Они собирались в привычном им месте, где питались, опорожнялись, дрочили, выкусывали у себя блох. Жизнь их была полна страха, зависти, однообразия и, в общем-то, пустоты. Они бесились от всего: солнце вызывало у них бешенство потому что слепило их и без того слезящиеся глазки, четкий силуэт парящего высоко в небе орла изводил их невозможностью достать его ни в прыжке, ни подброшенной шкуркой от банана, которая неизменно шлепалась обратно на их мордочки. Пройдет ли величаво тигр по джунглям, промелькнет ли в ветвях шкура пантеры - втянув головки в узкие плечи, они опрометью неслись на свою загаженную скалу и уже оттуда с показной смелостью принимались верещать на все голоса, с опасливой оглядкой демонстрируя джунглям свои алые жопки.
Джунгли жили своей жизнью, но обезьяны не могли даже представить, что эта жизнь не вертится вокруг них. Каждый всплеск в озере, каждый треск древесного ствола, каждое событие, будь то прибавление потомства в волчьей стае или весенние игры оленей, непременно вызывало у них приступ возбужденного негодования, где визги возмущения смешивались с плевками и попердыванием. О каждом живом существе, попавшем в поле их зрения, они судили согласно своим обезьяньим представлениям, основу которых составлял неизменный принцип: обгадь все что видишь, иначе зачем тебе жопа. Не можешь обгадить - заплюй. Не долетело - швыряйся чем под руку попадет. Ничего не вышло - верещи погромче, сыпь оскорблениями, авось услышат.
Джунгли не обращали на них внимания, и это выводило обезьян из себя еще больше. Они даже обрадовались, когда однажды на их чересчур громкий и наглый шум явился голодный удав...
Умирая от страха и одновременно восторга (их заметили!) они танцевали для него, пока он не насытился...
Оставшиеся перебрались в скалы повыше, где в древних развалинах нашли странную штуку, которую прежде никогда не видели.
Они не могли знать, что это зеркало.
Когда они заглянули в него, то ужаснулись увиденному. Истошный визг огласил руины. Обезьяны ругались, верещали, хохотали, корчили рожи и наперебой спешили показать алые зады отвратительным существам, в которых были не способны узнать самих себя. И чем неистовее безумствовало их отражение, тем больший гнев вызывало у них то, что они видели...
Где-то вдалеке открыл глаза выспавшийся удав...