Субботний вечер последнего дня июля. Сумерки нежно обняли город, скрывая его от жаркого солнечного дня. Они опустились на улочки, ласково прикрывая мощенные дорожки, наполненные жаром палящего солнца усталых людей. Прохлада аккуратно окутала машины, дома, укрыв их своим глубоким одеялом. И город загорелся тысячью огнями, золотыми, уютными, домашними. Настолько оживленный днем он замер, как бы казалось на первый взгляд. Но в каждом окошке, за каждой дверью горела и ярко светилась жизнь каждого человека, тихо раскрывая его тайны, далекие мечты и сокровенные желания.
Вверх по улице, и в наступающей темноте раздаются звуки клавиш. Вначале тихо и осторожно, как будто крадясь в накатывающей темноте ночи, но и вливаясь в нее, соединяясь с ее воздухом, с запахом диких лесов, с тайнами человечества, что она несет внутри себя. А потом, обгоняя ее, пронизывая воздух, добираясь до верхних этажей, вбирая в себя запах душистых цветов – красных, желтых, синих, фиолетовых, что так радужно искрятся на окошках днем, а сейчас засыпают, погружаясь в дыхание ночи. А музыка все летит дальше и дальше, собирая в себя все чувства и вспоминания, которыми так глубоко наполнен город. Она все тянется выше и выше: медленно, но в тоже время так верно и сильно вверх, к небесам, к звездам, для того чтобы вобрать в себя и их сияние, их вечность и яркость, и засиять еще сильней своих небесных наставников.
Немного вперед по улице – и вот справа от тебя открывается виду небольшой ресторанчик. Здесь кипит своим незаметным ходом жизнь, хотя и кажется , что ничего не происходит. За несколькими столиками на улице сидят люди. Нет, не люди, точнее не просто люди, которые обычно заполняют улицы в полуденный час серых будней. Это действительно люди, живые, излучающие эмоции, без нарисованных масок, с открытыми лицами-душами. Люди, которые по каким-то причинам сейчас не дома.
Вот здесь сидит пожилая дама. Светло-бежевый костюм, белая блуза, платок на шее колеблется от легкого ветерка. Аккуратно собраны волосы. Она медленно мешает кофе задумавшись, глядя на дрожащее пламя свечи. И хотя ее серо-голубые глаза за стеклами очков глядят очень спокойно, левой рукой она тихо теребит уголок салфетки. В какие далекие края унесла ее музыка ночи? Находится ли она сейчас в далеком прошлом – в своих воспоминаниях или может несбыточные мечты, страхи необратимого грядущего беспокоят ее внутренний мир?
Через столик, ближе к входу сидит другая женщина. Цветастое платье обтягивает ее довольно полное тело. Толстую шею украшают ярко-алые бусы. Рядом с женщиной под столом вьется маленькая собачонка – белая, кудрявая, маленькие ушки, мокрый нос и преданные глаза. Собачка жалобно поскуливает и хозяйка с нежным лепетанием отдает очередной кусочек сытного пирога, который с удовольствием поглощают ее пухлые вульгарно накрашенные губы. Кто знает, почему сидит она здесь со своей собачкой, не желая идти домой? Почему ее беспокойный взгляд пронзает темноту и следует за каждым редким прохожим? Быть может ее такую большую, яркую и добрую никто не ждет там? И она не хочет возвращаться в темные холодные комнаты дома, такого же большого и яркого, только пустого? И она каждый день сама сидит и ждет кого-то или что-то, в надежде ища глазами необходимое ей? А эта мохнатая зверушка ее единственный друг и последняя любовь и радость в ее очень цветной серой жизни?
А дальше в конце сидят двое молодых людей – парень и девушка. Они сидят прижавшись к друг другу, рука в руке, крепкое переплетенье пальцев. У нее белая тонкая кожа, светящаяся лунным светом изнутри, и черные смольные волосы. А от него пахнет сигаретами и дешевым одеколоном. Мирно прижавшись к нему она сидит, закрыв глаза, и тихо вдыхает сладковатый запах свежести ночи и сильных сигарет, чувствуя эту смесь вкусов где-то внутри себя. Он обнимет ее левой рукой, зная, что она есть, и это, возможно, является главным для него. Взгляд же его замер на почти нетронутых и уже слегка теплых чашках зеленого чая. И глаза его полны света, такого спокойного, как тихое воскресное утро и искрящегося, как солнечные лучи играют на глади воды. И вокруг них распространяется сияние невидимое, но ощущаемое на уровне подсознания. Оно успокаивает и пробуждает улыбку на лице или глубоко в душе. И музыка, которая слышна здесь почти во всю свою магическую силу вбирает и это сияние и разносит его, заставляя людей пробудить в себе улыбки. А они так и остаются здесь и остались бы еще на всю ночь, на всю жизнь, вкушая ночной момент вечной нежности и покоя, потому что вдвоем, потому что вместе здесь и сейчас. И наверное им больше ни чего и не нужно кроме этого момента.
И следуя дальше вверх по течению музыки, идешь во внутрь, проходишь в двери, через которые на улицу, пробивая темноту, вырываются лучи света идущие от ламп - маленьких солнышек под потолком, которые так искусно приручил человек.
Зал наполнен дымом сигарет. Он клубится и поднимается вверх, но не рассеивается, а образует причудливые облака, которые живут своей собственной жизнью, принимая все новые и новые формы, играя с тенью и светом, рисуя на своем собственном холсте картину понятную лишь им самим. Безумная смесь запахов – смольные сигареты, цветочные дамские духи, пряности и жар только что приготовленных блюд. Вдоль дальней стены стоят официанты. Уставшими глазами они оглядывают зал, тихо переговариваются. На кухни гремит повар, периодически передавая в руки официантам свои личные шедевры, заслуживающие всеобщего признания и славы, как картины, но только созданные не с помощью красок – а совсем иного материала. В каждое свое произведение он вкладывает частичку себя – своего сердца, стараний, души. Раздавая изо дня в день на съедение множествам людям свою душу. Нужно обладать безмерно просторной душой для такого подвига.
Но это их работа - каждый день приносить людям немного радости, улыбаясь каждый раз даже если кажется, что мир внутри рушится, обрушивается гигантским водопадом в бесконечную пропасть. Улыбаться и приносить людям часть себя, раздавая себя улыбаясь. Многие из этих людей, работающих в довольно поздний час на других людей, таких же людей, как и они, только других, отдали бы многое сейчас, чтобы оказаться дома, в теплой постели. И где-то глубоко внутри, слушая мамины колыбельные песни, засыпать, как дети, вместо того чтобы надрываться и отдавать себя всем этим людям. Но некоторые же из них искренне радуются, тому что все есть так, и наблюдая за всеми – за шумной компанией в центре зала.
Все внимание привлекает эффектная женщина в длинном красном платье. Ее шею нежно обвивают три нити жемчуга. Ее золотистый заливистый смех и длинные волнистые светлые волосы восхищают и влюбляют в нее всех окружающих. Внимание мужчин приковано к ее глубоким, широко распахнутым ясным, небесно-чистым глазам, так и к глубокому декольте. И по сравнению с ней они все кажутся низкими сгорбленными падшими людьми, тогда как она великая богиня сошедшая с неба в грешный мир, а может и создана самим дьяволом, для обольщения и соблазнения жалкого люда. Она все кружит в одиночном вальсе между столиками, кокетливо цокая каблучками, напевая задорную мелодию ангельским голосом под звуки музыки, улыбаясь каждому, зовя за собой, маня дьявольской улыбкой. И все представители сильного пола чувствуют себя такими слабыми, готовыми пойти за этой девицей хоть на край света, погибнув в глубинных высотах ее глаз. Эта прекрасная особа, околдовав мужчин своими чарами, пробуждает их от серого существования будничной жизни, оживляя их суть и естество, и каждый из них начинает чувствовать себя величайшими отважными героями из детства, что был скован все это время рамками и окружен непробиваемыми стенами слишком серьезной взрослой жизни. Но они всего лишь и могут восторженно взирать на ее чудность и легкость, осознавая ничтожность их такого существования, или мучаясь совестью – ведь где-то в далеких домах их ждут любимые жены. А здесь и сейчас они готовы кинуться с обрыва вслед за какой-то распутной девкой, но подобной богини ночи, очаровывающей каждого. Подобной ветру, бывающему там, где ему вздумается, не имя границ, абсолютная легкость и свобода.
Поодаль от буйства желаний и пустых мечтаний, свободы и легкости сидит другая дама, она так же молода, но кажется, что она намного старше. С недовольством смотрит на нахальную, как ей кажется, девицу в красном. Сжав тонкие губы, она иногда отпивает из своей чашки и поглядывает на часы. Аккуратно подтянутая, в черном строгом платье, без лишних изяществ, тяжело вздыхает с небольшими нотками злобы, как только ее взгляд встречает стрелки и цифры. Она кого-то ждет, но этот кто-то не спешит приходить. И она чувствует себя безумно одиноко и чуждо в таком знакомом, но сегодняшним вечером, таком чужом месте. Ее мысли текут перегоняя друг друга, обращаясь то к ее опаздывающему спутнику, то к этой яркой девушке в центре зале. Считая себя довольно привлекательной, она злится, ибо все внимание в комнате приковано, лишь к этой даме в красном, завидует, укрывая, пряча эти чувства от самой себя рассуждениями о морали и приличии. Боится признаться себе, что хотела бы быть похожа на нее, такую неправильную, но свободную. Пытаясь оставаться спокойной, но переживая всю бурю противоречий внутри себя, отражая это в глазах, на губах. И порой когда музыка становится немного тише, немного спокойней и даже грустней, что-то срывается в ней, падает, опустошая, но снова поднимается и в такие моменты она держится, чтобы не встать и не убежать прочь, а просто снова опускает глаза на часы.
За барной стойкой сидит сгорбившись мужчина, он довольно пьян, поэтому счастлив, хотя это счастье полно сожаления. И глубокая рана в его душе истекает грустью. Но сейчас алкоголь залечивает, заливает эту дыру, разбавляет грусть со спиртом, смешивая все чувства в ничто, и дает временное ощущение свободы. Но завтра, очистившись от яда, все снова проснется и будет ныть и пронизывать внутренности еще хуже, чем сегодня. А пока он пьян, счастлив и свободен. Он улыбается и ему не нужно думать о всех проблемах, что так неожиданно обрушились на него, по вине, может, недосмотра небес, а может по чьему-то злому умыслу. Он может сейчас пока снова улыбаться, хотя это и не правда, дыра внутри шуршит темнотой. Но такое счастья для него пока единственный выход сегодня – не вспоминать, что было вчера, сравнивая с позавчера, с ужасом смотря в завтра. Пока так хорошо.
Но самое главное здесь это Музыка и прекрасный матово-блестящий черный Рояль. Инструмент созданный, как будто не в этом мире, где-то далеко за пределами простого понимания мира, в волшебной стране, за далеким морем, созданный чей-то трудолюбивой и заботливой рукой, передавшей что-то от себя в этот рояль. Такой манящий и притягивающий. А на нем лежит один единственный цветок – подсолнух, такой яркий, золотой, контрастирующий, как первая звезда на ночном небе. И кто оставил его здесь умирать, кто подарил его жизнь музыке? Это так и останется загадкой первопоявления мира из ничего. И музыка, рождаясь, впервые видит, встречает эту золотую цветочную звездочку, и первое, что она понимает и вбирает это жизнь, скорейшее увядание и тайну этого цветка.
И за роялям сидит великий мастер, человек чье имя не знает никто, человек, что помогает родиться музыке своего и чужого сердца на двоих, он позволяет услышать ее всему миру, он дарит ее людям, легко перебирая клавиши, наслаждаясь каждым моментом прикосновения, с любовью создавая величайшее звучание. Он отдает свою жизнь мелодии, он живет ее.
И музыка собирает эту гамму чувств – от глубочайшей грусти до бесконечного счастья и шумной радости. Собирает и сплетает в причудливый узор, гармоничный рисунок и разносит дальше и дальше, чтобы каждое живое или нет существо почувствовало вкус этой благодатной ночи - ночи чистых лиц, открытых сердец и распахнутой души.