Да мало ли чего не захочется на отдыхе... Приелись и шашлыки, и чебуреки, и пончики с пиццами, суши-роллы, мягкое французское мороженое и даже любимые персики. Душе неугомонной, крепко подружившейся с аппетитом от длительного пребывания в море, захотелось самолепного, родного, для живота вкусного и недорогого. Оно ведь и понятно. Своя рубашка всегда ближе к телу. Зачем же дело встало? Да за малым...
Дрожжи быстрорастворимые, мука белоснежная южная, рассыпчатая. Пива фужерчик, яйца, сливочки, да маслица растопленного полпачки. Еще маленькие секреты и мелочи, типа соли, сахара, разрыхлителя. Главное, чтобы при замесе душа и молитва сердечная присутствовали. И вот тесто на летней жаре, быстро созрев в солнечных объятиях, вздыхает томно и манит сдобными пышнотелыми формами, зазывно выглядывая из кастрюли. Готово, попискивая от удовольствия, вырваться на свободу, отдаться в достойные руки. А те, умелые, тут, как тут, поглаживая, нежно отщипывают аккуратные кусочки, формуют шарики, а потом раскатывают их в лепешечки. И наполняют сверху ароматным фаршем из свежей белокочанной капусты, узорно защипывая края исконно русских пирожков.
Сковорода шкворчит растительным маслом. А в нем, мирно теснясь, уже поджаривают розовые бока, как на пляже под южным жгучим солнцем курортники, толстенькие сочные поросятки, дружные и пузатые пирожочки - ребятки. И все быстро и вкусно. Первое желание, слегка обжигая губы и язык, наполняя организм довольной сытостью, удовлетворено. Но получилось, ни много, ни мало, а целое пирожковое стадо. Замучаешься его долго пасти. Да и праздник обжорства желудок в таком количестве не выдержит. Что делать и кого угощать? Куда нести? Однозначно. На пляж. Там много зазывал, но еще больше желающих. Первые на все лады горланят, предлагают всевозможную рыбу, выпечку, вареную кукурузу, ягоды и леденцы-петушки. Чего только нет в богатом ассортименте еды. Можно накормить весь белый свет. Вторые охотно покупают и поглощают съедобную дребедень.
Один продавец так докричался... Креветки, вкусные, свежие, ворованные. Молодец, не растерялся, вместе с отдыхающими смеялся. Те были вареными. А у Веры, жареные. Да и продавать, конечно, не будет. Кого могла, угостила из пляжных знакомых. Получила ответную порцию восторженных охов и ахов. Но в домашних закромах еще осталась маленькая, пока невостребованная часть от кулинарного размаха. Надо подумать и о братьях меньших.
Главный хозяин кошачьего дворового царства, откормленный на харчах сердобольных отдыхающих, сибирско-сиамский кот, с местами подмоченной родословной, на ласковое: «Кысссс, кысссс, котенька, отведай …», - не единым волоском на лоснящейся шерсти не пошевелил, не то что, ухом не повел. Только утром приезжала рыбная лавка. И оставшиеся в отходах от продажи хвостики, плавнички, головки и даже целые, но раздавленные некондиционные тушки, были его по праву. А тут пытаются сунуть что-то невразумительное вегетарианское под нос. Еще чего. Не постимся. Как сидел ко двору задом с презрительно распушенным хвостом, как всматривался в амбразурные окошки цокольного этажа философским взглядом, познавая тайны заподвалья, так и не шелохнулся. Глух и нем, такое не ем. Другой реакции Вера и не ожидала. Позвала кошек из монаршего окружения. Три подружки лениво откликнулись, грациозно соскользнув с крыш припаркованных авто. Но шевельнув в недоумении усиками при виде кусочка лакомства, демонстративно ушли, презрительно покачивая толстыми бедрами.
– Ах, так, – обидчиво заявила знатная пирожница, и рассмеялась, вспомнив анекдот, – на помойке помногу не валяется. Там всегда есть спрос, – пошла к месту, куда вываливают отходы. Сразу на призывный зов появился тощий облезлый котенок на трясущихся лапах. Вцепился голодной хваткой в разломленный на маленькие частички пирожок и, урча от удовольствия, стал заглатывать свалившуюся на голову легкую добычу. К нему быстро подтягивались бездомные сотоварищи. Но вдруг, как грозный вражеский танк, наехавший на мирную деревню, из-за кустов неожиданно появился кот мордоворот. Отогнав салаг, надменно прищурившись, попробовал осторожно на зуб, слегка похрустывающей капустки в мягкой теплой одежке, и недоуменно посмотрел на молодняк.
– Вы, что, козявки, травки нанюхались? Нашли что есть. Позор кошачьему царству. – И грозным мявканьем прогнал желающую вкусно и досыта покушать молодую поросль. Котята печально оглядывались на остатки пиршества, сиротинушками брошенными на асфальте, но перечить старшему по званию не посмели.
– Везде свои указующие персты, властители и смотрители, хозяева жизни, – усмехнулась Верочка. – Ну, ладно, есть еще псы бездомные. И полтора пирожка в запасе. На удивление, на всем пути к пляжу не попалось ни одной псины. За исключением горькой и злобной бедолаги, с красными, налитыми кровью печали и обиды глазами. Пес, измученный извергами хозяевами, весь обмотанный колючей проволокой, от ушей и лап до кончика хвоста, как-то ухитрился в таком виде сбежать из страшного рабства. И смог после всех издевательств и злоключений довериться одной выбранной сердобольной женщине, продавцу печатной продукции. Ел только из ее рук. Зорким цербером охраняя порожек киоска. Его было жаль. На всех, просто проходящих мимо или пытающихся покормить, злобно рычал и лаял, упорно игнорируя колбасные обрезки и мясные косточки. Пирожок он бы не взял. А киоскерша ушла отдыхать от праведных трудов и знойного дня на законный обеденный перерыв.
Стремглав, навстречу из переулка вырулила веселая собака. Хвост активно работал, как лопасти у вертолета, накручивая круги. Кажется, доверчивое тело было готово взлететь куда угодно, чтобы приземлиться в ноги любому прохожему для прокорма.
– Будешь пирожок с капустой, - обрадовано предложила Верочка. Хвостатый пропеллер в ответ закрутился еще быстрей и приветливей, выражая согласие. Лапы засучили когтями об асфальт, засуетились в ожидании, когда из заветного кулечка достанут вкуснятину с непонятным названием.
Цап, клацк зубами, проглотила жадно, не жуя. И такое неподдельное огорчение во взгляде поднятой к ней доброй морды.
– Вкусно, конечно, спасибо. А… где, чебурек? Я думала, это с мясом…
Она хохотала от души. Ну, что с ним сделаешь, с искренним зверьем.
Такие же разные и характерные, как люди. Добрые и доверчивые, злые и презрительные, равнодушные и надменные. Такие ли?.. Но точно не лгут и не предают. Не умеют.
– Надо было оставить пирожки местным пьянчужкам. Все в толк, на пользу бы пошло, – с небольшим запоздалым сожалением подумала Вера. Даже местные фармацевты о них заботятся. Вон, на аптеке вывеска гласит: «Сегодня, завтра и еще немножко. Акция! Спиртовая настойка боярышника всего за одиннадцать рублей. Спешите поправить здоровье!» Те и спешили купить вскладчину. И на широкой и длинной деревянной лавке медленно, с удовольствием опустошали бутылочки с крепким зельем. А закуской был кирпич белого хлеба за семь с полтиной, купленный в ближайшем магазине. Тепло, хорошо, сыто-пьяно. Ну и что, не всем жить, как Челентано. Алкашики вели себя прилично, тихо, перетирали злободневные политические темы, критиковали пресловутые санкции, высокие цены, наплыв отдыхающих гостей с кричаще-плачущей оравой детей, которые постоянно терялись у нерадивых родителей. Да мало ли о чем они беседовали под высокоградусное бульканье в резной тени раскидистых деревьев на облюбованной скамейке.
Иногда мирное лавочное пребывание нарушал негромкий монотонный голос бдительной пенсионерки старожилки. Возможно, она немножко завидовала такой расслабленной беззаботности.
– Достали вы меня своими посиделками. Сидят и бубнят. Сидят и бубнят, как бабки. Хуже мух осенних. Давайте уж, уходите со двора. Дайте и нам с подружками посидеть, потрындеть. Заняли лучшее место… под солнцем. Пьяницы негодные… Управы на вас нет. – Те пытались что-то возразить и спокойно уладить недоразумение. Годные они, еще какие. Но бабулька не унималась. Вяло пугала полицией. И тогда собутыльники обреченно ретировались под натиском никчемных угроз. Потихоньку уходили, покачиваясь на не очень послушных ногах. Недоуменно пожимая плечами, качая нетрезвыми головами, беззлобно обсуждая между собой несправедливые гонения на скромное дружеское времяпрепровождение.
А вот и любимое море. Хочется поскорее нырнуть в освежающую бодрящую солёность воды. Желающих искупаться единицы. Мало кто хочет попасть в плен к медузам. Акватория от берега до буйков просто кишит от нашествия студенистых скользких существ. Саммит у них какой-то или шабаш всеморской. Как будто невидимая сильная рука пригнала огромную бесформенную склизкую массу к берегу для устрашения любителей плавания. Интересно, а чем питаются с виду безвольные и безобидные, но иногда сильно обжигающие «парашютики»? Может, за пирожками приплыли? Брезгливо отгоняя липнущих многочисленных белесых тварей, желающих поцеловаться, пообниматься, Вера быстро заплыла далеко за буек, в чистые изумрудные волны. Прозрачные, манящие взор таинственной глубиной. И в их девственной чистоте увидела рядом с собой огромных размеров хозяйку медузоидного стада.
Безобразная, с расплывшимися формами, громадная и неухоженная косматая блондинка шевелила длинными отростками - щупальцами и пускала то ли сопли, то ли слюни от удовольствия главенствующего положения. Голубой ободок на куполе широкой юбки говорил о ядовитости характера и кусачей ненависти ко всем, кто попадался на пути. Да, с такой престарелой генеральшей не хотелось здороваться и общаться. Она вызывала чувство мерзости и отторжения. Похожую картину Вера видела в Испании. Но средиземноморская медуза была жгучей цыганкой, темно-фиолетового цвета, стройной, упругой телом. Красивая громадина не спеша покачивалась, колыхалась в иноземных водах, исполняя ритуальный танец и посылая флюиды страха, наводя животный ужас. У каждой страны свои моря, достоинства и раритеты. Свои представители, контрасты и особенности. Но подобных встреч на любой территории лучше избегать.
На берегу все та же всевластная жара… Течет сладким вином, плавится загаром до ожогов на доверчиво разомлевших обнаженных телах. На многих действует расслабляюще. Но только не на чаек. Горластые откормленные птицы беспардонно заполонили всю округу. И сушь, и море. И день, и ночь. Вот ходят не спеша взад, вперед по кромке прибоя две представительницы крылатых. Ни дать, ни взять, профессор с пресс-секретарем. Одна важная, надутая, крупная. Чуть сутулая. Вылитая профессорша. Её опыт и стаж видны в осанке, в поступи. Не спутаешь, не ошибешься. Чуть сзади по рангу, немного подобострастно, но с чувством достоинства выступает верный помощник. «А я милого узнаю по походке...» Кивает согласно головой на ее немногочисленные реплики. Вероятно, обсуждают беспардонное голубиное нашествие вперемешку с шустрыми воробьями. Которые спокойно пасутся рядом с подвыпившей парочкой, обладательницей батареи пивных бутылок и пакетов с чипсами - снеками. Чайки что-то гаркнули своим нерадивым студентам, прихлебателям из свиты. Те, налетев на голубей и воробьиных смельчаков, гортанно шикнули, быстро разогнав их, показали, кто в доме хозяин. Соленые сухарики к пиву, и другая закуска уже в чаячьих клювах. Самый большой огрызок почетно преподнесен к лапам профессорши. Не надо часами работать крыльями и мочить прическу, ныряя в морские волны в поисках рыбы. Вкусно и так. Без суеты и особых хлопот.
– Забыла я про пернатых. Вот бы кто мигом склевал и оценил пирожочки. Да, быстро же они закончились, – подумала Вера. – Ничего, новых испеку. Беляшей с мясом.