Никаких спецэффектов типа грома или молний не было. Всё произошло в одно мгновение: только что из-за спин индейцев выглядывала перекошенная физиономия пытавшегося укрыться шамана – и вот уже непрезентабельный, облезлый лис тоненько потявкивает у ноги Разящего Клинка. Вождь чужаков, глянув вниз, брезгливо пнул взвизгнувшего бывшего соратника. Лис, сообразив, что ему здесь не рады, кинулся улепётывать в лесную чащу. Волки проводили его нехорошим, многообещающим взглядом. Похоже, что бывшего жреца в ближайшее время ожидала весьма насыщенная жизнь и масса усиленных тренировок по части лёгкой атлетики…
Разящий Клинок сделал шаг в сторону Могучего Бизона и протянул руку:
- Народ Серого Волка! Я признаю, что поддался искушению и жажда богатства и власти помутила мой рассудок! Братья! Простите нам наши поступки, и зароем томагавк войны раз и навегда!
- Хау! – Могучий Бизон поднял ладонь вверх, подтверждая справедливость сказанного. – Да будет так!
Индейцы обоих племён радостно зашумели, скво – так и вовсе загалдели, исподтишка поглядывая на бывших врагов и прихорашиваясь. Скво – они и есть скво, и эпоха, цвет кожи и прочие условности значения не имеют…
- Великий Кецалькоатль! – вспомнив что-то, видимо, Разящий Клинок повернулся к молчаливо наблюдающему за сценой всеобщего примерения божеству. – Эти дети ни в чём не виноваты перед тобой! Презренный трус, носящий имя, достойное его увёртливости, признался мне, что сам свалил изображение твоего идола, чтобы обвинить в этом преступлении пришельцев!
Дракон слегка наклонил голову, и вождь смешался. Конечно же, Пернатый Змей знал и это, и многое другое, скрытое от посторонних глаз и ушей.
- Ну, раз всё так хорошо и все довольны, так, может, мы уже пойдём? – раздался характерный голос, и народ дружно ахнул, лицезрев вместо опереточного гигантского индейца непревзойдённого авантюриста Льва Абрамовича Фармазона в натуральном, так сказать, обличии. Хотя…
- Слушай, мне показалось или? – не договорив, Марья указала глазами на Фармазона. Иван внимательно оглядел старого знакомого и кивнул:
- Точно! Только не надо на этом внимание заострять, у дядьки, кажись, что-то вроде комплексов было…
- Ну, теперь точно причины нет, - отметила Марья и тут же справедливости ради заметила: - До папы ему, конечно, как до Киева ползком, а с дядю Козырева точно будет!
- Всё улажено, возражений нет? – повторил Фармазон, и тут, словно в ответ на его слова, раздался угрожающий рык. Лев Абрамович устремил взор вверх – оттуда на него смотрела неулыбчивая физиономия с полным комплектом мечты стоматолога. Сипакна, решив, что про него подзабыли, решил напомнить о себе:
- Крови! Я жажду крови!
- Вот ведь жаждокровный какой демон попался, - бормотнул про себя Фармазон, с надеждой посмотрев на вождей:
- Может, он, того… Пошумит и сам уйдёт восвояси?
Оба покачали головами, увенчанными перьями:
- Нет! Его требование справедливо. Ему была обещана жертва, и без неё он не уйдёт…
- Ну прямо таксист какой-то, - пожал плечами Фармазон. – Даже за пустой прогон плату ему подавай!
Повисло молчание, нарушаемое выразительным сопением и пощёлкиванием челюстей.
- А может, это подойдёт? – неожиданно застенчиво произнёс Денис и вытащил из кармана что-то, упакованное в нарядную фольгу. – Говорят, там бычья кровь есть… И для здоровья полезно. Мама говорит, - добавил он и покраснел. Марья удивлённо глянула на этого верзилу, но комментировать не стала.
- Гематоген! – определил Иван и тут же усомнился: - Да ему этой шоколадки на один зуб!
- А магия на что?! – хихикнула его сестра. Сказано – сделано. Простенькое заклинание – и плитка гематогена разрослась до стратегических размеров. Теперь ею можно было накормить всех присутствующих, большинство из которых, особенно женщины и дети, уже заинтересованно приглядывались к лакомству. Сообразив, что можно и пролететь, Сипакна цапнул шоколадку когтистой лапой и умял вместе с фантиком, довольно облизнувшись.
- Ну, что? Долг уплачен? – практичный Фармазон решил взять быка за рога. Демон, оглядев всех по очереди и задержавшись взором пылающих глаз на Кецалькоатле, решил не связываться и исчез, оставив по себе неприятно пахнущее облачко, впрочем, быстро развеянное ветром.