Прогромыхав во всех странах и континентах, завершилась несуразная, отвратительная Первая мировая война. С искалеченными душами и телами – кто без ног, кто без рук – возвращались на родину кубанские казаки, выжившие в жестоких боях. К домашнему очагу, в станицу Убеженскую добирались одни на своих измученных лошадях, другие (безлошадные казаки-пластуны) на поездах и машинах, а некоторые и пешком. Многокилометровый путь преодолели доблестные кубанцы ГНУТОВЫ, БЕЛЕВЦОВЫ, ЧЕНЦОВЫ, БЕКЕТОВЫ, ДМИТРИЕВЫ, АНДРУСОВЫ, ТАРАСОВЫ, ЦУКАНОВЫ, ДЕГОВЦОВЫ, ПОЛУБОЯРОВЫ, ПОНОМАРЕНКО, ЧИКУНОВЫ, ВДОВИНЫ и другие. Наконец-то, вот она, родная станица!
Во многих куренях тогда торжествовала невиданная семейная радость от встречи с милыми мужьями, сыновьями, братьями. В отдельных дворах слышались горемычные стоны и плач по изувеченным, погибшим, без вести пропавшим близким. Страдали, лили слёзы женщины, однако, сдержанные, гордые, они внушали себе: « Не боли душа-болячка – я казачка».
Лихая наездница Аня
В семье казака Александра Михайловича Дмитриева, возвратившегося с фронта, слава Богу, живым, было шестеро детей и все дочери: Варвара, Серафима, Олимпиада, Ирина, Раиса, Анна. Жил он с женою Анной Савельевной в любви и гармонии, а вот не родила она ему на счастье сына. За него ведь казак мог получить положенный по закону надел (пай) земли. Приходилось ему довольствоваться своими и оставшимися по наследству десятинами, на которых выращивал в основном фуражное зерно. Прослыл Дмитриев казаком-середняком, коих на Кубани было большинство. Построил добротный и просторный дом (в нём, кстати, при советской власти располагался сельсовет). Занимался животноводством, пас и выгуливал скот на пастбищах общего пользования. Дочек воспитывал в строгости, приучал с малых лет трудиться на подворье. Они охотно кормили и доили коров, содержали других животных и птицу. Любили скакать на лошадях, вызывая у всех восхищение.
- Анька, перестань гарцевать, слезай с коня! Иди сюда, что скажу, - казак Дмитряк (так звали станичники Александра Дмитриева) усмирил коня, удерживая его за уздечку, помог любимице-дочке спуститься на землю. Обнял и поцеловал её.
- Что надобно, батюшка? - Аня, заморгала озорными глазками, поправляя собранные в корзиночку косички.
- Анюта, ты закончила два класса церковно-приходской школы. Научилась расписываться? Ну, и будя учиться. Иди пасти коров и лошадей. Помогай семье. . .
С той поры Аня больше не училась. Стала пастушкой. Да ещё какой! Никто из её сестёр и подруг не были такими лихими наездницами, как она. Никто не мог так залихватски присвистнуть, как она, когда, например, на быстром коне догоняла корову, отбившуюся от стада . . .
Симпатичную, бойкую дивчину Анюту Дмитриеву вскоре заприметил молодой казак Алёша Андрусов. Между ними сложилась неразлучная дружба, созрела любовь. Поженились они гораздо позже. Когда малость повзрослели . . .
* * * * * * *
Непродолжительная передышка после Первой мировой сменилась новой войной – гражданской. И начались опять призывы казаков на фронт. Особо презиравшие власть Советов шли на войну добровольно, и гибли массово. В то же время в городах и станицах чинились казни то тех, которые за красных, то тех, которые за белых. Свидетельство тому - братские могилы на кладбище в станице Убеженской, других населённых пунктах.
Противостоянию наступил конец в сентябре 1920 года, когда казаки- добровольцы, вступившие в Красную Армию, разгромили десант армии Врангеля и белополяков на Таманском полуострове. Устали от трёхлетней гражданской войны оставшиеся в живых казаки и их родичи. Казалось бы, трудись теперь мирно и спокойно, расти детей. Ан, нет. Новая власть, воспринятая изначально особенно бедными казаками с одобрением, на самом деле оказалась коварной. Настало суровое время неоправданных репрессий и р а с к а з а ч и в а н и я.
Беженцы из Убеженской
После свадьбы с Анной Дмитриевой весной 1927 года Алексей Андрусов взял жену в свой курень. Как и положено по казачьему обычаю. К тому времени в родительском доме как раз освободились комнаты - вышли замуж сёстры Алексея Мария и Ольга – они стали жить отдельно. Для молодожёнов сначала всё складывалось удачно. Они вступили в колхоз, подтвердив тем самым свою лояльность к Советской власти. Аня трудилась в полеводческой бригаде. Алексей, закончив сельскую школу механизаторов, работал трактористом. Однако атмосферу недоверия со стороны станичных активистов доводилось испытывать многим, им в том числе. Ходили слухи, что вот-вот, как на Дону, казаков начнут арестовывать и переселять.
Действительно, в конце 20-х - начале 30-х годов станицу Убеженскую, как и весь Кубанский край, постепенно накрыла тяжёлая туча большевистской нетерпимости и презрения к казакам, как к классу собственников и кулаков. Накатилась волна реальных гонений и репрессий. Нервы у некоторых казаков не выдержали, и они стали убегать из станицы.
Поддавшись общему паническому настроению, Убеженскую покинули однажды ночью Алексей и Анна, сумев найти прореху в оцеплении станицы подразделениями НКВД. По железной дороге они переехали из Армавира в Сухуми. Жили там около месяца. Ночевали и питались, чем придётся, в порту, где с пароходов щедрые моряки выбрасывали на пирс остатки пищи.
Затем Алексей с Анной завербовались и перебрались в Кабардино-Балкарскую АССР, в посёлок Докшукино, где развернулось строительство крупного химзавода и где можно было найти работу. Там и поселились, как вышло, на долгие годы. Туда вскоре по приглашению моего отца Алексея переехали из родной станицы многочисленные родственники Андрусовы: мать отца Аксинья и три его сестры - Ольга, Мария, Анна, а также брат Пётр – все со своими семьями. Поселились в Докшукино и племянники Алексея Иван и Фёдор Андрусовы (сыновья репрессированного брата Михаила Афанасьевича), с жёнами и детьми. Династия Андрусовых быстро разрасталась в численности. Родичи жили дружно, душа в душу. Живут так до сих пор.
Из числа родственников моей мамы Анны Александровны Дмитриевой со станицей Убеженской рассталась лишь одна её сестра Ирина. Выехала и жила с семьёй до самой смерти в Абхазии, в городе Ткварчели. Остальные мамины родные ни тогда, ни в будущем не покинули станицу, хотя им там было очень тяжко. Есть надежда, что когда-нибудь найдутся родственники по линии мамы с фамилиями Дмитриев(а), Тарасов(а), Сивальнев (а).
В конце 1930 года спряталась от преследований органами НКВД сначала в ауле Морзох, а потом в посёлке Докшукино (КБАССР) громадная семья Михаила - старшего брата моего отца Алексея. Сам Михаил, репрессированный казак, на тот момент находился далеко за Уралом. О нём, бедняге, отдельный рассказ.
Дядя Миша, сосланный на Колыму
Ранним октябрьским утром 1930 года станицу Убеженскую со всех сторон окружили и установили посты наблюдения вооружённые подразделения НКВД. Предстояла облава тех мужчин-казаков, которые были недовольны советской властью, отказывались вступать в колхоз, не подчинялись партийным деятелям. Раздался выстрел, извещающий о начале облавы.
В курень Михаила Андрусова ворвались, сломав запор, двое разъяренных НКВДешников.
- Вставай, паскуда, выходи строиться! – заорал тот, у которого лычки на погонах, - Пришла твоя очередь, казачура, ответить за свои грехи. . .
Михаил, не спеша, встал, равнодушно глядя в глаза наглецу. Одеваясь, попросил сержанта не кричать, не будить детей. Встала и жена Агафья. Тоже попыталась урезонить непрошенных "гостей". Они в ответ завопили ещё громче матерными словами.
Агафья, собрав мужу в дорогу узелок с хлебом и салом, вышла на улицу провожать его вместе с проснувшимися сыновьями Федей, Ваней и Васей.
На площади у церкви собралось немало народа. Угрожая винтовками, НКВДешники согнали казаков в оцепленный со всех сторон круг, проверили их по списку. В числе арестованных оказалось несколько человек в нижнем, белом белье. Это те, кто проявил не подчинение, а то и сопротивление. Им не дали даже накинуть на себя хоть какую-то одежку. Жалко было смотреть на них, дрожащих от холода и нервного стресса.
- Ганя, милая, береги деток! - только-то и успел из толпы крикнуть жене на прощанье Михаил, - и помахал рукой ей и сыночкам.
Колонну арестованных под конвоем повели к переправе через Кубань. Затем пешком казаков сопроводили до станции Армавир, откуда в вагонах для скота увезли на восток. . . в н е и з в е с т н о с т ь. . .
Что произошло потом с арестованным дядей Мишей, родным братом моего отца? Долгих 10 лет от него и его лагерных начальников родственникам не приходило никаких вестей. И только в 1940 году с Колымы Агафье Фаустовне поступило краткое официальное сообщение: "Андрусов Михаил Афанасьевич рожд. 1891 г., проживал: ст. Убеженская, Успенский р-н, Краснодарский кр., арестован 17.10.1930 г. ОГПУ, обвин. как казак-кулак, приговор 12 лет ИТЛ, умер 17.09.1940 г. после болезни".
* * * * * * *
НА СНИМКЕ: кубанский казак Михаил Афанасьевич Андрусов с женой Агафьей Фаустовной (Чикуновой в девичестве) и сыном Федей. 1915 год. Станица Убеженская Успенского района Краснодарского края. *** Фото из архива Татьяны Гречишниковой (Андрусовой), дочери Ивана Михайловича Андрусова.