http://www.proza.ru/2015/09/24/1833
Лодка легко скользила, чуть морщиня тёмную воду. Ольга сидела лицом к Алексею, медленно гребла. Потом подняла весла из воды, но лодка по инерции продолжала скользить по зеркальной глади. Она наклонилась над водой, легко трогала крупные головки белых лилий.
– Оля, – позвал Алексей, – послушай меня.
Она пристально посмотрела на него.
– Только не перебивай, ладно?
– О чём ты хочешь говорить?
– О тебе.
Она вздохнула, отвернулась.
– Ты, наверно, для себя какой-то вариант определила, я о нём спрашивать не хочу, выслушай мой. Одно только скажи – ты по–прежнему хочешь уехать отсюда как можно дальше? – Она кивнула. – Как, по-твоему, Швейцария достаточно далеко? Поедешь со мной?
– Ты что!? – изумлённо и недоверчиво улыбнулась Ольга.
– Сам я могу хоть завтра уехать, но пока твоё будущее такое неопределенное, я не уеду. Мне не безразлично, как ты будешь жить дальше. Я предлагаю ехать со мной. Для этого тебе надо выйти за меня замуж. Брак будет фиктивный, штамп в паспорте абсолютно ни к чему тебя не обязывает. По-моему, влияния Крёза хватит, чтобы нам всё без волокиты оформили. После этого мы немедленно уезжаем. Только там тебе придётся пожить у нас немного, не менее трех месяцев, иначе возникнут проблемы с эмиграционной службой.
– Постой… зачем ты всё это говоришь? Какая Швейцария? Кому я там нужна?
– А здесь кому?
– Я же ни языка не знаю… Да о чём говорить!
– Язык не такое уж страшное препятствие. Ты будешь обеспечена всем, что нужно для жизни. Ни я, ни мои родители, никогда не забудем, что ты для меня сделала.
Ольга долго сидела молча, не поднимая глаз, роняла в воду жёлтые лепестки кувшинок.
– Алёша, – наконец сдавленно проговорила она. – Ты ведь ничего про меня не знаешь.
– По-твоему, я могу узнать что-то, отчего изменится моё отношение к тебе?
Она медленно кивнула, подняла потемневшие глаза.
– Нет, Оля, – проговорил Алексей, – ничего не изменилось.
– Что это значит? – медленно краснея, выговорила она.
– Это значит, что едва ли ты сообщишь мне про себя что-то новое.
Ольга покраснела так, что на глазах выступили слезы. Она резко опустила голову, отвернулась, пряча глаза.
– Ну, раз ты всё про меня знаешь… зачем тебе, такому чистенькому, благополучному чужое дерьмо разгребать? Нам уж не привыкать барахтаться в нём.
– Считай, что я этого не слышал.
Он взял вёсла, в несколько сильных гребков подогнал лодку к берегу, придержал её, пока Ольга выходила.
– Я хочу побыть одна, – не оборачиваясь, проговорила она.
– Послушай, чего ты себе душу рвёшь? Зачем ты себя с грязью мешаешь? После того, что ты для меня сделала, неужели я должен твою биографию исследовать, чтобы прикинуть, подходишь ты мне, чтоб спасителем тебя назвать, или биография неподходящая.
Ольга закрыла лицо рукой. Алексей повернулся и пошёл к дому.
В седьмом часу вечера вертолёт доставил на заимку Евдокимова.
– Вовремя ты, Михалыч, – приветствовал его смотритель. – В аккурат банька поспела.
– Здравствуй, Александр свет-Дмитриевич. В баню ты Алексея прежде сведи. Во-первых, покажи ему, что такое – русская баня, он ведь из дальних Европ залётный гость. Во-вторых, своё знахарское умение употреби, да поправь мне его поскорее.
– Как скажешь, хозяин. Идём, болезный, – повернулся он к Алексею, вышедшему навстречу Крёзу.
Ольга всё не возвращалась, и Крёзу пришлось развлекать Наталью до тех пор, пока Алёша с Дмитричем не вернулись от озера, на берегу которого стояла бревенчатая банька.
- Ступай, Михалыч, как раз для тебя жар, как ты любишь. И веник распарен.
С удовлетворением глядя на своих чистых, разомлевших гостей, Александр Дмитриевич сказал:
– Теперь отдохните минут сорок, да к вечерней трапезе милости прошу. А мне позвольте оставить вас – я сегодня такой стол накрою, хоть сто лет проживёте, второго такого не увидите.
– Александр Дмитриевич, – остановил его Алёша, – а Оля?
– Её пока не тревожьте. Баньку я для неё завтра опять слажу, сегодня она ей не к настроению.
– Замечательно! – воскликнул Алёша. – Я и завтра тоже пойду! Это с ума сойти, как здорово – с полки и в озеро!
– Алёша, полок это, я уж тебе говорил.
– А почему так нельзя? Это же полка, хоть и большая!
– Дорогой мой, русский язык уникален, каждое неиспорченное, изначальное слово – самородок. Что сбережем, с тем и останемся. Так пусть полок полком и останется, а не полкой.
– Убедили, Александр Дмитриевич! Я совершенно с вами согласен. Но Олю я всё же поищу, может, она заблудилась?
– На этот случай у нас сыщик получше найдется, – Дмитрич подошёл к окну. – Синьор Карло!
– Друг любезный, – обратился он к немедленно объявившейся птице, – облети округ, глянь, где наша Олюшка.
Взмахнув крыльями, птица сорвалась с подоконника.
– Неужели он вас понял? – недоверчиво спросил Алёша.
– Так это сейчас видно будет. Слушай, откуда голос подаст, туда и иди за Ольгой.
Она сидела на поваленном стволе. Не оборачиваясь, тихо сказала:
– Хорошо как, Алёша. Листья шепчут. Я вот сижу тихо-тихо, и лес думает, что меня нет, разговаривать начинает.
– Откуда ты узнала, что это я?
Она пожала плечами.
– Может, лес подсказал. Не знаю.
– Ты слышала, Олег Михайлович прилетел?
– Идти надо?
Она встала, повернулась к нему.
– Оля, ты извини…
– За что?
– Я был с тобой резким. Но мне обидно стало…
– Я тебя обидела? – тихо проговорила она.
– Не меня… Мне за тебя обидно стало.
Глаза её скользнули в сторону, но она снова подняла голову.
– Не надо про это, ладно?
– Нас ждут ужинать. Идём?
– Наталья не замучила вас?
– С ней Дмитрич возится. Кажется, им обоим это очень нравится, они друг от друга в полном восторге.
– Олюшка, ты мне мою помощницу оставь, не отнимай. – Попросил Митрич, когда Ольга попыталась избавить его от компании Натальи. – Позволь нам вместе хозяйничать. Вы свои разговоры-дела решайте, а у нас – своё.
– Да эта тараторка, наверно, уморила вас.
– Бог с тобой, Оля! Мне радостно с ней, забавница она у тебя. Дети не в тягость. Мне бы внучаток побольше, да чтобы зверьё вокруг разное – чего можно ещё хотеть?
– Мама, мама! – Наталья в нетерпении подпрыгивала рядом, выжидая удобную паузу. – Мама, Митрич меня с Варварой познакомил и с Гришкой! Он такой смешной и глупый! Он думал, что я тоже телёночек, и хотел со мной бодаться! Мама, а можно мне опять с Митричем? У нас ещё делов тут, ой-ей-ей сколько!
– Можно, – рассмеялась Ольга. – Только будь умницей.
http://www.proza.ru/2015/09/24/1848