Как важно быть, а не казаться. Ну не знаю. Слишком часто те, кем мы являемся, ничто по сравнении с тем, что о нас думают другие. Будь ты семи пядей во лбу, но пойдет о тебе молва, что ты дурак, так дураком и помрешь.
Вся наша репутация зависит не от дел и поступков, а от того, что о них думают другие. Вот написал Александр Дюма историю о мушкетерах, и все – герои, друзья, сплошное благородство и отвага. И поколения мальчишек, обломав ветки близстоящих деревьев, с криками « Один за всех и все за одного!» бросались на встечу опасностям, рожденным в воображении периода полового созревания. Хотя, это как посмотреть...
Молодой, задиристый гасконский парнишка д’Артаньян покидает отчий дом во французском Мухосранске и отправляется в Париж, надеясь сделать карьеру и срубить бабла. В принципе, на этом и должен был закончится роман, ибо уже в Менге он получает люлей и только благодаря судьбе, явившейся в облике прекрасной белокурой дамы, она же миледи, остается невредимым и лишь слегка помятым. Но этот конфуз, ничему его не научивший, всего лишь первый ложный финал занимательного чтива. Добравшись до Парижа, он тут же напрашивается на конфликт с тремя авторитетными персонажами – Атосом, Портосом и Арамисом. И тут история могла бы быть закончена эпитафией, произнесенной Арамисом у монастыря Дешо. Но дуракам везет. Паренек не только помог парижским авторитетам разобраться с блюстителями порядка, но и подружился с ними, если так можно назвать то, потребленческое отношение, с которым он к ним относится. Ведь в дальнейшем д’Артаньян ни разу не помог друзьям, периодически используя их всех, как поодиночке, так и вместе лишь для своего блага, втягивая в разные сомнительного рода делишки. И, конечно, женщины. Ну любишь Констанцию и люби. Так нет – ни Кэти мы не пропускаем, ни миледи. Да и другие, если честно, не лучше.
Благородный Атос. Благородный настолько, что повесил любимую женщину за грехи, совершенные до знакомства с ним и находящийся в перманентном опьянении на протяжении всей трилогии.
Хитрожопый Арамис. Фарисей, себе на уме, носящий маску благообразия даже с самыми близкими людьми. Не пропускает ни одной юбки, что, впрочем, не мешает ему стремиться продвинуться по духовной стезе. Прекрасно выглядит на протяжении всего повествования, что не удивительно. Оскар Уайльд, как-то заметил, что священники так хорошо выглядят потому, что в старости твердят то же самое, чему их учили в молодости.
Обжора Портос. Самый безобидный из всей четверки. Ну подумаешь, любит хорошо поесть и выпить. А кто не любит? Ну и что, что охмурил пожилую госпожу Кокнар ради того, чтобы добраться до сундуков ее мужа. А кто бы отказался? Добрый, вобщем, малый.
И вот эта четверка – задиристый подросток, убийца-алкоголик, бабник-святоша и обжора – пускаются во все тяжкие. Тут и пьянки, и дебоши, заканчивающиеся убийствами, и предательство. А как еще назвать их более чем тесные отношения с врагами своей страны? На протяжении трилогии они то вместе, то каждый за себя, то одни против других. И все это считается идеалом порядочности, чести и мужской дружбы. А при чем же тут Рошфор?
А ни при чем! Получив репутацию коварного злодея, усиленную кинематографом, он всегда погибает, так как зло должно быть наказано. Каким только не был граф Шарль-Сезар де Рошфор! И одноглазым (вроде, глаза его лишил д’Артаньян-папа) и убийцей старшего д’Артаньяна (хотя, у Дюма ясно написано – папаша провожая д’Артаньяна в Париж оторвал от сердца 15 экю, мерина и кучу советов), но он всегда оставался воплощение зла. Такую уж репутацию создали честному человеку, служащему своей стране, ведь история показывает что Ришелье, которому служил Рошфор все делал для блага Франции. Да и в благородстве ему не откажешь. Вот последнее появление Рошфора в «Трех мушкетерах»:
«Д'Артаньян три раза дрался на дуэли с Рошфором и все три раза его
ранил.
- В четвертый раз я, вероятно, убью вас, - сказал он, протягивая
Рошфору руку, чтобы помочь ему встать.
- В таком случае будет лучше для вас и для меня, если мы на этом
покончим, - ответил раненый. - Черт побери, я к вам больше расположен, чем вы думаете! Ведь еще после нашей первой встречи я бы мог добиться того, чтобы вам отрубили голову: мне стоило только сказать слово кардиналу.»
И как всякий честный служака он умер в нищите, случайно убитый д’Артаньяном во время Фронды.
Такие вот мысли приходят, иногда, в будни после обеда.