Впервые я увидел Андроникова в 1968 году, когда мне посчастливилось попасть на сольный концерт любимого писателя. Огромный концертный зал имени Чайковского был переполнен. Телевизионщики снимали фильм. Представьте – за один вечер увидеть все шедевры Андроникова: "Загадка Н. Ф. И.", "Ошибка Сальвини", "Горло Шаляпина", "Воспоминания об Иване Ивановиче Соллертинском" и другие.
Великий импровизатор, писатель, ученый, артист, неподражаемый рассказчик, он в этот день покорил меня окончательно.
Но это была пока встреча на расстоянии.
И вот, наконец, долгожданный день, 15 мая 1969 г., когда я познакомился с Андрониковым в Государственном музее А. С. Пушкина, что на Пречистенке, 12. В этот день здесь было необычное для музея оживление: готовилась телепередача "Неизвестные портреты. Современники Пушкина", посвященная 170-летию со дня рождения великого русского поэта. Съемочная группа в полном составе, кроме осветителей, отрабатывала детали будущей передачи, которую вел сам Ираклий Андроников.
Выход передачи в прямой эфир планировался в первых числах июня, то есть в пушкинские дни, а в этот день была репетиция.
Своё повествование Ираклий Луарсабович начал с портретов известных людей пушкинского времени, которые удалось опознать, идентифицировать специалистам Музея. Это были портреты Владимира Сологуба, графини Воронцовой и других знаменитостей. С особым интересом я слушал историю детского портрета Пушкина, переданного в дар Музею известным актёром Всеволодом Якутом, который многие годы блистательно играл роль Пушкина в театре имени Ермоловой. А ему портрет преподнесла поклонница его таланта во время гастролей в Ленинграде в 1950 году.
– Здесь представлены наиболее известные портреты Пушкина, – рассказывал Андроников. – Они специально расположены в том же ракурсе, что и представленный детский портрет. Сравнивая их, специалисты убедились, что на портрете изображён Пушкин в возрасте примерно трёх лет.
Далее Андроников рассказывал ещё о нескольких портретах, требующих изучения.
В процессе репетиции было несколько перерывов, и каждый раз Андроников уделял мне внимание. Он вообще не мог без живого общения, без публики, без новых впечатлений. В данном случае я был для него новой публикой. В один из перерывов он даже устроил для меня целое представление, которому аплодировали все присутствующие.
– Вчера я позвонил Козловскому – рассказывал он – и спросил: «Иван Семенович, что ты будешь петь в этом году на Пушкинском празднике?». Он назвал несколько романсов на стихи Пушкина. «Но ты это уже пел в прошлый раз! Спой лучше что-нибудь новое». Я даже напел ему романс, который, оказывается, он не знал. Знаете, – вдруг изменил тему разговора Ираклий Луарсабович – я ведь мечтал быть не писателем, а музыкантом. И память у меня чисто музыкальная. На моих концертах обычно удивляются «какая память!». А я никогда ничего из своих рассказов не заучиваю наизусть. Я до мельчайших подробностей знаю содержание рассказов, своих героев. Рассказываю же я их как музыку. Я знаю, что в определенную ритмическую фразу должен вложить такой-то определенный смысл. Например: та-та, та-та, та-та, та-а-а. Главное выдержать намеченный ритм. А сами предложения, словосочетания каждый раз складываются по-разному. Без импровизации здесь не обойтись.
И все-таки жаль, что я не стал музыкантом...".
Было удивительно слышать от такого разносторонне одаренного человека, достигшего вершин во многих областях науки, искусства, литературы, что он не успел сделать еще что-то.
И как бы в продолжение сказанного он стал напевать незнакомую мне мелодию и дирижировать.
Я отошел назад, ближе к телекамерам, и стал снимать кадр за кадром. Было темно. Но я старался выжать из своего аппарата «Ленинград» с автоматической перемоткой плёнки все возможное. Семнадцать кадров этого незабываемого дня стали мне еще одной наградой. Они вместе с автографом Мастера хранятся у меня как самые дорогие реликвии.
Расстались мы Ираклием Луарсабовичем очень тепло…
Этот репортаж я написал в 1969 году, сразу после встречи с Ираклием Луарсабовичем Андрониковым в Государственном музее А.С. Пушкина. Материал был опубликован 3 июня 1969 года в межрайонной газете «Алазнис Гантиади», которая выходила в древнем грузинском городе Телави. Публикация вызвала повышенный интерес читателей к моей работе, точнее – к герою моего репортажа.
Один комплект снимков вместе с моей публикацией я позже передал музею А. С. Пушкина. И получил такой ответ:
«Уважаемый Григорий Иванович!
Государственный музей А. С. Пушкина с благодарностью принимает Ваш дар - фотографии И. Л. Андроникова на репетиции темы-передачи "Друзья Пушкина" (1969) и грузинскую газету с Вашей статьей о Государственном музее А. С. Пушкина".
Главный хранитель Н. Нечаева. 28.01.79 г.»
В 2003 году я включил его в свою книгу «Плач Кукушки».
За эти годы я многое перечитал, послушал, посмотрел из творчества и самого Андроникова, и других авторов о нём. И все эти годы возникает вопрос: как мог один человек владеть такими обширными знаниями, писать и рассказывать так ёмко, глубоко, содержательно, красиво? Где берут начало его необыкновенные таланты и мастерство?
Начало начал – это, конечно, то, что он носитель, знаток, проповедник двух великих культур – русской и грузинской.
Одним из источников его вдохновения были грузинские корни по отцовской линии: грузинская поэзия, грузинская музыка, многовековые традиции дружбы и любви к ближнему.
Андроников вспоминал:
«Потом мы недолго жили в Москве, осенью 1921 года переселились в Тифлис.
В Тифлисе я учился и кончил школу, узнал, что такое театр и музыка, познакомился с нотною грамотой, много читал‹…›. Но самое важное было то, что я узнал и полюбил Грузию, её природу, её историю и поэзию, её песни, обычаи – всё то высокое, что соединяло и соединяет две великих культуры.
Дом наш был всегда полон – писатели, режиссёры, актёры, художники, музыканты, юристы, учёные; кто только не бывал здесь – Тициан Табидзе, Паоло Яшвили, Котэ Марджанишвили, Сандро Ахметели, приезжие из Москвы и Ленинграда…»
Ещё цитата:
«Мешала мне больше всего патологическая застенчивость, которая странным образом уживалась с беспечностью и безудержным стремлением смешить, лицедействовать, причём – как только я скрывался за образом – скованность начисто исчезала. А начну от себя рассказывать – дрожу! Но я жил и воспитывался в Грузии – самой красноречивой стране! Импровизаторы, рассказчики, собеседники! Тут было у кого поучиться».
Музыка ещё одна страсть и вдохновение Ираклия Луарсабовича. Он был прекрасно образован и в области музыки. В сочетании с абсолютным слухом это создавало уникальное сочетание учёного, артиста, писателя, музыканта.
Отец писателя Луарсаб Николаевич Андроникашвили принадлежал к небогатому, но образованному грузинскому дворянскому роду. Он родился в небольшой деревне Ожио в Восточной Грузии, в Кахетии, где поют многоголосые песни, как нигде в мире. Поют почти все независимо от профессии, от возраста. Андроников высказался и об этом:
«…Грузия издревле была единственной среди окружающих её народов страной трёхголосного пения…».
Вот что рассказала мне княжна Екатерина Юрьевна Львова-Роинишвили:
– Мы с мужем Владимиром Николаевичем летели в Швейцарию. Это было в 1969 году. С нами вместе летел и Ираклий Луарсабович. С ним был известный актёр Борис Бабочкин.…
Позже на Женевском озере, мы встретились с Андрониковым в ресторане. Народу было немного, но ему было достаточно несколько человек, чтобы распеться. Он стал напевать мелодии из кинофильма «Шербургские зонтики» и дирижировать. Он имитировал все инструменты оркестра. Абсолютный слух! И совершенно раскованный человек»…
Именно притягательная сила многогранного талана Андроникова, его титаническое трудолюбие, подвигли нас – составителей и авторов – вновь вернуться к творчеству этого уникального деятеля отечественной культуры: в 2016 году вышел сборник "Притяжение Андроникова" (Составитель Е. Шелухина. Редакционный совет: А. Лободанов, Б.Каплан, А. Пьянов, Г. Саамов). о жизни и творчестве Ираклия Андроникова…