***

В пятничный осенний вечер Настя возвращалась домой с внешкольных занятий по математике. На улице было сыро, холодно, а колкий ветер дул прямо в лицо. Жила Настя практически на другой стороне города их маленького населённого пункта; её учитель математики — здесь, за два километра пешим ходом. Девушка решила срезать долгий путь, свернув на маленькую тропинку за заброшенным маслозаводом, который не работал уже лет пятнадцать.
И вот сейчас, спрятавшись за высокими зарослями клёна от обжигающе холодного ветра, Настя беззаботно вышагивала по тоненькой дорожке, покрытой слоем желтых и бурых листьев. Место это было такое, где редко ходили люди, но тропинка всегда была протоптанной. Здесь не было жилых домов поблизости, не было ни единой человеческой души. Лишь был слышен свист птичек, спрятавшихся за листьями и ветками высоких деревьев.
Девушка немного замерзла, беленькие руки ее покраснели, щечки подрумянились, она как можно скорее хотела дойти до своего теплого дома, где ее ждали мама с младшим братом.
Внезапно за спиной Насти послышался шорох. Девушка вздрогнула, подумав, что кто-то следит за ней. Обернувшись, она осмотрелась, и, никого не заметив, продолжила свой путь.

Через некоторое время Настя отчетливо услышала приближающиеся шаги за спиной. Снова обернувшись, она заметила молодого парня. Не узнав его, она прибавила шагу, но тот вскоре нагнал ее. Учились они оба в одной школе, правда, парень был на год старше. Девушка хорошо знала его. Увидев, что он догнал ее, чтобы пойти вместе, она мягко улыбнулась, еле тихо сказав "привет". Тот же отвктил Насте взаимной улыбкой, и они вдвоем молча шли по тропинке. Настя была влюблена в него. И сейчас она чувствовала себя самой счастливой девушкой на земле. Никогда раньше он не обращал на нее внимания.

— Ты чего, Настя, тут одна-то ходишь? — улыбнулся парень, поправив рюкзак за спиной и обнажил свои белоснежные зубы.

Девушка посмотрела на него и потупила взгляд; она смущалась, ощущая взгляд молодого человека на себе.

Парень знал, что Настя давно влюблена в него. Слухи ходили и по школе, и в кругу его одноклассников. Он знал об этом, но не хотел быть с ней. Он ненавидел ее, потому что она его недостойна — так считал он сам — он не хотел, чтобы она любила его. И сегодня он выследил девочку, создал план в своей голове, а сейчас готов его выполнить.

Резко остановившись, он опустил голову, а затем принялся искать что-то в рюкзаке. Девушка тоже остановилась, все еще улыбаясь и разглядывая парня.

— А ты сам откуда идешь? — поинтересовалась Настя. Парень резко прекратил поиски чего-то в рюкзаке и уставился на девушку. Он молчал. Настя стояла как вкопанная, а он не отрываясь смотрел ей прямо в глаза. Она видела, как в его глазах застыла то ли ненависть, то ли ярость, то ли какая-то наивная искренность или доброта; она не могла понять, чего он хотел от нее.

— Я лишь хотел тебе кое-что сказать, подойди ближе, — нежно промолвил он, вместо того, чтобы ответить на вопрос девушки. И Настя, радостно, будто в эйфории, побежала к нему; остановилась перед самым его лицом; взглянула в его глаза и словно потеряла дар речи.
Она не видела, как парень, улучив момент, достал из своего рюкзака тонкую железную проволоку; приобнял ее, отчего та и вовсе растаяла. Не видела вокруг ничего, так как была погружена в эту любовь с головой.
Девушка смотрела в его глаза, а он тянулся к ее немного обветренным, бледно-розовым губам. Настя закрыла глаза, и...
Тонкая проволока обвила тоненькую шею Насти, а в глазах парня сверкнула ярость, он затягивал проволоку как веревку, а девушка, еще не совсем осознавая, что он делает, пыталась вырваться из крепких рук его, но безуспешно; она смотрела на него с мольбой и не хотела умирать, не хотела быть задушенной руками парня, который очень нравился ей. Они смотрели в глаза друг другу; мольба и ярость смешались воедино; но скоро ярость одержала победу. Голубые, искренние глазки Насти оторвали свой умоляющий взгляд от яростных зеленых; руки ослабли и отпустили запястья парня; маленький последний вздох вырвался из юного тела. Парень ослабил хватку. Отпустил Настю. Бездыханное тело небрежно упало на сырую землю. Он снял с шеи девушки проволоку и выкинул ее в кусты.

Парень ни разу не пожалел о содеянном. На суде он держался стойко. Его не задели ни слезы Настиной мамы, ни тяжелые вздохи его отца. План, что он вынашивал так долго, был совершен. Единственное, чего он больше всего боялся теперь — спать. Потому как теперь, каждый раз, закрыв глаза даже на секунду, в его голове появлялся образ Насти. Ее жалкий, влюбленный взгляд, молящий его о пощаде.