Западноземелье. Великаний Рог.
Название столицы Западных земель корнями уходит к древним легендам. К далеким временам, когда рушился фундамент рыхлой империи. Осыпался крошевом под поступью чего-то нового, сильного. Народы пересекали Великую реку. Оставляли позади выжженную, пустынную землю. Тянулись к тучным пажитям, сгоняя обрюзгших, обленившихся имперцев. В отчаянии Император пошел к пещерному великану.
"Ты могучь и смел, - воскликнул парфирородный, - рога твои потпирают небо, руками сворачиваешь горы. Взгляд твой - величие, а гнев несет смерть. Помоги одолеть врагов, взамен проси чего хочешь!"
Великан отказался от половины земель страны. Не поскупился на злато и драгоценности. Даже отары овец и коров не прельстили гиганта. Лишь потребовал руки дочери императора, величайшей из красавиц.
Безутешен император. Горе и слезы овладели всеми имперцами. Ведь каждый любил прекрасную принцессу. Узнал о том и король Западноземелья. Воспылал гневом, схватил секиру и помчался к пещере великана.
"Не бывать тому, что бы принцесса досталась такому страшилищу! - воскликнул он. - Выходи, чудище, на бой!"
Сшиблись великан и король. Страшно бились, земля затряслась, пошатнулись и упали звезды. Размахнулся монарх секирой и отсек монстру рог. Испугался тот, пал на колени, моля о пощаде.
Так прекрасная принцесса стала женой короля-основателя. А на месте упавшего рога построили новую столицу. Возведенную руками пощаженного великана конечно же.
Правда ли то? В Западных землях оспаривать не смеют. Наоборот, до идиотизма пытаются обратить в научный факт. Просто "слегка" обросший за столетия мифами. А так, мол, смотрите - династия западноземельцев тесно переплетена с императорской кровью. И наш монарший зад протирает трон на вполне законных основаниях.
Столичный университет где-то раз в по столетия делает громкие открытия. По крайней мере пытается. Тратятся огромные деньги и время на поиски легендарного рога. Уже набирается с десятка версий, где он закопан основателем. Благодоря последней, перерыли все под собором "Мудрости Безначального", заложенного тем же королем.В результате выяснили, тот пепестраивался ряд десять. А под конец узнали - первоначальное здание сгорело и вообще находилось в другом месте.
О легендах мало что остается. Гобелены, витражи в ряде цервей, да театральные постановки на базарной площади. Один из таких гобеленов как раз и висит в женской светлице королевского замка.
Ловко орудуя иглой, Хильда посматривает на древнюю, потускневшую ткань. Красиво. Не смотря на схематичность лиц, в жестах и позах создатели передают массу эмоций. Принцесса высовывается из башни, протягивая руки к королю. В каждой линии, наклоне головы и руках мольба и надежда. И конечно же... любовь.
"Любовь", - повторяет девушка, пробуя на вкус, подобно запретному плоду.
Светлица наполнена хаосом рабочего беспорядка. Повсюду разбросаны куски редчайших тканей. Дорогущий, привезенный караваном неведомого юга, шелк небрежно закинут на спинку кресла. Ворохи парчи перемешанны с бархатом и лежат в углу. За всем наблюдает пожилая матрона, няня Хильды. Чуть пухловатая, низенькая. Волосы скрывает строгий чепчик. Не смотря на возраст, на лице добродушная улыбка. Женщина свободно чувствует себя среди девиц, непринужденно отвечая на шутки и поддерживая беседу.
Кузины и фрейлины принцессы безудержно болтают и весело смеются. Вместе выбирают материал. Щебечут, восхищаясь творением королевской дочери. И вовсе не из лести. Хильда не без гордости подносит заготовку к окну.
- Вот, посмотри на этот алмаз, - одна из девушек извлекает из резной шкатулки крупный камень.
Прекрасная гравировка. Чья же работа? Едва ли тут корпели руки западноземельца Север? Наверняка. Княжеские рудокопы извлекают из недр гор и не такое. Теперь, глядя на алмаз, Хильда понимает, почему отец так решительно настроен.
- Слишком большой, - издает вердикт девушка, примеряя драгоценность к платью.
Отвергаются и меха соболей, добытые и привезенные с таким трудом.
- Слишком броско. Хочется чего-то ненавязчивого.
- Вот, - няня откладывает кусок материи, расскладывая россыпь мелких изумрудов, - это идеально подойдет к твоим глазам.
- Спасибо, Берта.
Хильда улыбается. То, что нужно - изящно и аккуратно. Камнями можно обшить окантовку декольте. Осталось выбрать узоры и работа выйдет на финишную прямую.
Кузины и фрейлины представляют, как принцесса появится в этом платье при дворе. Эффект будет сногшибательный! Девушка и без того с каждым годом хорошеет, став желаннейшей невестой королевства. Скоро Оттону в серьез нужно будет задуматься о зяте.
Вот только мысли принцессы далеки. Лоск и блеск двора прельщает. Не вызывают радости преклонения и лесть. Проходят мимо самые искренние комплименты.
Игла плетет узор, накладывает петельки, складывающуюся сложную комбинацию. Но не для них. Не для лордов королевства или заморских принцев. Больше всего хочется предстать перед Рихардом. Улыбнуться, взять за руку. Сказать простые слова: "Ну здравствуй! Вот она, я". Приимет ли ее такой, в шелках и злате? Чужую, рожденную в другом мире и одновременно родную.
От этих мыслей становится больно. Жизнь тяготит, давит непомерной ношей. Хочется бросить все и уйти, туда, где ждет любимый. Хочется родиться заново, простой крестьянкой. Вместе с Рихардом работать в поле, печь ему хлеб. Иметь возможность выбирать, как нормальный человек, с кем жить. И кого любить.
- Боюсь все не так, девочка моя, - все с той же забоьливой улыбкой говорит няня.
Похоже что-то из мыслей Хильда невольно ляпает в слух.
- Жизнь простолюдина совсем не такая, какой ты ее ририсуешь. Можно быть принцессой, баронессой или же дочерью конюха. Никому из нас не дано право выбирать.
- А как же вы, матушка? - Берта редко когда откровенничает, пользуясь случаем девушки набрасываются со всех сторон.
- Меня выдали за придворного поваренка в тринадцать лет. Отец был свободным фермером и держал поля пшеницы. Нас было пятеро дочерей...
На лице немолодой женщины появляется странное выражение. Она отворачивается к окну, смотря куда-то вдаль.
Берта до сих пор живо вспоминает тот день. Было жаркое лето, она только вернулась с подругами от реки, где собирали цветы и плели венки. Дома ждали незнакомые люди, сидящие с напряженными лицами. Совсем как менялы у торгового рынка. Один из них, молодой, как-то странно смотрел на нее, оценивая. Вполне не плох собой, прилично одетый. И все же незнакомый и холодный.
Отец представил юношу будующим мужем. Ей говорили что-то, но она не слушала. Стояла, босоногая, с грязными пятками. Лишь покатился по полу нелепый венок из полевых цветов.
- Конечно, я оказалась при дворе и не должна была жаловаться, - разоткровенничалась жензина, явно наслаждаясь, как ее слушают открыв рты. - Хотя мой жених оказался груб и много пил.
- Такой нашей Хильде точно не достанется, - смеется молоденькая фрейлина, дочь Беремода.
- Верно-верно, - подхватывает другая. - Его Высочество выберет лучшего.
- А вы видели новенького паладина?
- Того, что приезжал на прошлой неделе? Сир Гилберт?
- Ой хорошенький!
Девушки мигом начинают перебирать всех женихов королевства. Гадают на перебой, кто же достанется принцессе. И с каждым словом Хильда чувствует раздражение. Злость закипает все сильнее. Голоса придворных дам превращаются в раздражительный гомон базара.
Будто переламывается сухая ветка. Светлица заполняется резким запахом серы. Никто так ничего и не понял. Вспыхивает искра, на миг втягивая весь свет. И аот край платья Берты вспыхивает пламенем.
От испуга и неожиданности женщина роняет рукоделие. Языки пламени быстро охватывают ткань, больно лизают ноги. Девушки сталкиваются лбами, бросаются помогать. Лишь Хильда продолжает сидеть, гневно сверкая глазами.
Наконец на огонь опрокидывают воду из умывальницы.
- Видимо свечу уронила, - не веря собственным словам матрона с ужасом смотрит на ожоги.
Принцеса поднимается. Невозмутимо расправляет складки.
- Уйдите. Я хочу побыть одна.
Оставшись в одиночестве, девушка падает на кровать. И только теперь дает волю слезам.
* * *
Настенные часы отбивают ровно полдень. Работа неизвестного мастера, заеимающая добрую часть стены, выдает музыкальную трель. Глядя на лакированную, покрытую золотом, вещь, Оттон не припомнит, откуда она. Отец не особо жаловал антикварные вещи. Как и не видел смысла в книгах и исскустве.
Король обустраивает рабочий кабинет на свой лад. Небольшая, скромно обставленная комната. Не лишенная однако уюта и изящества. Полки с литературой, причем большая часть не свитки, а современные кодексы. Несколько заграничных статуэток, шкуры животных в купе с декоративным оружием.
Входит слуга, сноровисто расставляя поднос и чашки с чаем. Присутствующие аристократы неуютно переминаются.
"Ну да-ну да, - думает про себя монарх, едва сдерживая улыбку, - при Теодорихе поди к дркгому привыкли"
При отце Оттона совет плавно переходил в попойку. Теодорих не скупился, стол ломился от вина, зажаренных целиком кабанов. Молодой принц только и слышал из зала совета смех, звон посуды, да пьяный галдежь.
Видимо по этой причине нынешний правитель перемещает совещание в личный кабинет. Извечное желание ни в чем не походить на отца. Быть лучше.
Король благоволит науке, приглашая в обе столицы ученых из Пендрагона. Дает денежную помощь желающим учиться. Прислушивается к просьбам промтого народа. Часто появляется среди людей, прямо на улицах принимая просителей.
"Что же я делаю не так? - с горечью думает он. - Почему страна разваливается на части?"
Опустив в чашку дольку лимона и подув, осторожно пьет.
- Ну что ж, пожалуй начнем.
Приближенные рассаживаются у писменного стола. Расскладывают подробную карту Западных земель. Карта на миг мерцает и оживает. Текут реки, плывут полупрозрачные облака, местами чернея и извергая молнии. Передвигаются торговые караваны и колоны войск. Лишь Север, бунтующий Север скрыт туманом.
- Созыв ополчения начался. Папская армия тоже скоро выступит, - первым начинает Оттон.
На миг король замолкает, погружаясь в раздумья. Сомнения грызут, вцепившись голодным псом в кость. И где былая решимость. Чем сильнее раскачивается маховик войны, тем тяжелее отдавать приказы.
- Точка невозврата еще не пройдена..., - выговаривает наконец, давно вертевшееся на языке.
Это правда. Войска скапливаются к приграничным фортам и ущельям. Лагеря обрастают палатками и укреплениями. Но еще не сталкиваются клинки и заклятия. Не пролилась кровь в таком количестве, что бы слепой приказ перерос в нечто личное.
- Чего уж там, - ерзает едва уместивший тушку в кресле Магдебод.
- Север терять нельзя, нам нужны их рудники, - в кои то веки соглашается Хариберт. - С Владом не договориться. Его не интересует ни снижение налогов, ни... вообще ничего.
О династическом браке Хариберт тактично умалчивает. У князя есть сын, еще не женатый.
Вопреки канонам жанра, пустозвонов и бездарей среди них нет. Каждый поднялся еще при молодости Теодориха, друзья детства. А роды и титулы так вообще уходят корнями в седую старину.
Герцог Магдебод. Кажется недалеким жирдяем, король пышных застолий и щедрых возлияний. Многие мелкие бароны, введшие себя в заблуждение, жестоко поплатились. Облаченный в броню, с чудовищным моршенштейном в руках, Магдебод сам подобен чудовищу. Сильный как медведь, во время схватки будто древнеимперский бог войны.
Маркиз Хариберт. Мужчина преклонных лет, гладковыбрит, серебристые волосы строго зачесаны назад. На лице чуть ироничная улыбка, пальцы перебирают звенья масивного медальена, констратирующего с черными одеждами. Лис Хариберт, как зовут маркиза и он откровенно гордится прозвищем, поддерживая имдж. Хитер и изворотлив. Замок, ряд деревень. Нет той откровенной мощи, к какой привыкли пэры. Но с Харибертом лучше не связываться. Не в открытом поле, в бою, так просто уснув на пирине, оппоненты имеют склонность спать очень крепко. Вечно.
Граф Беремод. Короткая бородка, каштановые локоны волос волнами падают на плечи. Сороколетний граф не отчаянный рубака или интриган. Скорее хозяин земель. Непревзойденный мастер торговли и дипломатии. Беремод с большей охотой займеться возделыванием многочисленных пашен. Но и ему палец в рот не клади. По одному щелчку крестьяне вмиг встанут под копье, с искренней преданостью защищая кормильца.
О герцоге Гримберте скащанно достаточно. Лишь следует добавить, емли Магдебод воин, этот скорее солдат. И люди подстать господину. У Гримберта профессиональная, вышколенная армия. Лучшая в королевстве. И горе тем, кто встанет у них на пути.
- Кажется ваши уловки не действуют на Влада, господин Хариберт, - подтрунивает по дружески маркиза Беремод.
Тот еще шире улыбается. Мол и на старуху бывает проруха. Наверняка пытался вести закулисную игру. Ну и пусть. Своей выгоды Хариберт не упустит, но и действовать во вред Западноземелью не станет.
- Видимо рудокопы севера не способны оценить утонченное очарование высшего общества, - ржет Магдебод.
Густые брови герцога однако быстро сходятся к переносице. С размаху опускает пудовый кулак о стол. Тот аж подпрыгивает.
- Вот единственная дипломатия, что им доступна. Дадим раз по зубам и выбьем всю дурь.
- Согласен, - тот час подхватывает Хариберт.
- Мне это не по душе, но я как и все, - разводит руками Беремод.
Лишь Гримберт молчит.
- Я отправлюсь к Лунному форту, Ваше Высочество, - отстраненно роняет он. - Мои войска ждут меня.
Дождавшись короткого кивка Оттона, покидает кабинет. Чувствуется, насколько тяготит совещание.
Лорды понимающе переглядываются. Гримберт есть Гримберт. Солдат до мозга костей. Человек действия, не любящий долгие разногольствования. Герцогу война не по душе. Невысказанная мысль флюидами до сих пор витает в воздухе, вызывая зубную боль.
Совещание длится еще некоторое время. Благороднве пэры обсуждают скучные, но такие необходимые вещи. Осада долгое и прожорливое мероприятие. А войска таких масштабов не собирались ох как давно. И все это нужно кормить, развлекать, лечить, а не то разбегуться по теплым норам.
Наконец и остальные советники, один за другим, покидают кабинет. И лтшь когда король устало прикрывает глаза, скрипит потайная дверь в углу. Поддерживая край белого платья, из скрытого помещения выходит женщина. Немного моложе Оттона, все еще ослепительно красива, какой бывают дамы ее возраста. Пышный светлый волос, поддержуемый сияющей диадемой, сиянут в толстую косу.
Монарх с упоением чувствует, как нежные руки обхватывают шею. Горячие губы касаются щетмнистых щек.
- А что скажешь ты? Я верно поступил?
Королева Генриета разворачивает лицо мужа к себе. На миг утопает в страстном поцелуе.
- Влад не оставил нам выбора, любовь моя, - взгляд тот час твердеет, она цепко смотрит в глаза королю. - Княжество должно уважать тебя. Лорды должны уважать тебя. Покажи им, что можешь быть сильным.
- "Теодорих не допустил бы этого", - скривившись, чуть не выплевывает слова Оттон.
- Забудь о отце.
- Все они хотели сказать это. Я знаю их с детства и все вижу на лицах.
Генриета обхватывает ладонями лицо монарха.
- Ты делаешь все верно. Так делай уверенно, как король. Они увидят это и перестанут сравнивать с Теодорихом. Поверь мне, я тоже знаю их.
Наконец позволив улыбке пробиться сквозь усталость, король обнимает жену, прижимая к себе.
Ирония судьбы. Генриете выпало играть туже роль, что и всем девушкам королевства, достигшим брачного возраста. Совсем юная девочка, на нее пал взгляд матери Оттона. Королева Хлодозинда, мир ее праху, сама занималась будующим сына. Генриету и Оттона представили друг другу как будующих супругов.
Король и королева до сих пор смеются, вспоминая тот день. Стояли и смотрели друг на друга, хлопая ничего не понимающими глазами. Казалось жизнь обрушила обоим участь жить с чужим, нелюбимым человеком. По началу так оно и было. Даже их первая ночь была какой-то механической. Но шли годы. Никто даже и не подумал обзавестись фаворитами. Появилось глубокое уважение друг к другу. Оттон, еще молодой принц, но уже допущенный к рычагам управления страной, увидел в супруге верного помощника и советчика. Затем друга. И вот, наконец, страстно и горячо любимую женщину.
- Кстати, - вспоминает король, чуть отстраняясь, - что за переполох в светлице?
Кислое лицо жены заставляет нахмуриться. Только не...
- Хильда, - выдает вердикт Генриета.
Может пойти повеситься? - мелькает запоздалая мысль. Случай далеко не первый. Оттон быстро постигает минусы коронованной жизни - нехватка времени. В основе на семью. Если Хлодиона, младшего Хильды на два года, наследника, еще держит под контролем, остальное из рук валится. Четырехлетний Рихимер растет под присмотром нянь тихим и славным малышом, хоть и несколько замкнутым. А вот дочь взрывоопасный вулкан. С одной стороны делает, что велено, а с другой неизвестно, что выкинет.
Когда стало известно о Даре Хильды, Оттон не знал, что и чувствовать. По человечески гордился наверное. Но девочка-маг аристократ всегда проблема. Наделенные могуществом и так стесненные в свободе, превращаются в стихийное бедствие для окружающих.
Хильду заставмли надеть колье, жутко ей не нравящееся. Но безвкусица была подарком престарелого графа Гунтара. Старика было нужно уважить и девушка покорно согласилась. Вот только колье разлетелось сотнями осколков, ранив нескольких слуг и изрешетив все стены и мебель в прихожей.
На одном из приемов пришлось танцевать с сыном графа Беремода. Бедный мальчик. Вполне галантно ухаживающий за дамой кавалер, вдруг покрылся прыщами. Омерзительные, гнойные, расцветшие на все лицо.
Теперь это.
- Она сама не понимает, что делает, - заступается за Дочь королева.
- Хорошо, я поговорю с ректором Академии. Хильде пришлют ко двору лучшего учителя.
Лучше бы этого Дара вообще не было. Подобрали жениха подходчщего и дело с концом. Теперь пускать на самотек нельзя. Повар с похмелья в кашу соли не доложит, а девчонка пол замка по камню разберет. Буквально. Нет, пусть уж учиться контролировать.
Однако Генриета и этим не удостаивается. Взяв один рубеж, с разбегу идет в вабанк.
- Хильде пора замуж, об этом давно идет речь при дворе, - издали начинает она. - Ее отдадут в чужую семью. Позволь девочке хоть немного вздохнуть свободной жизнью.
- Хочешь отдать ее на стационарное обучение? - удивляется Оттон.
Такого от жены король не ожидает. Впрочем, чего это он. Генриета, как львица, любит и оберегает всех детей. Но к дочери испытывает явную слабость.
В конечном счете почему бы и нет. Назвать студенческую жизнь мага "врльницей" будет явным преувеличением. Уж в Академии Хильда точно будет под присмотром. Ректор сущий инквизитор, из ежовых рукавиц не выпустит. Так гляди и назад попрлситься.
- К тому же, - добивает Генриета, умащиваясь на коленях короля, - не всем везет с мужьями, как мне.
Что верно, то верно. Улыбнувшись, Оттон позволяет себе утонуть в объятиях жены.