Если руки сильные и большая грудь, то не академиком - грузчиком ты будь. А еще можно быть боцманом на транспортном рефрижераторе. Наш рефрижератор носил красивое название “ Пролив Дианы” и был крупнейшим в мире среди судов этого назначения. В своих трюмах он мог перевозить десять тысяч тонн мороженой рыбы, мяса или куриных окорочков, прозванных неизвестным остряком “ ножками Буша”.
Что такое десять тысяч тонн ? Просто цифра. А много это или мало? Как известно, в одном чудесном мультфильме длину удава измерили в попугаях, и всем сразу стало понятно, какой длинный удав. Вот и мы для наглядности давайте измерим наш груз … ну, например, в рефрижераторных вагонах. Наверняка все знают, что это такое.
Итак, рефрижераторный вагон вмещает 47 тонн мороженой продукции. Мы не гордые, возьмем даже 50 тонн для ровного счета. Стандартный состав включает 21-23 вагона. Несложные арифметические вычисления дают такой результат: - двести вагонов, или десять составов. А теперь о попугаях. Длина рефрижераторного вагона- 18 метров, умножаем на количество вагонов, принимаем во внимание количество составов, не забываем про тепловозы, расстояние безопасности между хвостом и головой следующего поезда учтем, и получаем … четыре километра! Вот вам удав во всей своей красе! ( Для тех, кто забыл: название мультика – “ 38 попугаев”).
Но вернемся к ножкам Буша. Возили мы эти ножки из Соединенных Штатов. А обратно в Америку, между прочим, куда более ценный груз. Алюминий, медь, кремний, фанеру, металлопрокат, минеральные удобрения. Сами американцы говорили нам: - “ Мы подняли экономику южных штатов за счет России”. Такая вот международная торговля в то время была, невыгодная для России.
Недаром сейчас, когда Россия, по знаменитому выражению министра иностранных дел Российской Империи князя Александра Михайловича Горчакова, СОСРЕДОТАЧИВАЕТСЯ, вой идет из Америки, санкции и прочие эмбарго. Ха-ха-ха! Проживем и без польских яблок, у нас свои имеются, с червячком, зато - без химии! Плюс капуста квашеная. А если еще в хлеву кабанчик хрюкает, то нас хоть железным, хоть бетонным забором городи - не чихнем ни разу! Так и знайте, евро-американские поборники счастливой однополой любви! Тьфу! Размножаться - то как собираетесь? По переписке через пробирку?
Боцману Черкашину сильно за пятьдесят. Но по его мощной фигуре этого не скажешь.
Кулаки у боцмана размером с астраханский арбуз, грудь покрыта густой шерстью, отчего он смахивает на обезьяну, сходство дополняет широкий курносый нос с вывернутыми ноздрями и мощные надбровные дуги, одним словом – чистый орангутанг.
Силы боцман - необыкновенной. Бывало, со смущенной улыбкой признавался: чуть поднажал гаечным ключом, а болт возьми, да и сломайся. А диаметр болта, между прочим, миллиметров этак сорок – пятьдесят! Чаще всего и не пользовался гаечным ключом, запросто откручивая гайки руками. Или, не дай Бог, рассвирепеет. Раз, взбеленившись, кувалдой по палубе как шарахнул - в палубе дырка. Хорошо - выше ватерлинии, а не то утонули бы к чертовой бабушке!
А и чего не взбеленишься, если матрос первого класса толком узла морского завязать не может : бантиком шнурки на ботинках он, изволите видеть, завязывать привык! Наберут детей на флот, твою ж мать!
Однажды у нас брашпиль отказал, так боцман якорь руками из воды вытащил, во как!
( Здесь читатель, наверное, саркастически усмехнется, и будет прав – якорь весит две тонны, да метр якорной цепи никак не меньше ста килограммов!). Но вот кувалда у боцмана действительно сделана по специальному заказу и весит под пятьдесят килограммов. Деревянных ручек для инструмента боцман не признавал: ломались они у него в процессе первого же применения инструмента по назначению, поэтому весь инструмент у него – с железными рукоятями.
Его природная силища и подвела. Смотрел он, смотрел, в один нерадостный для него час, как два матроса безуспешно пытаются что-то тяжелое куда-то приподнять и перетащить, отодвинул бедолаг в сторону , поднатужился, крякнул, плечом уперся и - бац! –остался в позе вопросительного знака. В пояснице у боцмана что-то хрустнуло. Или щелкнуло. На этот счет воспоминания очевидцев расходятся. Одни говорят, что щелкнуло, другие - наоборот, что хрустнуло. Так, в форме вопросительного знака, боцмана и принесли в каюту. Бережно положили на кровать. Тащили и укладывали аккуратно, но, видимо, не совсем, потому что боцман непечатно выражался, скрипел зубами и обещал громы и молнии на головы транспортировавших его матросов.
На судне без боцмана никак невозможно, поэтому срочно созвали медицинский консилиум. Консилиум возглавил старпом. Старпом на судне по медицинской части человек авторитетный, специальные курсы медицинские прошел, шестидневные. Не беда, что на врача шесть лет учиться надо, да в ординатуре пару лет. У старпома справочник специальный для моряков имеется, где про все болезни все расписано, и что и чем лечить! А для удобства все болезни перечислены по алфавиту.
У матроса, к примеру, понос приключился. Нет проблем, открываем справочник на букве П, смотрим… Что за черт, - нет поноса! Хорошо, капитан, бывший старпомом совсем недавно, вспомнил, что понос по- научному диареей называется. На странице на букву Д и нашли, как лечить понос.
Впрочем, мы отвлеклись, перейдем от поноса к радикулиту. Консилиум заседает.
Старпом озабоченно раскрыл справочник на букве Р, нашел страничку с радикулитом, огласил присутствующим:
- Жесткая постель, мази, прогревание, легкий массаж. Как лечить будем боцмана, моряки?
Один умник, знаток советской кинематографии (фильм “Белые росы” смотрели?) , предложил:
- А давайте боцману кирпич нагреем!?
Нагрели. Принесли. Положили. Не помогло.
Теперь у боцмана радикулит, и еще ожог второй степени. Медицинский консилиум боится подходить к каюте боцмана – зашибет, чем под руку попадется! Говорили же знающие члены консилиума - мазать надо, только мазать! Випросалом, капсикамом, пчелиным ядом. Cолидол, в конце концов, подойдет, если в судовой аптеке ничего другого нет.
Описываемые события происходили в прибрежных водах Колумбии. Вскоре мы бросили якорь на рейде колумбийского порта Буэно Вентура, что в переводе с испанского - Свежий Ветер. Стали на якорь милях в десяти от берега. Ближе становиться лоция не рекомендовала из-за опасности нападения местных пиратов. Вместо боцмана на брашпиле работал матрос первого класса. А поскольку матрос первого класса - это все равно не боцман, то процесс постановки на якорь сопровождался такими тирадами с мостика, какие привести здесь совершенно никакой нет возможности.
Капитан, уходя с мостика , измученный бестолковыми действиями на баке и собственным ненормативным красноречием, пробурчал :
- Старпом! Агент сообщает: стоять будем двое суток. Что хочешь делай, но чтоб на съемке с якоря боцман был на баке! - И удалился, раздраженно хлопнув дверью.
Cтарпом, чертыхаясь, обуреваемый дурными предчувствиями, памятуя о результатах назначенного медицинским консилиумом лечения, чуточку приоткрыв дверь в каюту боцмана, заискивающим и извиняющимся голосом попросил Черкашина:
- Ну хоть как –нибудь, ну хоть матросы на руках донесут на бак к контроллеру брашпиля… - Договорить не успел, потому что в дверь впечатался ботинок боцмана сорок седьмого размера.
Спустя двое суток Черкашин появился в салоне экипажа на ужине. Двигался он медленно, неуклюже, неестественно держа спину. Экипаж вздохнул с облегчением, медицинский консилиум, на всякий случай, ретировался от греха подальше.
Обрадованный, сияющий, как начищенная матросами корабельная рында, cтарпом доложил капитану, что боцман поднялся с постели и есть надежда, что сумеет дойти до бака на съемку с якоря!
Климат экваториальных стран очень своеобразен. В пять вечера, как по расписанию, начинался тропический ливень , продолжавшийся до утра. Потоки воды, льющиеся с неба, скрадывали линию горизонта . В душном, сыром, насквозь промокшем воздухе невозможно было различить, где океан смыкается с небом. На палубах - по щиколотку воды, она не успевает стекать по ватервейсам. Тысячеваттные галогенные светильники с трудом преодолевают стену тропического ливня, их свет почти не достает до палубы. Якорный огонь на баке практически не просматривается с мостика.
Съемка с якоря в два часа ночи. Есть такая установившаяся морская практика. Ночь – самое время для судовых экзерциций. Зазвонивший в каюте телефон не разбудил Черкашина - ноющая, тупая, непроходящая боль не давала уснуть.
- Снимаемся с якоря!
- Иду.
Со стоном, стиснув зубы, поднялся, оделся, натянул непромокаемую оранжевую куртку, вышел, чертыхаясь, из каюты. Держась за поручни, медленно спустился по трапу на главную палубу. Открыв дверь надстройки, с трудом перешагнул через высокий комингс, ступил на мокрую палубу рефрижератора. Побрел под льющейся с неба водой на бак, к брашпилю. Предстояло преодолеть сто метров скользкой, металлической поверхности, затем подняться по трапу на палубу бака.
Дотащился до переборки бака. В полумраке призрачного света судовых люстр не сразу заметил, что дверь в малярную кладовую открыта. Остановился в недоумении, он точно знал, помнил, что закрывал малярку на замок на подходе к якорной стоянке, еще здоровый, до приступа радикулита.
В проеме раскрытой настежь двери появилась темная фигура с ведром краски в руках. Это был негр, почти неразличимый в ночном полумраке. Черкашин остолбенел. Появление чужого на судне, в ночи, было страшно и необъяснимо. Через секунду-другую боцман вышел из ступора, мышцы Черкашина непроизвольно сократились, он приготовился к драке. Пират , бросив ведро с краской на палубу, с криком бросился на моряка. Черкашин, вспомнив мгновенно вэдэвэшную молодость, ( вернее, тело его вспомнило) ударом ноги отправил нападающего в глубокий нокаут.
С бака по трапу ссыпались вниз еще трое. Их намерения не вызывали неоднозначных толкований. Рост, телосложение , кулаки - все говорило о большом опыте бойцов. В руках у них поблескивали ножи, у одного - длинный мачете.
- Да чтоб вас, злодеи!- Показав движение вправо, одновременно метнувшись влево, боцман достал ближайшего к себе бойца,- нокаут. По -другому Черкашин бить не умел. Но и пираты были ребята не промах: - разгоряченный борьбой, боцман почувствовал на горле острую, холодную сталь мачете. Понял, что убивать не собираются: мачете прижимался к горлу, и только. Предупреждал: не двигайся, не сопротивляйся, дай нам уйти.
Пираты затолкали боцмана в малярку, захлопнули и закрыли дверь на замок. В кромешной темноте, найдя пустое ведро, Черкашин начал колотить в дверь, стараясь шуметь погромче. Затем, опомнившись, нащупал в кармане спички, поджег датчик пожарной сигнализации. Вскоре на баке появились встревоженные матросы, открыли малярку.
- В Бога, в душу вашу мать! Сколько ждать вас , изверги! Краску всю почти по….здили! - бушевал боцман. К удивлению матросов, двигался он без малейшего намека на радикулит. В пылу борьбы позвонки встали на свое место.
Пираты исчезли, прихватив с собой краску и швартовные концы. Как мы становились к причалу практически без швартовных канатов – та еще история, но об этом – в другой раз.