Полдень. В руках догорает истлевшая сигарета. Крупные хлопья снега падают на куртку. Стряхиваю. Затаптываю окурок и плетусь вдоль улиц.
Вот он, тот дом, где ты живешь. Хочешь, я зайду? Ледяной ветер подвывает в знак согласия. Прячу замерзшие руки в карманы, медленно переступаю ступени. Я так рад снова тебя увидеть. Волнение берет верх или это был мороз? Мурашки по телу.
Стучусь. С натянутой улыбкой открывает твоя мама. Поспешно сняв верхнюю одежду и разувшись, я иду к тебе. Медлю. Ладонями закрываю лицо и оседаю на пол. Какой я тебя обнаружу? Минута раздумья. Беру себя в руки.
Ты сидишь на кровати, обхватив колени руками. Волосы. Твои чудные янтарные волосы запутались; собрала в комок. Небольшая прядь выбилась. Ты заправляешь её, но она снова выпадает. Смотришь в пустоту.
Я замечаю твои разноцветные руки. Ты собрала под ногтями всю радугу. На столе разбросана, раскрошена пастель; все стены завешаны рисунками. Тебе снова снились кошмары, да?
Стараясь не напугать тебя, шепчу:
- Привет.
Ты не отвечаешь. Сажусь на кровать, беру твою ладонь. Теплая. Ты поднимаешь глаза, я повторяю: «Привет». Легкая измученная улыбка появляется на твоем лице, ты тоже шепчешь: «Привет». Обнимаю тебя. Ты не против.
За окном снова вечереет. Черные крылья то и дело мечутся с дерево на дерево в поисках пищи. А ты не сдвинулась с места. Мать приносит тебе ужин, не хочешь, нет аппетита; но я тебя уговариваю.
Ты засыпаешь в моих объятиях. Не мечешься, не кричишь. Сладко посапываешь. В такие моменты у меня появляется ощущение – все хорошо. Но лишь прерывающееся дыхание говорит о том, что в твоих снах снова появляются кошмары.
Прощаюсь. Спешу на автобус. Пока никто не видит, выкуриваю еще сигарету. Дома пью кофе, чтобы заняться, наконец, делами; но ты не покидаешь моей головы, вот уже два месяца.
На площади давно поставили елку. Ночью она переливается всеми цветами радуги, блики отражаются от блестящих игрушек. Кто бы мог подумать, время может лететь так быстро, но одновременно и так мучительно. Для тебя каждый день всего лишь начало воспоминаний. Для меня – марафон на выживание.
Ты мне отдала свои рисунки. Не хочешь их видеть, не хочешь больше рисовать. Тебе больно.
Сегодня ты кричала. Сильно, как никогда. Нам пришлось насильно вколоть тебе успокоительное. Это было впервые. Знак – конец близок.
Ты больше не ешь сама. Приходится кормить тебя, как ребенка. Ты не хочешь жить, ты мне сама сказала. Я не самый лучший певец, но все равно пою тебе колыбельную:
Глазки устали. Ты их закрой.
Буду хранить я твой покой.
Все беды и боли ночь унесет.
Растает туман, когда солнце взойдет.
Тут ласковый ветер. Тут травы, как пух.
И шелест ракиты ласкает твой слух.*
Крепче обнимаю тебя. Не хочу терять. Не хочу уходить. Останься со мной. Навечно.
Целую тебя в лоб. Голос становится едва слышным:
Пусть снятся тебе расчудесные сны.
Пусть вестником счастья станут они.
Ты снова кричала, теперь на меня. Едва ли ты различаешь лица. Гонишь меня прочь, а сама калачиком свертываешься на кровати. Ты смотришь в одну точку, снова в никуда.
Ты сказала, что теряешься. Не знаешь, где правда, где реальность. Тебя зовет отец к себе, ты хочешь уйти. И прежде, чем я ушел, ты сказала, что любишь. Это точно знаешь.
Ты уже почти не говоришь. Безумие переходит границы. Ты сносишь все, что есть в комнате. Кричишь на кого-то невидимого и безмолвного, но это редко. Теперь ты лежишь, спишь или просто наблюдаешь за пустотой. Я вижу, как твои некогда счастливые глаза наполняются пустотой. Ты все чаще впадаешь в ступор.
Твоя соседка по лестничной площадке вечно жалуется, хочет звонить людям в белых халатах. Она меня так злит. Порой мне хочется съязвить ей, наорать, заставить прочувствовать все это на себе. Но я лишь говорю:
- А чтобы вы сделали, если бы это была ваша дочь?
Я иду по улице. Мне хочется орать о своей боли на всю планету. Хочется забиться где-нибудь в кладовке и рыдать. Захлебываясь слезами, кричать во все горло. Купленная с утра пачка уже пустая, со злости я швыряю её куда-то мимо мусорки. Мне плевать.
Счастливые лица проносятся вокруг меня. Целуются, смеются, говорят пожелания. Сегодня ведь праздник. Небо озаряют красочные салюты; но все я вижу в серых красках.
Сегодня ты меня покинула. Живые глаза стали, словно стеклышки. Молчишь, не двигаешься, не обращаешь внимания. Соседка уговорила твою мать позвонить врачам. Теперь ты совсем одна среди белых стен. Опасности нет.
Во внутреннем кармане куртки я нахожу твои рисунки. Фонарь тускло освещает улицу, но я все равно все вижу.
Улица. Авария. Куча жертв. Твой отец. И ты. Ты все помнишь. А если и хочешь забыть, сны тебе не дают.
Совсем маленьким шрифтом я замечаю надпись, сделанную красным мелком «кататония». Мои глаза наполняются слезами. Вместо одного мертвого человека, умерло два. Я – мертвый человек. Просыпаюсь утром и нестерпимо хочу одного – спать.
А в этот праздничный вечер все люди проходят мимо парня. Они видят, что он не рад и в его глазах только слезы, что пустоту он заполняет пачками сигарет и шагает по случайной траектории. Но никому нет дела.
* - С.Коллинз "ГИ".
* - Кататони;ческий синдро;м (кататони;я) — психопатологический синдром, основным клиническим проявлением которого являются двигательные расстройства. Самостоятельное психическое заболевание, впоследствии отнесена к шизофрении. В структуре кататонического синдрома выделяют кататоническое возбуждение и кататонический ступор.
30.12.13.