмотря на запрет Каширина, он несколько раз поздно ночью выходил из дома, чтобы разделить с кем-нибудь в баре дозу, боясь встречи с людьми Ашура.
Задержание Павла внесло немало дополнений и в план опе¬ративной разработки групп Палыча. После сообщения Галины о грозящей опасности Артур сразу встретился с Сизовым. Бо¬лее часа они прогуливались на окраине города, обсуждая по¬лученное сообщение. Артур нервно курил и помощи у Сизова не просил. Но его собеседник понимал, что Артуру нужно срочно выезжать в Южноуральск, но выезжать так, чтобы ми¬лицейское начальство не знало об этом.
– Хорошо, – наконец, проговорил Сизов, – давай сделаем так. Твоему генералу позвонит мое начальство из Москвы и пред¬ложит откомандировать тебя на пару дней.
– Но чтобы об этом не знали здесь. Иначе Усатый сразу же сольет информацию.
– Это за мной, – заверил Сизов, ударив веточкой по ноге.
– В Южноуральске я подключу сразу начальника райотдела Савелкина, он с головой мужик.
– Мы Каширина тоже предупредим. Только не горячись.
Артур ничего не ответил, понимая, что со своими проблемами он должен будет разобраться сам.

– Кстати, твоего афганского киллера нельзя на нашу сторо¬ну перетянуть? – неожиданно спросил Сизов.
– Не думал я об этом, Андрей Иванович. Но убежден, в меня стрелять не будет и своих хозяев не продаст. Я сейчас больше беспокоюсь об Ирине. Потому что, если интерес ко мне проявляют, могут и ее достать.
Зная из перехваченных разговоров, что эта тема ими тоже затрагивалась, Сизов мрачно проговорил:
– Ты бы отвез ее куда-нибудь подальше.
– А куда я отвезу? Если и дочь ее там же.
– В общем, готовься. Завтра с утра на Москву, а оттуда – к себе. Пару дней хватит?
– Вполне.
– Только по гражданке будь.
– Андрей Иванович, обижаешь!
– Боюсь я за тебя, Артур Александрович, поэтому и бряк¬нул глупость. По лезвию ведь ходим.
– Но не так, как Андрей. Быстрее бы вы уж прикрыли эту братию.
– Я хоть сейчас готов. Но не все от нас зависит. Что-то у них не клеится. А тут Мироныч еще разозлил своим подвигом Палыча. Но, думаю, скоро приведут свои «пятерки» в дей¬ствие.
Перед вылетом Виноградова в Москву Сизов связался с начальником управления главка и доложил, что в Южноураль¬ске настойчиво ищут фото Андрея.
– И что предлагаете, Андрей Иванович?
– Есть два варианта, Вячеслав Григорьевич. Первый – дать фотографии кого-нибудь другого, и второй – спрятать в СИЗО Ашура Аковеняна, который получил этот заказ.
– Почему бы первый не использовать?
– А где гарантия, что этот наркоман не расколется? Мы же не знаем, видел он Андрея или нет. Да и сестра категорично отказала ему, заявив, что нет их у нее. Мне кажется, лучше не рисковать. Нам ведь немного дней осталось. Не дай бог рас¬скажет, что Каширину он говорил про эти фотографии. Технарю ведь сразу сообщат об этом, и тогда все отодвинется до новых разборок.
– Ну, а по Аковеняну как думаешь? Его арест не насторожит?
– Его можно в любой день брать. К нему же «торчки» посто¬янно бегают за товаром. Возьмем того, кто посговорчивее, ко¬лонем, получим показания – и с обыском к Ашуру. А после обыска – в СИЗО. Пока адвокат будет бегать с изменением меры пресечения, они выйдут на свои каналы.
– Уж очень уверенно, Андрей Иванович, говоришь, – пере¬бил Ивлев.
– Так они и так уже нервничают. Товар может другим отой¬ти, а этого Палыч допустить не позволит.
– Хорошо. Только чтобы Ашур твой не попал в ту же каме¬ру, в которой находился наркоман. Да и понаблюдайте за «тор¬чком» в эти дни. Думаю, не помешает. Фотки будут с него требовать. При малейшей опасности лейтенанта выведите из игры. И Виноградова посмелее подключайте к операции. Я по нему навел справки. Мужик крепкий.
– Усатый ему здорово мешает.
– А ты как думал! Они ведь по разные стороны баррикад. Но сейчас пока никому не давай никакой информации. Закончим это дело, и тогда Родина найдет своих героев.
Операция по задержанию Ашура Аковеняна в Южноуральске была проведена чисто. Вышедший с товаром парень был уже знаком сотрудникам, и те, изъяв полученный героин и получив от него показания, сразу же провели обыск в квартире Ашура. Из показаний задержанного они узнали, в какой комнате находится героин, и неспешно проводили обыск, приближаясь к тайнику. Изъяли они тогда около трехсот граммов, крупную сумму денег, а также две обоймы с патронами от «ПМ» и сразу же препроводили Ашура в следственный изолятор.
– Как только он вошел в общую камеру, сразу услышал:
– Вах! Вах! Смотрите, кто к нам пришел, – это был голос Седого.
– Идем к нам!
Подойдя к длинному, стоящему торцом к окну столу, Ашур увидел двоих, играющих в карты, а двоих, наблюдавших за игрой. Все они держались властно и уверенно. Перекатывая папиросу из одного угла рта в другой, один из играющих спросил:
– Откуда он, Седой?
– Наш. С Миронычем в делах.
– А чего ты ему, Седой, объясняешь? Не знает, так узнает, – тяжелый взгляд Ашура пригвоздил к лавке вопрошающего.
В камере возникло секундное замешательство. Сидящие поняли, что так может поступать только авторитет, уверен¬ный в том, что его имя известно и на воле, и в арестантском мире.
– Ну, давай знакомиться. Ашур я. А ты кто такой любопыт¬ный?
– Я Жухран. Извини, брат, не узнал. Моргун, ужин соору¬жай. И чефир на всех.
– Молявку можно организовать? – сразу спросил Ашур.
– Конечно. Все, что скажешь, сделаем, – заверил Седой.
Вскоре Моргун разложил на листах чистой бумаги хлеб, колбасу, сало, помидоры и открыл несколько банок рыбных консервов. Затем, сходив в угол камеры, принес алюминиевую кружку, наполненную черной жидкостью.
– Пей, братан, – протянул ее Жухран.
Отхлебнув горький настой, Ашур передал кружку Седому и сразу спросил:
–  «Наседок» много?
– Вроде, пока нету, – ответил тот. – А ты-то как сюда?
– Да с этими пацанами одни неприятности. Только выдал товар одному и через каких-то двадцать минут – с постановлением на обыск. Пасли, наверное, – коротко ответил Ашур и замолчал. Он знал, что в камере нельзя много говорить. Здесь постоянно все проверяют друг друга, и кто знает, не подсадили опера до него кого-нибудь.
От забитого окна слегка тянуло свежим морозным возду¬хом, и он разбавлял камерный смрад.
– Как у Мироныча дела? – неожиданно спросил Седой.
– Ты о чем это? – спросил Ашур, увидевший, как внимательно к нему присматриваются, переглядываясь, Жухран и Моргун.
Ашур знал, как важны слова в камере среди заключенных. Здесь слова часто заменяют даже запрещенные и наказуемые поступки. Каждый в разговоре стремится показать, кто чего стоит. Умение ловко ответить и задать вопрос считается наи¬более ценным достоинством.
– Ты лучше место, Седой, сооруди поближе к кислороду, – добавил он. – Мне ведь надо обмозговать кое-что и задание на волю выдать. С Шаманом быстро можешь связаться?
– Завтра контролера подключу.
– А беспредельщиков здесь много?
– Нет. Двое от Рыжего. Парашу моют в камере.
– Как они там себя проявляют?
– Присмирели немного.
– Ты с утра по камерам маляву запусти, Седой, по «насед¬кам». Кто за последнюю неделю побывал в камерах с корот¬ким сроком и больше не вернулся. Надо разобраться мне кое в чем. Не люблю непоняток, потому что из-за них всегда можно вляпаться в неприятность.
Спать Ашур не мог. После той роскоши, в которой он ежед¬невно купался, здесь ему было неуютно. Парашная вонь, запа¬хи немытых тел, храп и бурления кишечников доходили и до нижней койки в блатном закутке. Откуда-то доносились стоны и приглушенные вскрики. Кто-то отчаянно чесался, а кто-то всхлипывал. Но для Ашура вскоре эти звуки перестали суще¬ствовать. Он напряженно думал, почему это произошло с ним. Связи с сотрудниками правоохранительных органов у него были прочные, так как деньги от своего бизнеса он отстегивал немалые. Да и «крутым» он с Шаманом и Исмагиловым помогал немало. Его уже давно не трогали, ограничиваясь задержанием «торчков», а те, как правило, его не сдавали.
Так что же произошло? – напряженно думал он. – С наркоманами он, как правило, дел не имел. И вдруг вспомнил, что по просьбе Технаря просил у Павла фотки одного сотрудника. Но он знает, что и Технарь с Палычем работают намного круп¬нее и собирают картотеку всех, кто против них.
Не придя ни к какому выводу, Ашур с нетерпением ждал утра, чтобы потребовать встречу со своим адвокатом. Он не сомневался в том, что с его помощью и помощью больших денег он выйдет из этой вонючей камеры. Это немного успокоило его. Но вопрос о том, почему все-таки у него произвели обыск и поместили сюда, продолжал волновать.
Утро началось с резкой команды: «Встать!» В камере стояли коренастые прапорщики с резиновыми пал¬ками. Начинался утренний шмон.
За завтраком Ашур неторопливо жевал колбасу, слушая, как у остальных звенели алюминиевые миски с жидкой ка¬шей. Дождавшись конца завтрака, он передал записку Седо¬му. В записке был запрос о поступавших на этой неделе в камеры задержанных и через короткое время отпущенных. Се¬дой заверил Ашура, что эту записку передадут во все камеры, а через несколько часов он получит ответ.
В ожидании ответа Ашур хмуро рассматривал обитателей камеры. Он видел, как опущенные заканчивали уборку, как нескольких человек выдернули на допросы. Эта размеренная милая жизнь камеры и бездействие вызывали в душе Ашура злобу. До обеда никаких известий он не получил. А после обеда всех обитателей камеры, в том числе и Ашура, повели на прогулку.
Прогулочный двор был небольшим. Бетонный прямоугольник де¬сять на двадцать метров, бетонные стены, а сверху натянута проволочная сетка, сквозь которую виднелось небо и сыпали хлопья снега. Походив по кругу, они вскоре вернулись в каме¬ру, и Ашур укоризненно спросил Седого: «Где же ответ?»
– У меня в кармане, – произнес тот и передал сложенный вчетверо листок.
– Когда передали? Я даже не заметил.
– В коридоре, когда возвращались, конвоир сунул.
Развернув записку, Ашур прочитал, что за прошедшую не¬делю три человека доставлялись и после вызова на допрос не вернулись. Двое из указанных по приметам и по возрасту от¬пали сразу, а третий вызвал у Ашура интерес. По описанию личности это был Павел. И дата «заезда» совпала: после зада¬ния ему принести фотографии дружка своей сестры. Да бол¬тал он в камере, что задержали его за пакет наркоты.
Сопоставляя все факты, Ашур молчал. Если его взяли за эти фотографии, то надо срочно убирать наркомана, так как отношения с сотрудниками портить он не хотел. Но и не вы¬полнить требование Технаря, которое исходило от Палыча, он тоже не мог.
Несколько минут прошли в молчании. Наконец Седой, не вытерпев, спросил:
– Что-то прояснил?
– Прояснил, братан. Прояснил, Во всяком случае, теперь знаю, почему я здесь.
– Определил падлу.
– Конечно. Ашур еще не разучился охотиться!
– Так надо убрать его срочно.
Обеспокоенный полученным сообщением Ашур не спешил с принятием окончательного решения. Конечно, лучше уйти в тень и от поручений подмосковных, и от участия в ликвидации парня. Притом надо убрать его так, чтобы это не связывалось с данным ему поручением, иначе ответ придется держать и перед сотрудниками, и перед заказчиками фотографий. Сейчас он очень нуждался в совете своего адвоката, но пока почему-то встречи с ним не было. А время шло. И, если этот парень пошел в признанку и сообщил о задании, то ему, Ашуру, будет плохо, думал он. А дальше он подумал, что этот сотрудник, видимо, им здорово навредил: если они его и без фотографий ликвидируют, Ашуру будет совсем плохо. От этих мыслей Ашуру стало не по себе. В итоге он решил обрубать концы с помощью своего друга Исмагилова. Но обрубать обыкновенной дракой наркоманов. От этого решения Ашуру стало немного спокойнее, и он тихо спросил Седого:
– Можешь передать кое-что на волю?
– Да. А кому?
– Лому.
– Это уже серьезнее, чем малявка по камере. Но ради тебя чего не сделаешь!  Заготавливай. А я сейчас провентилирую.
Подойдя к двери, Седой постучал условным сигналом, и сразу открылось дверное окно.
– Чего надо? – спросил контролер и, увидев Седого, улыб¬нулся.
– Передать записку.
– Готовьте, – буркнул тот, захлопывая окно.
– Все нормально, Ашур. Сегодня будет по назначению.
В тот же вечер записка Ашура была у Исмагилова. Прочи¬тав ее, Лом недовольно проворчал:
– Попался Ашурчик все-таки. Сколько раз говорил: не вя¬жись с наркоманами. Так нет. Все по-своему. Не слушается советов друзей. Давай, Рустам, подумаем, как выручать будем нашего друга.
– Есть работа, шеф? – спросил тот.
– Есть. Есть. Сдал нашего Ашура один его наркоман. Надо обрубить концы. Но сделать аккуратно.
– Так это, шеф, как два пальца. Лишнюю дозу – и он отбросит копыта. Где он крутится?
– В баре у Монаха, по-видимому, побирается. Ашур пишет, что он давно на мели и за дозу легко продаст любого. И что за люди пошли? Только сам не сгори. Раз такое дело, то он мо¬жет и приманкой быть. В общем, если его там менты пасут, то не суйся. Придумаем что-нибудь другое.
– Нужен он сто лет ментам, – возразил Рустам.
– Если ты думаешь, что все менты дураки, то очень сильно ошибаешься. Работать они начинают грамотно, и на кого по¬ложат глаз, задавят, как щенка. Сейчас, судя по записке, они положили глаз на Ашурчика.
Как и предвидел Исмагилов, действительно, Павел с наступлением ночи уходил в бар Монаха и выпрашивал у зна¬комых наркоманов остатки доз. При этом глаза его блестели, как в лихорадке, а запекшиеся губы и болезненное лицо вызы¬вали у многих даже жалость.
Он уже забыл предупреждение Каширина, и ноги сами не¬сли его к наркотикам, за которые он был готов на все. Возвра¬щаясь ночью домой, он проходил в свою комнату, а утром каждый раз спрашивал у родителей, когда приедет с курсов друг Татьяны. После каждого неопределенного ответа Павел, как малое дитя, начинал плакать и, всхлипывая, обхватывал голову руками.
– Успокойся, сынок, успокойся, – прижимая его к себе, уговаривала в таких случаях мать. Но он вырывался и уходил в другую комнату, и родители не знали, как помочь сыну.
В этот вечер Павел раньше обычного направился в бар и по дороге мечтал получить сегодня полную дозу. Вчера один из знакомых парней пообещал ему принести, предупредив, чтобы никому об этом не говорил. Встретились они в огово¬ренное время перед баром, и Рустам повел его к своей машине. Дождавшись, когда они сядут в «Жигули», шофер резко рванул с места и направился в сторону бульвара. С первой  минуты встречи Павел с нетерпением ждал от Рустама обещанные наркотики. Но тот не спешил. Подъехав и припарковав машину подальше от уличных фонарей, Рустам включил магнитофон и тихо произнес:
– Ну а теперь расскажи, почему Ашура менты замели?
– А я откуда знаю! Меня ведь тоже они прихватили.
– Это мне известно. Речь не о тебе пока, а об Ашуре.
По мере того, как Павел слушал остальные вопросы, лицо его становилось все более испуганным, но он, помня предупреждение Каширина, тему фотографий не затрагивал. Не выдержав, он, наконец, спросил:
– Ты привез, что обещал мне? Или только поговорить хочешь?
– Рустам никогда от своего слова не отказывался. Просто мне интересно, почему Ашур прокололся. На вот из новой партии, – подал он пакет с приготовленным. – Пошли выйдем, покурим, пока он ширнется, – предложил Рустам водителю.
Выйдя из машины, он внимательно осмотрелся, но ничего подозрительного не обнаружил. Правда, когда они отъезжали от бара, он обратил внимание на следовавший за ними авто¬мобиль и указал на него водителю. Сделав несколько кру¬тых поворотов, они развернулись и поехали навстречу тому автомобилю и, набрав большую скорость, вскоре потеряли его из виду.
Затоптав окурки и посмотрев еще раз по сторонам, Рустам проговорил:
– Пошли в машину. И приготовь вторую дозу.
– Она днем еще приготовлена, – ответил водитель.
– Как самочувствие, Павел? Доволен? – спросил Рустам, уса¬живаясь рядом на заднее сиденье.
– Пока не особенно, – хмуро ответил тот.
– Что-то не так?
– Слабый твой товар.
– Так получишь еще порцию, если вспомнишь что-нибудь интересное про Ашура. Ты же видел, какая-то машина за нами прицепилась от бара. Это ведь не случайно.
– Зря я только время потерял с тобой, – обиженно прогово¬рил Павел.
– Ладно. Не злись. Перед домом еще дадим, и тогда будешь в ажуре.
– Так поехали.
– Что ж, поехали, – согласился Рустам. – Остановишь за квартал от своего дома.
Время близилось к полуночи. По плохо освещенным ули¬цам иногда проходили редкие прохожие.
– Остановите здесь, – произнес Павел.
– На, добавь, – подавая наполненный шприц, проговорил Рустам. – И что вы находите в этом? – поморщившись, добавил он и открыл дверцу машины.
После второй порции Павел почувствовал участившееся сердцебиение, и ему стало трудно дышать.
Рустам наблюдал ухуд¬шающееся состояние Павла.
– Спасибо тебе, Рустам, спасибо, – бормотал тот, вылезая из машины.
Проводив глазами удалявшуюся фигуру Павла, водитель тихо отъехал, свернул в первом переулке и скрылся в темно¬те. Поднимаясь по ступенькам своего подъезда, Павел схва¬тился руками за сердце, опустился на ступень и потерял сознание.
Утром выходящие на работу жильцы увидели лежащего Павла и поспешили сообщить об этом его родителям. Подъе¬хавший врач «скорой помощи» констатировал смерть.
В тот же день об этом стало известно и Каширину, и Исмагилову, который поспешил успокоить Ашура известием, что Павел скончался от передозировки, и опасаться ему теперь некого.

РОДСТВО ДУШ

Неожиданная смерть Павла и последующие за ней похоро¬ны ошеломили Татьяну. Это были первые похороны в ее жизни, когда умер один из родных. Она не осталась на поминках и едва держащаяся на ногах пришла к Галине. В горле у нее пересохло, а сердце стучало так, что, казалось, вот-вот разорвется грудь. Обняв Галину, она расплакалась и все твердила, что ей страшно за Андрея, от которого так долго нет вестей. Эта вспышка чувств с новой силой удивила Галину. Успокаивая Татьяну, она как бы вернулась в свою молодость, в свои переживания о Викторе. Галина чувствовала ее истинное отношение к сыну и радовалась пришедшей к обоим настоящей, боль¬шой любви, так как по себе знала, какое это редкое счастье.
Родство душ – странное явление. Оно легко соединяет людей помимо их сознания. И это родство помимо воли соединило Галину с Татьяной. Чем-то они были похожи друг на друга. Иногда Галине казалось, что щедро одаренная природой Татьяна несет в себе опасность соблазна. Но эти мысли развеивались после очередной встречи с ней. Усадив ее в кресло, Галина спросила:
– Как это произошло?
– Вскрытие показало: от передозировки.
– Как же мы не жалеем себя! Родители сильно переживают?
– Да, хотя и горя он приносил им немало.
– Раньше врага сажали на кол, а теперь добровольно садятся на иглу.
– Мне его очень жалко, кажется, что и я способствовала его смерти.
– Будет тебе глупости говорить, Танечка.
– А может, его специально убрали «крутые» за то, что не дала я ему фотографии Андрея?
– Я не думаю, для них какой-то наркоман – мелочь...
– Не знаю, не знаю. Это зверье. Близко около них быть ужасно. Зачем Андрей пошел с ними бороться?
– На поминках много было людей?
– Я не пошла. Своим сказала, что плохо себя чувствую, и сразу к вам. Боюсь я чего-то. Что с Андреем, почему весточек пет?
– Ну, успокойся, Танечка, успокойся. Приедет наш Андрей.
В этот день тоскливо было и на душе Андрея. Вернувшись от Палыча в Грозный, Андрей второй день сидел в своей квар¬тире и ожидал приезда Технаря и Мироныча. На улице стояла холодная слякотная погода. Порывистый ветер приносил то мокрый снег, то дождь, и Андрей вспоминал солнечные мо¬розные дни в Южноуральске, вспоминал проводимое с Татья¬ной свободное время.
Однажды они отправились в театр на оперетту «Летучая мышь». Прекрасная игра артистов, чарующая музыка, роскош¬ные декорации заворожили их. Они редко посещали театр в связи с постоянной занятостью, и обоим было радостно и празднично от полученных впечатлений. Выйдя из театра, Андрей проводил Татьяну до ее дома и долго не отпускал, с увлечением обсуждая спектакль.
Наконец, посмотрев на часы, Татьяна с тревогой проговорила:
– Уже поздно, Андрей. Идем, я напою тебя чаем – и разбега¬емся. А то твои тоже будут волноваться.
– Как скажешь, – ответил он тогда.
Попив чая, он уговорил Татьяну в тот вечер остаться у нее до утра, так как под впечатлением спектакля не хотел спать.
– Тогда позвони своим, чтобы не волновались, – охотно со¬гласилась Татьяна.
В ее комнате они уселись на диване, и Андрей несколько минут молчал, рассматривая ее. Но не страсть волновала его, а настоящее чувство любви к ней. Наряду с ее свежестью и красотой он чувствовал и ее незаметную власть над ним. И это не затрагивало его мужскую гордость, потому что он счи¬тал себя более осведомленным в отношениях мужчины и жен¬щины и обязан был оберегать ее.
Тогда они так и не уснули, проговорив до утра о своих планах на будущее. Вспоминая ту ночь, Андрей несколько раз подходил к окну, вглядывался в наступившую темноту ночи и чувствовал какую-то необъяснимую тоску, пока не пришел к нему Александр. В Грозный они выехали вместе. Палыч пре¬дупредил Андрея, чтобы он был поосторожнее с Александром,  так как до конца они не успели разобраться в причинах гибе¬ли Кругляка в Хабаровске.
Войдя в комнату, Александр сразу же открыл спортивную сумку и начал молча вынимать оттуда принесенные бутылки с водкой и пивом, а также закуску к ним.
– Что-то ты хмурый, Игнат, – разложив на столе принесенное, наконец, сказал он.
– Надоело без дела сидеть.
– Пока дел нет, давай посидим, побазарим.
– Давай.
Разлив по стаканам водку, Александр бросил лишь одно слово: «Поехали».
Пожевав принесенную колбасу, он, не вытерпев, спросил:
– Игнат, почему мне Палыч с Технарем перестали доверять?

– Со мной они об этом не делились, – небрежно отмахнулся Андрей и, решив побольше расспросить у Александра, напол¬нил стаканы.
– Давай лучше выпьем. Погода уж больно пакостная, не лето, не зима.
– Ну что ж, за погоду, так за погоду. И чем я не угодил им?
Было видно, что Александр переживает. Он снова потянулся за бутылкой и хвастливо проговорил:
– О, здорово я тогда вырвался от ментов.
– Это когда?
– Там в Хабаровске. Если бы Кругляк пистолет свой не вы¬тащил, сидели бы сейчас вместе за столом.
– А зачем ездили туда?
Озираясь по сторонам, Александр приложил палец к гу¬бам и шепотом произнес то, что Андрею уже было известно.
– Тебя, голубчик, хотели проверить по колониям. Тебя.
– И кто это придумал?
– Твой шеф, который так любит тебя.
– Ничего не пойму. Зачем ему меня проверять то?
– Технарь ему посоветовал.
– Жаль, что нарвались вы тогда. Все бы узнали, а я бы Техна¬рю морду при шефе набил. А то подозревают каждого, вот и тебя от дел отстранили.
– Ну, не совсем. Недавно с Технарем в Южноуральск ез¬дили.
– А туда зачем?
– С блатарями встречался он. Но меня, скотина, в машине держал. Только перед выездом позвал покушать.
– А за ужином кого видел?

– Не знаю я их. Один вроде нерусский, все юлил перед Технарем. При мне они всякую чепуху мололи, но о деле не говорили. Обидно, Игнат. Я столько лет верой и правдой с ними, – пьяно бормотал Александр. – Живешь как в гестапо!
– Не переживай, давай выпьем еще. Спать у меня останешь¬ся, – налил в стаканы и вышел в другую комнату. Вернув¬шись с пустым стаканом, он укоризненно проговорил:
– Ты чего такой слабак? Я выпил, а ты еще нет. Давай, давай!
Больше он уже не хотел сегодня ничего у него выпытывать, боясь насторожить. Правда, он чувствовал, что беседу провел хорошо, так как Александр, хвалясь своей осведомленностью, практически без наводки сливал информацию.
Утром, проснувшись, Андрей увидел сидящего на кухне Александра.
– Чего так рано?
– Голова трещит. Вот и поднялся подлечиться.
– Подлечился?

– Да, хорошо пиво освежает, Я тебе вчера много наболтал чепухи?
– Не переживай. Что я помню, что ли? Ну, какие-то обиды высказывал свои.
– Ты, Игнат, при удобном случае все-таки замолви перед Палычем за меня словечко.
– Конечно, мы же друзья.
Посидев еще немного, Александр попрощался и ушёл, а Андрей, достав из тайника сотовый телефон, позвонил Сизо¬ву и передал ему свои соображения насчет Александра.
– Твой разговор с ним я уже прослушал. Провел ты его гра¬мотно, но пока сам ничего ему не предлагай. Укрепляй друж¬бу, он сейчас нуждается в этом больше всего, – посоветовал Сизов.
– Они выезжали в Южноуральск, а зачем, мне не сказал.
– Нам известна цель поездки. С тобой это не связано, – успокоил Сизов.
– А как у моих дела? – не выдержав, спросил Андрей.
– Все в порядке. Я сообщу о следующей нашей встрече, – ответил Сизов и отключил телефон.
В эти часы Артур находился в госпитале у Ирины. Встретились они в коридоре. На Артуре был темно-синий костюм под белым больничным халатом, а лицо закрывали широкие темные очки, ниже которых торчали рыжие усы и борода. Поравнявшись, Артур загородил ей дорогу и до боли знакомым голосом произнес:
– А мне бы с Ириной Васильевной повстречаться.
Ирина в недоумении остановилась. И тогда Артур, чтобы не пугать ее, снял очки. Взглянув ему в глаза, она обняла его, Артур опустил сумку с фруктами и прижал ее так, что она вскрикнула. Ни о чем не думая и ничего не говоря, он ощущал тепло ее тела, слушал ее дыхание и вдыхал запах ее волос.
– Как я соскучился по тебе! – наконец, произнес Артур.
– Что ты сказал?
– Я сказал, что ты уже совсем поправилась.
– Идем в палату. А то подумают обо мне плохо.
– Почему?
– Обнимаюсь с каким-то незнакомым мужчиной, а тебя ведь многие здесь знают. Кстати, зачем этот маскарад?
– Так надо, – по дороге в палату ответил Артур.
– Тогда садись и рассказывай.
– Все в порядке, это связано с работой, которую делает Анд¬рей там.
– Кстати, как он?
– Нормально. Скоро будет со своими. Ты им ничего не гово¬рила?
– Мы же договорились.
– Ну, а как ты?
– Все это время я всегда с тобой. И когда на процедурах, и когда сплю, ты всегда в моих мыслях.
– Ты извини меня за то, что без цветов пришел. Магазин цветочный закрыт был, а фрукты с собой привез...
– У дочери еще не был?
– Из аэропорта сразу к тебе. И к Касатиковым не заходил. Но сегодня обязательно поеду к Марине.
– Ты надолго?
– Завтра вылетаю к себе. А тебе еще сколько осталось?
– Около месяца продержат. Надоело – страшно. Сейчас бы с тобой в самолет – и туда же.
– Ирина, мы же договорились, – укоризненно проговорил Артур. – Через месяц я прилечу снова, но уже без маскарада. Кстати, не говори никому, что я здесь был. Пусть уж подума¬ют, что обнималась с братом.
– А если подумают о чем-то другом? – лукаво спросила Ири¬на, но Артур уловил в ее глазах грусть одиночества.
– Так ты же объяснишь, – ответил он и почувствовал жгучее желание прижать ее к себе и не отпускать.
– Артурчик, звони почаще. Мне так не хватает тебя.
От этих слов у него поднялась к горлу жгучая горечь, и он уже пытался как-то успокоить ее обещаниями, но нео¬жиданно вошедший доктор помешал этому.
– У вас, Ирина Васильевна, кто-то посторонний?
– Это брат мой, – ответила она, увидев, как Артур быстро нацепил очки.
Плечи врача поднялись и вновь опустились, и он уже хотел спросить, как ее брат прошел без пропуска, но Ар¬тур опередил:
– Скажите, пожалуйста, как у сестры здоровье?
Врач опустился на свободный стул, положил свои большие руки на колени и проговорил:
– Должен вам сказать, что у Ирины Васильевны здоровье идет на поправку, и скоро, наверное, она будет сама лечить у нас.
Своей массивной фигурой он занял практически все сво¬бодное пространство маленькой палаты. Казалось, стоит ему вытянуть руки в стороны – и он коснется противоположных стен.
– Ваша сестра – хороший врач, и она сама себя в большей степени лечит.
После ухода врача Артур, поговорив еще немного, пообещал вечером зайти, поцеловал Ирину и сразу же направился  в райотдел. По дороге со своего сотового позвонил Савелкину и коротко произнес:
– Привет, Илья. Я у вас в городе, надо срочно встретиться, но не в отделе.
Узнавший по голосу Артура тот сразу же согласился и назначил место, добавив, что будет на машине без шофера.
Вскоре Артур увидел подъехавшую «ауди» и сидящего за рулем начальника райотдела милиции Савелкина. Обойдя машину, Артур сел рядом с ним.
– Ну, еще раз здравствуй, Илья. Шикарно живете, на ино¬марках разъезжаете.
– Здравствуй, Артур. А ты чего замаскировался так?
– Об этом и разговор пойдет.
Более часа просидели они в машине, выкурив не одну сига¬рету. Артур подробно рассказал о готовящемся покуше¬нии на него. Именно здесь, а не в Грозном. Рассказал о роли в этом деле Мироныча и его дружков: Шамана, Ашура Аковеняна и Исмагилова по прозвищу Лом. Сообщил он и о том, что заказ будет выполнять какой-то питерский киллер. Но когда и как – ему пока неизвестно.
– Ашура недавно прихватили на наркоте. Но вчера его с помощью адвоката выпустили из СИЗО под залог. А по Миронычу у меня ничего нет. Как пропал тогда, так и не появля¬ется.
– В Грозном он. Но эту информацию никуда не давай. Им займутся, кому положено, Там они разворачивают дела посе¬рьезнее наших.
– Даже так?
– Ну, а чего бы я к тебе приехал? У тебя опера грамотные, один Сидоренко чего стоит. Да и связи старые не растерял. Так что надо переиграть их.
– Есть, конечно, кое-кто, – говоря так, он имел в виду своего агента Везучего, который был в авторитете и у Шамана, и у Исмагилова.
– А когда все-таки собираются они приехать сюда?
– Я же сказал, Илья, что точно не знаю. Но думаю, в самое ближайшее время. Во всяком случае, как только они узнают, что я появился здесь, обязательно нагрянут. По мне-то, мы с тобой что-нибудь придумаем и отобьемся, а вот за Иринку я боюсь. Она в  госпитале еще будет около месяца, и это им известно.
– Так может быть, пост я выставлю? Ты же знаешь, для тебя и для нее сделаю.
– Не надо настораживать их, Илья. Лучше организуй работу по низу. Это больше даст. И еще. Прошу тебя о моем приезде никому не говорить, особенно своему прокурору Белышеву.
– И он с ними?
– А ты будто не знаешь.
– Догадывался,– со злостью ответил Савелкин. – Давай, Артур, договоримся. Я сейчас на совещании у главы администрации должен быть, а потом посмотрю у себя в отделе кое-какие оперативные дела, и мы снова встретимся. У тебя что по плану-то?
– К Касатиковым надо зайти.
– Вот и хорошо. Я к шести часам вечера подъеду к их дому. Поехали, я тебя и подброшу, а то время поджимает.
Высадив Артура, он поехал на совещание, но мысли цепко держали его. Савелкин был крайне возбужден. За годы работы оперативником и начальником райотдела ему приходилось всякие выслушивать угрозы, но до расправы над работником ми¬лиции дело не доходило.
На совещании речь шла об охране общественного порядка на каком-то очередном митинге, но Савелкин слушал указание вполуха. Сообщение Артура свидетельствовало о том, что люди из Грозного тесно связаны с людьми из Южноуральска, и что они действуют серьезно. Сам факт того, что они пытаются убрать с дороги Виноградова, говорил о многом. Если они не боятся этого, то не боятся и всей стоящей за ним милицейской системы, и у них несомненно есть покровители. «Видимо, большие деньги стоят на кону в этом деле», – продолжать думать Савелкин.
В райотделе, войдя в свой кабинет, он сразу вызвал к себе старшего инспектора уголовного розыска Василия Сидоренко:
– Срочно неси все материалы на Шамана, Исмагилова и Ашура Аковеняна.
– Что-то серьезное, Илья Владимирович?
– Да, но пока никому ни слова. Посидим вдвоем, поизучаем, помозгуем.
Оставшись один, Савелкин начал чертить схему связей названных лиц и известные эпизоды преступной деятельности каждого в отдельности. А в это время Артур находился в квар¬тире Касатиковых и вел с ними оживленный разговор.
    – Ты надолго приехал? – спросила Галина.
– Нет, завтра утренним рейсом вылетаю.
– И где думаешь ночевать?
– Пока не думал. Может, к Вере поеду, с Мариной надо еще встретиться.
– И какие вы мужики бестолковые. Ты знаешь, как Ирина скучает по тебе?
– Почувствовал сегодня, – с грустью ответил Артур.
– Ну, и что надо делать?
– Вечером еще зайду к ней.
– Нет, вечером ты пойдешь в свою квартиру, а Виктор сей¬час в госпиталь к начальнику съездит и уговорит его отпус¬тить к нам Ирину на ночь. Возьми ключи от квартиры, там все прибрано. К Марине не надо тебе ездить. Дети есть дети, а ты ведь замаскировался неслучайно.
– Кстати, ты в госпитале как представился? – спросил Виктор.
– Братом Ирины.
– Вот я и попрошу начальника госпиталя отпустить ее для встречи с братом у нас. Так что считай, что вопрос этот решен.
– А я в это время за продуктами схожу и приготовлю ужин праздничный, – добавила Галина.
– Какие же вы молодцы, и что бы я без вас делал, – растроган¬но ответил Артур, поглядывая на часы.
– Куда-то спешишь? – спросил Виктор.
– Да, через десять минут встреча с начальником райотдела.
– После встречи – сразу в свою квартиру. Мы втроем будем там, – предупредила Галина.
– Кстати, эта квартира не моя, а Андрея, а нам вы хотели подыскать «шикарную», но что-то помалкиваете.
– Не цепляйся к словам, Артур. Вечером об этом поговорим.
Выглянув в окно, Артур увидел подъехавшего Ca¬велкина и сразу же вышел из квартиры.
– Поедем сейчас в одно место, там и продолжим разговор, – предложил Савелкин.
– Твоя квартира?
– Да, и чистая. Потом подъедет туда Сидоренко, если, ко¬нечно, не возражаешь. Он и будет с Везучим отрабатывать наши планы.
– Люди в этом деле нужны. Одни мы с тобой не справимся, только утечки чтоб не было.
– По оперативным делам мы с Василием кое-что выяснили, – проговорил Савелкин, не обращая внимания на предупрежде¬ние Артура, – и кое-что проясняется, о чем я даже не предпола¬гал. Все названные тобой фигуранты тесно повязаны между собой, хотя у каждого из них свой промысел. Опаснее всего Исмагилов. Сейчас Везучий работает у него, и, по его сообщению, Исмагилов ищет подходы к армейским складам вооружения. Так что твоя информация в цвет. Он же дал поручение одному из своих бандитов следить за твоим появлением.

– Значит, по питерскому они дезу дали? Здешних задействовал?
– Не знаю. Но что ликвидировать тебя здесь должны – это точно.
За разговорами они и не заметили, как подъехали к одному из серых зданий в окружении таких же безликих «хрущевок». Открыв на первом этаже квартиру, Савелкин вошел с Артуром внутрь и сразу же продолжил разговор.
– РУОП занимается этим Исмагиловым. Недавно его люди убрали одного наркомана, передозировкой.
– Ты смотри какие мерзавцы! Распоясались, как дома в Грозном.
– Банда крепкая у Исмагилова, – ответил Савелкин, и тут раздался условный звонок в дверь.
– Сидоренко пришел. Запускаем?
– Да, конечно.
Вошедший Сидоренко посмотрел на Артура и улыбнулся. И, поздоровавшись, спросил:
– Что от меня требуется?
– Садись, Василий. Садись. Я тебе уже говорил о цели при¬езда Артура Александровича. Что еще нового можешь доба¬вить к нашему разговору?
– Есть кое-что. Прокурор подписал постановление об изме¬нении меры пресечения Ашуру.
– Это нам уже известно, – мрачно отреагировал Савелкин.
– Я тут фотографии принес Шамана, Ашура и Исмагилова. Может, понадобятся Артуру Александровичу?
– Давай, Василий посмотрим, с кем ты здесь воюешь, – протя¬гивая руку, довольно ответил Артур.
Перебрав фото, он задержал свой взгляд на Исмагилове.
– Кто?
– Исмагилов, – ответил Сидоренко.
С фотографии смотрели круглые, как у филина, глаза, прищуренные не то от злости, не то от удивления.
– Чеченец?
– Нет осетин.
– Этого можно ждать в Грозном. Помогают такие чеченским боевикам, – проговорил Артур.
– Им помогают и такие, как Шаман, – вмешался Савелкин.
– Связи его с Миронычем прослеживаются?
– Пока это направление не отрабатывали.   
– Так отрабатывай, Василий. По Миронычу-то так и зависло.
– Людей туда надо внедрять, Илья Владимирович. Мне известно, что на той неделе его подельник здесь был у Шамана.
– Может, Везучего с Рустамом, который приближен к Исмаилову, на чем-нибудь взять – и обоих в камеру? – задумчиво проговорил Савелкин.
– А что это даст? – сразу отреагировал Артур.
– Ну, во-первых, зашевелятся, а во-вторых, в камеру к Седо¬му поместить, глядишь, и ближе к Шаману подойдем.
– Тогда взять и через пару дней выпустить за недоказаннос¬тью. Потому что у Исмагилова они нужнее.
– Ты, Артур Александрович, о себе в первую очередь думай, – перебил Савелкин. – Я понимаю, что тебя заинтересовало ору¬жие, но сначала себя обезопась.
– А с места выезда киллера ничего нельзя получить? – осторожно спросил Сидоренко.
Глядя на Василия, Артур удовлетворенно улыбнулся. Он и раньше знал его как хорошо осведомленного оперативника, который умел высасывать информацию из самых темных и закрытых банд города. Он слышал о таких делах, о которых многие в отделе и не догадывались.
– Если мне будет известно, я сразу же сообщу.
– И еще, если можно, одно предложение. Я думаю лучше с помощью Везучего побег организовать. Тогда больше доверия к ним и у Шамана, и у Исмагилова будет.
– Над этим есть смысл подумать, – согласился Савелкин.
Посмотрев на наручные часы со светящимся циферблатом, Артур закурил сигарету и, глядя на выпускаемый дым, проговорил:
– Меня беспокоит безопасность Ирины в госпитале. Они ведь могут по злобе и к ней нагрянуть, – напомнил Савелкину Артур.
– Эту линию мы отработали уже с Василием. Он будет лично подстраховывать ее. Кстати, у него есть в госпитале человек, – ответил Савелкин. – Если что-то почувствует подозрительное, пусть сразу же Василию сообщит. Он завтра у нее будет. Выборы ведь приближаются губернатора, а он у нас агитатор хороший.
– Годится, – согласился Артур и снова посмотрел на часы.
– Спешишь, Артур Александрович? – спросил Савелкин.
– Да. Завтра первым рейсом вылетаю, а дел еще много.
– Ты сейчас-то куда? – улыбаясь, снова спросил Савелкин. – Говори, говори, Василий до выезда понаблюдает.
– На своей холостяцкой квартире буду.
– Понятно, ну а сейчас по стопке за встречу и за расставание.
Когда вошел Артур в бывшую свою однокомнатную квартиру, он увидел весело разговаривающих Ирину и Галину с Виктором. Стол уже был накрыт, и раскрасневшаяся после принятой ванны Ирина, целуя Артура, прошептала:
– От тебя уже попахивает?
– Так с друзьями кое-что решали. А Илья ведь так не отпустит, – виновато оправдывался Артур.

– Ладно-ладно. Иди руки мой. А если хочешь – под душ, пока мы пельмени запустим.
– Конечно, Артур, – поддержала Галина. – Ты же с дороги.
– Вот так, Виктор, и командует наш слабый пол.
– Иди-иди. Иногда надо и слушаться их.
Вскоре они уже сидели за столом и как самые близкие выкладывали друг другу все, что их волновало.
– Кстати, как с квартирой, Виктор? – спросил Артур.
– Подобрана. Рядом с нами в «сталинке», четырехкомнат¬ная. Правда, дороговато.
– Ну, не миллионы же, как-нибудь осилим.
– Да и мы поможем с Виктором, – проговорила Галина.
– А когда можно оформлять? – спросила Ирина.
– Там два пожилых пенсионера живут. Они подбирают себе двухкомнатную, и у них уже есть кое-какие варианты. Как вый¬дешь из госпиталя, так и начнем оформлять, – ответила Галина.
Увидев, как Артур взглянул на часы, она посмотрела на Виктора и добавила:
– Виктор, а нам не пора домой? Вдруг Андрей позвонит.
– Конечно, пора, – поняв жену, ответил тот.
Оставшись вдвоем, Ирина, обняв Артура, тихо проговорила:
– Господи, как мне хорошо с тобой.
Что он мог ответить ей? Прижав ее горячее, вздрагивающее тело, Артур нежно коснулся губами ее мягких губ. Затем была долгая, сказочная, неутолимая ночь любви. Ночь, о которой они мечтали и которая не обманула их сладостных ожиданий. И все заботы, все мысли, весь мир куда-то исчезли...

ВСТРЕЧА СО СВЕТЛАНОЙ

Вернувшись в Грозный, Артур в первый же день встретил¬ся с Сизовым и рассказал ему о своей поездке в Южноуральск.
– Ну что ж... Буду просить у своего начальства помощи, – задумчиво проговорил Сизов.
– А может быть, они умышленно ведут нас по двум направ¬лениям? По Грозному и по Южноуральску, по наркотикам и по убийству.
– По сегодняшнему раскладу получается так. И все же это в одной связке. Видимо, Палычу нужны сейчас отвлекающие маневры. Но тем не менее будь внимательнее, Артур Алек¬сандрович, и здесь, и в Южноуральске. Кстати, на какой квар¬тире сейчас живешь?
– В квартире Ирины.
– Там и встретимся завтра вечером, – предложил Сизов. – Ты только один не ходи никуда.
Однако это положение Артур вечером нарушил. Когда он пришел в отдел, дежурный доложил ему, что звонила какая-то женщина и спрашивала его.
– Откуда звонок? – насторожившись, спросил Артур.
– Местный. Она сказала, что позвонит еще.
И действительно. Как только Виноградов вошел в кабинет, зазвонил телефон. Артур взял трубку.
– Добрый вечер, Артур. Давно не видела тебя. А сейчас приехала в Грозный и решила встретиться с тобой.
Артур с первых же слов узнал голос своей бывшей жены. Говорила она спокойно, словно чувствовала за собой чью-то силу.
– Светлана? Чего тебе надо?
– Я же сказала встретиться, и, поверь мне, это в твоих интересах.
– Позвони мне через полчаса. У меня сейчас совещание.
– Хорошо, что не забыл, я всегда тебя тоже помнила. До встречи.
В крайнем возбуждении Артур заходил по кабинету, а затем, подойдя к окну, прислонился лбом к холодному стеклу. Улицы скрывались в темноте. Ни огонька, ни проблеска света. Каким образом Светлана очутилась здесь? Сейчас Артур понимал, что если подключена к осуществлению убийства Светлана, значит, за ней стоят осведомленные люди и, возможно, сам Мироныч. Эти люди не стали стрелять в него на улице или забрасывать окна кабинета гранатами, и, скорее всего, они хотят что-то другое. Звонок бывшей жены говорил о том, что от него чего-то хотят от живого.
Затворив окна кабинета, Артур включил стоявшую на сто¬ле лампу, взял лист бумаги и начал выписывать фамилии бандитов, с которыми Светлана имела связи. Но неожидан¬ный звонок заставил его вздрогнуть.
На четвертом звонке телефона Артур поднял трубку.
– Слушаю.
– Это снова я. Нам обязательно надо встретиться, – услышал он голос Светланы.
– Я в отделе. Приходи сейчас.
– Нет, в отдел мне нельзя.
– Почему?
– Не понимаешь? Я же не арестована, чтоб по милициям таскаться.
– И что ты предлагаешь? – заинтересованно спросил Артур.
– Выезжай на своей служебной машине. И поедем туда, куда ты скажешь.
Услышав это, Артур понял, что, напрашиваясь на встре¬чу, Светлана сама чего-то боится и не хочет, чтобы рядом были свидетели. Какая им разница расстрелять его одного или за компанию и тех, кто будет рядом. Значит, за этим звонком кроется что-то другое?
– Ты где сейчас?
– У железнодорожного вокзала.
– Хорошо, через пятнадцать минут я буду проезжать. Жди у центрального входа.
Положив трубку, Артур проверил свой пистолет, вло¬жил его в подмышечную кобуру и пошел в кабинет начальника отделения уголовного розыска.
– Чего не отдыхаешь? – спросил он, войдя.
– Так дел полно, Артур Александрович.
– Машина твоя далеко?
– Нет, во дворе.
– Возьми пару оперов, и за мной на машине прогуляйтесь. Ра¬цию на связь включи.
– Что-нибудь серьезное?
– Встреча с интересным информатором. Но подстраховать на всякий случай надо.
К вокзалу он подъехал ровно через пятнадцать минут и, медленно проезжая, всматривался в редких прохожих. Люди передвигались осторожно, так как декабрьский дождь сменял¬ся падающим снегом, и под ногами бугрился сырой лед впере¬мешку с лужами воды. Проехав первый раз, он не увидел Свет¬лану и в рацию коротко проговорил:
– Проедем еще разок.
Подъезжая второй раз к главному выходу вокзала, Артур увидел стоявшую женщину. Около нее никого не было, лишь метрах в ста стояли «Жигули».
«Если в ней находятся исполнители, то это нереально», – подумал он. В стоящей женщине он узнал Светла¬ну. Остановившись, он открыл дверцу машины и, когда она села рядом, сразу рванул с места.
– Не боишься одна ходить? Здесь ведь очень опасно, – спросил он, бросая взгляды и на нее, и на дорогу, и на зеркало заднего обзора.
– Я уже давно устала бояться, – как-то вяло ответила Светлана,
– И что тебя заставило сюда приехать?
– Артур, давай сразу договоримся о главном. Меня не надо опасаться. Ты же видишь, я одна. Я знаю о твоей жизни и не хочу тебе неприятностей, потому что и так немало их тебе принесла. Если можно, организуй нам где-нибудь посидеть. Больше часа я тебя не задержу, но то, что ты услышишь, очень важно. Я хочу искупить свою вину перед тобой. Поверь мне.
В этих словах и в голосе, которым они были произнесены, Артур почувствовал ее искреннее желание что-то сделать для него. И тогда по рации приказал:
– Проверьте мою первую берлогу и на часок задержитесь рядом.
– Вас понял, – отозвалась рация.
– Ты мне не доверяешь?
– Береженого бог бережет.
В своей холостяцкой квартире Артур не был уже пару не¬дель и даже поморщился, увидев беспорядок и запустение.
– Проходи, Светлана, снимай плащ и садись на диван. Изви¬ни, здесь не прибрано.
– А я думала у начальников квартиры получше.
Ничего не ответив, Артур достал из холодильника бутыл¬ку вина и коробку засохших конфет.
– Ну, рассказывай, – посмотрев на нее, проговорил он.
На высоких каблуках, в темном облегающем платье она выглядела по-прежнему броско. Волосы подобраны и заколоты массивным гребнем. Лишь бледность лица выдавала ее насто¬роженность.
– Не знаю, с чего начать, – отпив вина, проговорила она.
– Ну, хотя бы с того, чем занимаешься и как здоровье сестры.
– Похоронила я ее, Артур, три месяца тому назад. Болела она последний год сильно. Теперь совсем одна, – Светлана криво улыбнулась, и лицо ее стало некрасивым. – Иногда от оди¬ночества хочется умереть...
Подняв свой стакан, Артур взглянул на Светлану и тихо проговорил:
– Прими мои соболезнования. Так что ты хотела мне сказать?
– Тебя готовятся убить.
– Так уж сразу и убить.
– Я говорю это совершенно серьезно. На днях в Южноуральск приезжал Мироныч и ночевал у меня. Он сразу предупредил, чтобы я не болтала, что он был здесь. Приехал он с какими-то дружками и, передав сумки со спиртным и закусками, предложил организовать ужин. За столом все они изрядно выпили и начали разговор о тебе в моем присутствии. Мироныч сразу сказал, что я злая на тебя и обязательно помогу им. Короче, разговор шел о тебе, как им лучше тебя убрать. Правда, один из кавказских спросил тогда Ми¬роныча о каком-то питерском мочиле, но Мироныч злобно ответил, что, как только появишься ты, сразу надо и порешать с тобой. Я тогда еще спросила, а в чем моя помощь будет заключаться? А Мироныч сказал, что у тебя жена в госпитале лежит, и предложил организовать за ней наблюде¬ние кого-нибудь из моих знакомых.
– Зачем? – сразу же перебил Артур.
– Чтобы знать точно, когда ты будешь в Южноуральске. Не гляди на меня как удав. Я правду говорю.
– А дальше что было?
– Ну ты даешь! Что дальше? Отрабатывала с Миронычем по полной программе.
Вздохнув, Артур снова спросил:
– Ну, еще о чем говорили?
– Тебе это надо?
– Светлана, если уж сказала «а», скажи и «б». Я ведь тебе однажды помог, и неплохо.
– Мироныч уговорил меня перевозить из Грозного в Южноуральск и Самару наркотики. Сказал, что в Самаре сам сведет с человеком, которому буду привозить, а в Южноуральске буду передавать Ашуру.
– А в Грозном от кого будешь получать?
– От Мироныча лично. Он мне и квартиру подобрал здесь. Правда, без прописки.
– А сам-то он где живет? – продолжал допытываться Артур.
– Завтра у него на квартире ночевать буду. Тогда и скажу, если это тебе очень надо. Ничего не ответив, Артур наполнил снова стаканы и на какое-то время задумался над услышанным. Конечно, соблазн задержать Мироныча или пристрелить при оказании сопротивления был большой. Но он помнил неоднократные предупреждения Сизова не навредить общей операции, хотя ждать и догонять было не в его характере. Артур на практике убедился, что любой сыщик, даже самый посредственный, должен уметь и ждать, и догонять. Эти истины он знал хорошо, но легче ему от этого не становилось. Уберет он Мироныча – приговор, если вынесен, все равно останется.
На завтра у него назначена встреча с Сизовым, и надо подумать, как заставить их быстрее действовать по наркотикам. Ведь если будет сразу пресечена эта главная их цель, будут арестованы фигуранты, то и задача его ликвидации от¬падет сама по себе, – думал Артур. – Но если арестовать Миро¬ныча и других, которые находятся в Грозном по его заданию, то наркотики какое-то время будут храниться в тайниках, а затем обязательно уйдут в города России с помощью других лиц.
Взглянув на Светлану, он попросил у нее адрес, где она живет.
– А это зачем тебе?
– Может все случиться, Светлана.
Продиктовав ему свой адрес, она жалобно попросила:
– Только меня не подставь. Они ведь очень жестокие люди.
– Все будет в порядке. Но адрес Мироныча за тобой. Встре¬чаться нам больше не надо. Все может быть. Телефон мой знаешь и по нему позвонишь.
– Хорошо, – как-то устало ответила Светлана, поднялась и спросила:
– Ты отвезешь меня? А то уже поздно.
– Конечно. Пошли. – И уже на ходу по рации отдал распоря¬жение продолжить сопровождение его машины.
Доставив Светлану до дома, где она жила, Артур развернулся и поехал на квартиру Ирины. Вре¬мя уже было около двенадцати ночи. Но ему не хотелось спать. Содержание разговора со Светланой не выходило из головы, и, более того, жалость к ней переполняла душу.
На следующий день позвонил Сизов, извинился, что не может прийти вечером, и предложил встретиться в обеден¬ный перерыв. Когда они прогуливались по аллеям запущенного парка, Артур рассказал о своей встрече со Светланой и неожиданно предложил:
– А как вы смотрите, Андрей Иванович, на то, чтобы использовать ее в наших интересах? Она ведь уже вчера заложила Мироныча, а завтра даст мне и его адрес.
– А разве сейчас она уже не сотрудничает с вами? На такой шаг ведь не каждый решится. Но она не должна знать, чем мы занимаемся. Где гарантия, что это не ловушка Палыча? Может быть, она сдает Мироныча по убийству, чтобы получить твою заинтересованность по наркотикам.
– Я тоже думал об этом, – ответил Артур.
– Ты веришь в то, что она сообщила?
– Если бы не верил, не говорил.
– Тогда дай ей возможность искупить свою вину перед то¬бой. Не отталкивай, но и не раскрывайся. Пусть сама выгова¬ривается, а ты вроде для интереса выпытывай у нее о времени и месте получения товара и об их людях. Хорошо бы взять зарубежных гостей, – неожиданно проговорил Сизов, – а Свет¬лану нельзя в этом направлении использовать?
– Я же не могу этого ей предложить. Конечно, если сама проговорится, то подтолкнуть можно. Баба она смазливая, и мужики на нее засматриваются.
– Ну а когда получишь адрес Мироныча, мы за его квартирой установим наблюдение. Ты только не суйся. Не уйдет никуда он от нас.
– Я понимаю. Кстати, что у Андрея нового?
– Тоже, как и ты, с нетерпением рвется в бой. Торопятся и они, подтягивают сюда своих людей.
Действительно, Палыч спешил, и подталкивал его к этому прибывший из Афганистана Александр Сергеевич, которого близкие называли Алекс. Позвонил он в шестом часу вечера на квартиру Палыча и сразу же предложил встретиться в том же ресторане.
– Когда? – узнав его по голосу, спросил Палыч.
– Сейчас и выезжайте. Встретились они в той же комнате, в которой уже сидели
Стол был накрыт, и, как только Палыч вошел, Алекс жестом руки приказал бармену выйти.
– Ну, здравствуй, Павел Павлович, – подав руку, проговорил он.
– Рад видеть вас, Александр Сергеевич.
– А я был бы рад услышать, как ваши дела. Несколько минут Палыч подробно рассказывал о готовности двух «пятерок» к началу работы.

– Кто возглавляет их, и с кем мои люди будут иметь дело в Чечне?
– Первая группа – ваш старый знакомый Афганский Технарь, и с ним будет молодой перспективный помощник Игнат по кличке Шустряк.
– Не слышал о нем, – перебил Алекс.
– Проверил его капитально. Парень надежный и включен к Технарю на случай работы у вас за бугром. Думаю, он сможет безо всяких перевалочных баз доставлять товар даже в сто¬лицу.
– Это неплохо. Чем меньше людей в цепочке, тем надежнее. А вторая группа?
– Второй – Юра Миронычев. По документам, правда, под дру¬гим именем, и с ним женщина Светлана Виноградова.
– Криминала на втором много?
– Да. Но главное, надежный.
– А этот Шустряк тоже мотал срок?
– Было.
– Ты вот что сделай, Павел Павлович. Включи в первую группу всех четверых. Я сам хочу на них посмотреть. Подой¬дут, значит, будем работать и на западные страны. Ну, а если в ком сомнения возникнут, мои люди подчистят.
Улыбаясь, Палыч выслушал это нравоучение и уже хотел сказать ему, как трудно здесь работать, однако Алекс, заметив его улыбку, проговорил:
– Ты не обижайся, Павел Павлович. Деньги большие, и рис¬ковать нам нельзя. Кстати, где Технарь сейчас?
– Отправлен в Грозный. Вся четверка названных моих лю¬дей там.
– Хвоста за ними нет?
– Чисто.
– Тогда дай координаты всех. Мои люди понаблюдают там за ними.
– Вы мне не доверяете? – обиделся Палыч.
– Не надо обижаться. Я должен сам убедиться, насколько надежны ваши люди. Более того, скажу откровенно: нам потребуются их фотографии для загранпаспортов, о чем они пока не должны догадываться. Вы же сами говорили о перспектив¬ном молодом человеке. Кстати, по возрасту они с женщиной подходят для семейной пары?
– Нет, она намного старше его.
– Жаль, – думая о чем-то своем, проговорил Алекс.
– Мне предупредить их о встрече с вами?
– Нет, сначала мы посмотрим за ними. А потом я с Вадимом сам обговорю. Но вы его вызывайте к себе и техническую часть работы с ним обговорите. Он мне через неделю потребуется там, а пока пусть заканчивает подготовку. Только аккуратнее, пожалуйста. Россия – непредсказуемая страна. Даже нас кое-чему научила...
Рассматривая зарубежного гостя, Палыч думал о том, где он выучился так хорошо говорить по-русски, и вообще, откуда он? В том, что Алекс представляет какую-то часть междуна¬родной наркомафии, он не сомневался, но, тем не менее, решил убедиться, задавая ему очередной вопрос.
– Александр Сергеевич, вы говорили, что будем работать на европейские страны, но я не представляю, как это возможно?
– Будем использовать Московскую область как накопитель¬ный и перевалочный склад для дальнейшего транзита. Вон ведь сколько терминалов вокруг Москвы, а афганский и паки¬станский героин пользуется в Европе большим спросом.
– А сюда кто доставлять будет и как?
– Для этого я и хочу посмотреть на твоих. Может, кого-то и выберу для этого направления. А как доставлять – подумайте с Технарем. Да и мои специалисты кое-что подскажут. Как, на¬пример, использовать в машинах радиаторы, бензобаки и дру¬гие места. Но вы подумайте, как наш товар в фруктах маски¬ровать. В Москву ведь круглый год они поставляются.
Слушая его, Палыч в знак согласия кивал головой. Он уже давно разобрался в системе транспортировки товара, и знал это не хуже сидящего перед ним представителя организации. Понимал он и то, что над этим представителем есть более значительная персона, которая существует в иной среде обитания, прикрываясь высоким положением. Именно не он, а тот чело¬век и будет организовывать переправку наркотиков через за¬падную границу. От этих мыслей Палычу было не по себе, так как он понимал, что ему поручается более опасная работа, а основная часть доходов будет идти другим.
– Кроме вас, мне не надо с кем-нибудь из московских связь поддерживать? – осторожно спросил он Алекса.
– Всему свое время, – сразу отрезал тот.
– Я это к чему спрашиваю? Не люблю, как и вы, длинных цепочек.
– А я не люблю, когда много вопросов задают, – смягчая свою резкость, ответил Алекс, поднял фужер и предложил:
– Давай лучше выпьем, Павел Павлович. За наши большие дела.
Несколько минут они молча закусывали. Первым не вы¬держал Палыч.
– И когда начинаем?
– Я же русским языком сказал, что надо проверить мне их. Телефоны и адреса в Грозном мне нужны. А Технаря срочно вызывай к себе. Пока ты с ним поработаешь, мои люди в Гроз¬ном закончат. Потом я через Технаря всех их сам сведу с наркокурьером. Чтобы знали друг друга в лицо. Места приема товара каждый раз будут меняться. Кстати, в Грозном у вас какие-то проблемы?
– Как вы об этом узнали? – сразу же спросил Палыч.
– Ну, зачем об этом спрашивать? – укоризненно проговорил Алекс. – У нас люди во многих структурах. А спрашиваю я это потому, что никому из нас не нужны сейчас лишние пробле¬мы, Говорите, говорите.
– В Грозном есть один из знакомых Мироныча, работает начальником райотдела милиции.
– Мне известно это, а также и то, что вы собираетесь сделать с ним. Я бы не советовал этого делать там. Не надо злить ментов. Себе только хуже сделаете.
– Согласен. Мои люди проделают эту работу далеко от Гроз¬ного, – сдержанно ответил Палыч.
– Не удивляйтесь. Моя осведомленность работает только на пользу нашему делу.
– А я и не удивляюсь, просто я не привык, чтобы в моих планах копался кто-то. Если знаете вы, знает и другой, в час¬тности, ваш осведомитель.
– Придет время, я назову вам свой источник, но сейчас не могу, – уверенно, добавив в голос жесткости, ответил Алекс, потом помолчал и спросил:
– А может, проще Мироныча убрать?
– Нет, нет. Мы поправим, Александр Сергеевич, положение.
– Договорились. Телефоны и адреса в Грозном, – напомнил Алекс.
Достав блокнот, Палыч переписал данные на всю четверку, вырвал листок и передал его.
– Ну, до встречи. В Грозном, я думаю, пока появляться вам не надо. После удачной первой партии я найду вас, и мы обговорим другие вопросы.
Эта встреча и разговор нарушили душевный покой Палыча. Напористое поведение Алекса кольнуло его самолюбие, так как он уже давно привык сам командовать. И тем не ме¬нее, вернувшись из ресторана домой, Палыч набрал номер телефона Технаря и приказал ему срочно прибыть для важного разговора.
На следующий день «мерседес» дожидался Технаря в аэропорту. Номер «мерседеса» был самым обычным. Не отличающимся от «москвичей» и «запорожцев».  Не было на нем светоотражающих белых прямоугольников с серией, делающей автомобиль неприкасаемым для инспекторов дорожно-патрульной службы. Правда, это и не требовалось, так как автомобиль Палыча был известен им, и его не останавливали.
Высунувшись из кожаного салона, водитель с короткой стрижкой рассматривал выходящих из аэропорта. Он увидел Технаря и почтительно поздоровался с ним. Водитель для Палыча был подобран им, и в благодарность за это с готовностью
отвечал на вопросы Технаря.
– Что за спешка у шефа? – спросил он, проверившись как обычно, на наличие хвоста.
– Не знаю. Но вчера в ресторане с кем-то он встречался и был не в настроении.
– А домой к нему никто потом не приезжал из наших?
– Вроде нет. Я никого не видел.
Несмотря на ранее утро, Палыч уже ждал его. Он увидел подъезжающий «мерседес» и вышел встретить Технаря.
– Рад видеть тебя, Вадим, – проговорил он и, приобняв за плечи, повел в дом.
– Завтракал?
– Нет. Сразу к вам.
– Тогда сначала позавтракаем. Чай, кофе?
– И водки тоже.
– Сейчас организуем, – ответил Палыч и, отдав необходимые распоряжения появившейся молодой женщине, сел рядом с Технарем.
– Как там дела? – дождавшись, когда женщина выйдет, спро¬сил он.
– Готовимся, – вяло ответил Технарь, – пока все идет по плану.
Неожиданно дверь открылась, и женщина вкатила сервировочный столик. Технарь ее знал уже более года. Симпатичная блондинка с короткой стрижкой и в синей кофточке, которая подчеркивала ее высокую грудь, она жила у Палыча, выполняя обязанности и домработницы, и любовницы. При этом, кроме Палыча, никого из его окружения не признавала.
– Побыстрей, пожалуйста, – раздраженно проговорил Палыч. – Ты нас задерживаешь.
– Хорошо, Павел Павлович, – кротко ответила она, расстав¬ляя тарелки с закуской и бутылки с водкой и минеральной водой.
Выпив по стопке и закусив бутербродами с икрой, Технарь спросил:
– Что случилось, шеф?
– С Александром Сергеевичем вчера встречался, и он требует ускорить начало нашей работы.
– Так все готово, Павел Павлович.
– Не до конца. Он взял у меня адреса и телефоны Шустряка, Мироныча и его подруги. Твой адрес я тоже дал.
– Зачем?
– Проверить всех хочет своими людьми.
– Он что, не доверяет нам? Ну и времечко наступило, Бе¬рию сюда бы!
– Говорит, что дело большое разворачивает и ему надо быть уверенным. Кстати, остальные в «пятерках» надежные?
Технарь кисло улыбнулся:
– Вы же сами всех знаете.
– А по Александру Юркову ничего нового нет?
– С Шустряком водку пьет и обиды высказывает, почему, мол, ему не доверяют.
–Через два-три дня Александр Сергеевич с тобой там встретится и назначит первое место получения товара. Там же и с наркокурьерами вас познакомит. А может быть, и с кем-нибудь повыше. Они на Запад ориентируются через Москву, а по областям мелочовка пойдет.
– А кто будет переправлять товар в Москву?
– На месте, сказал, определится. Или ты будешь, или Шустряк.
– А в Москву кому?
– В какой-то подмосковный терминал. Но конкретно пока не сказал. В общем, думай, Вадим. А завтра вечером посиди вместе. Ошибаться нельзя, клиент очень важный.
Говоря так, Палыч все еще держал на него обиду, потом что второй разговор с ним отличался от первого и, главным образом, по стоимости выполняемых перевозок. От этого он выглядел подавленным.
– Кстати, ты с ним давно встречался?
– Первый раз, когда приезжал он к вам, у нас тоже бы встреча. Но он тогда, кроме как о подборе надежных людей, ни о чем не говорил.
Поднявшись с кресла, Палыч подошел к окну и несколько минут молчал. Сейчас он думал о сложностях в работе и понимал, что, если Алекс попытается перекупить и Шустряка, и Вадима, то легко это сделает, так как за деньги они на все пойдут. К Технарю он относился двояко. С одной стороны, Палыч видел в нем высокого профессионала, который класс¬но выполняет поручения, но, с другой стороны, он был чело¬веком Алекса. Из разговора с Алексом он понял, что главная фигура или в Москве, или в какой-то зарубежной стране и что Алекс – промежуточное звено. А если так, то сети международ¬ной наркомафии за малейший промах быстро ликвидируют их.
– Ты, Вадим, познакомился бы с людьми, которые над Алек¬сом. Глядишь, и доверия бы к нам больше было.
Говоря это, Палыч уже пришел к выводу о возможной лик¬видации Алекса. Для этого он и Григория Соловьева предуп¬редил о выезде в Грозный. Не было у него уверенности и в полковнике Усатом, от которого, скорее всего, и утекла ин¬формация по Виноградову.
– Это как сочтет нужным Александр Сергеевич, – отреагировал на предложение Технарь.
– С кем-то он собирается вас сводить. Я думаю, не только с наркокурьером. Ему ведь свою работу надо показать. В общем, если можно, сделай их фотки.
– Это запросто.
– А я поработаю по Подмосковью. Еще по рюмке?
– Не откажусь, – согласился Технарь, взял бутерброд с тон¬ко нарезанной салями и стал осторожно рассматривать Палыча. За последнее время тот сильно сдал. Голова сделалась совсем седой, сморщилась на властном лице кожа, и он как-то даже обмяк. Технарь понимал, что шеф постоянно ходит по краю и в любой момент может потерять все.
– Так я пойду, Павел Павлович? – спросил он, вытирая сал¬феткой губы.
– Иди, иди, Вадим.
Когда закрылась за ним дверь, Палыч вслух произнес:
– Хороший мужик, но повернуться к нему спиной опасно.

КОМБИНАЦИИ

На следующий день Технарь по указанию Палыча выехал в Южноуральск и сразу же встретился с Шаманом и Исмагиловым. На этот раз его интересовало оружие, так как Палыч считал, что поставка его в Грозный расширит их возможности по приобретению наркотиков. В обмен на оружие чеченские боевики обеспечат поступление наркотиков по своим каналам, что создаст независимость от поставок через Алекса. Более того, Технарь был бы рад вообще вырваться из-под его влия¬ния и прибрать «сеть» к себе. Но главной целью визита было устра¬нение Виноградова. Встретились они снова на квартире Ша¬мана. Элегантно одетый Технарь разительно отличался от южноуральских бандитов. Войдя в квартиру, он улыбнулся и сразу же предложил сначала закусить.
– Так все готово, – ответил Шаман.
Действительно, во второй комнате стол украшали дорогие коньяки, виски и разнообразные закуски.
– Удивлен, Вадим Борисович. Говорили, что ты не пьешь? – проговорил Шаман.
– Немного можно. Особо с хорошими людьми, – улыбнулся Технарь и, выпив, положил несколько кусочков семги в свою тарелку. – Кстати, как обстоят дела у Ашура с портретом «ге¬роя»?
– Неувязочка произошла с парнем, который их должен был добыть, – поспешно ответил Исмагилов.
– Разъясни мне, в чем неувязочка? – настороженно перебил Технарь.
– Поспешили мы с этим делом. Поручили тут одному, а ока¬зался наркоман, хватил лишку с кем-то.

– Передозировка? 
– Да.
– А с кем был?
– Не установили. Говорят, вечером перед входом в бар какого-то парня встретил и с ним якобы ушел. А утром около своей квартиры на лестничной площадке его обнаружили мертвым. Врачи заключение дали «от передозировки», Ашур проверял сам...
– Кстати, где Ашур?
– Так мы его ждали позже, а вы на целых два часа раньше приехали. К назначенному времени подойдет, – успокоил Шаман.
– Мне подробности не нужны. Но это была просьба, кото¬рую вы должны были выполнить. А вы не только не выполни¬ли, но и человека потеряли.
Разговор прервал раздавшийся условный звонок в дверь. Открыв ее, Шаман впустил Ашура.
– Ну, садись, Ашур, рядом. Это как же завалили дело с фотографиями? – уставившись на него немигающим взглядом, спросил Технарь.
Переведя свой взгляд на Лома, Ашур увидел в его гла¬зах улыбку, а затем услышал, как тот миролюбиво прого¬ворил:
– Зачем, Вадим Борисович, так сразу? Он же с мороза, пусть сначала выпьет, а потом и расскажет, как эти наркоманы дох¬нут. Налей, Шаман, всем.
Подняв рюмку, Технарь прикоснулся к ней губами, но пить не стал – дождался, когда Ашур выпьет, и снова спросил:
– А ты уверен, Ашур, что это не сотрудники милиции его убрали? Ты же говорил, что у него сестра встречается с каким-то оперативником по борьбе с наркотиками. А если он ей сбол¬тнул лишнего, и они решили избавиться от него? – спросил Технарь.
– Не такие уж они умники, – возразил Ашур. – Да и не пойдут ил мокрое.
– Почему?
– Ну, у них же принципы законности. Нет, это подозрение, Вадим Борисович, отбрось сразу. У нас каждый день от передозировки на тот свет уходят, – спокойно ответил Ашур, с благодарностью посматривая на Исмагилова.
– Ну, а по сестре его ничего не предпринимали?
– Надо немного выждать, Вадим Борисович. Надо, чтобы  успокоились его родственники, поспешим – навредим, – ответил Ашур.
– В этом резон есть,– согласился Технарь. – Но вопрос этот не снят. Вы люди опытные, и понимаете, насколько важно нам иметь фотографии здешних онеров. Ведь через одну-две недели сюда товар пойдет.
Оговорив порядок получения от наркокурьеров героина и расчетов за него, Технарь как бы между прочим проговорил:
– Ну, а сейчас ко второму вопросу перейдем. Ты как, Ашур, останешься или распрощаемся?
Понимая, что сейчас вопрос пойдет об оружии, и, помня, как он просил Технаря не втягивать его в это дело, Ашур поспешно ответил:
– Пойду. Мы же обговорили все, что касается меня.
– Иди, иди, Ашур. А по сестре покойного поработай.
После ухода Ашура несколько минут все молчали. Наконец, Технарь, обращаясь к Исмагилову, проговорил:
– По наркоте проще все будет. Правда, мне Ашур не понра¬вился сегодня. Темнит он и чего-то боится. Может быть, Шаман, ты будешь принимать товар?
– От кого?
– Скорее всего, местная ваша будет привозить, и ты ее хоро¬шо знаешь. Партии небольшие, но героин «три семерки».
– Лишние бабки никогда не мешают, – ответил Шаман.

– Это я говорю на всякий случай. Если Ашур ослабнет в  коленках, его обязанности перейдут к тебе, а возможно, и оба будете работать.
– Годится.
– Тогда перейдем к стволам, а то Лому уже скучно стало Оружие нужно там, и оно в большой цене. Особенно «калашниковы» и патроны к ним. Нашим покупателям они требуются в большом количестве, и все вы будете с наваром.
– Риск, конечно, большой, но братьям помогать надо. У нас склады ломятся от автоматов, а их начальники тоже жить сытно хотят, – ответил Исмагилов.
– Прежде, чем начинать это дело, надо все хорошо обмозговать. Потому что, если нас заметут, то никакие адвокаты не помогут, – осторожно заметил Шаман.

– А чем мы сейчас занимаемся? Вот и давайте сразу дого¬воримся, где и от кого мои люди будут получать наши «калаши». Вам не придется везти их. Здесь товар передали, а вместо него героин получили и разбежались, – ответил Тех¬нарь.
– Когда начинаем? – спросил Исмагилов.
– В ближайшие дни надо уже быть готовыми. Придут люди от меня.
– Нам сопровождать их по области?
– Но им же процент придется отстегивать?
– Конечно. Но на это мы идем. Вы свое получите сполна. Главное, чтобы здесь не сгорели с реализацией. Работать при¬дется на две области. На вашу и на Самару. Если что-то подо¬зрительное возникнет, сразу же обрубайте концы.
– У Ашура связи хорошие есть, – проговорил задумчиво Ис¬магилов.
– Вот и работайте на опережение.
– Не понял, – бросил Исмагилов.
– Информацию заранее получайте и за это не жалейте денег. Мы ваши расходы компенсируем. В накладе от этого не будете. Кстати, что по Виноградову накопали?
– По наблюдению за ним все организовано. Как только по¬явится у нас, сразу включается наш человек. Он готов и ждет команду.
– Надежный?
– Да у него кликуха Палач, все законы выполнял грамотно. Выполнит и этот...
– Плохой Афганец человек, совсем гнилой. Он уже много нам пакостей наделал. Моего друга недавно взял. Плохой че¬ловек, ничего не понимает. Уберем мы его, Вадим Борисо¬вич, не сомневайся в нас, – заверил Исмагилов.
– Вот это другой разговор. Не то, что с Ашуром. А с сестра¬ми по условно-досрочному проясняется?
– Да. Скоро будут на воле. Характеризует их лагерное на¬чальство нормально, и материалы они на них уже готовят, – ответил Шаман.
– Вот и хорошо. Тогда сразу их по этому адресу и направьте, – довольно проговорил Технарь, передавая листок с адресом в Грозном.
– Ну, а теперь закусим, – предложил Шаман, пряча листок.
Поговорив еще о некоторых подробностях передачи герои¬на, Технарь снова напомнил о Виноградове.
– Подкрепите своего мочилу еще кем-нибудь. Уж очень хи¬тер этот Афганец.
– Так я Шаману дам своего человека Рустама, ты знаешь его, – повернувшись к Шаману, заверил Лом. – Тот его на куски разорвет.
– Хорошая идея, – согласился Шаман и, чтобы не обидеть Лома, добавил:
– Но делать надо так, чтобы не наследить. Тут одной силой не обойдешься.
– Это мы умеем, – расхохотавшись, заверил Исмагилов. – Баш¬ка варит!
– Тогда до следующей встречи, – поднимаясь из-за стола, про¬изнес Технарь.
– Кстати, как Юра поживает? – спросил Шаман и, увидев недоуменный взгляд Технаря, добавил:
– Мироныч.
– Нормально.
– Кстати, заехал бы домой.
– Заедет, когда надо будет. А сейчас о нем пока помалкивайте. Вы же знаете, что он в розыске. Ладно, поеду.
На следующий день Шаман вызвал к себе Угрюмова Сашку для выполнения указания Технаря.
– Садись, Сашок, и закуси, – предложил он вошедшему Палачу. – Ты, кстати, по Афганцу готов? – спросил он, наполняя стаканы.
– Зачем, шеф, такой вопрос? Сказал сделаю – значит, сделаю.
Палач был одним из самых активных членов банды Шамана и пользовался полным его доверием. Он, не задумываясь, выполнял все указания Шамана и легко шел на любые преступления, в том числе и на убийства. Стоящие над ним люди, в частности, Шаман, были для него непререкаемыми авторитетами, и он не позволял никому неуважительно отзываться о них.
– Я почему тебя, Сашок, спрашиваю. Уж больно хитер этот Афганец.
– Ну, и что? Рыжий тоже был хитер, а я со своими дружками уделал его чисто.
– Да, то дело ты провернул хорошо. Но это посерьезнее. Кстати, как ты смотришь, если в помощники тебе Рустама дать?
– Ты мне не доверяешь, шеф? – обиженно спросил Палач.
– Наоборот, готовятся большие дела, и я не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось, – ответил Шаман, наливая снова в его стакан водку.
– Как бы сгоряча Рустам глупостей не наделал.
– А мы с ним поговорим. Главное, чтобы он тебя подстрахо¬вывал.
– Тогда ладно.
– Кстати, как ты думаешь провернуть это дело?
– Около госпиталя или около его квартиры встречу – и перо в бок.
– Нет, Сашок, надо как-то почище. Ну, например, дорожное организовать или чтобы сам как бы ушел из этой жизни, – под¬сказал Шаман, вспомнив, как убрали Черноусова.
Эта беседа, как и предыдущая с Технарем, была записана на магнитофон, так как квартира Шамана несколько дней тому назад была оборудована подслушивающим устройством.
Прослушав запись разговоров, Савелкин вызвал к себе Си¬доренко, снова включил магнитофон:
– Ну, что скажешь, Василий? – спросил он, дослушав запи¬санное.
– Круто, Илья Владимирович. Надо УБОП подключать. Своими силами, особенно по банде Исмагилова, нам трудно справиться.
– Подключим. Но сначала надо помешать им с Виноградо¬вым. Ты с Везучим сегодня повстречайся и подумай, как его с Рустамом и Палачом в одну камеру определить. Мы пока не знаем, через какой склад они оружие получать будут и, самое главное, где до передачи будут его хранить. Я думаю, Рустам будет и по оружию работать, и по Виноградову. Если мы их в камере сведем, то, глядишь, и двух зайцев убьем.
– Предложение хорошее, но Исмагилов и его люди доверяют только своим. Чужаков они к себе не допускают.
– Здесь им придется принять нашу игру, так как Исмагилов пообещал Шаману выделить в помощь Рустама, чтобы надеж¬нее был. А слово он свое держит.
– Я знаю об этом, – задумчиво произнес Сидоренко, – если они в сговоре по поводу Виноградова, тогда Везучему будет, конечно, легче, потому что у Шамана и его людей он свой человек.
– Только передай Везучему, что дело слишком серьезное, чтобы был повнимательнее.
– Передам. А дальше как вы думаете поступать, Илья Влади¬мирович?
– Что дальше?
– Ну, с ними и особенно с моим человеком. Не спалить бы его.
– Вот сегодня, Василий, и подумай с ним, на каком их деле сразу всех троих повязать. Самое главное – узнать, каким спо¬собом они хотят убрать Виноградова и где будут складировать оружие. Как только эти данные получим, сразу и определим¬ся, когда брать и когда их выпускать. А может, им помочь побег устроить всем троим, чтобы Везучий и у Рустама друганом стал?
– Нет, – сразу же возразил Сидоренко, – они же после побега должны скрываться, а нам они нужны на виду.
– Тогда какие у тебя предложения?

– Палач любит женщин насиловать, да и Рустам грешит этим. Можно проституток подсунуть, которые подтолкнут их к изнасилованию.
– Ну и что это даст? – заинтересованно спросил Савелкин.
– Разыграют обиженных, подадут заявления, а мы их и за¬держим сразу. Конечно, потом этих девок обработают дружки наших клиентов, и они подадут новые заявления. Но это будет тогда, когда мы им подскажем.
После этого разговора состоялась встреча Сидоренко с Везучим. Во время этой встречи они обговорили несколько вариантов провокации с изнасилованием и решили организовать ее по инициативе девиц.
На следующий вечер Рустам пригласил в бар Палача, так как имел указание от своего шефа поближе сойтись с ним. В баре они как бы случайно встретились с Везучим, который, узнав об этом от Сидоренко, уже около часа сидел в ожида¬нии их прихода. И, когда те вошли, Везучий сразу же пригла¬сил их за свой столик. Увидев, как Палач приветливо поздо¬ровался с ним, Рустам спросил:
– Что-то лицо мне твое знакомо?
– А мне твое, – ответил Везучий.
После обмена первыми, казалось, ничего не значащими фразами все трое рассмеялись, Палач разлил по стопкам начатую бутылку и весело проговорил:
– Наш это, Рустам, парень. Наш.
После этого «знакомства» Рустам заказал подошедшему к столику бармену спиртные напитки и закуску, и скоро все уже были в изрядном подпитии, когда в бар вошли три де¬вицы. Две из них были до неприличия в коротких юбках, открывающих длинные ноги и не вызывающих сомнения в их «профессии». Их знали и Палач, и Рустам. Третья девица немного отличалась от них. Она была выше их ростом, с хорошей прической и красивым лицом. Голубая кофточка об¬тягивала задорно торчащие груди, и джинсы плотно обтяги¬вали мускулистые ноги. Она снисходительно посмотрела в сторону Рустама, который, развалившись, нахаль¬но рассматривал ее. Она, продолжая жевать резинку, прогово¬рила:
– Пойдемте, девочки, за тот столик.
Но как только они расселись, к ним подошел Рустам, и сразу же одна из девиц возмущенно проговорила:
– Чего уставился? Это Лиза. Наша подруга. Мы не на смот¬рины пришли, а пожрать.
– Так давайте к нашему шалашу, – сразу же отреагировал Рустам и, подозвав бармена, добавил:
– Передвинь девушек с их столиком к нам.
Вскоре вошедшие в бар девицы сидели рядом с Палачом и его дружками, которые, заметно оживившись, усердно стали угощать их. Через некоторое время Рустам пригласил на танец одну из девиц, которую знал лучше всех из этой троицы, и во время танца быстро спросил:
– Откуда она взялась и кто такая?
– Свеженького захотелось? Моя подруга...
– А чего я раньше не видел ее?
– Тебе бы всех баб перещупать. Да не жми ты меня так сильно.
– Не об этом я спрашиваю.
– О чем это ты? Чистая она и никакой заразы у нее нет. Еще вопрос, подпустит ли она тебя к себе?
– Я о другом спрашиваю. Не от ментов?
– Нормальная баба. И глаза на нее многие пялят. Вроде тебя.
– Ладно, не обижайся. Мне просто интересно, с чего это вдруг такая королева в баре с вами оказалась.
– Так мы ее сами и пригласили. Смотрим, стоит одна у фон¬тана. Ну, я и уговорила ее, как школьную подругу. А ты уже не знай чего подумал.
– Ладно, но ты свою подругу предупреди, что сегодня она моя.
К полуночи веселье достигло высшего предела. Перебрав¬шись в отдельную небольшую комнату бара, все они уже чув¬ствовали себя если не родными, то очень близкими друзьями. Отделанная резным деревом и устеленная коврами комната создавала домашний уют. Развалившись в мягких креслах, де¬вицы расслабились и рассматривали висевшие на стенах картины с обнаженными женщинами. Они изрядно выпили и коньяка, и шампанского, съели зажаренных цып¬лят, закусили виноградом и тортом, а сейчас, куря длинные черные сигареты, ожидали от парней предъявления счета. И вскоре счет был предъявлен.
Первым предложил его Рустам, так как он взял на себя расходы по этому вечеру и потому считал вправе диктовать условия.
– Разбиваемся на пары. Я буду с Лизой, а вы определяйтесь сами, кто с кем, и начинаем метать монету. Если выпадает орел, то раздевается мужчина, а если решка, то раздевается женщина.
– А зачем это усложнять? – усмехнулась Лиза. – Я и сама могу раздеться, но только под музыку.
Подойдя к музыкальному центру, она нажала несколько кнопок, сняла через голову кофточку и швырнула ее в Рустама. Затем вжикнув «молнией», начала спускать джинсы, открывая взору сидящих длинные красивые ноги.
– Давай, давай, снимай все, – нетерпеливо выкрикнул Рустам, и Лиза, пританцовывая, сняла белый кружевной лифчик, оставшись в белых трусиках.
Опережая нетерпеливые требования Рустама, она сразу же предложила проделать то же и другим.
– Давайте, давайте, девочки. Под музыку потанцуем! Ужасно люблю танцевать, – хохоча, поддержал Палач Лизу.
Как бы ожидая этой просьбы, привычно и быстро разделись остальные.
– А теперь танцуем! – вновь раздался голос Лизы, которая, подошла к Рустаму и, подняв его с кресла, прижалась к нему. По комнате плыла тихая музыка, и в медленном танце двигались три пары. Неожиданно во время танца одна из де¬виц капризно произнесла:
– А чего это мы разделись, а вы одетые. Давайте на равных будем.
– Правильно она говорит, – поддержал Рустам.
Через какую-то минуту они разделись, оставшись в длин¬ных, почти до колен трусах, и сразу, подскочив к девицам, начали их обнимать. Первой вырвалась из объятий Лиза, ко¬торая, поймав на другой волне какой-то вальс, предложила еще потанцевать.
– Какие танцы! – вновь схватил ее Рустам. – Сашок, вперед!
Однако девицы, и особенно Лиза, продолжали сопротив¬ляться. Это непонятное их поведение распаляло парней все сильнее. Особенно Рустама, который резким ударом в лицо свалил на диван Лизу и навалился на нее. Придя в себя, Лиза начала царапать ему спину, но Рустам не чувствовал этого.
...Вскоре парни уже сидели за столом, а девицы молча на¬чали одеваться. Всхлипывая, Лиза несколько раз с упреком повторяла:
– Ну, зачем же так, зачем? Разве нельзя было дождаться нашего согласия? Зачем насиловать?
– Успокойся, – погладил ее по заду Рустам, отчего та шарах¬нулась в сторону и с обидой добавила:
– Пойдем, девочки. А то они снова на нас набросятся.
– А ты девка что надо, – довольный ее норовом, проговорил Рустам. – Завтра пойдем в любой кабак по твоему выбору. Дай мне твой телефончик.
– Ничего я тебе больше не дам, – отрезала Лиза и первой вышла из комнаты.
Позвонив через полчаса из уличного автомата Сидоренко, она сообщила ему, что выполнила все, как надо, и что остави¬ла на его спине следы.
– Хорошо, Лиза. Молодец. Завтра с утра в прокуратуру отнесешь заявление. А сейчас отдыхай.
На следующий день утром Сидоренко доложил Савелкину о готовности к задержанию всех троих, и тот сразу же выехал  в прокуратуру к Смирнову.
– Нужна помощь, Захар Иванович, – поздоровавшись, про¬говорил он.
– Что-нибудь твои подчиненные натворили?
– Нет, совсем наоборот. Если поможете, можем и отли¬читься.
– Тогда выкладывай, Илья Владимирович, свою просьбу.
– Трех человек надо отправить в изолятор. Один из банды Исмагилова, а двое шамановские.
– И на чем их взяли?
– Вчера трех девиц изнасиловали. Заявление к тебе сейчас одна из них принесет. – Илья Владимирович, ты же знаешь, как эти дела туго проходят. Сегодня напишут одно, а завтра откажутся от написанного. Кстати, девицы что собой представляют?
   – Ходовые.

– Проститутки что ли?
– Две да. А одна помощница.
– Помощница, помощница. Когда прижмет их Исмагилов, так и помощница в отказ пойдет.
– Так нам и надо это. Два-три дня побудут эти мужики вме¬сте в одной камере, а потом девицы напишут заявления, что погорячились, и отказной сделаешь. Нам хватит трех дней.
– Не нравится мне это. Куда-то не туда ты меня подталки¬ваешь.
– Боже упаси, Захар Иванович. Вы тут ни при чем. Девица вам заявление принесет, а его нужно проверить. Вот и все дела. Только сделай, Захар Иванович, так, чтобы твой Белышев пару дней не знал о задержании.
– Ладно. Давай свою потерпевшую.
Вскоре Лиза была приглашена в кабинет к старшему сле¬дователю прокуратуры Смирнову. Как и подобает потерпев¬шей, выглядела она печально. Подав заявление об изнасило¬вании, она достала затем платочек и, прикладывая его к гла¬зам, настороженно ожидала вопросов.
– Вы пишете, что расцарапали ему спину? – наконец, спросил Смирнов.
– Да. Я сопротивлялась, как могла. Но он же сильный. Что я могла сделать, если без сознания оказалась после его удара.

– Ваши подруги готовы к таким же заявлениям?
– Готовы.
– Почему вы так категорично это утверждаете?
– Так они тоже возмущались.
– Хорошо. Можете идти. Но завтра после обеда приходите.
Когда за Лизой закрылась дверь, Смирнов несколько ми¬нут сидел молча. Он понимал, что Савелкин со своими опера¬ми провел эту провокацию. Но он хорошо знал и Савелкина, который напрасно не стал бы это устраивать. Набрав номер телефона начальника отдела, он коротко бросил:
– Всех троих ко мне в кабинет. Первым пария исмагиловского, а потом остальных. Очередность по вашему усмотрению.
Вскоре Рустам был задержан в своей квартире и, не пони¬мая причины, попытался не подчиниться наряду милиции. Но старший наряда, объяснил, что его вызывают в прокурату¬ру, и посоветовал не делать глупостей.
Успокоившись, что его вызывают не в милицию, а в проку¬ратуру, и, зная о связях там своего шефа, Рустам самоуверенно заявил:
– Тогда поехали. Там закон соблюдают.
Однако узнав от старшего следователя Смирнова о подаче Лизой заявления об изнасиловании, он возбужденный под¬нялся со стула и со злостью проговорил:
– Да эти девки по кабакам всегда шляются. С ними у меня и раньше были интимные отношения.
– И с заявительницей? – спросил Смирнов.
Словно споткнувшись, Рустам затравленно посмотрел по сторонам и нехотя ответил:
– Не. Эту я вчера только встретил. Она с моими знакомыми  пришла в бар, когда мы уже там сидели. Накормили их и напоили, а в благодарность требует меня наказать. Это что же такое? – снова стал возмущаться Рустам.
– Вы ударили ее, и на вступление в половую связь она согласия не давала.
– Как не давала? В одних трусах танцевали мы там. Она сама первая сняла с себя все.
– Поднимите рубашку и повернитесь спиной, – перебил Смирнов, – можете опустить. А спина то вся поцарапана. Значит, сопротивлялась она. Придется на заключение вас отправить, а пока посидите.
– За что? Я этих стерв растопчу, – снова возмутился Рустам,
– Вот-вот. Поэтому и придется в камере остыть, пока проверку закончу.
Примерно такая же реакция была и у Палача, и у Везучего. Правда, опытный Смирнов сразу распознал Везучего как человека милиции. Получив объяснения от всех троих, Смирнов для очистки совести вызвал и двух других девиц, на которых ссылалась Лиза. Однако, в отличие от Лизы, они активности не проявляли и осторожно отвечали на вопросы следо¬вателя.
Вечером Смирнов всю троицу отправил в следственный изо¬лятор, понимая, что, как только это станет известно прокуро¬ру Белышеву, ему придется немало выслушать упреков. Вздох¬нув, он набрал номер телефона Савелкина и тихо прогово¬рил:
– Отправил. Пока ничего не буду предпринимать, но, ду¬маю, завтра начнутся гром и молнии.
– Спасибо, Захар Иванович. Лиза тоже боится этих мол¬ний. Но пару дней выдержит, а потом согласится с их требо¬ваниями.
– Ладно, не объясняйся. Но больше в такие оперативные игры меня не втягивай, – раздалось в ответ, и связь прервалась.

ПЛАНЫ КРИМИНАЛА

Всех троих задержанных поместили в одну камеру, и, как только за ними захлопнулась дверь, они развязной походкой направились в блатной закуток.
– Кто к нам заехал-то! Это надо же, Палач! И Везучий с тобой? И исмагиловского прихватил? – улыбаясь, встретил их один из дружков Палача и добавил:
– Ну, располагайтесь здесь, – и показал им на нары.
Время близилось к ужину. Вскоре баландер начал ставить по счету на откинутый подоконник миски с разваренными ма¬каронами, а дежурный шнырь принимал их и передавал в под¬ставленные руки сокамерников. Затем отдельная миска была передана для смотрящего.
Поковырявшись в принесенной ему миске, Везучий не стал есть, а сразу улегся на нарах. Переворачиваясь со спины то на один бок, то на другой, он продумывал, как лучше разгово¬рить Палача и Рустама, и долго не мог уснуть. В камерах он уже бывал не раз и все равно не мог привыкнуть к вонючей, противоестественной тюремной среде. Каждый раз, попадая в  камеру, он превращался в какое-то другое существо: он невольно вспоминал свою прошлую жизнь, вспоминал эпизоды, связанные с заданием Сидоренко, которого уважал за умение держать сло¬во и которого никогда не подводил.
– Ты чего ворочаешься? – вдруг услышал он голос Палача. – Кемарить надо! А то завтра начнет следак кишки мотать.
– Вот я и думаю, как лучше выпутаться, – ответил Везучий.
– Откуда они эту суку нашли? – включился в разговор  Рустам. – Если бы ты, Рустам, не ударил ее, все бы обошлось хорошо, – упрекнул его Палач. – Грубо ты с девушками обращаешь¬ся... Нехорошо.
– А все будет хорошо, – успокоил Везучий. – Мало ли чего она наговорит, а я, например, видел, как она пьяная ударилась о край стула, и завтра скажу об этом.
– Не переживайте, братаны. Я передал своему шефу все, что  надо, и завтра они как шелковые будут извиняться перед нами. Давайте спать.
Однако назавтра у Исмагилова ничего не получилось, так как его люди никак не могли до обеда найти Лизу. С остальными они сразу договорились, а Лизу встретили лишь, когда она вышла из прокуратуры. Посадив ее в стоящий рядом джип, они стали сразу угрожать ей, но Лиза твердила лишь одно: «Почему Рустам ударил меня?» Пообещав ей крупную сумму денег, они уговорили ее, в конце концов, изменить показания, и Лиза, вытирая слезы, согласилась.
В этот день задержанных не вызывали к Смирнову, но Рустам уже получил сообщение от Исмагилова о том, что на следующий день их выпустят, и от безделья не знал, чем себя занять.
Не выдержав, он, наконец, предложил Палачу обмозговать несколько вариантов ликвидации Виноградова.
– Чего ты спешишь? Выйдем и обговорим, – ответил ему Палач.
– А зачем время терять? Вдруг этот Афганец завтра заявится, – не успокаивался Рустам.
– Появится и уберем. Шеф осторожничает...
– Правильно делает. Чтоб не попадать так же, как из-за этих ша¬лав, – включился в разговор Везучий.
– И что предлагаешь? – спросил Палач.
– Что я могу предлагать? Планов твоих я не знаю.
– Мои планы простые. Перо в бок – и прощай, Афганец.
– Уж слишком просто, – вмешался Рустам. – Хорошо бы его передозировкой, да он не наркоман. Слушай, Сашок, а если отравить его. Подсыпать в продукты какого-нибудь яда – и все шито-крыто.
– Вскрытие это покажет. И начнут копать, что за яд, кто мог дать и т.д. и т.п. Да и жена в госпитале – свой личный врач.
– Можно действительно проще, – предложил Везучий. – На¬пример, вызвать по телефону в госпиталь к жене, которой стало плохо, и при выходе сначала оглушить чем-нибудь аккуратно, но так, чтобы сознание потерял. Потом вытащить на дорогу, а там уже машиной через него проехаться.
– Сашок, а ведь толково советует, – сразу поддержал его Рустам.
– Примерно так и шеф мой планировал, – удивленно ответил Палач. – Но Афганец перед выходом из дома может перезво¬нить в госпиталь.
– А оборвать линию разве проблема? – пояснил Везучий.
– И то верно. Тогда жди команды, братан. За тобой вывод телефонной связи за пару часов перед началом. А я по сотово¬му ему стукну.
– Одна голова хорошо, а полторы лучше. Может, поможешь и мне кое в чем? – похлопывая Везучего по плечу, спросил Рустам.
– Смотря в чем.
– Об этом потом. Выйдем, и сначала надо с шалавами рас¬считаться, особенно с моей королевой.
– Ну, это ты брось, Рустам. А вдруг их будут пасти менты? Нет, мелочиться не надо, тем более у нас задание есть поваж¬нее, – сразу возразил Палач.
– Но королеву все равно достану.
– Рустам, чем она так понравилась тебе? – смеясь, спросил Везучий.
– Вообще баба ништяк.
В эту ночь Везучий так и не уснул. По поводу Виноградова он все, что надо, узнал, но по поводу оружия разговора не было, и напоми¬нать об этом он не мог. Правда, его уже обнадежил намек Рустама о какой-то помощи.
На следующий день Смирнов вызвал из камеры сразу всех троих и объявил результаты проверки. Ему действительно по¬пало от прокурора Белышева, который приказал немедленно освободить задержанных.
Выйдя из изолятора, Везучий сослался на боли в же¬лудке и распрощался с Рустамом и Палачом. На улице, ведущей к центру, привычно осмотрелся. Как человек, посто¬янно балансирующий на грани жизни и смерти, он очень ост¬ро чувствовал опасность. Пока он не заметил ничего подозрительного. Везучий, запутывая следы, попетлял по знакомым пе¬реулкам и из первого попавшегося автомата набрал номер мобильного телефона Сидоренко. Ответил тот сразу.
– Это я, – тихо произнес он в трубку. – Надо срочно встре¬титься.
– Иди к памятнику героям гражданской войны. Я тебя там  встречу. Понял?
– Да.
Повесив трубку, Везучий двинулся к набереж¬ной, чтобы более коротким путем выйти в назначенное место.
Не доходя до памятника, он увидел, как мимо него проехала машина «Жигули», за рулем которой сидел Сидоренко. Больше в машине никого не было. Проехав еще метров сто, машина остановилась, и, когда Везучий поравнялся с ней, Сидоренко коротко бросил:
– Садись. Два часа ждал звонка.
За долгие годы совместной работы они оба хорошо научились понимать друг друга и настолько вошли в тесный психологический контакт, что чувствовали даже настроение. По просьбе о срочной встрече Сидоренко понял, что у Везучего что-то есть.      
Из города они поехали в сторону аэропорта, и Везучий рас¬сказал, как они вошли в камеру и как остальные приняли его план убийства Виноградова. Потом он добавил, что насчет оружия разгово¬ра не было, но Рустам намекнул, что может потребоваться его помощь.
Сидоренко молча выс¬лушал, протянул пачку сигарет и проговорил:
– Кури. С Виноградовым все получилось так, как мы с тобой и обговаривали, а к Исмагилову надо втираться в доверие. Встречу тебе Рустам не назначал?
– Пока нет. Думаю, сначала он обговорит это со своим шефом.
– Это точно. В общем, устанавливай дружбу, может быть, и потребуешься им. Возьми вот на расходы и не жалей бабки. Оба дела стоят дороже.
– А с бабами неплохо получилось, – вспоминая ту встречу, рассмеялся Везучий. – Можно бы еще раз организовать.
– Значит, говоришь, понравилось?
– Еще бы.
– Нет, сейчас Исмагилов этому бабнику не разрешит такие штучки.
– А Виноградов собирается к нам?
– Пока нет. Но как только мне станет известно, я тебя пре¬дупрежу. Только рядом с ними чтобы не был во время поку¬шения.
– Так меня же связным определили.
– Тогда слушай и запоминай, что и как делать по поводу Виноградова.
Инструктаж длился несколько минут. Закончив его, Сидоренко добавил:
– Аккуратно, прошу тебя.
– Я постараюсь.
– Тебя куда в городе довезти?
– До Казачьей площади, а там доберусь сам.
– Добро. Звони три раза каждый день. Утром, в обед и вече¬ром. Но если что-то срочное – в любое время.
В райотделе Сидоренко зашел в кабинет Савелкина, дождался, когда тот закончит разговор по теле¬фону, и доложил, что встречался с Везучим.
– Садись. Чего стоишь, – предложил тот и сразу добавил:
– Подробнее, Василий.
Доложив более подробно, Сидоренко попросил Савелкина сообщить ему о дне приезда Виноградова и добавил, что это нужно для Везучего.
– Конечно, сообщу, – заверил Савелкин.
Готовящееся покушение на сотрудника милиции, которого он считал своим другом, волновало его с первого дня, когда ему стало известно об этом. И хотя убийством сейчас никого не удивишь, потому что как-то незаметно оно стало обыден-ным явлением повседневной жизни, Савелкин постоянно ду¬мал о нависшей над Виноградовым угрозе. Он понимал, что за этим покушением стоят очень большие деньги, и если с кем-то посоветоваться, то можно и навредить, потому что ка¬рающая рука закона до заказчиков не дотягивается, а наказывает лишь исполнителей. Не дотягивается не потому, что не хвата¬ет профессионализма, а потому, что развелось много предате¬лей. То ли безнаказанность этому способствует, то ли жажда наживы овладела людьми? Ни профессиональная честь, ни деловые интересы, ни личная совесть, ни, тем более, ушедшая куда-то идейность уже даже в разговорах не упоминались. Все по¬глотила страсть любым путем обогатиться, настроить коттед¬жей, обзавестись иномарками, поездить по заграничным ку¬рортам... Как будто людей долго держали на голодном пайке, а тут «шведский стол» полон яств... и где он – кодекс строителя коммунизма? Где обещанное светлое будущее? Вместо него вдруг пошли рвачество, братоубийство, коррупция, взяточничество, упадок нравов...
– Мне можно идти, Илья Владимирович? – неожиданно услышал он голос Сидоренко.
– Нет, подожди немного. Ты знаешь, чего я опасаюсь, Василий? Не играют ли они с нами? Не уводят ли в сторону откровениями в камере?
– Думаю, нет. Но исключить это тоже нельзя.
– Ты усиль наблюдение и за Рустамом, и за Палачом.
– Илья Владимирович, каждый их шаг под наблюдением, – заверил Сидоренко и добавил:
– А что, если Виног¬радову посоветовать побыстрее приехать сюда?
– Зачем?
– Чтобы на опережение сработать.
– Не торопи, Василий. Мы еще по оружию ничего не знаем конкретного. Да и Виноградова нельзя нам торопить. У него игра покрупнее.
Действительно, в это время в Грозный прибыл Алекс и, получив необходимую информацию от своих людей, назначил встречу с Технарем.
Встретились они на одной из квартир, которую Алексу под¬готовили заранее. Проведя Технаря в зал, посреди которого стоял круглый стол с разнообразной закуской, Алекс напол¬нил рюмки коньяком и проговорил:
– За встречу, Вадим Борисович, – он мягко улыбнулся и сделал несколько глотков. – Мне всегда приятно с тобой встре¬чаться, и я надеюсь, что встреч таких у нас будет немало.
– Спасибо, Александр Сергеевич, за добрые слова, – ответил Технарь и слегка пригубил коньяк.
– Мои люди доложили мне о проделанной тобой работе. Помощников ты подобрал неплохих. Правда, мне надо еще самому встретиться и с Игнатом, и со Светланой, но это будет позже. А сейчас я хотел бы узнать у тебя о Мироныче.
– Что именно?
– Он же в розыске, более того, его знает здесь один из мили¬цейских чинов. Зачем рискуешь?
– Этому менту приговор вынесен и скоро будет приведен в исполнение.
– Мы заинтересованы, чтобы ваша работа делалась спокойно. Когда убивают милицейского чиновника, копают глубоко. По¬верь мне, Вадим Борисович.
– Мне это известно.
– Он что, с Палычем повязан?
– Да, они давно знают друг друга.
– Как бы эта дружба не навредила нам, – Алекс несколько минут молчал, а затем, подняв рюмку, добавил:
– Засветившиеся люди в нашем бизнесе работать не могут. Вот я и думаю, как мне поступить. А может быть, с тобой, Вадим Борисович, нам дела вести?
– Но я ведь под Палычем хожу.
– Нет, Вадим Борисович. Нет. Он твой партнер, и не боль¬ше. А работаешь ты только со мной.
– Вам виднее.
– Давай, Вадим Борисович, подумаем денек. Возможно, и изменим твои полномочия. Мы ведь люди бережливые, и не можем рисковать своим товаром, тем более каналы отрабаты¬ваются на Европу. И, если все пойдет нормально, в чем я не сомневаюсь, ты получишь необходимые документы и будешь работать там, где захочешь. Сейчас ведь немало русских в ев¬ропейских странах, в которых мы имеем свои интересы. Ко¬нечно, с русскими трудно работать, но ты доказал свою пре¬данность нам, и, если будешь слушаться моих советов, то жить мы будем красиво и долго.
– С Палычем это окончательно?
– Забудь его, у каждого своя судьба. Ты в команде, а интере¬сы команды выше личных эмоций. Так что подумай над моим предложением. Завтра приведи по этому адресу Игната и Свет¬лану, – подавая листок с адресом, добавил он. – Меня представишь, как знакомого по службе в армии.
Придя на квартиру, Технарь устало упал в кресло. Чувство¬вал он себя растерянным и подавленным, попав снова, как и в Афганистане, под влияние Алекса. Он понимал, что не может вырваться из-под этого влияния, так как все его признания на том допросе оформлены, как положено, и при необходимости всплывут. Это в лучшем случае. А в худшем его просто ликвидируют. Эти воспоминания больно кольнули его самолюбие, но жизнь после Афганистана приучила его думать о своем благополучии, и поэтому, восстанавливая в памяти предложение Алекса, он прекратил мучить себя угрызениями совести и бередить старые раны.
Поднявшись с кресла, Технарь набрал номер сотового Игната и предупредил, чтобы тот к восьми вечера был в квартире у человека, который хочет познакомиться с ним. Продиктовав адрес Алекса, он напомнил Игнату об осторожности.
– А кто там еще будет? – насторожившись, спросил Игнат.
– Я буду и знакомая тебе Светлана. Только не опаздывай.
– Хорошо, – коротко ответил Игнат, понимавший, что приближается развязка того, чего давно ждали.
Потом Технарь набрал номер Светланы, с которой уже не¬сколько раз встречался.
– Здравствуй, Светик. Это я. Не спишь?
– Так еще рано. Сижу, скучаю. Ты же запретил выходить в город.
– Назавтра я этот запрет отменяю.
– Что-то интересное намечается? – поинтересовалась Светлана.
– Да, и очень. Я к семи вечера зайду за тобой, и мы пойдем в гости к моему бывшему сослуживцу. Ты только красоту наведи и приоденься пошикарнее.
– Вадим Борисович, обижаешь.
– Шучу, шучу. Ты всегда шикарная. Но об этой встрече Миронычу не говори, – предупредил Технарь.
– А зачем такая конспирация от своих?
– Так надо, Светлана. Запомни: от твоего знакомства с моим сослуживцем будет зависеть многое.
– А кто еще будет?
– Игнат. Кстати, ты так и не очаровала его?
– Нет. Он какой-то чокнутый. Шарахается от меня.
– Может, завтра и завоюешь, – шутя успокоил ее Технарь.
– Нет, увольте, теперь он мне не нужен. А сослуживец-то тебе ровесник?
– Немного постарше, но очень неплохо смотрится. Так что можешь постараться. Не прогадаешь.
– Постараюсь, Вадим Борисович. Постараюсь. А то, как птич¬ку в клетку, упрятали женщину, и ни заботы, ни внимания.
– Завтра птичке разрешается расправить крылышки, – со смехом  проговорил Технарь и, добавив:
– До завтра, – отключился.
На следующий день Технарь подъехал к дому, в котором жила Светлана, на полчаса раньше. Оставив машину невдалеке от подъезда, он прошел до угла. Людей на улице почти не было. Завернул во двор и через него вернулся с другой сторо¬ны к подъезду. Поднявшись на нужный этаж, Технарь позво¬нил условным приемом и, как только открылась дверь, быст¬ро вошел.
Осмотрев беглым взглядом однокомнатную квартиру, с улыбкой протянул Светлане руки, прижал ее к себе и осто¬рожно поцеловал в щеку.
– А ты действительно неотразима. Не пойму, чего спит Игнат?
– Вадим Борисович, мы же тему закрыли, – капризно ответи¬ла Светлана.
– Не знаю, не знаю. Сегодня это прояснится.
Через несколько минут они подъехали к двухэтажному дому и по безупречно чистой дорожке подошли к входной двери. Встретил их незнакомый Технарю мужчина и сразу же повел на второй этаж. Войдя в зал, они увидели развалившегося в кресле Игната и сидящего напротив него Алекса.
Посмотрев на часы, Алекс удовлетворенно заметил:
– Люблю точность – вежливость королей. Ну, давайте знако¬миться. Меня зовут Александр Сергеевич, а вас, если не оши¬баюсь, Светлана Борисовна?
– Кажется, не ошибаетесь, – кокетливо улыбнувшись, отве¬тила Светлана.
– Ну что, пройдем в другую комнату, – предложил Алекс, – за столом и поговорим.
Стол был сервирован на четверых. Подвинув стул, на кото¬ром должна была сидеть Светлана, он театрально проговорил:
– Располагайтесь и угощайтесь.
Сев рядом со Светланой, он, как гостеприимный хозяин, подливал ей вино и накладывал закуску. Не забывал он при этом бросать на нее многозначительные взгляды.
– Мы тут с Игнатом говорили о спорте. Молодец он. Насто¬ящий мужчина, – проговорил Алекс и начал рассказывать, как он ценит спортсменов и завидует им.
– Странный вы человек, Александр Сергеевич, – перебила Светлана. Ее полные губы приоткрылись, обнажив зубы, какие можно видеть только на рекламных роликах. – С вами си¬дит женщина, а вы восхищаетесь спортсменами.
– Каюсь, Светлана Борисовна, и обещаю исправиться.
– Тогда называйте меня просто Светланой. И включите, если можно, музыку.
Посмотрев ей в глаза, Алекс взял ее руку, поднес к гу¬бам и произнес:
– Я человек старомодный, сегодняшний вечер я посвящаю вам.
Говоря это, Алекс пожирал глазами Светлану и не видел, с какой усмешкой переглядывались Технарь с Игнатом. Подняв¬шись, Алекс включил музыкальный центр. Танцуя со Светла¬ной, он все же заметил их улыбки и после танца, как бы оправдываясь, пробормотал:
– Хорошие у тебя, Вадим, друзья. Очень хорошие. И я не против того, чтобы чаще встречаться.
– Значит, проверка закончилась, – подумал Технарь, а вслух произнес:
– Когда в следующий раз встретимся?
– А вы что уже домой собираетесь?
– Да, – ответил Технарь, понимающе понизив голос. – Хоро¬шие гости – недолгие гости.
– Светлану Борисовну я сам отвезу домой. Мы немного по¬танцуем еще. Не возражаете?
Когда они остались вдвоем, Алекс, приглушил музыку и снова при¬гласил танцевать Светлану. Прижимая к себе, он почувствовал ее ответную реакцию. Продолжая танец, она и не заметила, как очутилась в другой комнате. Ее спину обжигала напря¬женная, слегка вздрагивающая от нетерпения рука. Прижима¬ясь сильнее к телу Алекса, она сделала несколько дразнящих движений, и они нетерпеливо упали на диван...
Удовлетворив свою страсть, Алекс в благодарность за по¬лученное удовольствие намекнул Светлане, что он не против и впредь встречаться с ней, и пообещал даже изменить ее поло¬жение в группе Технаря.
Как бы удивившись, Светлана спросила:
– А ты это можешь?
– Я многое могу, Светик. Многое. Например, увезти тебя в какую-нибудь другую страну.
– Вот уж не думала, что у Вадима такие друзья, – подзадори¬ла Светлана
– Вадим мне не друг.
– А кто же?
– Старый знакомый, которого я учу бизнесу.
– И только? А я уж подумала, не разведчик ли вы.
– Нет, не разведчик. Занимаюсь тем же, для чего и вы с Игнатом сюда приехали. Кстати, по-моему указанию. Так как тебе моя откровенность?
– Здорово, конечно. Но меня беспокоит кое-что в этом деле.
– Конкретнее?
– Ну, например, зачем, занимаясь бизнесом, убивать людей.
– А мы и не собираемся это делать.
– А Мироныч говорит другое. Даже на работников милиции руку поднимает.
– Это мне известно.
Беседа с Алексом нарушила душевный покой Светланы и пробудила воспоминания об Артуре и о сестре, которая так и не поправилась, а также о своей жизни. Она решила сообщить об этом разговоре Артуру. Освободившись от гипноза воспоминаний, Светлана набрала номер телефона Виноградова и, услышав его голос, который помнила все эти годы, тихо сказала:
– Это я, Артур. Запиши адрес красивого дома. Продиктовав адрес, она сообщила, что провела ночь с человеком, на кото¬рого работает и Мироныч, и Технарь.
– Подмосковный, – уточнил Артур.

– Нет, бери выше. Забугорный. Сегодня вечером снова к нему.
– Что-нибудь конкретное есть?
– Пока нет. Но предложение было заманчивое. Сказал, что может увезти меня в другую страну, – как бы хвастаясь, ответи¬ла Светлана.

– А в какую конкретно не говорил?
– Нет. Намекнул еще, что Мироныча из дела выведут.
– Когда?
– Не сказал. Так мне идти сегодня?
– Иди, Светлана. Иди и будь осторожнее. Спасибо тебе.
После этого разговора Виноградов сразу позвонил Сизову.
Встретились они в том же парке.
– Ну, рассказывай, Артур Александрович.
– Кажется, вышли на крупного зверя. Вот его адрес. По мнению Светланы, которая провела у него ночь, зверь этот забугорный. Он организует поставки героина.
– Наконец-то, его адрес у нас, а то все ускользал. Зверь дей¬ствительно крупный, но вы туда не суйтесь.
– И еще одна информация, по-моему, ценная, – продолжал Артур. – Мироныча, возможно, уберут. Правда, когда и куда, Светлана не сказала.
– И что предлагаешь? – улыбаясь, спросил Сизов.
– Брать надо.
– Брать надо только так, чтобы не насторожить всю эту бан¬ду. Пусть твои ребята понаблюдают за ним, и, как только он выедет из Грозного, сразу берите. После задержания мне по¬звонишь, договоримся, где его разместить...
– Так он же в розыске у московских. Может, лучше сразу его к ним, – возразил Артур.
– Пожалуй, ты прав. Но после задержания мне всё равно сообщи.
Распрощавшись с Сизовым, Виноградов снова вернулся в райотдел, но мысли цепко держали сообщение Светланы. После первого ее звонка Артур сомневался в искренности своей быв¬шей жены. Это сомнение не пропало и после разговора с ней на холостяцкой квартире. Однако она дала адрес Мироныча и этим помогла установить за ним наблюдение. А то, что сегод¬ня сообщила, никак не походило на ловушку. Скорее всего, это было искуплением своей вины перед ним. Вспомнив, как Сизов отреагировал на адрес крупного зверя, Артур с содрога¬нием представил игру с ними Андрея. Несколько дней тому назад он высказывал Сизову свои опасения и даже упрекал, зачем подвергли такому риску совершенно неподготовленного мальчишку, который даже в армии не был, не говоря уж об отсут¬ствии у него опыта оперативной работы. Но тогда Сизов объяс¬нил, что по их оперативной разработке нужен был именно такой, как Андрей, так как и Палыч, и Технарь легко распоз¬нают сотрудника, у которого с годами вырабатывается и харак¬тер, и привычки, и даже жаргон. А с Андреем они провели хорошую подготовку и постоянно подстраховывают. И Артур, горячась, не соглашался с доводами Сизова. А сейчас, узнав от Светланы о международной наркомафии, в чем-то согла¬сился с ним. Хотя беспокойство за судьбу Андрея из-за полу¬ченного сообщения лишь усилилось. И снова, как наяву, он услышал сказанное по телефону Светланой. «Если передан¬ная информация не чья-то игра, то независимо от того, как Светлану используют – в темную или с согласия – люди Палыча допускают просчет», – думал он.
Эти размышления Артура были прерваны неожиданно во¬шедшим лейтенантом милиции, присланным «на обкатку» пос¬ле окончания спецшколы. Виноградов знал, что его и еще не¬скольких офицеров прислали якобы «для обкатки и усиления» подразделений милиции в Грозном. Фактически все они были из Главного управления собственной безопасности МВД и при¬были для реализации информации по оборотням в погонах.
Прибывшие офицеры были в камуфляжной форме и защит¬ных жилетах скрытого ношения. Обычно они садились в пат¬рульные автомашины и с нарядом выезжали на патрулирова¬ние. Многословием прибывшие не отличались, но в сложных силовых задержаниях помогали нарядам патрулей, действуя при этом умело и бесстрашно. В отчетах после дежурства они отражали криминальную обстановку, отношения между мест¬ными жителями, а также предложения по улучшению несе¬ния милицейской службы. К их присутствию вскоре привык¬ли сержанты патрульных нарядов, но приближенные к Усато¬му офицеры относились настороженно. Особенно это наблюдалось у майора Кудашкина, который часто присутствовал на инструктажах нарядов и однажды даже попросил начальника райотдела милиции Виноградова включить его вместе с мос¬ковскими на патрулирование.
– Тебе нечем заниматься? – спросил тогда Виноградов.
– Дел, конечно, полно, но хотел бы поучиться у них сило¬вым задержаниям. Сержанты говорят, что они очень грамотно работают, – схитрил Кудашкин.
– Учиться всегда полезно, – ответил Виноградов, и в этот же вечер Кудашкин выехал на патрулирование.
В машине он много разговаривал, рассказывая эпизоды из своей практики и затем как бы между прочим спросил:
– Говорят, что вы из контрразведки. Это правда?
– Нет, это не правда. Вместо отпуска после окончания спецшколы бросили к вам на помощь. А кто это вам сказал? – отве¬тил прикомандированный из Москвы.
– Так разве всех, кто и что говорит, запомнишь.
В этот вечер они выезжали по заявлению пьяного об ог¬раблении его в вытрезвителе, выезжали и на безрезультатные вызовы в рестораны и ночные бары. Каждый раз московский представитель спрашивал у Кудашкина, как правильно надо ему поступать, и подозрения у того постепенно рассеялись.
Войдя в кабинет начальника райотдела милиции, прико¬мандированный лейтенант сразу же проговорил:
– Товарищ подполковник, вы знаете цель моего нахождения у вас. Сегодня нужна ваша поддержка.
– А что от меня потребуется? – спросил Виноградов.
– Помощь при задержании Кудашкина и его дружков.

АРЕСТ ОБОРОТНЕЙ

Местные жители неоднократно жаловались Виноградову на группу беспредельщиков в милицейской форме, которые ловко фабриковали уголовные дела. Задерживая на улицах Грозного людей, особенно пьяных, они загружали их оружи¬ем и патронами. Просто и безопасно. А дальше расследова¬ние, и никакой отказ по оружию во внимание не принимался.
Набив руку на этой фабрикации, оборотни решили на этом и делать бизнес, подключая добровольных помощников и штат¬ных понятых.
От знакомого местного жителя Виноградов узнал и о деле предпринимателя Беркимбаева. Взяли его при выходе из рес¬торана, зная, что он всегда там ужинает. Все произошло по заранее разработанному плану. Один из одетых в камуфляж¬ную форму сразу же потребовал предъявить документы, пред¬ставившись сотрудником СОБРа. И, как только Беркимбаев вытащил паспорт, мощный удар свалил его с ног. Затем его подняли, надели наручники и, засунув ему во внутренний кар¬ман пистолет Макарова, повезли в отделение милиции. Бер¬кимбаев пытался сопротивляться, кричал, но удары, так называемых, СОБРовцев обрывали эти попытки. Вскоре в отделе¬ние приехал четвертый сотрудник, представился круп¬ным начальником и потребовал от Беркимбаева три миллиона долларов, обещая при этом его дальнейшую безопасность в Грозном. Конечно, таких денег у предпринимателя не было, и он начал снова жаловаться на провокацию сотрудников. Злобно усмехнувшись, приехавший в отделение коротко бросил лишь одно слово «пожалеешь» и вышел.
Вскоре Беркимбаев был приговорен к пяти годам лишения свободы. К подсунутому ему пистолету прибавилось несколь¬ко подброшенных пакетов с героином.
На суде Беркимбаев утверждал, что из него пытками вы¬бивали признания, что все это сфабриковано, но суд почему-то разбираться в этом не стал.
Уже после суда Беркимбаев смог подробно передать своим родственникам обо всем случившемся и назвал участников провокации над ним. В частности, майора Кудашкина, майора Гогинского, подполковника Васильченко и полковника Уса¬того. Получив это сообщение, родственники выехали в Моск¬ву и передали министру внутренних дел жалобу, надеясь, что в Министерстве по-честному разберутся. Именно с этой жало¬бы и началась раскрутка дела оборотней. Об этой раскрутке знал и Сизов. Он-то и рекомендовал своему знакомому из службы собственной безопасности МВД России использовать Виноградова при разработке оборотней.
Выслушав высказанную приехавшим из Москвы просьбу, Виноградов угрюмо проговорил:
– Вместо борьбы с бандитами боремся со своими. Какие мои конкретные действия?
– Под видом зачистки подготовьте отделение СОБРа. Я буду во дворе предпринимателя, которого они уже предупредили о необходимой им сумме. Сегодня вечером они его должны из дома вытащить или получить названную сумму. – Когда они войдут в дом, я по рации своим сообщу. Сразу же из переул¬ков выедут наши люди и перекроют им отход, а потом и вы подъедете по моему сигналу.
– Годится, – согласился Виноградов, представив, как он бу¬дет помогать задерживать Усатого.
Как бы прочитав его мысли, приехавший из Москвы с ус¬мешкой добавил:
– Только желательно без крови. Поэтому и просим вас уча¬ствовать, чтобы увидели своего сотрудника, а не приняли нас за боевиков. Им ведь терять нечего, начнут стрелять и будут потом оправдываться, что думали боевики на них напали.
– Надо бы, кроме показаний вашего предпринимателя, и вещдоки заполучить, – предложил Виноградов.
– А вас, оказывается, не зря нам рекомендовали, товарищ подполковник. Часть долларов он им сегодня передаст. Но часть небольшая, и это их разозлит. Валюта помеченная. Он будет возмущаться, отказываться от всей суммы, и запись раз¬говора тоже будет у нас. Они уже грозили ему, что если не передаст сегодня всю сумму, то его увезут в отделение мили¬ции, а затем он получит срок.
– Когда мне быть готовым?
– К десяти вечера на параллельной улице ждите со своими, – показав листок с адресом, ответил приехавший на усиление.
Заняв место во дворе предпринимателя, сотрудник соб¬ственной безопасности вскоре увидел подъехавший восьми¬местный УАЗ, из которого к дому направились три человека в камуфляжной форме. Поднеся руку ко рту, москвич корот¬ко бросил:
– Одна машина у дома, а трое вошли к нему.
– Понятно, – отозвалась рация.
Через пару минут к УАЗу подъехала «Волга», и вышедший в форме майора милиции подошел к водителю, который с ин¬тересом рассматривал офицера.
– Браток, как нам выехать на дорогу, ведущую в Краснодар? – спросил он.
– И когда тот, увлекшись, стал объяснять, рядом с ним нео¬жиданно оказался второй в форме капитана милиции и, про¬тянув удостоверение, приказал:

– Не дергайся. Мы из службы собственной безопасности Министерства.
– Ну и что из того? – ответил мрачный, уверенный в себе водитель. – А мы из городского управления внутренних дел. Так что познакомились, и можете ехать в свой Краснодар.
– Вылезай, пока не пристрелили тебя, – приказал майор, от¬крывая дверцу УАЗа.
– Пожалуйста, – увидев в руке майора пистолет, ответил во¬дитель и спрыгнул на землю. – Но за превышение должност¬ных полномочий вы ответите.
Ему не понравились резкость и решительность этих офицеров, и он попытался направиться к дому предпринимателя. Однако стремительная фигура капитана в прыжке оказалась перед ним и в обхвате рукой закрыла рот.
– В «Волгу» его, – приказал майор, увидев, как на помощь капитану выскочил еще один сотрудник.
Вынув из кобуры водителя пистолет, он защелкнул наручники и, предупредив, чтобы тот не дергался, помог втолкнуть его в «Волгу». Услышав, как капитан приказал по рации начинать, водитель окончательно убедился, что действительно они из службы собственной безопасности, и, зная их профессионализм, напряженно думал, как ему выкручиваться.
Повернув голову в сторону дома предпринимателя, водитель увидел двух его сослуживцев, которые волоком тащили по двору хозяина дома. А третий шел сзади, неся в руках чемодан. Неожиданно к дому подъехали две машины, из ко¬торых выскочили в черных масках СОБРовцы и подполков¬ник Виноградов.
– Всем на землю! – приказал он властным голосом.
Узнав по голосу Виноградова, оборотни на миг растерялись, и майор Гогинский, даже заявил, что они зани¬маются зачисткой. Но этого мига оказалось достаточно для со¬трудников СОБРа, которые, подбежав, вывернули всем троим руки, обезоружили, надели наручники и повели к машинам.
Бросивший чемодан Кудашкин нервно кусал губы. Он по¬нимал, что взяли их капитально. Увидев подошедшего лейте¬нанта, которому он рассказывал в патрульной машине байки, Кудашкин кисло улыбнулся и растерянно произнес:
– Спутали с кем-то нас. Мы ведь на зачистке, по заданию.
– Разберемся, – коротко бросил майор. – Рассаживайте их по машинам. Мы с начальником райотдела опросим потерпевших в доме, да и с предпринимателем надо поговорить.
Через десять минут все машины на большой скорости мча¬лись к изолятору ФСБ, в котором для задержанных были приготовлены камеры.
На первом допросе все они возмущались задержанием и твер¬дили, что были на задании по зачистке. Однако кто их посы¬лал, упорно скрывали, надеясь, что Усатый их выручит. Но в этот же день предприниматель Беркимбаев, которого к началу операции привезли в Грозный, опознал всех сразу, в том числе, и Усатого. Затем были предъявлены помеченные доллары, за¬читаны показания родственников, и первым заговорил Кудаш¬кин. Начальник отдела кадров Васильченко и Гогин¬ский, продолжали отказываться. Особенно уверенно вел себя последний, у которого брат служил в МВД России и был дру¬гом Усатого. Но когда арестовали Усатого, тот же Гогинский активнее остальных начал сотрудничать со следствием.
В эти тяжелые для оборотней дни в Грозный приехал Гри¬горий Соловьев. Приехал он по заданию Палыча и сразу же направился па квартиру Технаря. Войдя, он тихо произнес:
– Здравствуйте, Вадим Борисович. Надеюсь, не помешал?
– Гриша, какими судьбами? – удивленно произнес Технарь, хотя от Палыча знал об этом.
– Поступаю в твое распоряжение. Так распорядился наш шеф. Он сказал, что ты покажешь, по кому я работать буду.
– Покажу, покажу. Но ты присаживайся, – указал Технарь на стул. – Подожди немного, дочитаю – и тогда поговорим.
После разговора с Палычем он тогда принял его решение. Однако предложение Алекса его тоже заинтересовало, осо¬бенно по поводу работы за рубежом, и сейчас, создавая видимость занятого человека, Технарь искал правильное решение, преж¬де всего, для себя. У кого деньги, тот и музыку заказывает, а то, что Палыч выдыхается, он видел. Тем более Алекс прямо тогда сказал, что интересы команды выше Палыча.
– Значит, у шефа боевое настроение? – спросил он, закрывая папку.
– Вы же вместе принимали решение, – ответил Григорий.
– Да, решение нами принято. Но позавчера здесь измени¬лась обстановка. Нескольких сотрудников милиции, кото¬рые нам помогали, арестовали, в том числе, и главного по¬мощника Палыча. Сейчас менты трясут город со страшной силой.
– Это я сегодня заметил. На каждом шагу патрули, гаишни¬ки. Хорошо, что не взял с собой оружие. Кстати, Палыч ска¬зал, что ствол за тобой.
– Да, мы договорились с ним. Но сейчас надо немного пе¬реждать, – схитрил Технарь. – Тем более тебе же надо именно твою модель винтовки.
– Конечно. Другие я не признаю.

– В общем, отдохни немного. Квартиру я тебе подобрал, только в город не выходи. Бабки-то есть?
– Палыч обеспечил. Но добавить бы не мешало. Кстати, как сгорели наши помощники?
– Афганец задерживал. Твой старый знакомый. Он здесь начальником райотдела милиции. Вывел московских на них.
– Палыч мне об этом ничего не говорил, – задумчиво произ¬нес Григорий, – а надо бы сказать.
– Вот и я считаю, что пока торопиться не следует.
Говоря так, Технарь хитрил, стараясь выждать. Если убе¬рут сначала Палыча, то с Алексом пока спешить не надо, по¬тому что все дела он сам будет вести с ним. Технарь давно завидовал положению Палыча и даже мечтал занять его мес¬то. Сейчас такая возможность представлялась, и, конечно, упускать ее он не хотел.
– Ну, а по начальнику милиции что решили?
– Пока ничего. Но я тебе по секрету скажу, что, вроде бы, рано избавляться от него.
– Понятно. Так что, поедем на квартиру или здесь накор¬мишь меня? – позевывая, спросил Григорий.
– Поедем. Там все приготовлено для встречи, – ответил Тех¬нарь и, поднявшись, начал одеваться.
Квартира находилась на окраине города. Пока ехали, Гри¬горий, устроившись на заднем сиденье, с интересом рассмат¬ривал город. Предложение Технаря не спешить с заказом его устраивало.
Войдя в квартиру, он увидел молодую хозяйку, которая извинилась и сразу вышла в другую комнату.
– А отдельную нельзя было подобрать? – недовольно спросил Григорий.
– Не переживай, она родственница одного из полевых ко¬мандиров и при необходимости поможет тебе. Связи Палыча. Садись за стол, а то, как старый дед, ворчишь.
Выпив и закусив, Технарь попрощался и оставил Григо¬рия одного. Время близилось к вечеру, и Григорий решил се¬годня встретиться с Артуром. Выйдя на улицу, Григорий оста¬новил проезжавший мимо «Москвич» и попросил повозить его по городу.
– Что, приезжий? Как платить будешь?
– Как скажешь.
Конечно, можно было не торопиться, а поехать на следую¬щий день, но Григорий слишком долго ждал этой встречи. Ему хотелось с кем-нибудь из близких людей выговориться, из¬лить душу. Но, кроме сестры Веры и находящегося здесь Артура, у него никого не было. К сестре он не мог приехать, так как знал, что его разыскивает прокуратура. Правда, перед выездом в Грозный из полученных от Палыча денег половину он передал женщине, которая встречалась с Верой в больни¬це, и, не дождавшись возвращения той женщины, выехал. Вот почему ему не сиделось в квартире.
Проехав мимо райотдела милиции, в котором работал Ви¬ноградов, он остановил возле парка машину и, не спеша, про¬шел до первого переулка. На углу Григорий зашел в телефон¬ную будку и набрал ноль два. Несколько секунд труб¬ка молчала, и он уже хотел повесить ее, но услышал голос:
– Дежурный слушает.
– Соедините с Виноградовым.
– У него совещание. Говорите, я запишу и передам.
– Срочно соедините с Виноградовым. Это очень важно. Неко¬торое время трубка молчала. Затем он услышал знакомый голос.
– Это тамбовский волк. Надо срочно встретиться.
– Ты где?
– В двух кварталах от тебя, около парка.
– Я на «Волге». Сейчас подъеду.
Григорий вышел на улицу, ведущую к парку. Еще не было шести. Дойдя до парка, он повернул назад и через несколько десят¬ков метров увидел приближавшуюся «Волгу». По¬равнявшись с Григорием, «Волга» остановилась, и в открыв¬шуюся дверцу высунулась голова Артура.
– Садись, – коротко проговорил он.
И, когда Григорий уселся рядом на переднее сиденье, Артур радостно добавил:
– А те¬перь здравствуй, Волк. Опять по мою душу приехал?
– Нет, Артур, не по твою. Здесь тебя никто не тронет. А приехал я убирать кого-то другого, но пока мне его не назвали и не показали.
– Понятно. В ресторан ты со мной, конечно, не пойдешь. А посидеть нам надо.

– Надо, Артур. Очень надо.
– Тогда поехали ко мне на квартиру. Я пока холостяк, жена ранение здесь получила и сейчас на лечении в Южноуральске.
– Поехали. Но сначала надо кое-что купить к встрече.
– Какой-то ты, Гриша, не такой сегодня, – заметил Артур, посмотрев на него. – Что-то случилось?
– Нет, все в порядке. Если можно назвать так мою жизнь. Просто устал я от всего.
– Ты посиди, я пополню свои домашние запасы, – вздохнув, предложил Артур и остановил машину около продовольствен¬ного магазина.
Вернулся он быстро и, положив два пакета на заднее сиде¬нье, сразу рванул машину с места. Не доезжая до квартиры, Артур по рации передал, где он находится, и приказал выста¬вить у дома наблюдение.
– Круто, – проговорил молчавший Григорий.
– Покруче, чем в Афгане. Пулю можно получить от кого угодно.
Войдя в квартиру Ирины, он, как гостеприимный хозяин, помог Григорию раздеться, подал домашние шлепанцы и, по¬луобняв, повел в ванную комнату.
– Мой руки. Полотенце свежее. А я похлопочу насчет ужи¬на.
Быстро помыв руки, Григорий вошел в зал и, как бывало на блокпосту, проговорил:
– Какое для меня задание, командир?
– Режь колбасу, а я салат приготовлю.
Закончив приготовление, Артур наполнил рюмки, под¬нял свою и предложил выпить за друзей, не вернув¬шихся из Афгана.
Потом были еще тосты. Их лица сияли радостью, казалось, что встрети¬лись братья, давно не видевшие друг друга. Они и действи¬тельно были как братья, хотя находились по разные стороны баррикад. Оба истосковавшись от одиночества, надломленные жестокостью жизни, они спешили излить друг другу самое главное, самое сокровенное.
– Ты не говоришь о Викторе и его сыне, – неожиданно спро¬сил Григорий.
– Все у них, Гриша, хорошо. Виктор крупным предпринима¬телем стал. Галина в радости живет.
– А сын?
– Что сын? Работает, – потянулся к бутылке Ар¬тур, не глядя в лицо друга.
– Я почему, Артур, спрашиваю об этом? Уж очень похожего на Виктора паренька встретил у Палыча. Ну, прямо как две капли. Ты его здесь случайно не встречал?
– Гриша, очень прошу тебя, забудь об этом, – как-то взволно¬ванно ответил Артур. – Давай лучше выпьем.
– Я понял тебя. И больше без надобности к этой теме не возвращаюсь.
– Кстати, ты где остановился? – перебил Артур.
Назвав адрес, Григорий добавил, что хозяйка квартиры – родственница какого-то полевого командира и связана с людьми Палыча.
– Надолго здесь?
– Помощник Палыча сказал, что переждать мне немного надо, так как группу ментов ты помог московским взять.
– Четко с информацией работают. Ничего не скажешь. А мы даже не знаем, с какой целью ты приехал.
– Как только узнаю сам, сразу сообщу. Но, думаю, на кого-то крупного собираются меня выпустить. Ладно, пошли они все к чертовой матери, лучше расскажи о своей жене.
– Здесь она, в госпитале работала. Муж погиб у нее, а дочь ее я к твоей сестре отправил.
– Не понял, – растерявшись, пробормотал Григорий.
– После смерти Черноусова мы ведь не встречались, а воды с  тех пор много утекло. Виктор у Веры жил после потери памяти, и она родила от него сына Степана. Парнишка очень хороший. Ну, а когда к нему память вернулась, Виктор ушел к Галине, рассказав все о своей жизни, а сестра твоя сообщила ему о тебе и попросила никому об этом не говорить.

– Более мой, боже мой! – воскликнул Григорий. – Что же с нами жизнь делает, что творится.
– Успокойся, Гриша. У Веры все в порядке. Она часто встре¬чается и с Галиной, и с Виктором. Помогают они ей. А Степка сейчас весь в заботах о Марине.
– О какой Марине?
– Дочку нашу мы отправили к Вере, пока Ирина в госпитале лежит.
– Господи, и ты молчал, Артур, о главном? – возмутился Гри¬горий. – Несем какую-то чушь!
– Извини, Гриша, и не возмущайся.
– Как же не возмущаться. Выходит, я теперь не только друг, но и родственник.
– Выходит так, Гриша. Ладно, об этом мы еще поговорим. Ты лучше скажи, что задумал Мироныч в отношении меня.
– Предлагали мне это дело. Но я категорически отказался. Вроде, кому-то из питерских мочил предложили. Но не здесь, а в Южноуральске. Я думаю, это для отвода глаз, потому что Технарь туда выезжал. А он напрасно время не тратит.
Убедившись, что Григорий говорит то, что ему уже извест¬но, Артур посмотрел на часы и проговорил:
– Уже поздно, Гриша. Давай я отвезу тебя на твою квартиру, а то хозяйка может сообщить о твоей самоволке. Кстати, тебя не подстраховывать? А то вдруг свои замочат.
– Нет, я в доверии пока у них и в цене.
– Тогда поехали, – предложил Артур и, достав рацию, прика¬зал сопроводить его второй машиной.
Проводив Григория, он вернулся в квартиру Ирины. Ар¬тур набрал номер телефона Сизова и, услышав знакомый го¬лос, быстро заговорил:
– Не потревожил?
– Не потревожил, – ответил тот. – Что у тебя?
– У меня хороший знакомый тут появился, неплохо бы обме¬няться мнениями.
– Договорились. Давай назавтра к двенадцати на том же месте.
На следующий день они встретились, и Артур рассказал о том, что он услышал от Григория.
– Значит, не поделили бизнес, – задумчиво проговорил Сизов.
– Выходит так, и Технарь, видимо, выжидает чего-то, – со¬гласился Артур.
– Конечно, лучше бы притормозить твоего мочилу. Нам они оба живыми нужны. Ты попробуй с ним сегодня еще раз встре¬титься и, не раскрывая всех карт, попроси помочь нам.
– А он и без просьбы помогал и помогает мне.
После этой встречи Артур сразу же позвонил Григорию и пригласил к себе на квартиру для важного разговора.
– Только ненадолго. А то хозяйка вчера допытывалась, где я так долго был, – согласился Григорий.
Войдя в квартиру, он снова поздоровался с Артуром и на¬помнил о том, что долго задерживаться не может.
Усадив Григория, Артур начал разговор о том, как Палыч повязан с международной наркомафией, которая с помощью людей Палыча будет поставлять в Россию наркотики, нажива¬ясь на этой беде. И что он пытается помешать этому, но с людьми Палыча многие связаны.
– Я знаю об этом. А ментов продажных ты из-за этого сдал?
– Да, – ответил Артур и, пытаясь объяснить свое отношение к оборотням, добавил: – Ты ведь хорошо знаешь цену преда¬тельству. Мы выжили в Афгане только потому, что не преда¬вали друг друга. Я ведь никакой личной корысти от своей дол¬жности не имею и служу прежде всего своим принципам, при этом рискую каждый день жизнью.
– Рискуешь ты, конечно, здорово, Артур, – согласился Гри¬горий.
– Ты тоже не в меньшей степени. Только твой риск подчинен интересам Палыча, Мироныча. Вспомни, как Мироныч твои¬ми руками хотел убрать меня. Спасибо, тебе поручили, а если бы другому? Афган не добил, так здесь пытались. Кстати, Мироныч со своими головорезами хотел убить и Виктора. Почти пять лет Галина мучилась, пока к нему память не вер¬нулась.

– Знаю я все это, – мрачно произнес Григорий и, подняв голо¬ву, с грустью посмотрел на Артура.
– Ну а если знаешь, давай думать, как нам переиграть их. Да и за тебя у меня болит душа. Буду что-то думать. Нельзя же всю жизнь прятаться от всех; Я вижу, как ты переживаешь за свою сестру.
– А что делать? – с болью спросил Григорий.
– Думать, Гриша, Думать.
– А я не думаю? Ночами иногда не сплю. Влез в это дерьмо, а вылезать – или на зону, или на тот свет.
– Ладно. Не будем пока на эту тему говорить. Обещаю тебе что-нибудь придумать. Теперь давай поговорим о деле.
– Давай.
– Телефон у тебя мой есть, если что почувствуешь, сразу звони. Возьми адрес моей холостяцкой квартиры. Сюда боль¬ше приходить не надо. Вот тебе ключ от нее и адрес. Запом¬нил? А теперь верни мне листок. Звонить можешь в любое время.
– А если твой сотовый не отвечает?
– Тогда дежурному по райотделу.
– Но я должен как-то представиться ему, чтобы срочно пере¬дали тебе.
– Конечно. Ты уже кликуху себе выбрал. Забыл? Волк ты, и давай не будем менять.
– Договорились.
– И еще. Мне известно, кто от Палыча здесь находится.
– Если новые появятся, сразу сообщи. Свою работу постарайся притормозить. Они нужны живые, чтобы до корней добраться.
После этой просьбы Артура они расстались, обремененные своими заботами и проблемами.
Оставшись один, Артур снова погрузился в свои размыш¬ления о помощи Григорию. Днем, встречаясь с Сизовым, он намекнул ему о том, что неплохо бы помочь Грише.
– Давай, Артур Александрович, сначала начатое дело завершим. А потом что-нибудь и придумаем, хотя сложностей будет немало, – ответил тогда Сизов.
В эту ночь Артур долго не мог уснуть. Днем он успел пого¬ворить с Ириной, которая еще находилась в госпитале. И в разговоре та жаловалась, как ей одиноко, и как она ждет встре¬чи с ним. Он пообещал, что постарается вырваться на пару дней, хотя и понимал приближающуюся развязку и необходимость пока находиться здесь.
На следующий день ранний звонок сотового разбудил Анд¬рея. Звонил Артур и просил срочно встретиться. Положив под подушку телефон, Андрей подтянул одеяло до подбород¬ка. Ему ужасно хотелось спать, и он чувствовал какую-то ус¬талость. За окном завывал холодный ветер, вызывая желание посидеть в уюте и тепле. Сейчас, как никогда до этого, он хотел покинуть банду и встретиться со своими родителями и Татьяной. Вспомнив Татьяну, он почувствовал, что на душе у него потеплело, посмотрел на часы и стал собираться. Времени было семь утра. Выпив чашку кофе, Андрей поспешил на встре¬чу с Артуром. Несколько минут он колесил по ближним улицам, осторожно всматриваясь в редких прохожих. Завернув за угол, он остановился и пошел в обратную сторону. Андрей по выработанной уже привычке проверялся. Не заметив ничего подозрительного, вышел к назначенному месту и сразу же уви¬дел идущего навстречу Артура. Их глаза встретились, и по его лицу Андрей заметил у того озабоченность.
– Давно ждете? – подойдя, спросил он.
– Нет. Только подошел, – вяло ответил Артур и, посмотрев по сторонам, добавил:
– Пройдем вон туда, – кивнул он голо¬вой, показывая на полуразрушенное здание.
Войдя в здание, Артур, проговорил:
– Поднял тебя ни свет ни заря. Но другой возможности сегодня у меня не будет, а встретиться надо.
– Что-то случилось?
– Пока все идет по плану. Приехал наш друг по Афгану, Григорий, который тебя у Палыча видел. Он мне сказал, что ты очень похож на своего отца, и, видимо, все понял. Но ты можешь его не опасаться, и сам никаких мер не предприни¬май, так как я предупредил его.

– А зачем он приехал? Группу Технаря подкреплять?
– Ты же знаешь, что главная его задача – убирать ненужных им людей. Вот и приехал, но кого убирать, ему пока не сказали.
– Не по вашу душу?
– Нет. Полностью исключено. Я же сказал, что он наш друг. Кстати, ты ничего не заметил в отношениях Технаря и Алекса?
– Нет, но тот иронически чему-то улыбается.
– Вот я и думаю, не Алекса ли хотят они убрать?
– Технарь сказал Григорию, чтобы тот подождал немного.
– Видимо, что-то выжидает.
– Возможно, осторожничает в связи с арестом своего по¬мощника. Вчера Технарь заезжал ко мне для проверки, на месте ли я. Ругался он со страшной силой, а потом из моей комнаты позвонил Палычу и сообщил ему об аресте Усатого и троих сотрудников. Что ему Палыч говорил, неизвестно, но, закончив разговор, Технарь развалился в кресле и неожи¬данно спросил, выхожу ли я в город. Я ему ответил, что вы¬хожу за продуктами, но не надолго.
– Ищет, на кого свалить очередной провал, – задумчиво проговорил Артур. – Кстати, о дне получения героина не говорил он?
– Сказал, чтобы я сидел дома и ждал вызова. Но куда и для чего не сообщал. Алекс ему чистит мозги капитально, и ин¬формацией своей он не делится.
– Это верно, Андрей. Но если что почувствуешь, сразу со¬общай.
Распрощавшись, Артур проверился несколько раз и только после этого вернулся в квартиру, чтобы вызвать дежурную ма¬шину. Напряжение последних дней сказывалось и на нем. Ему очень хотелось сделать себе перерыв и слетать к Ирине, хоте¬лось выпить горячего кофе и пару часов соснуть. Однако, ус¬лышав подъехавшую за ним машину, он переложил пистолет из подмышечной кобуры в карман куртки и вышел. Начался новый трудовой день...

СОУЧАСТНИКИ БЕЗУМИЯ

На следующее утро, после передачи женщиной денег от Гри¬гория, Вера проснулась раньше обычного. Ее тревожило, что если женщина от его имени попросила Веру никому не гово¬рить ни о деньгах, ни о нем, то явно Гриша виноват, иначе зачем скрываться?! И в то же время в глубине души таилась радость, что он все же жив и здоров.
Рядом тихо посапывал Анатолий, который уже две недели, как переехал к ней жить. На пенсию его начальство отправить не согласилось, а перевело дежурным по колонии, и теперь он мог на три дня уезжать в село к Вере. Первые дни Анатолий чувствовал себя неуверенно. Но вскоре привык к размеренно¬му семейному образу жизни. Все более он убеждался, какую редкую женщину встретил – Вера оказалась и умной собесед¬ницей, и преданным другом, и нежной, заботливой матерью, и внимательной женой. Возвращаясь из города, он привозил Вере и детям что-нибудь вкусное. А дети каждый раз с радос¬тью встречали его. Особенно радовалась его приходу Марина. Глаза ее загорались огоньком восторга, лицо вспыхивало ру¬мянцем. Но порой глаза ее смотрели не по-детски грустно. Правда, грусть быстро пропадала, когда они играли в прятки со Степкой, бегали по комнатам, и их смех звучал так, что его могли слышать даже на улице.
Нахождение в доме этих детей помогало и Вере, и Анато¬лию снять напряженность в их отношениях, накладывало до¬полнительные заботы и ответственность. Вот и сегодня, не¬смотря на желание полежать рядом с Анатолием в теплой по¬стели, Вера осторожно поднялась, затопила печь и начала го¬товить завтрак, незаметно наблюдая за спящими детьми. Ей нравилось встречать их пробуждение и ловить улыбки на их лицах. В такие минуты ей хотелось посадить детей к себе на колени и долго-долго ласкать их. Особенно она награждала своей нежностью Марину, понимая, что ей тяжело без матери. Видя ее грусть, она предлагала тогда поехать в город, чтобы Марина побыла у матери. После таких поездок девочка немного успокаивалась. Но это ей удавалось ненадолго, через несколько дней, подходя ночами к кроватке Марины, Вера слышала, как та протягивала свои ручонки и что-то бормотала во сне, обращаясь к своей матери. От этого Вера вздрагивала и, поправляя одеяло, осторожно гладила Марину по голове. В такие минуты Вера вспоминала своих родителей, вспомина¬ла Гришу и Виктора.
Закончив приготовление завтрака, она подошла к кроватке Марины и увидела, что та лежит с открытыми глазами.
– Ты уже проснулась, Мариночка? – спросила она.
– Да, – тихо ответила та.
– Тогда давай я помогу тебе одеться.
– А мы в город поедем сегодня? Я во сне маму видела.
– Дядя Толя встанет – и тогда решим.
– А я уже встал, – входя в комнату, где спали дети, прогово¬рил Анатолий и осторожно поцеловал Марину. – Так что вы хотели решить?
– Марина в город просится, – ответила Вера.
Наклонившись, Анатолий взял Марину на руки и прижал к своей груди. Наблюдая за ними, Вера растрогалась до слез, она видела, что Анатолий с любовью относится к детям и даже посоветовала быть построже, особенно со Степаном.
Погрузившись в свои мысли, Вера не заметила поднявше¬гося с постели Степана, который подбежал и обнял мать.
– Умываться быстро! А то завтрак остынет, – весело потребо¬вала она. За завтраком Вера заботливо подкладывала всем молочной каши, наливала в чашки чай, и ее лицо выражало радость и удовольствие.
– Мы поедем сегодня в город? – снова спросила Марина.
– Если погода будет хорошая, – ответила Вера и, посмотрев в окно, добавила:
– А то автобус может не пойти.
Действительно, ветер с силой швырял в окно снег. На небе восход солнца разгорался тревожным пурпуром. Облака, вы¬тянувшись длинными полосами, то закрывали восходящее сол¬нце, то открывали его, а во дворе протяжно выл ветер.
– Я к маме хочу, – захныкала Марина.
Переглянувшись с Верой, Анатолий поставил чашку с чаем и стал успокаивать Марину:
– Конечно, поедем. Тетя Вера останется дома печку топить, а я поеду с тобой.
– Тогда и я поеду, – категорично добавил Степан. – Что нам погоды бояться?
И словно по заказу, метель за окном стала постепенно сти¬хать.
Заглянув на автобусную остановку, Анатолий узнал, что автобус в город пойдет, потом вернулся и весело проговорил:
– Собирайтесь!
– Так, может, и меня возьмете? – спросила Вера.
– Не надо, займись теплом, а то прохладно в доме стано¬вится. Как бы дети не заболели. Мы постараемся быстро вер¬нуться.
Приехав в город, они сначала пришли к Галине, посидели немного и вчетвером направились в госпиталь. Увидев мать, Марина подбежала к ней, прижалась холодной шубкой и все радостно повторяла, как она рада. Рада была этой встрече и Ирина, которая провела сегодня бессонную ночь. Она вспоминала встречи с Артуром, и ее смущала мысль, действительно ли она любит и любима? Не является ли это мимолетным увлечени¬ем? И тот ли он единственный человек, с которым она будет счастлива? Возможно, ей был бы по душе человек с более твердым характером по отношению к ней? Человек, за которо¬го она бы боролась? Однако после этого вопроса она сразу же задавала другой: а разве она не борется за него сейчас? Она понимала, что в жизни полно трагических парадоксов, что они оба надломлены и нуждаются друг в друге. Она стала ус¬тавать от одиночества, от монотонной, скучной больничной жизни и очень нуждалась в Артуре как женщина и как друг, с которым можно поговорить и поплакаться.
Поцеловав несколько раз дочку, Ирина с трудом оторвала ее от себя и, оглядев повлажневшими глазами гостей, радост¬но проговорила:
– Идемте ко мне в палату.
Предложив им раздеться, она усадила их, а сама уселась с Мариной на диване. Свернувшись клубочком, Марина поло¬жила свою головку на колени матери.
Наблюдая за ними, Анатолий неожиданно заметил:
– А дочка у вас, Ирина Васильевна, настойчивая.
– Такой и надо сейчас быть, – смеясь, ответила Ирина. – А в чем это проявляется?
– Во всем. Прежде всего она терпелива, ждет вашего выздо¬ровления и верит в то, что все у вас будет отлично.
– Так это хорошая настойчивость, – улыбнулась Галина, – Вера в хорошее помогает жить.
Глядя на этих близких для нее людей, Ирина подозвала к себе Степана и, усадив его с другой стороны, спросила:
– А тебя не обижает Марина? Или ты ее?
– Нет, что вы.
– Он мне во всем помогает, мамочка, – подняв головку, сразу же ответила Марина, защищая Степку.
– Так славно, что вы пришли ко мне, – вздохнув, сказала Ирина. – А я уже думала, не придете. С утра метель была.
Поговорив еще с полчаса, они вышли из госпиталя, и Сте¬пан стал настойчиво просить Анатолия зайти к тете Гале, что¬бы встретиться со своим отцом.
– Конечно, надо, а то и Виктор уже несколько раз спраши¬вал, почему так долго нет Степки, – поддержала Галина.
Когда они вошли в квартиру, Виктор радостно подхватил Степана на руки.
Раздев и усадив всех за стол, он увел Анатолия в другую комнату и сразу спросил:
– Как Вера? Не болеет?
– Нет. Нормально у нас все. Девочка только по матери ску¬чает.

– Скоро будут вместе. С квартирой уже все почти готово. Думаю, на следующей неделе Артуру звонить, чтобы приехал для оформления. Да и Ирина на поправку пошла.
– Как у тебя, Виктор, с работой?
– Получше стало. Ты же знаешь, что губернатор новый – мужик с опытом. Жизнь знает хорошо и производство, особенно сельское хозяйство. По-другому стали относиться к нам, пред¬принимателям, не то, что при бывшем комсомольце – одни словеса да митинги. А вообще я недавно прочитал стихотворе¬ние Надсона, которое он написал в 1878 году, как будто про нашу сегодняшнюю жизнь. Вот послушай:

Душен этот мир разврата
С его блестящей мишурой!
Здесь брат рыдающего брата
Готов убить своей рукой,
Здесь спят высокие порывы
Свободы, правды и любви,
Здесь ненасытный бог наживы
Свои воздвигнул алтари.

– Умные люди в России были и есть. Вот только развернуть¬ся им не дают. Кстати, крутые на тебя не накатывают?
– Нет. Во-первых, у меня договор с частным охранным пред¬приятием, а во-вторых, губернатор сменил начальника облас¬тного управления милиции. Пришел практик и сразу начал отсеивать: подхалимов – вон, деловых и честных – к рулю. А то его предшественник сам обкладывал нас данью на всякие ре¬монты, стройки и торжества и своим подчиненным не мешал.
– Виктор, ты чего от Степки-то ушел? – недовольно спросила вошедшая Галина.
– Идем, идем, – извиняюще ответил Виктор, потом вошел в комнату, где сидели Степан и Марина, обнял обоих и спросил, почему долго не приезжали?
– Так снега много, и автобус редко ходит, – ответил Степан и, обхватив его шею своими ручонками, добавил:
– А ты почему не приезжаешь ко мне?
– Исправлюсь, сынок. Дел очень много у меня, – оправды¬вался Виктор, ласково глядя на него.
Посидев недолго, Анатолий стал уговаривать детей собираться, и те неохотно поднялись. Поцеловав обоих, Виктор проводил их до автобусной остановки и отправился на работу. За небольшим столом своего скромного кабинета он подписал приготовленные для него документы и, отодвинув папку, от¬кинулся в кресле.
Чем лучше у него шли дела, тем беспокойнее было на душе из-за отсутствия вестей о сыне. От Артура он знал, что Анд¬рей выполняет секретное оперативное задание, и очень боялся за него. Тревожился он и за Артура, так как из ежедневных сообщений телевидения представлял, что такое зачистки и что за жизнь у него в Грозном.
Вечерами к ним приходила Татьяна и каждый раз, входя в квартиру, здоровалась и смотрела на них тоскливым взгля¬дом. Как бы оправдываясь, и Виктор, и Галина отвечали одно и то же:
– С его работы сообщают, что все у него нормально.
– Почему он сам не пишет? – спрашивала Татьяна.
И тогда Виктор, усаживая ее в кресло, успокаивающе убеж¬дал, что скоро они будут вместе. От Артура он узнал кое-что об этом секретном задании сына и сам переживал не меньше Татьяны.
В день приезда Анатолия с детьми в город Сидоренко полу¬чил от своего агента Везучего сообщение о месте складирова¬ния оружия и сразу же сообщил об этом Савелкину.
– Информация верная? – спросил тот.
– Да, мой человек участвовал в перевозе.
– Надо бы при передаче взять их вместе, а то в отказ пойдут.
– Так это проще всего. Завтра они снова привезут хозяину дома автоматы.
– Тогда посиди пока у себя, Василий, а я с областным управ¬лением обговорю, – предложил Савелкин и, как только тот вышел, по прямому телефону позвонил начальнику управле¬ния. Сообщив о полученной информации, Савелкин сразу же поехал к нему.
Войдя в кабинет генерала, Савелкин увидел сидящего там знакомого сотрудника ФСБ, доложил о прибытии и замолчал.
– Садись, Илья Владимирович, и подробно доложи нам.
Закончив доклад, Савелкин, как бы извиняясь, добавил:
– Можно утром брать хозяина дома и после обыска ставить засаду на остальных.
Это предложение было принято. На следующий день за¬темно группа сотрудников отряда милиции специального на¬значения с оперативниками и следователем выехала в приго¬родное село Марьино и, получив сообщение от наблюдавшего оперативника о нахождении хозяина в доме, приготовилась к захвату. Снега было очень много, но к домику, выкрашенному в зеленый цвет, дорога была не чищена. Взяв с собой участкового инспектора, оперативники зашли с тыльной стороны дома, обошли его и оказались перед дверью. Постучав, они услы¬шали за дверью шорох, а затем голос хозяина:
– Что надо?
– Ахмет, это я, участковый, мальчонка у Натальи пропал, к тебе не заходил?
– А чего ему у меня делать?
– Да ты открой. Промерз я до костей. Чего боишься-то?
Но как только тот открыл дверь, стоявшие по обеим сторо¬нам двери оперативники ворвались в дом. Один из них, при¬ставив к голове хозяина дома пистолет, предупредил:
– Не дергайся, иначе пристрелю. Руки! – и, как только он вытянул их, второй сотрудник защелкнул наручники.
Заскрипев зубами от злости, Ахмет понял, что попал в за¬падню. Начался обыск. Поднятая с постели жена была уведе¬на в другую комнату и испуганно смотрела оттуда на сотруд¬ников. В окно уже пробивался рассвет, а из тайников – из-под дивана и из-под кровати – вытаскивались автоматы, пистоле¬ты, ящики с патронами, тротиловые шашки...
Обыск во дворе и сараях решили отложить до захвата тех, кто должен был везти оружие.
Убрав на снегу следы и расположив сотрудников в сосед¬них домах, чтобы отрезать пути отхода, оперативники, среди которых был и Сидоренко, остались в доме Ахмета.
План захвата перевозчиков они обговорили заранее. На по¬мощь Ахмета надежды не было. Наоборот, они опасались, что тот может навредить им. Поэтому, посадив к стене, подальше от окна, предупредили, чтобы сидел тихо. Рядом с ним сидели два сержанта. А с женой договорились о том, что она выйдет на крыльцо и скажет, чтобы приехавшие быстрее заносили привезенное.
Около десяти часов утра к дому подъехали две машины, из которых вышли трое. Увидев стоявшую жену Ахмета, которая рукой звала их в дом, Рустам тихо проговорил:
– Пойдем, Сашок, проверим. Ахмета не видно, а это мне не нравится. А ты постой здесь, – предложил он Везучему.
Войдя в дом, они сразу были сбиты с ног, и, когда Рустам попытался вскочить, один из сотрудников резко ударил в ниж¬нюю часть черепного изгиба, где начинается первый шейный позвонок. Потеряв сознание, Рустам упал, а Палач, прижатый ногами к полу, лишь переводил глаза с Рустама на сотрудни¬ков. Надев на руки обоим наручники, их быстро обыскали, извлекли из подплечных кобур пистолеты и только после это¬го один из оперативников раскрыл окно дома, что было сигна¬лом к началу действий остальных групп. Водитель одного из УАЗов попытался отъехать, но выехавший с первого перекре¬стка автобус уперся в него.
Из подъехавших машин вытащили восемь автоматов и пять ящиков с патронами. А дальше был обыск во дворе, и там, в колесах, нашли завернутые в тряпки пистолеты различных модификаций. В сарае в мешках хранилось полсотни комп¬лектов камуфляжной формы и ящики, наполненные болтами, детонаторами и взрывными устройствами.
Такого в Южноуральске никто не помнил. Даже в далекую гражданскую таких арсеналов на дому не было. Приоритетное развитие военной индустрии за последние десятилетия явно привело к огромным запасам оружия, и оно, как знаменитое чеховское ружье, не могло не выстрелить. Распад нерушимого Союза выплеснул массу недовольных, обиженных да и просто затаившихся любителей сладко пожить, считавших, что все вокруг колхозное, что все вокруг мое! Вчерашние идейные члены партии, ее верного резерва – комсомола, пользуясь слу¬чаем, начали растаскивать народное добро, прикрывшись словечком «приватизация». За бесценок скупались заводы, курорты, нефтеносные скважины, целые месторождения угля, газа золота, алюминия. Даже в цехах оборонных «номерных» заводов открылись базары и перекупочные базы. Это было по¬хлеще нэпа, это был откровенный разгул всеобщего ударного разбоя. В итоге по числу миллиардеров мы быстро приблизи¬лись к США, а уровень жизни большинства населения упал ниже уровня африканских стран. Добавили в смутный «кок¬тейль» красоты Запада: рэкет, наркоту, и на этой гремучей сме¬си грели руки и чиновники, и бандиты, и все, кто, устав от ожидания халявного светлого коммунизма, решил хапнуть и хоть день, да покайфовать по-царски... И набата восстанов¬ленных храмов уже редко кто слышал...
Вечером того же дня сотрудниками ФСБ был арестован заведующий складами вооружения, который сразу дал признательные показания, назвав Исмагилова главным покупателем.
Всех задержанных разместили в изоляторе ФСБ. Поместили туда и Везучего в надежде на получение от него необходимой информации. Следствию надо было установить заказчика. Но задержанные молчали…
Неспокойно чувствовал себя в эти дни и Ашур Аковенян. Выйдя под подписку о невыезде, он, выполняя указание Технаря, несколько дней ломал голову над тем, как лучше не засветиться самому. К этому времени вышли из заключения сестры Маша и Валя. Попросив их задержаться на несколько дней, Ашур решил уговорить Валю познакомиться с сестрой одного из наркоманов, умершего от передозировки.
– Но нас же в Грозном ждут, – капризно возразила старшая сестра.
– Два-три дня подождут. Я же вам всегда помогал.
– Зачем тебе это знакомство? – спросила Валя.
– Нужно узнать, кто ее жених, его возраст и где он сейчас находится. Говорят, что он работает в управлении по контролю за оборотом наркотиков. А это для всех нас очень опасно.
– Если бы нам с парнем этим познакомиться, то мы быстро бы его охмурили, а с девками сложнее. Кстати, сестра покойного какое отношение имеет к сотруднику? – спросила Валя.

– Невеста его. Мы пытались через нее получить фотографию жениха, но она сказала, что у нее нет фотки.
– Врет, – возмутилась Маша.
– Вот и мы так считаем. Ты справишься, а за это денежку еще получишь...
– Ну а что надо узнать-то? – заинтересованно спросила Валя.
– Надо узнать, сколько лет жениху, какой он внешности, есть ли у него знакомые в милиции. В общем, как можно подробнее. Где и как учился, чем увлекался в школе.
– А чем занимается его невеста? – спросила Маша. – И авансик бы нам не помешал.
– Я навел тут кое-какие справки. Учится она в юридическом институте. Подруг нет.
Получив крупную сумму от Ашура, они поехали в бар «Ностальжи», где обсуждали его просьбу.
– Все время эти ублюдки подставляют нас под удар, – замети¬ла Валя.
– А ты как думаешь, деньги-то вон какие отвалил, чтобы самому в стороне быть. В случае чего нас и подставит, как в тот раз. А нам, сестрица, надо тоже думать, как и чем при¬крыть свои задницы. Я думаю, что встретиться с этой девицей нам все-таки придется.
– А надо?
– Деньги отрабатывать всегда надо. А вдруг эта лиса попро¬сит описать девицу, тогда как?
– Не хочется снова в зону, – недовольно проговорила Валя.
– Ты думаешь, мне хочется?
– И что мне делать?
– Представишься подругой этого наркомана и спросишь ее, как случилось с братом. Была, мол, в командировке, приехала и узнала, что Павла похоронили. А я со стороны понаблюдаю, – усмехнулась Маша.
– Опять меня вперед танков.
– Но ты же слышала от Ашура о Павле и его возрасте, мне, что ли, любовницей представляться? Ты моложе меня, и это будет более убедительно.
Посидев в баре, сестры решили прогуляться по городу, от¬влечься и, возможно, кого-нибудь встретить из бывших дружков. Никого не встретив, они вернулись в гостиницу, прихватив с собой несколько бутылок вина и пакет с фруктами.
– Скотина все-таки этот Ашур, – заметила Валя. – Вместо того, чтобы нас познакомить с мужиками, дает это поручение.
– Хватит тебе заводиться. В Грозном все наладится, как надо, а здесь мы Ашурчика красиво дуранем.
На следующий день они приехали к обеду в институт и попросили двух студентов показать им Татьяну, которая недавно похоронила своего брата. Об этом в институте было  известно, и студенты пообещали помочь. Вскоре один из них подошел к девушке и, переговорив с ней, подвел к сестрам.
– Вот знакомьтесь. Это Татьяна.
– Очень приятно, – проговорила Валя и, представившись подругой Павла, добавила:
– Я сегодня приехала со  своей знакомой из командировки и узнала об этом. Какой ужас! Мы ведь с ним хотели семейную жизнь устроить, и он обещал вылечиться от наркомании.
Взглянув на эту женщину, Татьяна почувствовала какую-то фальшь в ее словах, но, чтобы не обижать, сухо спросила:
– Что вы хотите от меня?
– Ничего. Просто узнать, как это случилось. Можно, я про¬вожу вас, а по дороге мы поговорим? – и, повернувшись к старшей сестре, добавила:
– Вы идите, Софья Павловна. Спасибо,  что помогли мне, теперь мы с Таней сами поговорим.
Посмотрев вслед удалявшейся женщине, Татьяна снова спросила:
– Что вас интересует?
– Я же сказала вам. А может быть, это не передозировка? Вы-то должны лучше знать.
– Врачи установили диагноз – передозировка. Извините, больше я вам ничего добавить не могу.
– Тогда до свидания. Очень жаль, что так с ним случилось. Очень.
Несколько минут Татьяна осмысливала услышанное, но за¬тем подумала:
– А почему бы и нет. Парень ведь молодой был, может, и
зря я так резко? – и медленно пошла домой.
Валя, проводив взглядом уходящую Татьяну, поспешила к сестре.
– Ну что? – спросила та.
– А ничего. Насторожилась она здорово, поэтому о женихе я и спрашивать ее не стала.
– И правильно сделала, Валюша. Поехали в гостиницу, по¬сидим, обмозгуем, как отчитаться перед Ашуром.
– Да, но я же со слов этой Тани должна что-то сказать об ее женихе.
– И скажешь. Разве у нас было мало мужиков? Выбери, который тебе больше всех понравился, и рассказывай о нем во всех подробностях, – расхохотавшись, посоветовала Маша.
Вернувшись в гостиницу, они изрядно выпили, и Валя пред¬ложила сегодня же сообщить Ашуру о выполнении поручения.
– Нет, сегодня не надо этого делать, – возразила Маша. – Переждем пару дней, чтобы убедительнее было.
Однако на следующий день Ашур сам появился у сестер. Войдя, он сразу же спросил:
– Встречались?
– Конечно, – ответила Валя и начала фантазировать. – Маша сначала подошла к этой Тане, вроде, ее хотела видеть подруга Павла, но она, то есть я, чего-то боится и хочет проверить, действительно ли эта студенточка его родня.
– Ну, короче, – нервничал Ашур, – добыли описание этого женишка или не сумели?
– Обижаешь, – капризно надула губки Маша. – Девка все описала – рыжеватый, конопатый, уши торчат...
– Ну, хватит, – оборвал явно куда-то спешивший Ашур, – вот вам еще бабки, об этом женихе расскажете Миронычу, мне все эти художества ни к чему. Поезжайте. Да главное, Миронычу скажите, что Исмагилова повязали менты, на ство¬лах завалились.
И он двинулся к двери, подозрительно выглянув в окно.
– Что-то трусит Ашурчик, – заметила Маша. – Совсем на себя не похож. Уж не связано ли это с Таней и ее женихом?
– Тогда мы все сделали верно: в любом случае, ни Ашур, ни Мироныч, ни менты – никто нас ни в чем не заподозрит, – засмеялась Валя с облегчением. – Молодчина ты все же у нас!
Приехав в Грозный, сестры сразу отправились по имеющемуся у них адресу и рассказали все Миронычу о выполнении поручения Ашура и аресте тех, кто готовил сюда оружие.
– Подождите немного, – ответил Мироныч, вышел в другую комнату и позвонил Технарю.
– Придержи девок, я сам сейчас подъеду, – услышал он в ответ.
Действительно, через несколько минут Технарь примчался и с ходу предложил рассказать о провале плана с поставкой оружия. Выслушав, взбешенный Технарь вскочил и стал куда-то собираться, но старшая сестра попросила задержаться и выслушать то, как они выполнили поручение Ашура.
– Какое еще поручение? – недовольно спросил Технарь.
– О женихе одной девки, у которой жених умер от передозировки, – ответила Валя.
Словно споткнувшись, Технарь замолчал, а затем задал вопрос, который его давно волновал:
– Ну, и что узнали? Только короче, у меня времени нет. Опасный для нас жених?
– Да нет, что вы, – и Валя начала плести всякую чепуху. Не дослушав до конца, Технарь попрощался и вышел. В своей квартире он набрал номер сотового телефона Шамана и со злостью спросил:
– Это правда насчет Лома и его дружков?
Несколько минут трубка молчала.
– Чего молчишь? – заорал он. – Оборвалась поставка?
– Да, – ответил Шаман и попытался что-то добавить, но Технарь, не желая слушать, сразу же стал отчитывать его:
– От вас никакого толка нет! Никакое дело до конца не доводите! Что мне теперь говорить здесь? – гремел он.
– Вадим Борисович, – перебил Шаман. – Не надо по телефону! Лучше загляните к нам.
– Ладно, – согласился Технарь. – Эту тему пока снимаем, а по первой все остается в силе. Только не глупите.
Отключившись, Технарь уже несколько успокоился: он принял окончательное решение работать под Алексом, так как понимал, что самостоятельный бизнес у него уплыл и вряд ли появится снова.

ЛОВУШКА

Неспокойно чувствовал себя в этот вечер и Мироныч. Перед приездом в Грозный сестер он получил указание от Технаря выехать из Грозного к Палычу, который определит, где ему в дальнейшем находиться и чем заниматься. Психанув, он сразу тогда позвонил Палычу, но и тот подтвердил это. Почти сутки Мироныч пил без просыпа, ища выход из этого положения. Он понимал, что, если он дернется, его тут же могут задержать сотрудники или убрать люди Алекса. Остановил этот запой Технарь. Появился он неожиданно и сразу стал отчитывать Мироныча:
– Чего ты как баба раскис? У Палыча для тебя всегда найдется работа.
– Я и здесь никого бы не подвел. Не доверяете?
– Ты же в розыске, а рядом Афганец, который тебя знает. И сам залетишь, и нас всех подведешь.
– Я предлагал насчет Афганца, – угрюмо заметил Мироныч, – а вы не слышите.
– Он за все ответит. А тебе я принес билет на поезд. Уходит через три часа, вот и отчаливай. Только осторожней будь, а то нарвешься на оперов. Мы тебя спасаем, а опера…
– Этих я сразу узнаю, – хвастливо заметил Мироныч.
Проводив Технаря, он запер дверь и стал собирать вещички. Перед прощанием Технарь передал ему несколько упаковок сторублевых купюр, и Мироныч, уложив их в дипломат, несколько успокоился. Он не сомневался в том, что легко обведет ментов, которые обязательно будут на перроне, и доберется без приключений до Палыча. Но Мироныч не знал того, что уже давно «засветился».
Получив запись разговора, Артур вызвал к себе Максимчука, дал послушать ее и потом произнес:
– Начинай, Василий. Только аккуратно, чтобы не засекли его дружки. Могут они сопровождать его в поезде. От этой публики всего можно ожидать. Берите аккуратнее. Уверен, что он напьется. В Минводах его сдадите транспортной мили¬ции. Я позвоню им, и они передадут его московским розыск¬никам.
К вокзалу Мироныч поехал на такси, по дороге попросил водителя остановиться и купить ему несколько бутылок водки и закуску.
– Чего смотришь так? – спросил он водителя. – Радикулит замучил меня. Возьми вот, сдачи не надо.
Дожидаясь прихода водителя, Мироныч рассматривал снующих мимо людей и пытался отличить приехавшего от уезжающего. В одном из проходивших он определил прико¬мандированного, в другом, рассматривающем людей, он сра¬зу уловил вокзального опера. Вскоре с двумя большими пакетами вернулся водитель и сообщил, что по¬садка на московский идет. Об этом свидетельствовали и по¬явившиеся над вокзалом вертолеты. Пассажирский поезд на Москву отправлялся один раз в неделю и усиленно охранял¬ся как с воздуха, так и во время следования по территории Чечни.
Отпустив водителя такси, Мироныч не спеша направился к своему вагону. Время до отправления еще было, и Мироныч решил пройти всю платформу и за несколько минут до от¬правления двинуться в обратную сторону. Если за ним на¬блюдают, то около его вагона опера обязательно обрисуются. Так он и сделал: шел, рассматривая номе¬ра вагонов и как бы отыскивая свой, и краем глаза увидел сто¬явшие около вагона военные патрули, которые весело разго¬варивали с проводницей. Мироныч уверенно шагнул к ней. Предъявил билет, поднялся, прошел по коридору, и вскоре оказался в своем купе.
В соседнем купе находился Максимчук с операми и из окна наблюдал за Миронычем. Он увидел, как один из провожаю¬щих сразу же пошел на выход после вхождения Мироныча в вагон.
– Кажется, пока по плану. Провожающий слинял, и скоро будем брать, – проговорил Максимчук.
– Пусть с радости выпьет, – возразил один из оперов, – он же сейчас свои пакеты опустошать начнет. Кстати, провожающего взяли под наблюдение?
– Повели аккуратно.
Через полчаса, набрав скорость, поезд оставил позади окре¬стности Грозного, и один из оперов, замаскировавшись под дряхлого старика, стал у окна в коридоре. Вскоре, покачива¬ясь, вышел в туалет Мироныч. Оперативники вошли в его купе, показав удостоверения и попросили двух пассажиров срочно перейти в соседнее купе. Усевшись на их места, они ожидали Мироныча. Сто¬ящий в коридоре старик передвинулся ближе. Открыв дверь в купе, Мироныч от неожиданности остановился.
– Не удивляйтесь – это ваше купе. Проходи, Мироныч, – насмешливо произнес Максимчук.
Развернувшись, Мироныч увидел, что выход из купе пре¬гражден дряхлым старичком, на которого он по дороге в туалет обратил внимание. Сунув руку в карман, он злобно спросил:
– Чего надо?
Понимая, что в кармане Мироныча может быть пистолет, Максимчук обнял его, а стоявший в дверях оперативник уда¬рил по голове рукояткой пистолета. Они опустили отяжелевшее тело на полку, Максимчук вытащил правую руку Мироныча из кармана. В кармане оказалась «беретта».
Защелкнув наручники, оперативники обыскали его, забра¬ли вещи, подождали, когда он придет в сознание и перевели в свое купе.
Рассматривая оперативников, Мироныч искал выход из со¬здавшегося положения и, не выдержав молчания, проговорил:
– Вы меня с кем-то спутали. В кармане паспорт, проверьте.
– Проверим, Юра, проверим, – буднично ответил Максимчук.
После этих слов Мироныч уже не сомневался, что задержали его не по ошибке, и думал лишь о том, что ему будут предъявлять.
Отправив Мироныча из Грозного, Технарь сразу же позво¬нил Алексу и сообщил ему об этом.
– Ты бы подъехал ко мне, есть разговор, – выслушав, проговорил тот.
Вызывая Технаря, Алекс хотел сообщить ему о полученной от Усатого информации и посоветоваться насчет дополнитель¬ной проверки людей.
Очутившись в камере изолятора с бывшими сотрудниками силовых структур, Усатый обостренно начал присматриваться к обстановке. Особо его поразил один наркоман из управле¬ния юстиции, это был уже не человек, а какое-то жалкое жи-вотное, он безумно стонал и метался вдоль камеры, не видя окружающих, не осознавая, где и почему оказался. Он шептал пересохшими губами одно и то же: «Дайте дозу, уколите, уко¬лите, – и рыдал, бился лбом о бетонный пол, – не хочу умереть, пожалейте, братцы! Я все сделаю! Любую вину возьму на себя, рабом буду, дайте уколоться, а я все сделаю, что ни скажете».
Он, молодой, внешне симпатичный парень, чем-то похо¬жий на актера Делона, рыдал, хватал всех за руки, целовал их, падал на колени, ползал червяком, обнимая ботинки.
Впервые Усатый видел «плоды» деятельности наркодель¬цов, и его вдруг осенило: «Вот почему они сами не принима¬ют героин – они знают, к чему он может привести человека. Так это их знание усугубляет их вину. Они сознательно тра¬вят людей, сажают на иглу ради денег. Это же самое ужасное падение – наживаться на боли и горе людей...»
Но Усатый еще не мог понять того, что ведь и он сам прямо причастен к этим «губителям», к тем, кто наживался на горе людском... Его больше возмущало то, что он оказался «край¬ним». Все воруют, а он? Все хитрят, а он? И его же еще и продают! В предательстве людей, в том числе, и даже близких, он не сомневался, особенно он оскорбился, узнав о призна¬тельных показаниях Гугиновского, которого считал преданным ему подчиненным. В своих показаниях тот все сваливал на Усатого, которого не мог якобы ослушаться. Возмутился тогда Усатый здорово и сразу же передал на волю указание немед¬ленно убрать Гугиновского, что и было сделано при вывозе его на место происшествия. Снайперская пуля, выпущенная из развалин соседнего дома, оборвала жизнь двойного оборот¬ня, после чего Кудашкин и другие, проходящие по уголовному делу, стали менять показания, заявляя, что они давали их под давлением.
Приехав к Алексу, Технарь сразу прошел к нему на второй этаж, поздоровался и стал смотреть выжидающе.
– Ты садись, Вадим. Разговор у нас будет о твоих людях. По информации Усатого, течет у нас крыша. Прежде всего в род¬ном вашем Южноуральске. Течет, Вадим.
– Перепугался он, мы своих хорошо знаем. Все они провере¬ны на конкретных делах. Поэтому мне не понятны эти подо¬зрения.
– А ты все-таки подумай. Особенно о тех, кто недавно у вас оказался. То, что Мироныча убрал, это хорошо, но информа¬ция от Усатого настораживает. Может, тебе на денек в Южноуральск смотаться? Встретишься с прокурором Белышевым, и он из первых рук расскажет, что и как. Особенно по поводу прова¬ла с оружием. Кстати, зачем ты влез в это дело, Вадим? Все мало нам? Я же предупреждал тебя, чтобы работал только со мной.
– Извини, Александр Сергеевич. Думал, что это поможет нам в нашем деле, – виновато ответил Технарь. – Когда надо в Южноуральск отбыть?
– Чем скорее, тем лучше, – и, словно прочитав его мысли, добавил:
– Только в разборки с начальником отдела милиции не вздумай влезать, хватит глупостей. Сейчас главное узнать, кто у вас чужак. Вернешься – и сразу товаром займись. С Палычем не ищи встреч. Он не с нами. А кто не с нами, тот против нас, как сказал великий пролетарский писатель Мак¬сим Горький. Читал его?
– Читал «Челкаша».
– Молодец. А о Палыче забудь!
В этот день посланный Алексом снайпер терпеливо дожи¬дался в стареньком «Москвиче» выхода во двор Павла Пав¬ловича. Специальная снайперская винтовка с глушителем ле¬жала на заднем сиденье, прикрытая дубленкой. Вскоре Палыч вышел и, стоя на крыльце, разговаривал с дворником, расчищавшим дорожки от снега. На машину, стоящую против его дома, он не обратил внимания, так как точно на такой же приезжал один из рабочих, обслуживающих его дом. Все про¬изошло мгновенно. Схватив винтовку, снайпер прицелился и произвел лишь один выстрел. Пуля, опередив скорость звука, ударила Палыча в голову и мгновенно оборвала его жизнь.
Но Технарь пока еще не знал этого. Вернувшись от Алекса, он был переполнен впечатлениями. Особенно его взволнова¬ло сообщение о том, что в их команде кто-то работает на ми¬лицию. За подбор людей для работы в Грозном отвечал он, и, конечно, спрос в первую очередь будет с него, думал Тех¬нарь, перебирая в памяти всех участников дел с наркотиками. Он сразу подумал о Светлане, так как от Мироныча не раз слы¬шал, что она легко может переметнуться к ментам. Но сейчас она в авторитете у Алекса, и, если ее проверить, Алекс может оскорбиться. Женщинам Технарь всегда не доверял и во всех неудачах винил только их. Не доверял он Светлане еще и потому, что знал ее бывшего мужа Виноградова. Отбросив опасения, он все же решил съездить на квартиру к Свет¬лане, так как знал, что этой ночью Алекса в Грозном не будет. Открыв дверь, Светлана удивленно произнесла:
– Что-то случилось, Вадим?
– Нет, просто скучно сидеть одному, вот и решил в гости нагрянуть.
– А если узнает Алекс? Ну да ладно, проходи, – улыбаясь, проговорила Светлана. – Я кофе приготовлю.
Повесив пальто, Технарь прошел в зал, уселся в крес¬ло и стал внимательно рассматривать обставленную новой мебелью комнату. Он уже был в этой квартире, но тогда не присматри¬вался к обстановке. Сейчас же его интересовало буквально все. На журнальном столике лежала ее сумка, и Технарь хотел открыть ее и покопаться в ней, но вошедшая Светлана, словно угадав его мысли, переложила сумку в шкаф, поставила поднос с двумя чашками кофе, сахарницей и мо¬лочницей и предложила передвинуть кресло к столику.
– А может, лучше столик к креслу? – посоветовал Технарь.
– Можно и так. Так что привело тебя ко мне?
– Завтра в Южноуральск вылетаю на военно-транспортном. Вот и решил спросить тебя кое о чем.
– Спрашивай.
– Привет никому не надо передать или посылку?
– Ты же все знаешь обо мне. О каких приветах и посылках ты говоришь?
– Ну, а с Артуром здесь не встречалась? Он, может, о чем-то просил?
Вздрогнув, Светлана поднялась, ничего не ответила и вышла на кухню. Вернулась она с пачкой сигарет и, закурив, злобно ответила:
– Ты специально приехал, чтобы позлить?
– Нет.
– Тогда еще какие вопросы у тебя? Спроси еще, почему Иг¬нату не понравилась, а Александру Сергеевичу пришлась в самый раз? Господи, как вы все надоели мне с вашими подо¬зрениями. Как в гестапо...
Вздохнув, Технарь не ответил на колкость.
– Ты говоришь – вы надоели? А кто еще такой любознатель¬ный, как я?
– Мироныч вот так же все допытывался. Сдвинутые вы, что ли? Или под Отелло косите?
– Светлана, не злись. А обидчика, твоего Мироныча, я от¬правил отсюда. Кстати, не знаешь, куда Алекс выехал?
– Неужели ты думаешь, что мы о работе с ним говорим? В кроватке лежим, а он, обняв меня, о делах своих отчет держит.
Посидев еще немного, Технарь попрощался и вышел.
После его ухода Светлана выпила чашку кофе, набрала номер сотового телефона Артура и сообщила ему об отъезде Тех¬наря в Южноуральск.
– Когда? – спросил Артур.
– Сказал, завтра.
– Еще что говорил?
– Спрашивал, встречаюсь ли я с тобой, – ответила Светлана и добавила:
– Алекс уехал сегодня до завтра, а куда не сказал.
– Понятно, ты поосторожнее, Светлана.
– Я постараюсь, Артур. До свидания.
Получив эту информацию, Артур позвонил Сизову и дого¬ворился о встрече с ним.
Утром они встретились в парке, и Артур рассказал ему о ночном разговоре со Светланой.
– Ты в курсе, что Алекс привел в исполнение приговор Палычу? – спросил Сизов.
– Нет.
– Вчера его пристрелили во дворе дома. Киллер успел скрыть¬ся. Скорее всего, это человек Алекса.
– Это для меня новость, – произнес Артур
– Как пауки в банке, поедают друг друга. Значит, Алекс не захотел делиться наваром с Палычем. А может, чего-то и за¬подозрил. Мироныча-то не случайно вывел из команды, а он был человеком Палыча.

– Может быть, мне прогуляться до Южноуральска и помочь взять там Технаря? – спросил Артур.
– Нет. Пока потерпи пару дней. Алекс не случайно исчез. Возможно, завтра состоится встреча людей Технаря с нарко¬курьером.
– Тогда почему без Технаря?
– А он приглядывается сейчас к Технарю. Возможно, решает и его убрать из дела. Хотя маловероятно, так как недавно он вручил ему международный паспорт на чужое имя. Кстати, не сказала тебе, во сколько он вылетает?
– Нет.
– Ничего. Наружка установит, и я сразу же позвоню туда Каширину, чтобы понаблюдали за ним. Нужны все их связи. Многих мы уже установили с помощью Андрея, но наркома¬фия, в которую входит Алекс, корни глубоко пустила. Тех¬нарь взбешен провалом с оружием и ищет причины провала. Но возможно, Алекс его дипломатично отодвигает от этого канала. Об этом и Андрей мне говорил.
– Кстати, как он? – перебил Артур.
– Вписался хорошо. Алекс его к чему-то готовит. Но ждать больше не будем. На первой же встрече с наркокурьером бу¬дем всех брать.
– Моя помощь требуется?
– На всякий случай приготовь своих оперов и пару машин. Возьми вот этот аппарат, – проговорил он, доставая приемный блок «Дак–00». – Радиус действия около километра, а микро¬фон у Андрея спрятан. Будем слушать все их разговоры.
На следующий день вернулся Алекс и вечером пригласил к себе Светлану и Андрея.
– Ну что, Игнат, засиделся. Пора и за дело.
– Я всегда готов, Александр Сергеевич, – ответил Андрей.
– Тогда к утру и выедем. Светлана тоже поедет. Хочу по¬смотреть вас в деле. Кстати, для подстраховки возьмите из подобранной «пятерки» пару человек. Есть такие?
– Конечно, есть. Тоже устали ждать. Возьмем Александра Юркова и Олега Удара.
– Хорошо, пригласи их сегодня к себе на квартиру, но для чего – не говори. Я их по дороге проинструктирую. А Светлана до утра у меня останется. Не возражаешь?
– Конечно, нет, – улыбаясь, ответила Светлана.
– Вот и хорошо. Ты иди, Игнат. До утра.
А как только тот вышел, достал телефон и произнес одно слово: «Начинай». Это было сигналом к проверке Андрея. Несколько человек были проинструктированы об этом, и Алекс считал, что, если Игнат работает на милицию, то сразу начнёт
искать с ними встречи и звонить. На этот счет у наблюдавших за Игнатом была необходимая аппаратура.
Приехав на квартиру, Андрей сразу же поставил на окно горшок с китайской розой, что было сигналом к вниманию людей, подстраховывающих его. Звонить о состоявшемся с Алексом разговоре он никому не стал, так как предполагал, что, возможно, разговоры прослушиваются не только людьми Сизова. Отпустив несколько шуток хозяйке, которая внима¬тельно наблюдала за ним, Андрей по телефону пригласил к себе Александра и Олега и пообещал передать им хорошую но¬вость. После этого он попросил хозяйку накрыть стол на троих и хорошо угостить его друзей.
Вскоре пришел Александр Юрков, на которого с интересом посматривала хозяйка, а затем появился и Олег. Усадив их за стол рядом, Андрей сел напротив и, пока хозяйка накрывала стол, рассматривал их.
Холеные лица с выражением самодовольства и высокоме¬рия, полуприкрытые веками глаза, под которыми темнели ал¬когольные мешки, и презрительно опущенные уголки губ как бы подчеркивали их одинаковый духовный мир.
На столе в большом блюде румянились упитанные цыпля¬та, и Александр, не выдержав, спросил:
– А выпить-то что-нибудь найдется у тебя? Такую закуску грех без водочки жевать.
– Хорошо. Только одну, потому что сегодня ночью или завтра утром нам предстоит работа, – ответил Андрей, вышел на кухню и достал из холодильника запотевшую бутылку «Смирновской».
Некоторое время сидевшие за столом молчали. Только слы¬шалось чавканье и хруст косточек цыплят. Откинувшись от стола, Александр задал вопрос:
– А что за дело?
– Подстраховывать будете нашу встречу с наркокурьером.
– И где?
– Ты, Сашок, что-то любопытный стал. В дороге тебе все расскажут, а пока отдыхаем.
– Ну и ты, Игнат, уж больно правильный стал. Хозяй¬ка здесь так старалась нас угостить, что грех упускать возможность. Пусть она приведет пару подруг позабавиться.
Однако Андрей быстро остудил это желание и уложил на полу спать недовольных друзей.
В шесть утра телефонный звонок разбудил Андрея. Звонил Алекс. В коротком разговоре он передал, чтобы через тридцать минут Игнат со своими подельниками был готов.
Разместившись в просторном джипе, они без проблем вые¬хали из города, не встретив ничего подозрительного. В маши¬не, кроме них, находились еще три человека: Алекс, Светлана и водитель. Бросая взгляды в зеркало заднего обзора, Андрей не видел «хвоста» и спросил:
– Далеко ехать, Александр Сергеевич?
– Скоро будет поселок Джалка и начинается Аргунское уще¬лье. Там мы тормознем и пешочком прогуляемся до ближай¬шего хутора, а в хуторе и повстречаемся с нужными людьми.
Этот разговор слушали и Сизов, и Артур, ехавшие за ними на приличном расстоянии.
Когда они вылезли из джипа, зимний лес, начавшийся сра¬зу за окраиной, встретил их зловещим шелестом. Будто злой рок играл с зашедшими сюда путниками, прихватывая разма¬шистыми ветками за одежду и осыпая их падающим с ветвей снегом.
Впереди шел проводник, взятый Алексом в поселке. За ним, не отставая, ступал по следам Андрей, а дальше Светлана и Алекс. Юрков и Олег Ударов замыкали шествие. Двигались все молча, только Светлана несколько раз упрекнула Алекса за то, что тот не подсказал надеть ей зимние сапоги.
– Слышь, Игнат, у меня уже копыта скоро отвалятся! – отдуваясь, проговорил Удар.
– Можно немного отдохнуть, – согласился Алекс. – Давайте остановимся и кое о чем договоримся. Деньги передает Светлана, возьми пакет, тут тридцать тысяч зеленых. Я познаком¬лю Игната и Светлану с людьми, которые будут приносить из Афгана товар, но каждый раз место встречи вы будете менять. Если сегодня что-то пойдет не по плану, прикрывайте вы нас, ребята, – обращаясь к Александру и Олегу, добавил он. – Но оружие лучше не применять, а выбросить. По этой тропе блок¬постов нет, и опасности не должно быть. В хутор сначала зайдет проводник, а затем по его сигналу идем мы.
– Еще много шагать нам? – спросила Светлана.
– Нет, через пару километров будем на месте. Отход до на¬шей машины в таком же порядке.
– А если нарвемся на ментов или военных? – спросил Андрей.
– Тогда прячем товар и объясняем, что к знакомым моим ходили в гости, это уж моя забота, – небрежно ответил Алекс и, повернув голову в сторону услышанного хруста ветки, ко¬ротко бросил: «Тихо!»
Все смолкли. Но хруста больше не раздавалось.
– Пошли, только осторожнее. Вчера все было здесь чисто, а сегодня и на засаду можно напороться.
Вскоре они подошли к хутору, в котором было менее десят¬ка домов. Остановившись на окраине леса, Алекс несколько минут с проводником всматривались в словно вымершие дома. Наконец, махнув рукой, проводник пошел вперед, а Андрей, облокотившись на криво торчащее дерево, замер в ожидании развязки. Он не сомневался в том, что Сизов успел размес¬тить в домах засаду, и с нетерпением ждал начала задержа¬ния. Сердце его колотилось, дрожали ноги, и сильно пересох¬ло в горле.
Войдя в первый дом, проводник через минуту вышел, махнул рукой и направился ко второму дому.
Сизовым и его людьми было заранее обговорено, что будут брать они тогда, когда Алекс со всеми войдет во второй дом, но брать без риска для жизни Андрея. Основная группа задер¬жания во главе с Сизовым скрытно расположилась в этом доме, предупредив хозяина о том, что при малейшей попытке передачи сигнала опасности он будет пристрелен. Вторая группа во главе с Виноградовым блокировала выходы из хутора в лес.
Войдя в дом, Алекс весело поздоровался с хозяином, дож¬дался, когда Светлана с Андреем войдут, и спросил:
– А где Тимур?
– Должен подойти, – ответил хозяин.
И действительно, после его слов в открывшуюся дверь вва¬лился афганец крупного телосложения. Поставив вещмешок на стол, он протянул руку Алексу, чтобы поздороваться, но тут сотрудники выскочили из соседней комнаты.
– Вы задержаны, – услышал Алекс и, повернув голову на звук голоса, увидел вышедшего Сизова. – Лицом к стене, или мы будем стрелять на поражение.
Заскрипев от злости зубами, наркокурьер понял, что по¬пал в ловушку.
- Это как понимать, друг? – презрительно усмехнувшись, спро¬сил он, но последовавшая команда «молчать!» оборвала воз¬можность переговоров. Затем началась процедура неотложных формальностей, и это позволило участникам задержания от-влечься. Воспользовавшись этим, Алекс рванулся к двери и сбил с ног одного из оперативников. Выскочив из дома, он оглянулся и увидел бегущего за ним Андрея.
– Не стрелять! – услышали они команду Сизова, и это прида¬ло убегающим уверенности. Алекс надеялся, что на окраине хутора их будут ждать боевики, которые помогут им скрыться. Но он не знал того, что за несколько часов до подхода к хуто¬ру боевики напоролись на засаду и были уничтожены. Не до¬бежав до леса, Алекс остановился, дождался Андрея и, ког¬да тот приблизился, коротко бросил:
– Прорываемся в лес!
– Лучше остановиться, Александр Сергеевич.
– Не понял.
– Я вас задерживаю. Поворачивайтесь и идите к хутору, – потребовал Андрей.
– Я ведь тебя и подозревал, – проговорил Алекс и, выпустив лезвие кнопочного ножа, сделал шаг к Андрею, у которого не было оружия и необходимости такого поведения. Алекс мет¬нул вперед правую ногу, попытался ударить его в пах, но Анд-рей, сделав ножницы руками, перехватил ногу и так крутанул ее, что если бы Алекс не повернулся спиной, то нога была бы сломана. Отпустив ногу, Андрей с огромной силой ударил в лицо падающего Алекса, перебив ему переносицу, и тут подбежал Артур с сотрудниками.
С наручниками на руках Алекса привели в один из домов, обыскали, и вошедший Сизов сразу же начал задавать ему вопросы.
– Куда должны отправлять героин?
– А это у своего «крота» спросите, – злобно ответил Алекс.
– Ну, зачем вы так, Александр Сергеевич? Проигрывать надо так же красиво, как жили.
– Политминутка? Вези, начальник, в Грозный и рапортуй своим. Не хочу сегодня разговаривать.
В этой операции вся группа Алекса была задержана и дос¬тавлена в следственный изолятор ФСБ.
В этот вечер на бывшей квартире Ирины собрались Сизов, Артур и Андрей. Им по обычаю как-то хотелось отметить ус¬пех операции. Импровизированный стол – водка, закуска – со¬здавал некое подобие уюта. Разлив по стаканам холодную вод¬ку, Сизов хитро усмехнулся:
– Ну, ребята! Дорогие мои братья! За успех и за то, что, слава богу, все прошло без потерь.
И Сизов, снова наполнив рюмки, уже широко, как-то по-отцовски, рассмеялся:
– Вижу, чего вы оба ждете от меня. Звони, Андрюша. Ты заслужил, и теперь можно. Передай от меня привет и скажи, что завтра вместе с Артуром Александровичем будете в Южноуральске.
Набрав номер телефона родителей, он с нетерпением ждал, когда там поднимут трубку и вскоре услышал голос Галины.
– Мамуля, это я, – дрожащим от волнения голосом прогово¬рил Андрей.
– Ты где? – перебила она.
– У дяди Артура, а завтра мы с ним будем у вас. Как дела? Как Татьяна?
– Она только-только ушла от нас к себе. Мы все очень беспокоимся о тебе.
  – У меня все в порядке. Ждите.
– Подожди, подожди, не отключайся. Папа хочет услышать тебя.
– Ну, что, закончилось, сынок, твое обучение? – услышал он голос отца.
– Да, папа. Все в порядке, дома расскажу обо всем. Тане сообщите, что завтра встретимся.
Передав сотовый телефон Артуру, Андрей потянулся за наполненной рюмкой.
– А он и впрямь Шустряк, как его там называли, – проговорил Сизов и, подняв свою рюмку, добавил:
– Я очень рад тому, что судьба свела меня с такими замечательными людьми. Давайте за верность и дружбу выпьем.
После длительной напряженки Андрей, расслабившись, рас¬краснелся и часто поглядывал на часы. Замечая это, Артур и Сизов лишь молча улыбались.
– А знаете, Артур Александрович, мое большое начальство очень довольно результатами нашего с вами сотрудничества. Думаю, что вам и Андрею придется сверлить дырочки для высоких наград.
– Мы не за награды работали, – недовольно ответил Артур.
– За что я полюбил вас обоих, так это за прямоту, – перебил Сизов.
– Я бы вместо награды Андрюше задницу напорол. Вместо того чтобы предоставить задержание Алекса сотрудникам, он, как мальчишка, кинулся за ним. Хорошо, что все так кончи¬лось. А если бы по-другому! Что я бы сказал его родителям?
– Не надо Андрея сильно ругать. Он же самбист, вот и ре¬шил проверить свою спортивную подготовку, хотя и лихачнул немного.
– А чего это вы защищаете его?
– Хочу просить начальство о переводе его к нам.
– По-моему, Андрей Иванович, этого делать не надо.
– Почему?
– Не хочу, чтобы он испортился в чиновничьем аппарате. Спешка в этом вопросе только навредит. Надо, чтобы закрепил он свой первый успех практической работой на земле. Поработает опером еще два-три года, и тогда можно выдви¬гать. Кстати, сам-то ты что об этом предложении думаешь? – спросил он Андрея.
– Сейчас я думаю только об одном. Я так давно не видел Таню...
– Маму или Таню? – улыбнувшись, перебил Сизов.
– И маму, и Таню, и папу.
Поговорив еще какое-то время о предстоящей работе с за¬держанными, Сизов засобирался домой. Уже надевая теплую куртку, он предупредил Артура, чтобы в Южноуральске тот не проявлял активности, так как оставшейся пока на свободе люди Мироныча и Технаря будут задержаны людьми Каширина. Хитро улыбнувшись и протянув руку Андрею, он добавил:
– Но в Белокаменную тебя и Артура Александровича при¬гласят.
– Андрей Иванович, о просьбе моей насчет Григория Соловьева не забудьте. Очень прошу за него.
– Мы что, больше не увидимся разве? Через пару дней вы вернетесь сюда, и тогда мы вместе что-нибудь придумаем. В борьбе с наркобедой должны использоваться все возможнос¬ти. Ладно, поеду отдыхать, да и вы долго не засиживайтесь.

ВОЗВРАЩЕНИЕ

Вылетая в Южноуральск, Технарь не знал, что на встречу с наркокурьером его «пятерка» пойдет без него. Он видел, что Алекс к нему стал относиться иначе, и от этого чувствовал себя растерянным и подавленным. Он попадал в критические ситуации и ранее, нередко подвергался смертельным опаснос¬тям, но и тогда не терял присутствия духа. Сейчас он метался в поисках причин невезения и приходил лишь к одному выво¬ду о том, что в его окружении кто-то работает на милицию. А раз так, то он должен найти его и не думать ни о чем другом.

В Южноуральск он никому не звонил, боясь попасть под наблюдение, и, когда вышел из аэропорта, сразу же взял такси. Поколесив по городу около сорока минут и убедившись в отсутствии хвоста, Технарь на набережной отпустил машину и не спеша пошел по многолюдной улице к центру. Решив закусить, он рассматривал встречающиеся на пути кафе, бары и рестораны, но что-то удерживало его. Нако¬нец, напротив одного ресторана Технарь увидел метрах в пяти¬десяти на противоположной стороне бытовку строящегося дома, прошел немного дальше и вернулся назад. Он открыл дверь бытовки и вошел в нее. Приникнув к окну, стал рассматривать входящих в ресторан и выходящих отту¬да. Не увидев ничего подозрительного, он решил зайти в ресторан закусить и дождаться сумерек, чтобы отправиться к Ашуру Аковеняну.

В ресторане Технарь несколько минут рассматривал сидящих в зале и, когда подошел официант, заказал скромный ужин. Уп¬равившись с бифштексом, он в ожидании кофе снова стал не¬заметно наблюдать за посетителями ресторана и обратил вни¬мание на мужчину, сидевшего спиной к окну, который так же, как и он, рассматривал сидящих. Правда, перед ним стоял графинчик, из которого он часто наливал содержимое в свою рюмку, и это немного успокоило Технаря.

Посидев еще немного, Технарь вышел. Через двадцать ми¬нут он уже звонил в дверь квартиры Ашура.

Несколько минут все было тихо, но затем дверь распахну¬лась, и улыбающийся Ашур радостно воскликнул:

– Какие люди! Проходи, Вадим Борисович. Давно у нас? – суетливо говорил он.

Комната, куда прошел Технарь, походила на «люкс» доро¬гой гостиницы: мягкие ковры, хрусталь, кожаные кресла и инкрустированная стенка. Чистота идеаль¬ная, словно здесь и не жили.

– Что будем потреблять? Коньяк, виски, водочку? – подойдя к стенке, спросил Ашур.

– Доставай водочку, она лучше согревает,– мрачно ответил Технарь. Когда Ашур поставил стопки, поднял одну и, по¬смотрев через нее на люстру, добавил:

– Закуски не надо. Я более двух часов в ресторане просидел до прихода к тебе.

– И что привело тебя к нам? – наполняя стопки финской, на¬стоянной на травах водкой, осторожно спросил Ашур.

– Дело, Ашурчик. Дело. Расскажи подробнее, как сгорели на оружии ребята.

– А я тут ни при делах. Ты же знаешь, когда речь заходила об оружии, я всегда уходил. Не мой это бизнес.

– Знаю,– перебил Технарь. – Ты лучше скажи, кто мог сдать наших? Где течет?

– Так время такое: все течет, все изменяется.

– Не юли, Ашур. Я приехал именно по этому вопросу и, пока не найду предателя, не успокоюсь.

– Тогда давай соберем всех наших и побазарим с ними, – предложил Ашур, – может, кто-нибудь и вспомнит что-то.

– Собирать пока не надо. Замели всех, кто занимался ору¬жием?

– Шаман говорит, что всех.

В вельветовом костюме темно-синего цвета с шелковым плат¬ком, повязанным под распахнутым воротом белоснежной ру¬башки, Ашур сидел напротив Технаря. Он уже успокоился от неожиданной встречи и думал лишь об одном: как выкру¬чиваться ему в истории с парнем, которого убрали передозировкой. Но Технарь к этой теме пока не подходил.

– Ты устрой меня на пару дней здесь, Ашур. Появляться в гостиницах мне нежелательно, – неожиданно попросил Технарь.

– Это проще всего, – Ашур склонил голову набок и провел осторожно по густым черным волосам рукой. – Для добрых гостей у меня всегда приготовлена комната.

– Афганец часто здесь бывает?

– Бывает. Но, по моим данным, он отношения к провалу по оружию не имеет.

– Боишься его?

– Просто считаю, что не надо гусей дразнить. Себе дороже будет. Лучше тихо, спокойно заняться нашим делом. Я ведь здесь все настроил и не хотел бы это терять.

– Об этом мы еще поговорим с тобой, а сейчас веди меня спать. Устал я что-то сегодня. Кстати, где располагается прокуратура, в которой работает Белышев?

Ашур сообщил подробный адрес, а так же несколько вариантов, как лучше добраться туда, после чего Технарь остался один и, лежа с открытыми глазами, долго не мог уснуть. То ли новая обстановка и беседа с осторожным Ашуром, то ли предчувствие чего-то опасного мешало ему.

На следующий день с утра Ашур предложил Технарю пое¬хать на его машине в прокуратуру. Сидя в машине невдалеке от прокуратуры, он ждал появления Белышева. Вскоре тот приехал, и Ашур сразу проговорил:

– Приехал. Пошли.

Утром они договорились, что Ашур подойдет к нему с Тех¬нарем и, представив его, сразу удалится.

Белышев, идя к двери, повернул в их сторону голову, увидел Ашура и остано¬вился.

– Ко мне? – спросил он подошедших.

– Да, наш знакомый поговорить хочет с вами, – ответил Aшур.

– У меня сейчас времени нет, – проговорил Белышев.

– Вы меня извините, – перебил Технарь, – я от Александра Сергеевича к вам,– и, увидев недоуменный взгляд, добавил:

– От Алекса из Грозного.

– Понятно. Пошли.

В кабинете Белышев указал Технарю на кресло. Выражение лица при этом было у него брезгливо-самодовольное. Технарь не любил таких людей, однако, подавив возникшую неприязнь, опустился в кресло и стал наблюдать за прокурором. Худой и жилистый, он выглядел пя¬тидесятилетним мужчиной. Седая короткая щетина покрывала крупную голову, лоб которой рассекали глубокие морщины.

Сняв пальто и повесив в шкаф, он сел в кресло за столом и тихо проговорил:

– С чем направил вас Александр Сергеевич? Давайте побыстрее!

Технарь повел плечами и хотел уже ответить дерзостью, но, посмотрев в глаза хозяина кабинета, увидел его заинтере¬сованность. Казалось, что они принадлежали другому челове¬ку, и тогда, достав пачку стодолларовых купюр, протянул ее Белышеву.

– Александр Сергеевич просил передать это вам.

– Спасибо, – удовлетворенно кивнул тот и, отодвинув ящик стола, небрежно бросил туда пачку. – Что еще он просил пере¬дать мне?

– Он просил поговорить с вами насчет дырявой крыши.

Поднявшись с кресла, Белышев закурил и, выпуская коль¬ца дыма, несколько минут молчал. Затем сел рядом с Техна¬рем и тихо произнес:

– Кто-то действительно работает на ментов у вас. Парень один сидел интересный в изоляторе, а у него сестра – невеста оперативника из управления по контролю за оборотом нарко¬тиков. Три месяца как его здесь нет. На курсы, говорят, вые¬хал за границу. Но я навел справки и узнал, что зарубежной практики никакой нет. А когда брат стал просить у сестры фо¬тографию его, то все и закрутилось.

– Так надо копнуть поглубже, – перебил Технарь.

– Не учи. Без тебя знаю, что делать, – возмутился Белышев.

– Не обижайтесь. Я это к тому, что и у меня есть кое-какие подозрения. Но если оборвалось с фотографией, то, может быть, приметы какие-нибудь, связи.

– Связи есть. Он сын одного из афганцев, дружка Виногра¬дова, который здесь работал.

– О Виноградове нам многое известно, а вот то, что он зна¬ком с этим оперативником, уже важно. А это не тот афганец, которого Мироныч хотел убрать?

– Тот самый. И сынок у него тоже такой же настырный.

Уловив в глазах собеседника тревогу, Белышев проговорил:

– Уточню я еще кое-что по нему.

– Время не терпит. А спортом он не занимался?



– Еще как! Мастер спорта по самбо. Часто защищал на со¬ревнованиях честь города.

– Мне надо срочно вернуться в Грозный, – задумчиво прого¬ворил Технарь и добавил:

– Приметы бы его.

– Поработаем, – заверил Белышев, вернулся в кресло за столом и начал перебирать на столе бумаги. – Кстати, когда вы¬езжаешь? – давая понять, что разговор окончен, спросил он.

– Завтра, наверное, выеду.

Попрощавшись, Технарь вышел и сразу обратил внимание на стоявшую рядом со зданием «ГАЗель». Проходя рядом, он не увидел в ней ни шофера, ни пассажиров.

«Ауди» Ашура стояла метрах в тридцати от дверей проку¬ратуры, но Технарь садиться в нее не спешил. Оглядев улицу, oн прошел мимо, и все присматривался к «ГАЗели». Затем вернулся назад, огляделся вновь и сел в машину Ашура.

– Давно стоит? – спросил Технарь, показывая на «ГАЗель».

– Как ты вошел туда, так почти сразу и она подъехала, но водитель ушел в прокуратуру.

– Поехали домой, – с беспокойством предложил Технарь.

Дорогой они оба молчали. Но как только вошли в кварти¬ру, Технарь сразу же предложил Ашуру рассказать все по делу наркомана, которого он убрал. Несколько минут Ашур мол¬чал.

– Чего молчишь-то? – не выдержал Технарь. – На Исмагилова не надейся, он тебе не помощник.

И тогда Ашур начал рассказывать, как у него возникли подозрения, и как он хотел сам раскрутить это дело.

– Ну и почему не раскрутил? – перебил Технарь.

– Сестра не дала ему фотографии своего жениха и, думаю, что сообщила об этом ментам или наркополицаям. Поэтому и решили с Исмагиловым убрать его от греха подальше.


– Какие же вы безмозглые! Что нельзя было все узнать у него, а потом убрать? Ну а что-нибудь узнал сам? Кто этот оперативник? Какие у него приметы – можешь сказать?

– Самбист он, – глядя в сторону, пробормотал Ашур.

– Это я уже знаю. Приметы какие? Наколки на руках?

– Откуда? – вопросом на вопрос ответил Ашур. – Хотя один из студентов группы, в которой он был, передал моему чело¬веку, что у него шрам на подбородке.

– Идиоты! – произнес в нервном возбуждении Технарь, – имели такую информацию и молчали. Я не знаю, Ашур, ка¬кие последствия нас ждут, но предполагаю – ужасные. Ты смотайся на вокзал и сразу купи мне билет на московский, на сегодня.

Оставшись один, Технарь стал быстро собираться. Своим особым чутьем он понимал, что, если сейчас же не скроется, то будет задержан. Возможно, за ним наблюдают и прослушива¬ют его разговоры. Поэтому он и дал задание Ашуру, чтобы отвлечь внимание оперативников. Подойдя к окну, он неза¬метно стал наблюдать за улицей и увидел, как к стоящему невдалеке от дома автобусу подъехала «Волга», и мужчина из «Волги», оглядываясь по сторонам, нырнул в автобус. После увиденного сомнений у Технаря уже не было. Осторожно при¬крыв за собой дверь, он вышел во двор и через подъезд друго¬го дома, проявив весь свой профессиональный опыт, вырвал¬ся из готовящейся ему западни. Не замеченный оперативника¬ми, он взял такси, выехал из города и помчался в Самару, запу¬тывая следы, так как знал наверняка, что о московском направлении операм уже известно.

Действительно, сотрудниками Каширина была получена рас¬печатка последнего разговора Технаря с Ашуром и, подъехав к дому, где жил Ашур, они ждали возвращения его с вокзала, чтобы брать сразу обоих. Вскоре они увидели подъехавшего Ашура и, как только тот вошел в подъезд, вошли тоже. На верхней площадке уже стояли три сотрудника, которые, уви¬дев Ашура, не спеша, начали спускаться. У двери, Ашур вытащил связку ключей и попытался вста¬вить один из ключей в скважину, но подошедший мужчина тихо сказал:

– Я из управления по контролю за оборотом наркотиков.

Не успев что-либо ответить, Ашур увидел подоспевших автоматчиков в пятнистой форме, которые, скрутив ему руки, обыскали, надели наручники и втолкнули в открытую Кашириным дверь.

– Веди к своему гостю, – приказал Каширин.

Войдя в комнату, в которой остался Технарь, Ашур увидел, что ни его, ни его вещей на месте нет.

– Был здесь, когда я уезжал, – проговорил он.

– Быстро обыск! – приказал Каширин. – А я в управление ми¬лиции и ФСБ.

Покинув квартиру, Каширин ругал себя за допущенный промах, так как понимал, что Технарь переиграл их, послав на вокзал Ашура для отвода глаз. В Москву он, конечно, не поедет и по соседним областям надо срочно давать ориентировку. Но самое главное, он опасался встречи Технаря с Андреем, который сегодня прилетает в Южноуральск.

Действительно, в это время шел на посадку самолет, и сре¬ди пассажиров находились Артур и Андрей, которых встреча¬ли сотрудники управления по контролю за оборотом наркоти¬ков. Перед отправлением Сизов не советовал им сообщать о рейсе и точном времени прилета своим близким, так как еще опасался за их жизнь, и от этого оба они сильно переживали.

Встретили их на двух машинах и повезли Андрея к родите¬лям, а Артура в бывшую холостяцкую.

В своем подъезде Андрей чуть не бегом поднялся по ступе¬ням и, нажав кнопку звонка, не отпускал ее, пока не распах¬нулась дверь. Бросившись к мате¬ри, Андрей обнял ее, поцеловал и воскликнул:

– Мамочка! Заждались уже меня?

– А ты как думал? – только и вымолвила она, прижимая его к себе.

Несколько секунд она не выпускала его из объятий, а по¬том проговорила:

– Господи, как мы тебя ждали с отцом.

– Ну, здравствуй, сынок, – обнимая, проговорил Виктор.– А ты стал настоящим мужчиной. Мы с мамой думали, что ты завтра прилетишь.

– Так получилось, предупредить не успел, – оправдывался Андрей и, войдя в зал, спросил:

– Как Татьяна?

– А так же, как и мать твоя. Все это время в переживаниях была. Только недавно ушла к своим. Не хотела уходить, словно чувствовала, что прилетишь сегодня, – ответил Виктор.

– Так, может быть, я схожу за ней? А?

– Поздно уже, Андрюша. Она сказала, что завтра с утра до института забежит к нам. Хорошая у тебя девушка, сынок, верная и любящая.

– Какие сами, такие и сани, – самодовольно проговорил Ан¬дрей.

– Так как зарубежная практика прошла, сынок? – переведя разговор на другую тему, спросил Виктор.

– Классически прошла, но об этом потом.

– А что-то с тобой ни вещей, ни конспектов?

– Все конспекты вот здесь,– показывая пальцем на голову, ответил Андрей, и Галина увидела на его пальце наколку.

– Пойдем в ванную, помойся с дороги и переоденься.

Через несколько минут она вошла, увидела разрисо¬ванное тело Андрея и испуганно воскликнула:

– Андрей, это зачем?

– Так было надо, мама. Но ты не волнуйся – через три месяца они пропадут сами.

– Так ты что, у бандитов был? – испуганно спросила она.

– Потом, мамуля, потом. Ты чем встречаешь меня – вопроса¬ми или чем-нибудь вкусным? – шутливо проговорил он.

Переодевшись в спортивный костюм, Андрей вышел из ван¬ной. В зале он стал рассматривать книги, мебель и картины. В квартире все было по-прежнему, как будто он и не отсутство¬вал более трех месяцев. Поговорив с отцом, Андрей ушел на кухню и, стоя в дверях, наблюдал за матерью, которая пекла для него блины. Сейчас он чувствовал себя необычайно счастливым, неожи¬данно подошел к ней и обнял. Сейчас он особенно пони¬мал разность миров: того, в котором жил последние месяцы, и того, в который вернулся.

За ужином говорили о его здоровье и дальнейших планах, потом Галина, как маленького, отвела Андрея в его спальню и оставила одного.

Но спать Андрей долго не мог. Переполненный впечатле¬ниями он лежал, вспоминая события последних дней, и с нетерпением ждал утра. От родителей он узнал, что жена Артура оформила приобретенную прекрасную квартиру, и что Татьяна им сообщила о своем желании сразу же начать совместную жизнь с Андреем. Это его обрадовало, так как ранее у нее были иные планы. Вспомнив о Татьяне, он уже ругал себя за то, что послушался родителей и не пошел сразу к ней. Решив утром пораньше встать и самому разбудить ее, он немного успокоился и незаметно уснул.

На другой день, отлично выспавшись, Андрей поднялся око¬ло шести утра и осторожно вышел на кухню. Включив газо¬вую плиту, он поставил чайник, и тут появилась Галина.

– Ты чего, Андрюша, так рано? – спросила она.

– Побегу к Тане. Вот чайку попью и побегу, обрадую ее.

– Так ты бы сказал – и я тебе завтрак приготовила бы.

– Потом позавтракаю. Хочу сам разбудить ее.

– Господи, сейчас и цветы не купишь. Возьми хотя бы короб¬ку конфет, – проговорила Галина.

– Ты у меня, мамуля, всегда предусмотрительная. Спасибо, подслащу Татьяне жизнь, а то, может, забывать уже стала,

– Не говори так, сынок. Танюшу тебе бог послал, не взду¬май обидеть ее. Она так тебя ждала и не спала, наверное, сегодня.

Действительно, в эту ночь Татьяна долго не могла уснуть, чувствуя приближение встречи, и лишь утром забылась ко¬ротким сном. Именно в это время Андрей подошел к резной двери и на секунду остановился, пытаясь настроиться нуж¬ным образом. Звонок прозвенел едва слышно, и тут же щелк¬нул замок. В дверном проеме стоял ее отец.

– Андрей! Проходи быстрее, ты же замерз, наверное, – проговорил радостно он и посторонился, пропуская его.

Пройдя в зал, он увидел, как из другой комнаты выскочила Татьяна в ночной рубашке и сразу повисла у него на шее.

– Куда ты пропал? – всхлипнула она. – Я измучилась, потеряла покой! Ну, разве так поступают! Я ночами не сплю, схожу с ума!

– Подожди, подожди, дорогая! Сначала надень халат и домашние туфли, а то еще простудишься. Тебе это надо? – стал успокаивать ее Андрей.

Ему приятно было смотреть на нее, радостную и взволнованную, слушать ее чувственный голос, трогающий затаенные в глубине души струнки. Идя с ним в свою спальню, Татьяна продолжала:

– Ты же знаешь, как я тебя люблю, я не могу жить без тебя.

Накинув на ее плечи халат, Андрей прижал Татьяну к себе и слился с ней в длительном поцелуе. Выполняя опасное спецзадание, Андрей иногда мучился, путаясь в самых невероятных догадках. Пытался разобраться в кажущихся ему странностях ее поведения. И только сейчас по-настоящему понял, как дорога она ему. Только сейчас, пройдя через все опасности, увидел ее внутренний мир, ее чистую любовь.

– Я часто приходила к твоим родителям, но они ничего не могли пояснить мне и лишь успокаивали. Господи, как я боялась потерять тебя!

– Так уж стразу и потерять, – перебил Андрей, любуясь ее тонкими чертами лица и прекрасными глазами.

– Я сегодня в институт не пойду.

– У матросов нет вопросов. Но сначала давай позавтракаем, а то я не стал ждать, когда мама приготовит, а потом пойдем к моим.

– Это мы мигом. Ты же слышишь – уже гремят посудой на кухне, – согласилась Татьяна и, оставив его в спальне, заспешила на кухню.

Вернувшись, она взяла Андрея за руку, как маленького, повела.

– Вот, мама, и Андрей приехал, – радостно проговорила она. – А то ты расстраивалась все время.

– А как же не расстраиваться, Танюша? Столько времени ни слуху, ни духу, – вытирая слезы, ответила мать. – Ну, здравствуй, Андрюша.

– Здравствуйте, мои дорогие, – ответил Андрей и поцеловал ее.

– Садитесь за стол. Я приготовила оладушки со сметаной, ты ведь любишь их?

– Оладьи и блины, мама, – его любимое кушанье. На завтрак, особенно.

Заметив, как отец Татьяны бросает взгляды на палец с наколкой, он, опережая вопросы, небрежно проговорил:

– Так надо было. Скоро это все пропадет.

Вздохнув, тот поднялся, подошел к буфету и достал графин с домашней настойкой. Наполнил всем рюмки и торжественно произнес:

– С возвращеньем, сынок. Не спрашиваю тебя ни о чем, но верю, что ты выполнил свой долг.

Посидев немного, Татьяна спросила:

– Как сегодня свой день планируешь? На работу, конечно, пойдешь.

– Ну, а как же, Таня! Мне же надо отчитаться за свою учебу. Но сначала мы пойдем к нам домой. Я ведь и не поговорил с ними. Все бегом, бегом.

– Идите, идите, – посоветовала мать Тани.

Вернувшись, они застали отца с матерью, которые что-то оживленно обсуждали.

– Ну, и слава богу, главный виновник вернулся. Мы с отцом обсуждаем предстоящий торжественный обед, – проговорила Галина.

– Почему торжественный? – спросил Андрей.

– Ну, как же, такое событие! Да и Артур недавно звонил, мы уже и его с Ириной пригласили в гости, – пояснил Виктор.

– Тогда надо постараться, согласился Андрей и, повернувшись к Татьяне, добавил:

– Ты оставайся, помогай моим, а я сбегаю в управу.

– Ты же только прилетел, – упрекнула Галина.

– Дела, мамуля, в первую очередь. Я ненадолго.

Вскоре он был в кабинете Каширина и докладывал ему о выполнении поручения Сизова. Выслушав, тот позвонил на¬чальнику управления и доложил о прибытии Касатикова.

– Веди ко мне его, – услышал Андрей голос генерала.

Войдя, Андрей успел произнести лишь четыре слова:

– Товарищ генерал, лейтенант Касатиков... – и сразу подняв¬шийся генерал обнял его и перебил:

– Не лейтенант, а старший лейтенант. Приказом по комите¬ту вам, Андрей Викторович, присвоено внеочередное звание старший лейтенант, а за выполнение особо важного задания государственной важности вы представлены комитетом к высокой правительственной награде. Спасибо, сынок. Спасибо. Какие планы у вас?

– Сегодня с родителями и дядей Артуром посидим по-семей¬ному, а завтра думаем с Татьяной в ЗАГС с утра.

– Владимир Андреевич, назавтра ему машину на целый день, материальную помощь, конечно, и неделю его не трогайте. Пусть отдохнет,– и, повернувшись к Андрею, спросил:

– Тяже¬ло было?

– Да, товарищ генерал. Звери крупные и очень опытные.

– Хорошо. Отдыхайте. Потом мы все подробнее обговорим.

Вернувшись домой, Андрей увидел там Ирину с дочкой, радостно поздоровался и спросил:

– Ирина Васильевна, а дядя Артур где?

– В областное управление вызвали.

Удивленно глядя то на сына, то на Ирину, Галина, не вы¬держав, спросила:

– Это когда вы познакомиться успели?

Повернувшись к ней, Ирина задумчиво проговорила:

– Не надо вспоминать то ужасное, не надо, Галя. Придет время – Андрей сам расскажет.

А в это время Артур находился в кабинете начальника об¬ластного управления внутренних дел. Генерала интересовало будущее Артура, он о нем многое слышал и хотел взять своим заместителем.


– Так сколько вам еще осталось там?

– Немного, товарищ генерал. Около трех месяцев, – ответил Артур.

– И где думаете дальше служить?

– Конечно, здесь. У меня и жена с дочкой в Южноуральске, и квартиру друзья помогли купить.

– Я почему спрашиваю вас? Преданных людей мало, вот и предлагаю вам к нам вернуться. Конечно, на другую долж¬ность, заместителем моим.

– Преданных людей действительно мало стало. Деньги ох¬мурили многих, и за деньги продаются.

– Идут на всякие злоупотребления, Артур Александрович, и покрывают друг друга. Я читал приказ об оборотнях в Гроз¬ном, а позднее мы получили приказ о вашем поощрении, и я сразу понял, что это была ваша работа.

– Ну, не совсем так. Занималось управление собственной безопасности МВД России, а я лишь помогал, – возразил Артур.

– Много предательства. И, что характерно, не брезгуют ни¬чем. Все, что можно взять, подгребают под себя. У нас в ми¬лиции общественной безопасности стало еще больше Черноусовых, и покрывают друг друга со страшной силой. Недавно предложил начальника отдела из этой службы уволить за по¬боры, так даже мои заместители защищать его стали.

– А какой отдел тот возглавлял? – заинтересованно спросил Артур.

– Отдел по лицензионно-разрешительной работе.

– Эти сейчас красиво доят директоров охранных предприя¬тий. Не укрепляют, а разлагают предприятия. У них в почете тот, кто больше дань принесет.

– Все это мне известно, Артур Александрович. Поэтому и прошу вас помощником ко мне. Цепочку злоупотреблений можно вытянуть только с надежными людьми, а их сейчас мало. Вы там хорошую школу прошли, в том числе, и по борь¬бе с наркомафией. Раньше мы о наркоте и не знали. А ныне как специально по приказу какому одурманивают народ, мало нам алкоголиков, так еще эта страшная чума навалилась. Из-за денег готовы своих родных раньше срока в могилу свести, сколько дичайших преступлений из-за дурмана происходит, рушатся семьи, гибнут дети. Не остановим поток наркоты – конец России. А вы оказались в гуще этих, так сказать, игр по истреблению нации, у вас неоценимый опыт. Так что, не обессудьте, но работать нам придется вместе, а?

И генерал рассмеялся.

Выйдя от генерала, Артур остановил такси и помчался на квартиру к Касатиковым. Открыв дверь, он услышал музыку и смех в зале.

– Ты чего, Артур, срываешь наше мероприятие? – с упреком спросила Галина. – Мы давно собрались, а тебя все нет и нет. Я уже предлагала без тебя начинать, но Андрей и Ирина Васи¬льевна возражали. Защитники у тебя что надо.

Артур вошел в зал и, подходя к каждому, ра¬достно обнимал того. Сидевшая рядом с Ириной ее дочь проговорила:

– Садись рядом.

Но Андрей возразил, что сидеть они будут сегодня вместе, так как из-за них все и собрались.

Ему не хотелось есть, но он понимал, что этот празднич¬ный обед устроен в связи с возвращением из опасной коман¬дировки и он не должен огорчать своим отказом близких.

Сев рядом с Артуром, он пригласил с другой стороны сесть Татьяну и, пока остальные рассаживались, рассматри¬вал расставленную на соединенных двух столах разнообраз¬ную закуску.

– Открывайте салют, мужчины! – весело приказала Галина. И через несколько секунд раздались хлопки вылетавших из бутылок шампанского пробок.

– За встречу! – предложил Виктор, и сразу встали все присутствующие, поднимая бокалы и подходя с ними к виновникам торжества, целовали их.

Повернувшись к Татьяне, Андрей тихо, чтобы не слышали другие, добавил:

– За нашу встречу с тобой.

Закусывая и наполняя бокал шампанским, он готовился что-то сказать, но за столом было шумно. Каждый спешил выска¬заться о своем, наболевшем, и лишь Ирина с Артуром и Тать¬яна с Андреем помалкивали. Их радость была столь велика, что они молча наслаждались присутствием за столом своих любимых, забыв о недавних переживаниях. Наконец, восполь¬зовавшись минутной паузой, Андрей поднялся с наполнен¬ным бокалом и коротко произнес:

– А мы с Татьяной завтра в ЗАГС идем.

И сразу сидящие радостно зашумели, кто-то закричал «горь¬ко», кто-то стал предлагать свою помощь в ускорении регист¬рации. Но все без исключения понимали, что впереди у Анд¬рея и Татьяны целая жизнь с переживаниями, печалями и ра¬достями.

И неожиданно Виктор снова встал и, перебивая шумев¬ших, добавил:

– Я не хочу навязывать свои идеи, но предлагаю, если не венчаться, то хотя бы сначала в церковь нашу сходить.

Все примолкли. И Андрей, переглянувшись с Артуром, твер¬до сказал:

– Завтра и сходим.

Этот день удивил благостной, ясной, солнечной погодой. За последнее время некогда полуразрушенная церковь обно¬вилась, золотились купола, гордо белела средь небесной си¬невы колокольня. И какая-то умиротворяющая тишина сгу¬щалась вокруг храма. С трепетом Андрей и Татьяна пересту¬пили порог и очутились в зале, как бы пропитанном вечнос¬тью, под строгим, но понимающим взором святых, глядев¬ших с икон. И вдруг ударили колокола. В их напеве Анд¬рей уловил надежду и неясную тревогу. Он как бы впервые в жизни ощутил себя нужным этой земле и этому небу. Он украдкой взглянул на Татьяну – и сердце его дрогнуло: по ее щекам катились слезы...

2005