27
Общага, как и сам институт, находилась на Васильевском острове, и размещалось в старом, наверное, ещё дореволюционной постройки пятиэтажном здании.
На входе нас задержала строгая вахтёрша. Братела сказал, что я его брат, что с деканом всё обговорено и показал ей бумагу. Та, сурово нахмурив брови, внимательно её прочитала и, не скрывая сожаления, пропустила меня. Видно, осталась недовольна тем, что у неё не спросили разрешения.
- Запомните его, Ольга Сидоровна, - попросил её напоследок Серёга, - чтобы никаких казусов потом не было.
- Да разве такого волосатого забудешь? – отмахнулась она.
На третьем этаже, двигаясь по длинному коридору, как по лабиринту, мы пересеклись с одной девчонкой. Русоволосая, с короткой стрижкой, красивая и фигура ничего, ладная. Это я сразу определил и сопоставил её со Светкой, которая была для меня эталоном. Не знаю, как внутренняя сущность, но внешне она подходила к эталону.
- Что, приехал уже? – поинтересовалась она, бесцеремонно разглядывая меня.
- Как видишь, - отозвался братела. Похоже, он всей общаге раструбил о моём приезде. – Познакомься.
- Ира, - представилась красотка.
- Александр, - отозвался я.
- О, - с улыбкой протянула она, мол, не тяп-ляп, а Александр, а потом посмотрела на брателу. - Может, заглянете к нам на огонёк?
- Когда-нибудь, - пообещал Серёга.
- Буду ждать, - кокетливо сказала она и скрылась за дверью.
- Это кто? – спросил я, предположив, что она его девушка.
- Соседка, - разочаровал он меня. – Учится на первом курсе на нашем факультете.
Его комната действительно оказалась поблизости. Там нас уже ждали. Четверо парней с любопытством уставились на меня. Насколько я знал, все они когда-то вместе учились в техникуме, а потом поступили в институт и теперь жили в одной комнате. Такая вот небольшая кузбасская диаспора. Стали знакомиться: Вова, Эдик, Юрий.
- Анатолий, - представился последним невысокий, крепкого телосложения парень.
- Александр, - назвался я.
- Какой же ты Александр, - улыбнулся Анатолий, - ты скорее - Виннету – вождь апачей, если усы сбрить.
Все рассмеялись.
И только тут я обратил внимание, что у всех у них короткая стрижка, как у брателы. Теперь понятно, почему на меня так пялились студенты, когда мы шли по коридорам. А я-то ещё злился – чего они на меня таращатся, как на прокажённого? Сибиряка не видали, что ли? А оказывается всё дело в моей причёске!
- Ты же сам ещё летом приезжал к нам с длинными волосами,- напомнил я Серёге.
- Было дело, - согласился тот, - но сейчас за границей мода уже на короткую стрижку.
- А у нас на Урале все так ходят, - пожал я плечами.
- Одно слово – провинция, - притворно тяжело вздохнул Вова, высокий симпатичный парень.
- Отсталый народ, - согласился с ним Эдик.
- Да, ладно, вам, - заступился за меня братела. – Мы его пострижём, и всё будет нормально.
- Ещё чего! – взбрыкнулся я.
- Да ты только посмотри,- Серёга в шутку завязал мои волосы узлом под подбородком. – Ну, что это такое?
- С такой причёской ты здесь будешь белой вороной, - сказал Анатолий.
- Вернее, волосатой, - хихикнул Эдик.
- Ничего, - ответил я на это, - я у вас всего неделю пробуду. Так что переживу. А вот, если я на Урал вернусь лысым, вот там-то меня точно заклюют.
- А ведь верно, - согласился со мной Вова.
- Между прочим, нести культуру в массы – это непростое дело, - заметил Анатолий.
- Мода – это не культура, - отмахнулся я, - а капризная баба. Если завтра она надумает снова длинные волосы заиметь, вы что, парики наденете, чтобы ей угодить?
- Ты смотри, какой умный, а? – удивился Юрик.
Он чем-то походил на Эдика. Такой же худощавый и белобрысый. Даже рост у них был одинаковый. Однако различие между ними было: у Юрика всё лицо было в прыщах, с которыми он постоянно и тщетно боролся.
- А вы как думали? – загордился мной братела, - родная кровь как ни как.
- В шахматы играешь? – спросил вдруг Анатолий.
- Играю.
- Тогда точно умный, - резюмировал он.
- Толяну бы только в шахматы поиграть, - с улыбкой пояснил Эдик.
- Ну, если вы такие бестолковые, что… - начал, было, Анатолий, но тут вмешался Серёга.
- Ну, ладно, всё, парни, - сказал он нетерпеливо, - давайте за стол, а то водка уже согрелась.
- А у нас посуда давно готова, - ответил за всех Вова.
- Шура, доставай, - скомандовал мне братела, а сам скрылся в смежной комнате.
Я подошёл к столу и стал извлекать из портфеля бутылки и снедь.
- Вчера от родителей посылка пришла, - объявил Серёга, вернувшись с Фанерным ящиком в руках. – Батя сало прислал и лук с чесноком, чтобы было с чем его хавать.
- Вот это я понимаю! – обрадовался Вова. – Настоящая сибирская закусь!
- Ну, всё, парни, садимся, - засуетился Юрик.
- Мне бы сначала в туалет, - сказал я. – Где он у вас тут находится?
- Сейчас выйдешь и налево, - пояснил братела. – Потом первый поворот направо. Потом опять направо. Там увидишь туалет и душ. Найдёшь?
- Постараюсь, - заверил я и вышел.
Туалет я нашёл быстро, но вот по дороге назад малость заплутал: ошибся дверью. Сходу шагнув в комнату, я буквально окунулся в облако табачного дыма. Я сам курил, но от такого концентрата у меня запершило в горле и защипало глаза. В этом тумане я разглядел несколько курящих девушек. Среди них стояла моя новая знакомая – Ирка. Она вытащила изо рта сигарету и, выпустив из ноздрей дым, с удивлением произнесла:
- О, ты уже пришёл? Не ожидала, что так быстро. Ну, проходи.
- Да нет, спасибо, - отозвался я. – Я просто заблудился. Далеко отсюда Серёгина комната?
- Через четыре двери.
Я поблагодарил и вышел с неприятным осадком в груди. Курящие девушки – что может быть хуже? Я может быть и моралист, но всё же хотелось бы, чтобы женщина была женщиной, а не старалась бы во всём походить на мужчину, и, тем более, переплюнуть его.
С такими грустными мыслями я ввалился в комнату. Все сидели за столом, закуска нарезана, водка разлита по стаканам – ждали только меня. И я не заставил себя долго ждать.
Водка у нас кончилась быстро, хотя закуски осталось ещё достаточно.
- Придётся ещё идти, - сказал я Серёге.
- Не беспокойся, Санёк, - успокоил меня Вова, - у нас всё продумано. Юрик, будь добр, принеси.
Юрик, сидевший с краю, юркнул в смежную комнату и достал из холодильника ещё литру «Русской». Одну из них Вова у него забрал.
- Друзья! – с пафосом провозгласил он, откупоривая бутылку. – Банкет продолжается!
Проснулся я поздно, часов, наверное, в одиннадцать или около того. Чем закончились наши посиделки я, как ни старался, вспомнить не смог. После того, как Вова объявил продолжение банкета и разлил водку по стаканам, мою память словно вырвали и выбросили куда-то. Я даже понятия не имел на чьей кровати спал. Позже уже узнал, что Вова уступил мне своё место на всё время моего гостевания, а сам договорился ночевать в другой комнате.
Не успел я открыть глаза и сообразить, где нахожусь, как услышал над собой его зычный голос:
- Ну, что, Санёк, как самочувствие?
Сам он уже успел опохмелиться и теперь пребывал в прекраснейшем настроении. Я закрыл глаза и, сосредоточившись, тут же почувствовал, как голова начала раскалываться на кусочки.
- Что, головка ва-ва? – снова услышал я его и, тяжело вздохнув, признался:
- Болит, проклятая.
- Ничего, не переживай, - успокоил он меня, - сейчас мы тебя поправим. Открывай рот.
Вот так, лёжа на боку и лишь слегка повернув голову кверху, я открыл рот и тут же почувствовал, как к губам прикоснулось горлышко пластмассовой канистры, и холодное, приятное на вкус пиво потекло в меня. Я только успевал сглатывать.
- Ну, как теперь? – поинтересовался Вова, убирая канистру.
- Хорошо,- ответил я, усаживаясь на кровати, и, почувствовав, как голова отдалась при этом новой тупой болью, добавил, - но мало.
- Так в чём же дело? Открывай рот.
- Может, всё-таки налить ему в кружку? Чего с горла-то? – предложил братела. Он только что вошёл, но уже понял, что к чему.
- Как скажешь, - не стал спорить Вова.
Он подошёл к столу, на котором стояли бокалы для чая, и, наполнив один из них, подал его мне. Я с жадностью выпил. Пиво на голодный желудок, да ещё на старые дрожжи, сразу дало о себе знать. Мне захорошело, голова перестала болеть, и я почувствовал себя так, словно заново народился.
Затем мы перекусили, допили пиво, и братела повёл меня показывать город, а заодно выполнить заказы, данные мне в дорогу девчонками.
Ленинград мне не понравился. Не то, чтобы не понравился, просто я ожидал большего – северная столица всё-таки, - но то, что увидел, меня разочаровало. А чего я ещё мог ожидать? Мороз здесь стоял за сорок, как в блокаду, ветра не было и потому разогнать нависший над нами смог было некому, отчего колыбель Революции выглядела серо и уныло, как любой промышленный город в безветренную студёную погоду. Разумеется, я понимал, что летом всё это выглядело гораздо привлекательнее, но сейчас…
- Да, мрачновато маленько смотрится, - согласился со мной Серёга, когда я поделился с ним впечатлением. – Приезжай летом, тогда увидишь Питер во всей красе.
Почему-то я был уверен, что больше сюда уже не приеду - ни летом, ни когда-либо вообще, - и потому промолчал. Зачем говорить о том, чего никогда не будет? Братела меня понял и доставать не стал.
Он привёл меня на площадь Декабристов. Величественный Александрийский столп и знаменитый памятник Петру Первому, украшенные снегом и окутанные смогом, смотрелись не так грандиозно, как на фотографиях. Впрочем, мы и не сильно-то на них и засматривались – Серёга всё куда-то торопился. Оно и понятно было куда: Новый год же на носу. Так что я особо не роптал, поскольку впереди у меня была неделя, и я надеялся всё наверстать.
Мы посмотрели на Адмиралтейство, набережную – всё это быстро, мимоходом, - затем Эрмитаж. Но в музей заходить не стали.
- После праздника сходим, - заверил меня братела и повёз в Пассаж.
Пассаж просто ошеломил своими размерами. Такой огромный универмаг я видел в первый и в последний раз. Ну, и народу же тут было – тьма тьмущая! Кругом предпраздничная суета, толчея. Чтобы – не дай Бог! – не потеряться, я старался держаться рядом с Серёгой и следовал за ним как нитка за иголкой. А тот, ориентируясь здесь, как у себя дома, подводил меня то к одному прилавку, торгующему косметикой, то к другому. Цены кусались, особенно, на французскую и итальянскую продукцию. Пришлось покупать польскую и югославскую – тоже ведь заграница.
Через час я выполнил почти все заказы. Осталось только купить девчонкам, с которыми мы с Серёгой Брижим работали вместе на одном участке, губную помаду тёмно-коричневого цвета – последний писк зарубежной моды. Похоже, писк и взаправду был последним, так как мы долго не могли найти эту помаду. То её уже расхватали, то продавцы сами знали о ней только понаслышке.
Братела уже начал психовать, но я стоял на своём и просил продолжить поиски, так как был обязательным человеком. Если сказал, что буду там-то и во столько-то, то, хоть кровь из носа, но обязательно приду именно туда и именно в это время. И если уж пообещал что привезти из Ленинграда, то в доску разобьюсь, но сделаю это.
Чтобы ускорить поиски, Серёга стал сновать то туда, то сюда, оставляя меня на короткое время одного. В такие моменты, чтобы не потеряться, я останавливался. Братела возвращался и, пробурчав раздражённо: « Не то» или «Мимо», вёл меня дальше. И вот в одну из таких отлучек народ вдруг дружно рванул вперёд и увлёк меня за собой. Перед этим по радио объявили, что где-то что-то продаётся, видно, что-то стоящее и по дешёвке, и все покупатели ломанулась в ту сторону. Движение было таким мощным, что я даже не смог ему противостоять. Как не пытался остановиться, так и не смог этого сделать. Рвущаяся куда-то толпа буквально тащила меня за собой.
Это был конец. Если из этого огромаднейшего магазина я всё равно бы выбрался, то добраться до общаги – едва ли. Ведь, кроме того, что она находится на Васильевском острове, я больше ничего не знал. Эта мысль возникла сразу, как только я покинул место, где оставил меня брат, но не испугала. Вернее, я не успел испугаться, так как не успел ещё толком осознать то, что ожидает меня впереди, если Серёга меня не найдёт, как вдруг откуда не возьмись, словно по волшебству, передо мной возник мой спаситель – братела, - и за руку выдернул из людского потока.
На этот раз его вылазка оказалась плодотворной, и я приобрёл всё-таки дефицитную губную помаду тёмно коричневого цвета. И девчонкам и Светке. Тушь и тени я ей тоже купил. Нечего отставать от моды, раз на то пошло.
Не успел я получить сдачу, как Серёга схватил меня за руку и со словами: «Пошли», поспешил к выходу.
По дороге мы прикупили для праздника шампанского, литр водки и закуски, и в шесть часов добрались до общаги.
28
Новый год мы сначала отметили по кузбасскому времени. Как положено, без пятнадцати налили водочки и проводили на покой старый, а в восемь часов раскупорили шампанское и встретили Новый.
За оживлённой беседой время пролетело быстро. В одиннадцатом часу к нам неожиданно заглянули девчонки. Уже знакомая мне Ирка с подружкой, высокой грудастой брюнеткой.
- Всем привет! – весело выкрикнула она с порога и, посмотрев на меня, добавила. – Здравствуй, Александр.
- Здравствуйте, - для приличия я поздоровался сразу с обеими.
- Привет, мальчики! – подала голос брюнетка.
Похоже, она тоже уже встретила Новый год и была навеселе. Увидев меня, она удивлённо воскликнула:
- О! А это ещё что за индеец? Маугли, что ли?
- Это мой брат, - ответил ей Серёга.
- Он только вчера прилетел из Уральских джунглей и ещё не знаком с нашими порядками. Так что, Ленок, не надо его доставать, - добавил Вова.
- Ну, надо же,- девица посмотрела на Серёгу, - какой у тебя симпатичный братец, однако.
- Лена! – одёрнула подружку Ирка.
- А что я сказала? – пьяно хмыкнула та.
- Мы… - начала, было, Ирка, но Вова её перебил.
- Ладно, девчонки, присоединяйтесь к нам, - пригласил он их к столу. – Давайте.
- Наливай! – сразу же согласилась брюнетка и направилась к нам.
- Успокойся! – остановила её Ирка, удержав за руку. – Нам некогда, мальчики. Мы пришли соли одолжить. Как-то кончилась неожиданно, да ещё Ленка последнее просыпала.
- Я случайно, - заверила та без всякого раскаивания.
- И… - она замялась.
- Что ещё? – поторопил её Эдик.
- Если бы вы ещё поделились с нами хлебом, то мы бы не обиделись, - закончила Ирка. – Забыли купить.
- Так, кто у нас сегодня дежурный? Юрик? – Анатолий посмотрел на прыщавого. – Юрик, ну ты чего? Надо помочь девчатам.
- Да мне не жалко, - отозвался тот, вылезая из-за стола.
Получив то, что нужно, девчонки поздравили нас с наступающим и ушли. Напоследок Ирка недвусмысленно посмотрела на меня и сказала:
- До встречи.
- Пока! – ответил я по привычке.
Она, конечно, была ничего, красивая. И фигура у неё была что надо. Но тот факт, что она курит, отодвинул эти достоинства на задний план. Разумеется, я не был святым и позволял себе на гулянках пофлиртовать с девчонками. Потанцевать, побалдеть – но и только, - чтобы просто весело провести время. Но чтобы обниматься и целоваться – ни-ни, только со Светкой. В этом отношении я держал себя стойко и соблазнам не поддавался. И, наверное, я не отказался бы встретить Новый Год с Иркой – всё было бы веселее. Но ещё в детстве я услышал одну фразу, с презрением сказанную кем-то из старших парней: «Целовать курящую девушку то же самое, что целовать немытую пепельницу», и она так запала в меня, что с тех пор я отношусь к курящему слабому полу предвзято. Поэтому интерес, вспыхнувший к ней при первой встрече, тут же угас, как только я увидел её с сигаретой во рту. Так что, если Ирка заимела на счёт меня какие-то виды, то её ждало разочарование.
За этими размышлизмами я и не заметил, как подкрался Новый Год уже по местному времени. Сначала, естественно, не забыли проводить Старый, а потом поднялись с бокалами наготове в ожидании наступления Нового. Анатолий стал сосредоточенно следить за секундной стрелкой на своих наручных часах, а Вова, ожидая его команду, нетерпеливо вертеть в руках бутылку «Шампанского». Он уже снял с неё проволоку, и ему оставалось только вытащить пробку.
Наконец, Анатолий крикнул: «Давай!», пробка стрельнула, и шампанское с пеной и брызгами разлилось по бокалам. Не сговариваясь, мы одновременно выкрикнули: «С Новым Годом!» и выпили. После Серёга с Эдиком спешно раздали всем бенгальские огни, подожгли их, и мы с воплями: «Ура!» выскочили в коридор.
Коридор был почти пустым, но не успел я подумать о том, зачем мы покинули праздничный стол, как из распахнутых дверей повалил шумящий и радостный народ, держа над головами искрящиеся бенгальские огни, и уже через минуту в коридоре началось настоящее столпотворение. Все кричали, поздравляли друг друга с новым годом, с новым счастьем, при этом обнимались и целовались. Наверное, это была такая студенческая традиция. Меня тоже поздравили несколько незнакомых парней, правда, изрядно выпивших. Один даже захотел завязать со мной знакомство, но Вова ловко его отшил. А от девчонок так вообще отбоя не было. Кто-то из них делал для того, чтобы просто выплеснуть из себя переполняющие её положительные эмоции. Такие обнимали, чмокали куда попадали, и, поздравив, шли дальше. Другие, видимо, из-за длинных волос принимали меня за иностранца, а, значит, парня с деньгами, лезли уже лобызаться. И я не кочевряжился – Новый год, как ни как. У людей радостное настроение, и им хочется непременно поделиться с кем-нибудь этой своей радостью, счастливым ожиданием чего-то хорошего в наступившем новом году. Наоборот, хмельной от перевозбуждения от происходящего вокруг, я сам лез обниматься, поздравлял всех с праздником и охотно отвечал на поцелуи. Но когда какая-нибудь деваха не желала меня отпускать, несмотря на мои попытки отвязаться от неё, тогда в эти моменты вклинивался мой суровый хранитель Вова и дипломатично, чтобы не обидеть её, разводил нас и уводил меня с собой.
Из-за царящей в коридоре праздничной суматохи я и не заметил, как из всей нашей компании мы с Вовой остались одни. Правда, братела меня заранее предупредил, что весь Новый Год мне придётся провести с Вовой. Его и остальных ждали подруги, которым они поклялись провести этот праздник с ними. Ну, а Вове, у которого, наверняка, тоже была девушка, просто не повезло. Комитет комсомола института поручил ему во время праздника следить за дисциплиной и порядком на своём этаже. Для этого ему на правый бицепс нацепили красную повязку с надписью: «Дежурный», и теперь на третьем этаже он был вторым по значимости человеком после коменданта. Поэтому, зная здешние нравы, он зорко следил за мной.
И вот, снуя по коридору в этом праздничном хаосе и поздравляя незнакомых мне людей, я вдруг увидел, как из одной комнаты выскочили негры. Вернее, темнокожие парни. Утром, когда мы с Серёгой, собравшись на экскурсию по городу, вышли из комнаты, я уже повстречал одного негра, высокого, красивого парня. Это я тогда подумал, что это негр, потому что по моему уразумению все темнокожие – негры. Но я ошибся. Он оказался эфиопом, и звали его Мануэль. Братела хорошо знал его и познакомил нас. Тот с удовольствием пожал мне руку, с улыбкой дежурно спросил: «Как дела?» и, услышав моё: «Нормально», пошёл дальше.
- Сын миллионера, а простой, как три рубля, - с уважением сказал о нём Серёга, глядя ему вслед.
- А почему у него ладошки намного светлее, чем он сам?
Я обратил на это внимание, когда Мануэль протянул мне руку для рукопожатия.
- Не только ладошки, но и подошвы тоже, - поправил меня братела.
- А почему?
- Потому что, когда боженька их красил, они стояли вот так.
Серёга согнулся и упёрся ладошками в пол.
Вспомнив этот утренний казус, я, глядя на этих парней с чёрной-пречёрной с синим переливом кожей с широкими носами и губастыми ртами, решил не торопиться с выводами. Вдруг это какие-нибудь папуасы или ямайцы? Они тоже были радостными и весёлыми с горящими бенгальскими огнями в руках. На шее у них висели наши пьяные девки. Назвать их девушками, у меня даже язык тогда не повернулся. На одном из них болтались аж сразу две, обхватив его за шею с двух сторон. Н-да, как же эти девки любят иностранцев! И по фигу им, что лица у них блестят как надраенные хромовые сапоги. Главное, иностранец, а, значит, у него должно быть много денег. А это уже компенсировало любые недостатки.
Я не расист и ничего не имею против негров, но картина для меня была настолько нелицеприятной, что мне стало муторно. Я уж хотел предложить Вове куда-нибудь пойти, но он опередил меня.
- Что ты на них вылупился? – спросил он меня, толкнув локтём в бок. – Негров никогда не видел, что ли?
- А это и в самом деле негры? – уточнил я.
- Что ни на есть.
- Что-то больно чёрные и страшные. По телику они, вроде как, по-другому выглядят.
- Негры тоже разные бывают, как и мы.
Вова внимательно посмотрел на меня, соображая, стоит ли объяснять мне дальше или нет. И, видно, решив, что раз я в неграх ничего не смыслю, стоит просветить меня в этом вопросе.
- Вот, например, как у нас? Один бывает бледный, как поганка, у второго морда – кровь с молоком. А у другого, наоборот, землистого оттенка. Так - нет?
Я удивлённо посмотрел на Вову: а он оказывается философ!
- Так, - согласился я.
- Вот и негры бывают разные, - закончил он свою мысль. – Ладно, Санёк, пошли. Ты ещё успеешь здесь всяких разных повидать. А сейчас, давай, заглянем в одно место и потом – на танцы.
Одно место оказалось небольшой комнатой, в которой было всего три кровати. Одна располагалась у стены напротив входа, две по бокам. Между ними около центральной кровати стоял стол, заставленный пустыми бутылками и тарелками с остатками закусками. Несмотря на то, что Новый год наступил всего десять минут назад, все обитатели комнаты были уже в стельку пьяными и парами спали на койках. Вернее, две пары. Третья спала прямо за столом, сложив на него руки, а на них головы. Похоже, они начали встречать Новый год с самого утра.
Увидев столь неприятную картину, Вова резко захлопнул за собой дверь, чтобы привлечь к себе внимание. Из шестерых на это среагировал только один парень, дремавший за столом. Он резко вскинул голову и уставился на нас осоловевшими глазами. Вова не стал дожидаться, когда тот его узнает, а подошёл к столу и громко сказал:
- Привет, Антоха!
- А, Вован, - обрадовался тот, узнав, наконец, вошедшего. – Привет!
- Вот, знакомься, - Вова показал рукой на меня, - это Санёк – брат Серёги Чебыша.
- Здорово, Санёк, - заплетающим языком отозвался тот и протянул мне руку.
Рукопожатие его оказалось сильным. Тогда я тоже напряг мышцы, чтобы не отстать от него.
- Садитесь, парни, - Антоха еле ворочал языком, и я едва понимал его. – Давайте выпьем.
- Мне нельзя, - отказался Вова и ткнул пальцем в повязку. – Я - дежурный.
- Не повезло, - хмыкнул Антоха и, взяв недопитую бутылку водки, разлил её содержимое в две стопки. – Давай тогда, с тобой, Санёк.
- С Новым годом! – провозгласил тост Антоха.
- С Новым годом! – ответил я, забирая свою порцию.
Мы чокнулись и выпили. Водка оказалась тёплой и противной. Запить её было нечем, и я поспешил ухватить с тарелок хлеб и кусок колбасы. Сначала занюхал, а потом запихал в рот и стал интенсивно жевать, чтобы перебить вкус водки, оставшийся во рту.
- Ольга Кускова не с вами была? – спросил вдруг Вова.
Антоха напряг память.
- Не-а, - отрицательно замотал он потом головой, - её здесь не было.
- Кто? Ольга? – очнулась тут его подружка, оторвав голову от рук.
- Привет, Маришка! – ласково поздоровался с ней Вова.
- О, Вовочка! – удивилась она. – Привет!
- Ты Ольгу Кускову не видела?
- Так она же с Наташкой Рулёвой в 365-й гуляет. Ты что, не знал?
- Спасибо, - Вова сразу поднялся и направился к двери.
Я за ним.
- С Новым годом, ребята! – на прощание сказал им Вова прежде, чем выйти, но Маришка с Антохой, уронив головы на руки, уже успели отключиться.
Ольга Кускова была Вовиной подружкой. Накануне они поругались. Поэтому, когда Вове предложили дежурство на Новый год, он не стал отказываться. А теперь ему захотелось непременно её увидеть и помириться. Это он мне рассказал по дороге, торопясь в 365-ю комнату.
Но там никого не оказалось, кроме одного парня, который сидел на кровати и, облокотившись спиной о стену, мирно спал, прихрапывая на выдохе. Надо же, это уже вторая комната, где я встречаю отжёванных. Праздник ещё только начался, а эти уже упились в усмерть. И какой в этом прикол? Не понимаю.
Вова растормошил спящего и, когда у того появился осмыслённый взгляд, спросил про свою подружку.
- Так они все на танцы ушли, - недовольный, что его разбудили, пробурчал тот, - а я вот что-то устал. Отдыхаю, - и, уронив голову, опять уснул.
- Санёк! - окликнул меня Вова и поспешил к выходу. – Идём на танцы.
Танцзал находился на четвёртом этаже. Музыку, доносящуюся из него, я услышал, как только взобрался на нужный этаж, а когда попал внутрь, так чуть не оглох с непривычки – так громко орали динамики. Помещение было огромным. В полумраке, разрываемом время от времени вспышками цветомузыки, колыхалась толпа, похожая на разбушевавшееся море. И как Вова хотел найти здесь свою Ольгу? Я вопросительно посмотрел на него. А тот, похоже, отчаиваться не собирался. Он отошёл от дверей, чтобы не мешать проходу, и стал внимательно всматриваться то в одну, то в другую сторону.
Тут песня закончилась, но не успела толпа облегчённо вздохнуть, как зазвучала новая. Мелодия была незнакомая, какая-то необычная и увлекающая. Ноги мои сами потянулись в пляс, подстраиваясь под ритмичную музыку.
- Это кто играет? – чуть ли не крича, спросил я у Вовы.
- Бони эм! – ответил тот.
- Кто? – не понял я.
Вова наклонился и сказал по слогам: «Б-о-н-и э-м».
Это странное название мне ни о чём не говорило. Я знал «Аббу», «Крафтверк», «Би Джиз», «Иглз», «Арабески», не говоря уже о «Битлах» и «Ролинг Стоунз». Поэтому, естественно, поинтересовался: «А кто это?»
- Новая группа из Германии, - был ответ.
Так я впервые услышал ставшую впоследствии популярной песню «Распутин» немецкой группы Бони М. Впрочем, у них и другие песни были не хуже.
- Мальчики, привет! – услышал я вдруг знакомый голос.
Откуда-то из темноты появилась радостная Ирка. За ней следом её пышногрудая подружка Ленка. Та была уже хорошо поддатая, но на ногах держалась крепко. Не удостоив меня вниманием, она сразу подскочила к моему спутнику.
- Ну, ты чего, Вовочка стоишь тут, скучаешь, а? Пойдём, потанцуем.
Я не расслышал, что тот ответил, так как Ирка отвлекла меня вопросом:
- А ты, Александр, не хочешь потанцевать?
Конечно, я хотел. Ноги мои уже давно отбивали ритм в такт музыке. Наверное, я бы согласился, даже если бы меня пригласила её пьяная подружка, чье хамское поведение вызывало у меня к ней антипатию. Но это была Ирка. Несмотря на то, что она курила, она мне всё же нравилась, и я был рад, что танцевать меня пригласила именно она, а не Ленка.
- Так как, Александр? – поторопила она меня с ответом.
- С удовольствием, - отозвался я. – Только зачем обращаться так официально? Можно и попроще, я не гордый.
- Хорошо, Саш, - она улыбнулась (ну, точь в точь как Светка) и протянула руку. - Тогда идём?
Я, не раздумывая, ухватился за неё и тут же почувствовал, как меня потянули вглубь. Я не сопротивлялся, и мы влились в танцующее море. Танцевать было легко. Я был поддатый, и моё тело без труда подстраивалось под зажигательную мелодию. К тому же, иногда я бессовестно копировал телодвижения танцующих рядом. Надо же когда-то учиться. Я ведь танцевать-то начал только в Каменск-Уральске, когда мы с девчонками по выходным стали совместные гулянки устраивать. А до этого лишь один раз – в пятом классе в злополучный предновогодний праздник у пионервожатой Марины. Так что в этом деле я пока был полный профан. Но я считал себя способным малым - ведь схватывал-то всё на лету, - и потому надеялся, что вскоре из меня выйдет неплохой танцор.
Песня оказалась продолжительной. Я даже приустал малость с непривычки и с удовольствием остановился, когда она закончилась. Но не успел перевести дух, как из динамиков раздалось: «Багама, багама мама», и ноги мои опять самопроизвольно зашевелились.
Ирка посмотрела на меня. В полумраке сверкнули её глаза.
- Ещё? – с надеждой спросила она.
В голове тут же пронеслось, что если эта песня будет такой же длинной, то я, наверное, не выдержу. Но я, не колеблясь, мужественно ответил: «Давай», и мы снова пустились в пляс.
Слава богу, песня закончилась быстро, и я выдержал. А потом кто-то умный включил медленный танец. Танго. Эх, Светку бы сюда сейчас! С каким удовольствием я обнял бы её, прижал к себе и почувствовал её тело…
- Станцуем? – вырвала меня из мира фантазий Ирка. – Я приглашаю.
- Это же не вальс, где дамы приглашают кавалеров, - заметил я с улыбкой, - поэтому приглашаю я. Разрешите? – и, не дожидаясь ответа, шагнул к ней и кивком головы пригласил на танец.
Ирка изобразила книксен, сказала с лукавством: «Разрешаю» и сделала шаг навстречу. Я осторожно взял её за талию, она положила руки мне на плечи, и мы медленно, в такт музыке, сдвинулись с места. Мы не соприкасались, но были так близки друг от друга, что буквально чувствовал её тело.
- А ты вправду Серёгин брат? – спросила она, заглядывая мне в глаза.
- Вправду, - ответил я. – А что тебя смущает?
- Вы совсем не похожи.
- Ничего странного. Он похож на маманю, а я в отца.
- Надо же? – удивилась она и замолчала, наверное, подбирая новую тему для разговора.
А у меня в памяти опять всплыл пятый класс, первое в моей жизни танго. С каким трепетом я тогда держал в руках Светку! Вспоминая тот танец, я вдруг осознал, что и сейчас испытываю то же самое. Странно, но когда я танцевал с нашими технарскими девчонками, то почему-то со мной такого не случалось. Чтобы это значило? Я посмотрел на Ирку. Белобрысая, красивая. Наверное, вот это некоторое сходство со Светкой вызвало у меня это чувство.
Ирка словно почувствовала, что я на неё смотрю, подняла голову, и наши глаза встретились. Мне бы в этот момент сказать ей что-нибудь, чтобы завязать разговор – не играть же в молчанку, - но на ум ничего не пришло. Тогда вместо этого я просто улыбнулся. Она ответила. Что-то вспыхнуло внутри меня. Я не успел понять – что, как почувствовал, что наступил ей на ногу. Ирка дёрнулась, но не вскрикнула, а лишь поморщилась.
- Извини, - сказал я виновато и, решив, что после этого она не захочет со мной больше танцевать, остановился.
Мне стало неловко.
- Никудышный я танцор, - смущаясь, признался я. - Я ещё только учусь.
- Я это уже поняла, - ответила она.
- Но я быстро учусь, - добавил я.
- Надеюсь, - она ободряюще улыбнулась. – А чего остановился-то? Учись.
- Ладно, - согласился я.
- Я поведу, а ты повторяй.
- Хорошо.
Ирка повела. Получалось у неё здорово. Видно, она была в этом деле дока. Движения для меня были новыми, незнакомыми, но я старательно повторял их.
- Ну, и как? – поинтересовался я у неё некоторое время спустя. – У меня получается?
- Ты действительно способный ученик, - ответила она и неожиданно прижалась ко мне.
Я ощутил её груди и живот. Когда-то так прижималась ко мне Светка. Но всего лишь на мгновение, чтобы подразнить. Но Ирка, похоже, отлепляться не собиралась и, уронив голову мне на плечо, как ни в чём не бывало, продолжала танцевать. Пахла она изумительно. Вдыхая её парфюм, я подумал, что такие прижимания могут привести к постели. Но вместо того, чтобы как-нибудь отреагировать на это, например, объяснить ей, что я против такой близости, что у меня есть девушка, которую я люблю, я промолчал и, наоборот, обнял её. Я был пьян, и змей-искуситель, воспользовавшись этим, завладел мною. Что ж, решил я, прижимая к себе Ирку, если дело дойдёт до секса, то я не прочь поучиться этому. Когда-нибудь наши отношения со Светкой дойдут до интимной близости, и было бы неплохо знать об этом практически, чтобы чувствовать себя более уверенным, а не только по книге.
Тут Ирка потеребила мои волосы, оторвав от раздумий, и полюбопытствовала:
- А почему ты не постригаешься?
- Мода, - ответил я.
- Сейчас в моде короткие волосы.
- Это у вас, а у нас в моде - длинные.
- Да? – она подняла голову и посмотрела мне в глаза, при этом наши губы едва не прикоснулись.- Где это у вас?
Из её рта пахнуло алкоголем и табаком. Я уже, было, собрался её поцеловать, как вдохнул этот неприятный запах. Он сразу перебил у меня всякую охоту. В голове набатом, как предупреждение, прозвучало: «Целовать курящую девушку, значит, поцеловать пепельницу!» Но нельзя же вот так вот взять и отстраниться от девушки, бросить её во время танца. Это было бы не культурно и грубо, а я ведь был воспитанным и тактичным парнем. Мне вовсе не хотелось её обижать, но уже и целоваться, а тем более заниматься с ней сексом тоже. Я решил сделать вид, что якобы не понял её намерений, а чтобы она не подумала ничего плохого и не обиделась, прижался к её щеке и тихо сказал ей на ухо:
- У нас, в Сибири.
- А я из Курска, - томно прошептала она и, потеревшись щекой о мою щёку, слегка прикусила мне мочку.
В восьмом классе я случайно нашёл Серёгин тайник. Заправлял постель и под матрасом обнаружил толстый конверт с фотографиями. Это была отпечатанная книга какого-то американского доктора о сексуальных отношениях между мужчиной и женщиной. От начала и до конца. С чего это всё начинается, эрогенные зоны там, прелюдия, ну, и всё такое. Так что, будучи девственником, я много знал о сексе. Знал и то, что означает этот укус. С этого момента меня уже не прельщала ни близость девушки, ни танец, ни музыка, которую я только что с удовольствием слушал. Теперь я был уже озадачен тем, как бы половчее вывернуться из этой ситуации, чтобы волки были сыти и овцы, то есть я, целы.
- У нас там парни тоже ходят с короткой стрижкой, - закончила она свою мысль.
Она попыталась оторваться, чтобы посмотреть на меня, а, может, для того, чтобы сделать вторую попытку поцеловаться, но я не дал. Не отрываясь от её щеки, я поспешил ответить:
- Ну, вы-то ближе к цивилизации. А до нас пока дойдёт, так в моде опять станут длинные волосы.
- Хм, может быть, - согласилась она и вдруг ещё сильнее прижалась ко мне.
Горячее дыхание обожгло мне ухо, а её губы мягко затеребили мою мочку. Было приятно, и я почувствовал, как жар охватил моё тело. Тут я запаниковал. Попросту испугался. Ведь ещё ни разу не был в таких ситуациях, а Ирка с таким напором могла запросто меня совратить. А этого мне уже не хотелось.
- Обними меня, - услышал я её шёпот – атака продолжалась, - и запаниковал ещё больше.
Что же делать? Не…
- Обними, пожалуйста, - снова попросила она, прервав мои размышления.
И я обнял, думая о том, когда же, наконец, закончится этот чёртов танец. Почему-то я решил, что это будет моим спасением. Поблагодарю её, а затем сошлюсь на усталость, недомогание, на внезапно возникшую тошноту от перевыпитого алкоголя, которого раньше никогда в жизни не употреблял, и отверчусь от неё. А затем найду Вову и уговорю его уйти отсюда.
Только я принял решение, как музыка закончилась. Многие остались на месте, ожидая новую мелодию, другие стали разбредаться по сторонам. Ирка отлепилась от меня, но осталась стоять так близко, что мне надо было лишь слегка наклониться, чтобы её поцеловать. Наверное, она этого и хотела. Я только открыл рот, чтобы поблагодарить её за танец, как тут появился мой спаситель – Вова.
- Санёк, идем быстрее! – сказал он, хватая меня за руку.
Это было так неожиданно, что у меня невольно вырвался вопрос: «Куда?». Хотя какая нахрен мне была разница куда? Лишь бы подальше от коварной Ирки.
- Пошли, потому скажу! – ответил он, а затем обратился к моей партнёрше. – Иришка извини, но нам некогда, - и потащил меня к выходу.
- Пока! – бросил я Ирке, делая вид, что сопротивляюсь.
- Пока, - с сожалением отозвалась она, не сводя с меня глаз.
Так я избежал соблазна стать мужчиной. Хотя кто знает, что произошло бы, если бы Ирка не курила. Неужели я тогда смог бы изменить Светке? Позже я частенько думал об этом, но так и не ответил на этот вопрос. Неважно, что там случилось бы, главное, что всё закончилось именно так. Мне удалось сохранить девственность, а, значит, совесть моя перед Светкой была чиста.
Как я узнал позже, пока я танцевал, Вова, оказывается, время зря не терял. Он выискивал знакомых и расспрашивал их о своей Ольге. Так он узнал, что та с подружкой встретила на танцах какую-то Таньку, и они вернулись в свою 365-ю комнату отмечать Новый год. Тогда он разыскал меня и, вырвав из рук Ирки, помчался на третий этаж.
Но там её не оказалось. Парень, которого Вова когда-то с трудом разбудил, теперь сидел за столом и в одну харю допивал бутылку водки. По его словам, девчонки заскочили сюда только на одну минуту. Забрали «Шампанское» и убежали к Таньке Цветаевой, которая жила на втором этаже, но в какой конкретно комнате парень не знал. Это Вову не остановило. Он тут же собрался на поиски, но парень предложил присоединиться к нему.
- Праздник всё-таки, Вован, - привёл он аргумент к своему предложению, - давай бухнём. И индейцу твоему нальём.
На этот раз Вова не отказался, чтобы не обидеть товарища.
- Наливай, - сказал он, подходя к столу. Затем показал на меня. - Это брат Серёги Чебыша.
- А-а, понял. Серый говорил про него, - протянул тот, разливая водку по стаканам. – А я то думаю, откуда у нас тут длинноволосые взялись?
- Из Кузбасса, - сказал Вова, поднимая стакан.
- С Урала, - поправил его я, забирая свой.
Мы чокнулись, поздравили друг друга с наступившим Новым годом и выпили. Вова занюхал хлебом, затем поблагодарил гостеприимного хозяина и поспешил прочь. Я тоже пожал на прощание парню руку и выскочил за Вовой следом.
Мы спустились на второй этаж. Не зная точного адреса, Вова стал заглядывать во все комнаты подряд. Если попадались знакомые, то нас непременно зазывали в гости. Вове-то хорошо, прикрываясь дежурством, он отбрыкивался от подношений, а мне приходилось пить, чтобы не обидеть радушных хозяев. После посещения пяти или шести таких комнат я почувствовал, что мне приходит каюк. Водка уже не вмещалась в желудок и плескалась во рту. Ещё немного – и я или обрыгаюсь или вырублюсь. Чтобы не случилось ни того, ни другого, и чтобы не быть балластом, я попросил Вову отвести меня домой.
- А сам не дойдёшь? – с надеждой спросил он и оценивающее посмотрел на меня.
- Дойти-то я, может быть, дойду, только вот куда, - ответил я и признался. – Я, наверное, и трезвым вряд ли найду вашу комнату.
- Ладно, пойдём, провожу, - сказал тогда Вова сдержанно, хотя я нутром чувствовал, что душою он уже был в других комнатах в поисках Ольги.