Он закрыл за собой дверь, снял ставшие в последнее время тесными туфли. Блаженно жмурясь, постоял немного на холодном полу и направился к компьютеру.
Зашёл на сайт. Не авторизируясь, поискал страницу Иришки-Мартышки и последний раз посмотрел на смазливое личико. А он ведь, дурак, поверил, что этой фотографии пять лет. Оказалось – все двадцать пять, и никакой марафет Мартышку не спас. А сам он и раньше мог бы догадаться: слишком хорош у Ирки литературный язык, молодые пишут по-другому. Хоть ума хватило не сразу достать из портфеля «Вечернюю Москву», их условный знак. А то бы пришлось выкручиваться и сочинять срочные дела.
Он ничего не имел против... скажем так, зрелых женщин. Они даже умеют быть очень горячими штучками. Но такого наглого вранья не потерпит ни один мужчина. Лгунья!
Ну что ж, лгунья, оревуар.
Он быстро вошел в один из своих авторских кабинетов и закрыл страницу. Прощай и ты, поэт Антоша Боголюбский, вряд ли сюда вернешься. Несколькими ерундовыми стишками можно и пожертвовать.
Подумав, все-таки набил и отправил письмо: «Ириша, прости, прилететь не получилось, рейс отменили». Лучше женщин не обижать, даже таких старых врушек. На всякий случай.
Достал блокнот, что-то зачеркнул. Полистал. Вот. Рыжая Пантера, завтра в 17.00 у памятника Пушкину. Пантера, тем более, рыжая – это вам не мартышка. Он нашел нужную страницу, полюбовался индустриальным пейзажем за спиной соблазнительной Пантеры – ха, вон тот ТЦ построили совсем недавно. Вроде, не фотошоп. Сегодняшние разочарования не повторятся. Только бы ничего не перепутать и отправить Пантере условный сигнал именно со страницы с элегантным писательским ником Память Дракона.
Прихрамывая и проклиная то ли усохшие туфли, то ли распухшие ноги, он добрался до ванной. Тщательно смыл театральный грим из магазина «Детское творчество». Опустил в стакан зубной протез. Расстегнул ортопедический корсет, обладающий неожиданным бонусом – утягивающим эффектом. Поморщившись, оторвал от лысины накладку. Надо бы с пенсии купить хороший клей.
Почти все. Вспоминая, куда опять подевал очки, Антон Васильевич вынул из глаз линзы, еще раз подслеповато посмотрел на свое симпатичное отражение и улыбнулся. Гусары не стареют!