Меня, Грея 3-11, и мою напарницу Теру 17 отправили на Землю с заданием. Нужно было сделать маленький репортаж на тему романтики. Такое ветхое, но трогательное словечко. Советом было постановлено, что необходимо возрождать старые традиции. Бла-бла-бла. Бред! Раздражает меня их нытье. Живите уже сегодня, наконец. Что толку в вашей романтике? Хотите в это болото снова окунуться? Поэзии охота? Вы вспомните поэтов! Просмотрите материал по этому делу. Это чудики, которые либо вечно чем-то не довольны, либо наоборот радуются совершенно не понятно чему. Какой-то чепухе. И жили они черти как. Бардак в прямом смысле. Бардак в голове и в жизни.
Но задание дали. А я не поэт, чтобы бунтовать. Должно быть исполнено – будет! На Земле у них остался живой человек, который еще помнит, что такое первый поцелуй и всякий такой вздор. Он готов с нами поговорить. И вот мы перед его дверью. Теру сказала, что относится к этому заданию как к необходимой работе. Она профессионал и не позволяет себе жаловаться. Что ж, она молодец. Рядом с ней и мне приходится держать себя в руках. Я даже проникся этим.
Дверь отъехала пред нами в сторону и мы вошли…
Он действительно очень стар. Я бы сказал – предельно. Но двигается он на удивление проворно. Его зовут Антонио Парерас. Я в национальностях у них тут не разбираюсь особенно. Возможно он грузин. Или русский. Да нас это и не заботит сильно. Говорим мы с ним телепатически. Это как бы язык образов, вы знаете.
Антонио очень вежлив. Мы с Теру оценили это. Он начал что-то говорить о любовных ценностях, которые он еще может понимать. И он может нам кое-что рассказать.
- Я помню очень многое. – сказал Антонио, - Мне сто восемьдесят, но я не склеротик. Я романтик. Как им был, так и останусь. Я знаю, что такое нежность. Вы не знаете. Но в моем детстве я был кавалером. Я мог дарить девчонке цветы, мог ущипнуть ее, или даже прижать ее в темном углу. Просто потому что нам нравилось это. В наших артериях бурлила кровь. Иногда мы делали безумные вещи.
Старик побагровел. И я боковым зрением заметил, что Теру зевнула. Даже профессионал иногда может потерять бдительность. Я стал подчеркнуто внимательно себя вести. Сложил руки и стал слушать.
-Первый, говорите, поцелуй? Какие эмоции он вызвал? Вы имеете в виду тот раз, когда мы играли в кис брысь мяу во дворе? Это было темным вечером у последнего подъезда моей пятиэтажки. Мне было, наверное, лет десять. Милая девчонка Сэлма стоя к нам спиной сказала мяу, когда приятель указал на меня. И мы пошли в подъезд и, согласно правилам игры, поцеловались. Это считается?
Антонио расхохотался. Мы с Теру переглянулись. Все записывается, работа идет.
- Это был первый раз, ей богу! – и снова смех. Нам не понятно что смешного, но почему-то тоже улыбаемся.
- А вообще, то, что я могу назвать по-настоящему первым поцелуем случилось, когда мне было шестнадцать. Это была…
Старик застыл со странной улыбкой на лице. Глаза были где-то далеко. Боже, да он хоть жив?!
- Антонио! – позвала Теру.
Он кивнул, насмешливо посмотрел на нас и продолжил.
- Это была девушка, которую я любил. Понимаете?
Мне хотелось закатить глаза. Но я слушал дальше.
- Первый поцелуй был как ураган! Он снес нам башню напрочь… - я отметил себе, что придется немного порасшифровывать старинный сленг.
- Он растянулся на несколько недель, а может месяцев. Или даже лет. Это было обычно после полуночи, на верхнем этаже, возле чердака. А заканчивалось после четырех. Только поцелуй. Но в остальное время нас не существовало в мире. Нас ничто не могло заинтересовать. Мы как загипнотизированные жили только для того, чтобы дождаться встречи. Расставались утомленные, но не утоленные. Что я чувствовал? Не знаю. Наверное, так себя чувствуют ракеты, вылетающие из атмосферы. Да! Я чувствовал себя ракетой.
Старик еще что-то продолжал говорить, а я смотрел на Теру. Она слушала, приоткрыв рот. Казалось, она слушала очень внимательно и в то же время, думая о чем-то далеком. Мы рассеянно распрощались с Антонио. Выйдя от него, мы быстро зашагали по длинному коридору в сторону лифта. Но вдруг мы вместе резко остановились и повернулись друг к другу. Потом я в течении нескольких часов был ракетой, преодолевающей атмосферное сопротивление…