Аркадий Марусев разменял уже пятый десяток, а женщину так и не познал. Жил с матерью, в старой хрущёвской однуше. Жил он, естественно, на кухне. В комнату заходил редко, в основном, когда нужно было чем-то помочь болящей. Там стоял невыветриваемый букет. Пахло лекарствами, сырой тряпкой, и безысходностью с примесью какой-то старческой кислоты.
Смирился, привык. Спал в раскладном кресле, которое раздвигалось тремя секциями, перепады которых ощущались всем телом. Ворочался, кресло скрипело и стучало кривыми ножками об пол. Мать стонала:
- Аркаша, ну что же ты так ворочаешься?! Уснуть не могу… Господи, когда же ты женишься, наконец? – и двери закрыть нельзя было – среди ночи она могла позвать, а он не услышит.
- Никогда… – шептал в одеяло. Потом, не выдержав изнурительного лежания на одном боку, в который упирались неровности ложа, вскакивал, включал компьютер и уходил из этого тяжёлого, однообразного мира в иной – лёгкий и просторный – в музыку, в картинки, в тексты.
Накануне события Аркадию приснился памятный сон: пустая комната, окно распахнуто… подходит к окну смотрит – крыши кругом, трубы, антенны, и вдруг видит, на крыше соседнего дома появляется медведь… тощий, пластичный, ходит на задних лапах, как-то вприпляску, передними лапами вырвал пару антенн и размахивает ими во все стороны, морда улыбается… и такое ощущение, будто зовёт… спящий, не раздумывая, шагает в открытое окно… и, странное дело, не падает, а летит… пролетает над медведем, тот машет ему телеантеннами и ещё шире улыбается… всё выше и выше, и выше… облака, звёзды… другая галактика… и подтверждение голосом: это другая галактика… понял – отвечает сновидец… и вдруг будильник…
Это был июльский дождливый день. Мать проснулась не в духе, а может и совсем не спала – то ли давление подскочило, то ли ноги больные ныли, то ли что-то ещё.
- Пошёл?
- Да, мам, до вечера…
- Когда пульт новый купишь? Совсем не думаешь о матери!..
- Извини, всё забываю… утром думаю, после работы зайду и куплю, а потом закручусь и забуду… прости…
- Думает он… а я скачу тут, как белка в колесе, за каждым переключением… разница есть – между твоим думанием и моим скаканием?!. полгода уже!.. а мне не семнадцать лет, когда здоровье девать некуда…
Он выслушал её до конца, горьким опытом наученный, что если сорвётся сейчас и хлопнет дверью, вечером будет ещё хуже – за день она так себя накрутит… дослушал и пообещал, клятвенно пообещал исправить положение сегодня же.
Настроение было испорчено. Всю дорогу думал о своей жизни. Перемены никак не рисовались.
Она стояла у выхода из метро, нетерпеливо переминалась с ноги на ногу – похоже, опаздывала – но шагнуть в ливень не решалась, видно, боясь испортить причёску, намочить платье, туфли, и так далее… Он увидел её, узнал, однако, раскрыв зонт, прошёл мимо. Они не были знакомы. Просто случай – почти каждое утро ехали в одном вагоне и он её разглядывал, любовался… иногда глаза их встречались, и он спешил опустить взгляд… Думал, конечно, думал о ней: и на работе, и дома: и мучительно-сладостно, и мучительно-ревностно, и мучительно-безысходно – «…ну, куда я её…»
Капли застучали по купольной ткани. Ему казалось по голове – он думал о ней. Преодолев несколько ступеней, развернулся, подошёл, протянул зонт.
- Возьмите…
- А как же Вы?
- Ничего страшного… мне тут рядом… завтра вернёте… и ли когда-нибудь – всё равно каждый день видимся…
- А давайте так… – она нырнула под купол, взяла его под руку и прижалась…
После работы Марусев зашёл в магазин, купил пульт.
У подъезда дома стояла карета скорой помощи. Сердце взорвалось. Казалось, в два прыжка достиг третьего этажа. Мать лежала уже на носилках.
- Деньги… и… – почти беззвучно прошептала старушка.
- Что?
- В головах… под матрасом…
24.09.15
10:42