В один из теплых сентябрьских дней возвращалась на электричке из Калуги, куда езжу регулярно в ГАКО (Государственный архив Калужской области). Там изучаю метрические книги духовной консистории, ревизские сказки и другие документы, необходимые для составления родословной. Приехав на Киевский вокзал я пересела в тот же поезд (а можно было, оказывается, и не выходить из него), чтобы проехать две остановки до станции «Матвеевская».
По расписанию электричка должна была ехать до Нары, но по техническим причинам ее пустили только до Апрелевки. Было около девяти часов вечера, людей набилось много и это понятно: люди возвращались домой с работы. Напротив меня сидели молодой парень и пожилая женщина. Сначала я подумала, что они знакомы, так как они не переставая говорили друг с другом. Смысл их разговора заключался в том, что женщина возмущалась отменой данной электрички до Нары, а она опаздывает: ей нужно забрать внука к назначенному часу, если не заберет, он останется без присмотра.
Потом в какой-то момент женщина обратилась ко мне, пытаясь, видимо, найти поддержку в моем лице. Я разговор поддержала, тем более, что женщина возмущалась как-то интеллигентно: не агрессивно, с приятной улыбкой на лице. У меня весь день было приподнятое, хорошее настроение, которое не могло испортить даже то, что пока поезд не отъехал, в вагоне мигал свет, что доставляло явный дискомфорт.
Возмущением дело не закончилось, женщина начала звонить, видимо, на горячую линию, жалуясь на изменение маршрута электрички. Ей посоветовали, как следовало из реплик женщины, написать жалобу. Закончив разговор, выпустив тем самым пар, женщина прокомментировала совет в том духе, что жаловаться бесполезно, все равно не ответят, а если придет ответ, то месяца через три, с ней согласился и молодой человек. Я попыталась возражать, сказав, что мне лично ответ приходит всегда и вовремя, т.е. в положенный срок до одного месяца.
Женщина, не до конца выпустив пар, продолжала жаловаться, возмущаться, при этом заметив, что в последнее время часто стали отменять электрички, это создает неудобства, приезжаешь поздно, а наутро надо вставать рано. Я посочувствовала, при этом сказав, что меня лично проблемы электричек мало волнуют, так как пользуюсь ими не так часто. Разговор плавно перешел в плоскость «кто виноват». В этом пункте женщина сделала акцент на том, что государство помогает сирийцам, Донбассу, а на своих граждан ему наплевать.
Я снова попробовала возразить, отметив, что отношение нашего государства к гражданам и раньше не отличалось особой заботой. Женщина продолжала гнуть свою линию, я же пыталась мягко возразить ей, сказав, что дело в коррупции, а не в Сирии, Донбассе или еще в чем-то. Женщина, впрочем, не сдавалась, с ее лица улыбка сошла, она нашла еще одну причину, а именно то, что РЖД никому не подчиняется. «Ну почему же, – возразила я. – У нас все решает один человек, и именно он снял недавно с должности бывшего начальника, точнее не он, но, скорей всего, с его подачи». Женщину словно подменили: улыбка на ее лице превратилась в недовольную, даже злую гримасу. Видимо, ее ожидания насчет меня не оправдались, она жаждала полного согласия с ее доводами, но никак не дискуссии. «Я не хочу вас больше слушать, женщина – раздраженно заявила она. – «Вам безразлична эта проблема». «Ну почему же, пыталась я возразить. – «Я этого не говорила, я вам сочувствую». Но женщина уткнулась в свой телефон, всем своим видом демонстрируя, что продолжения разговора не будет. Я пыталась еще ответить ей, сказав, что я не начинала первая разговор. Молодой человек, видя, что страсти начинают накаляться, надел наушники и опустил голову. «Странно, мадам, – обратилась я снова к ней, – я оказалась козлом отпущения, видимо, вы решили, на меня спустить собаку?» Женщина молчала, у меня тоже не было желания с ней больше общаться. Настроение испортилось, а такое было хорошее весь день!