Татьяна Елагина считала, что ей от судьбы достались две жизни. Обитание на родине в понятной среде, где чередовались трудные и счастливые периоды, какие теперь вспоминались с нежностью и ностальгической любовью. И существование на чужбине, где она прожила уже пять лет под крылом детей, обласканная заботой и любовью, но до сих пор чувствовала себя беспомощной, совсем по-детски зависимой от своих близких. Она так и не привыкла к условностям общения в новом для неё мире. Поэтому действительность на чужбине ей казалась призрачной, трудно познаваемой. Практически не имея никаких обязанностей, предоставленная сама себе, она вынужденно самостоятельно занималась познанием окружения. Ей хотелось чувствовать себя кому-то очень нужной полезной и особенно своим детям сейчас, когда они озабочены жилищным вопросом. Они решили, что им необходимо иметь свой дом.
Распространено мнение, что каждый американец мечтает приобрести собственную обитель. Татьяна прожила долгую жизнь и может ответственно заявить, что не только американцу хочется своё гнездо, свою крышу над головой, откуда его никто никогда не выгонит. Она ещё помнила тяжёлый период своего детства, когда родители приобретали собственный дом для тех же целей.. Случилось это вскоре после Великой Отечественной войны.
Когда Советская Армия уверенно погнала фашистов со своей земли, многие эвакуированные московские семьи возвращались домой. Вернулась семья Елагиных, точнее Таня со своей матерью Марией. А в их квартире устроено что-то вроде общежития. Чужого народу много, а их довоенных соседей, кроме приятного благообразного старика Егора Ильича, нет. В пустую квартиру поселили горожан, оставшихся без жилья после бомбёжек. Люди жили в тесноте, но не в обиде. Конечно, хозяевам возвращали их комнаты. Таня с мамой поселились в своей двенадцати метровой комнатке.
После окончания войны прибыли домой фронтовики среди них Леонид, отец Тани. В квартирах стало ещё теснее. Люди начали устраиваться, как пассажиры в плацкартном вагоне, но если пассажиры находятся вместе несколько часов, то соседи живут рядом годами. Не всегда люди ладили. Например, в небольшой комнатке рядом с Елагиными вместе с Фёдором, инвалидом войны, жил Егор Ильич. Они почему-то едва терпели друг друга. Инвалид собирался жениться, а немощный старик вроде бы мешал ему только своим присутствием. Бывали между соседей и другие проблемы. Но люди понимали ситуацию, сдерживали себя, ссорились не часто.
В Танином семействе ожидалось прибавление, а места для младенца не было. Глава семьи, сделал для старшей дочки полку в комнате под потолком, для спального места. Зашёл старик сосед, взглянул на обстановку, постоял, пожевал губами, да и предложил Леониду сделку. Лёжа на своей полке, Таня слышала разговор от слова до слова. Егор Ильич сказал, что под Москвой в посёлке Востряково рядом с железнодорожной станцией продаётся недорого участок земли с времянкой и посоветовал не ютиться в перенаселённой квартире старого дышащего на ладан дома, а поселиться в пригороде.
-Хорошо бы, да куда нам! – отмахнулся Леонид.
-А что так? – удивился сосед.
-Денег таких у нас нет.
-Деньги пустое. Главное желание. Если договоримся, я дам вам денег в долг. Вы молодые сильные построете себе зимний домик за одно лето, осенью посадите садик. Со временем расстроитесь, заживёте, как короли.
-А чего сам? Коль деньги есть, и карты в руки.
- Если бы я был хоть немного помоложе и покрепче, то да. Мучиться бы не стал. А теперь у меня не получится. Но вам помочь, я готов.
- Мне интересно, какая вам выгода от этого? Нашу комнату вам не дадут. Желающих много. Почему вы это предлагаете именно мне?
- Безысходность, Лёня. Я один. Никого у меня нет. Супруга умерла, детей не было. Деньги собирал на старость. Пришла старость, а деньги не люди, не они помогают. Боюсь я плохих людей. Я дам тебе в долг, а подружимся, всё отпишу, после моей смерти получишь.
- Ну не знаю, как жена... Сможем ли долг выплатить. Скоро ребёнок будет у нас. Я один работник. Работа и стройка ... Боюсь я не справлюсь...
Старик помолчал и потом заговорил горячо с надеждой:
- Не бойся, Лёня. Дам тебе денег, как сыну. Строиться будешь потихоньку. Всё-таки времянка есть. Деньги будешь отдавать помаленьку, когда и сколько сможешь. На лето будете меня забирать к себе, как на дачу. Мы с тобой построим сарайчик для меня. Я вам мешать не буду. Может быть, в больнице как-нибудь вы навестите меня по-родственному. А если что... вы меня похороните честь по чести. Я тебе верю. И ты во мне не сомневайся. Деньги у меня есть.
- Надо с женой обсудить, - совсем растерялся мужик.
- Ну думайте, - поник головой Егор Ильич.
- А может Фёдору лучше предложить? Он моложе меня. А вам комната, - сказал Леонид и сам засомневался.
-Не верю я ему. Пьющий, вороватый парень и не добрый. Не скрывает, что моей смерти сильно хочет, потому что мешаю я ему.
- Чего это он... с ума что ль сошёл.
- То-то и оно. Лёня, мы с моей супругой тебя ещё до войны приметили. Вы с женой... ну с Марусей ладили по-хорошему друг с другом, нам нравилось. Хотя в нашей квартире жили все хорошие люди. Но вы были лучше всех. Дружные, с людьми приветливые.
-Надо подумать. Вдруг не выдюжем. Ребёнок ...
- Ну, думайте скорей. Для вас это выгодное дело. Я правду говорю.
Старик ушёл. А Маруся с мужем с тех пор только про свой дом говорили, и то сомневались, то мечтали и планировали. Но в основном боялись долга. Через месяц сосед заболел и попал в больницу. Леонид пошёл его навещать. Вернулся мрачней тучи.
-Упрекал меня Егор Ильич, что деньги не взял. Сказал, что чувствует смерть и боится, что его без отпевания похоронят.
-Лёня! Ты чего? Какое отпевание? Нас же по собраниям затаскают. Ничего нам не надо. Никаких денег не надо.
Через пару дней соседа не стало. Поскольку он был одинок и завещания не оставил, вещи его забрали и самого где-то похоронили люди из профсоюза. До самой смерти Леонид стыдился своей трусости и того, что не уважил старика. Про деньги не жалел. Деньги – пустое, заработать можно, а старика не вернёшь. Зато жена Маруся была уверена, что их Бог отвёл от страшного дела. Она считала, что их бы засудили за церковь. И вообще, брать в долг деньги - последнее дело. В те времена многие так считали. В ходу была поговорка: «по одёжке протягивай ножки».
Через пять лет, измучившись от тесноты и не имея в перспективе никакой надежды на улучшение жилищных условий, Елагины решились и взяли участок земли под застройку под Москвой, получили небольшую ссуду, какую банк дал, под проценты на семь лет. То-есть созрели до мысли покойного соседа. Но они не ожидали, что будет так тяжело, в долги залезли по самые уши, дополнительно пришлось занять и у родных, и у знакомых понемногу и без процентов. За лето построили небольшой домик, избу пятистенку, и переехали в собственное гнездо. И хотя недоделок по дому было достаточно, дом казался шикарным. В единственной комнате поставили три кровати и самодельный стол детям для уроков. В кухне прибили к стене полки для посуды, обеденный стол поставили посредине. И разместились. А чердак, погреб и сени для хозяйственных нужд. У дома пять соток земли - это сад и огород. Одним словом обрели земной рай. Только банковская ссуда напрягала, а ещё отдавали долги людям. Муж с женой работали везде, где только можно что-нибудь заработать, но всё равно поясок пришлось затянуть потуже. Экономили на всём, даже на школьных тетрадках. И несмотря на трудности они жили с радостью в душе.
Два года пролетели незаметно. И с долгами, и с выплатой ссуды справлялись, а потом сказались военные ранения мужа. Глава семьи попал в больницу, и определили ему вторую нерабочую группу инвалидности. С деньгами в семье стало совсем плохо. На одну зарплату жены не разгуляешься. Долги знакомым продолжали платить, иначе нельзя, иначе знакомым край. А ссуду отдавать нечем. Но банк то может подождать. Однако стали расти пени. Что такое пени, и как они пенились, Таня не понимала, родных спросить боялась. Знала, что из дома их семью могут выкинуть, и молча переживала. Таня слышала, как ночами выла её мать, приговаривая, что беду они сами своей жадностью накликали. Леонид, как примет сто грамм фронтовых в пивной с пенсии, так и гремит на всю улицу:
- Не могут нас из дома выкинуть! Советская власть людей не обижает. Я кровь пять лет за Родину проливал!
А им второй месяц каждую неделю повестки слали с требованием заплатить. А в пивной мужики говорили про каких-то многодетных Мухиных, которых за долги с детьми выбросили из дома на улицу. Те уехали в какую-то глухую деревню, где поселились в погребе разрушенного и заброшеного дома и едва устроились пасти стадо коров. У родителей Тани не было на примете ни деревни, ни брошеного дома. Леонид долго терпел, но не выдержал и пошёл в райком партии, искать правды и справедливости.
Его сразу приняли, внимательно выслушали и спокойно напомнили, что он жил в Москве, как у Христа за пазухой, в своей комнате, никто его не гнал. Что он сам захотел иметь собственный дворец и сам взял народные деньги у банка в долг. Никто не заставлял?
- Никто. Это правда, - согласился Леонид.
-Эдак все возьмут народные деньги и построят себе какие захотят хоромы, а отдавать не будут. Таким образом растащат всю страну. Это справедливо?
- Я два года честно отдавал. А сейчас я заболел, - защищался от упрёков Леонид.
- Страна пережила войну. Всюду разруха. Восстановление идёт. Есть очередь. Людям постепенно улучшают жилищные условия, а вы, Елагин, считаете себя самым умным и прорвались без очереди. Да, у вас заберут дом и отдадут его очереднику.
- Почему не мне? Я тоже был очередником, потому что у меня была комната всего двенадцать с половиной квадратных метров на четверых с печным отоплением и удобствами во дворе.
- Надо было подождать. Сейчас улучшают жилплощадь тем, у кого меньше трёх метров на человека. Но вы сами решили проблему. Кто теперь должен возвращать ваш долг?
-Мне осталось всего пять лет платить. Я отдам, когда снимут инвалидность. Мне её дали на год. И дочка через год получит паспорт, пойдёт на работу. Не выгоняйте нас из дома, мы всё отдадим, - умолял должник партию о защите от банка.
Как фронтовику, Леониду пошли навстречу и пообещали не трогать его семью. Но растущий долг он обязался заплатить по закону. Всё закончилось благополучно. Из дома семью не выгнали. Через год Леонид добился смены нерабочей группы на рабочую третью группу инвалидности. Таня пошла работать на завод после девятого класса и стала учиться в школе рабочей молодёжи. Семья облегчённо вздохнула. Они могли отчислять деньги на погашение ссуды. Через два года после школы Таня закончила с отличием бухгалтерские курсы без отрыва от производства, перешла работать в заводоуправление, легко поступила на заочное отделение Московского экономического института. Уже через шесть лет она получила диплом. А через десять лет после её выхода на работу, они расплатились с долгами. И наконец вздохнули, можно не экономить на еде. К несчастью, у Леонида приключилась болезнь Паркинсона. Но это следствие фронтовых ранений и контузии. Что делать? Фронтовики долго не жили.
После получения диплома у Тани началась интересная жизнь, полная разных событий, её можно было считать спокойной, размеренной, с надеждой на обеспеченную старость. Из прошлого вспоминались только приятные эпизоды. Например, свадьба и как её семье от государства была предоставлена квартира в новом доме навечно и бесплатно. Только в чужой стране она в полной мере поняла какое это было благо. Семья братишки осталась с матерью в родительском доме. Все были довольны.
Но перед самым выходом Тани на пенсию всё кардинально изменилось. Её страна, в которой она прожила всю жизнь исчезла или изменилась до неузнаваемости. Её дети в поисках работы уехали за границу. Рабочий коллектив, который много лет она считала своей семьёй, распался в связи с закрытием предприятия. Жилось опять трудно, муж потерял работу, затосковал, стал с друзьями искать утешение в водке. Она хваталась за любую возможность заработать копейку на хлеб, обижалась и ссорилась с мужем, а он заболел и умер, как многие и многие мужчины, потерявшие опору в жизни.
Не успела она пережить это горе, как следом в один год ушли из жизни мама и сестра отца, её любимая крёстная. Родной брат отдалился, а Таня жила в печали, обвиняя себя во всех грехах. Когда ей пошёл седьмой десяток, потоком пошли на тот свет постаревшие родственники, не стало её двоюродных братьев и сестёр, с которыми она всю жизнь поддерживала тёплую связь, какая не наладилась с родным братом и племянниками. Они принадлежали другому поколению. Сильно поредел строй друзей и знакомых. Неожиданно вокруг неё образовалась пустота. Вдруг она, активная и энергичная женщина, оказалось бабкой с устаревшими взглядами и принципами. Вот тут Таня растерялась, став чужой среди тех, кого по умолчанию всегда считала своими. А дети настойчиво звали её к себе, писали из-за рубежа: «Мама, мы семья. Семья должна жить вместе. Мама у нас дети. Помоги нам с детьми.»
- Ну что ж. Здесь мне больше делать нечего. Здесь я никому не нужна, - решила женщина и незаметно для окружающих уехала к детям за океан. Там началась её вторая жизнь.
Надо же такому случиться, что жилищный вопрос достал её и за океаном. Когда она приехала к детям, то не сразу поняла, что они живут в квартире временно. Вообще-то в съёмной квартире жить можно, но неприятно. Нельзя вбить гвоздь в стену, чтобы повесить картину, нельзя делать ремонт по своему усмотрению, нельзя установить стиральную машину. То-есть живи, но помни, что ты в гостях. Оказывается, существует инфляция. Цена съёмной площади растёт. Потому живут в ней по договору, который ежегодно возобновляется из-за роста цен.
Она поняла, что съёмная квартира – это чужая квартира, как гостиничный номер. Неудивительно, что вымытая, вычищенная квартира через год часто теряет вид, становится грязной неухоженной. Жильцы о ней не заботятся, без сожаления оставляют её и снимают другую вычищенную хозяином квартиру.
Таню потрясло, что вся земля в США чья-то собственность. Нет пятачка общей земли. Поэтому при отсутствии крыши над головой человек под небом не имеет места для отдыха или ночлега ни в лесу, ни в поле. Только некоторые дороги принадлежат всем, но по ним надо передвигаться. Случается, что, оставшись без крова, люди вынуждены жить в автомобилях, благо для автомобилей существуют стоянки.
Она узнала, что пища, одежда – товары дешёвые и легко приобретаемые, потому что без какой-то еды или одежды можно обойтись и производителей этих товаров много. А товар быстро портится. Нищим и бедным раздают еду с кончающимся сроком годности и поношенную одежду в церквях или какими-нибудь благотворительными организациями. К празднику Благодарения они бесплатно раздают мясо индюшек. Существуют магазины уценённых товаров. Но квартиры, дома, земля, то-есть то, без чего человеку не жить, которые не быстро портятся, стоят неизмеримо дорого. Их цена всегда на грани возможного. Для некоторых людей цена жилья это существенная часть заработка.
В отличие от русских американцы народ мобильный, в шутку Таня назвала их цивилизованными кочевниками. Они легко меняют место работы в погоне за заработком, не сильно привязываются к месту жительства, готовы сменить его в любое время. Из-за частых переездов они стараются не обзаводиться вещами, так как перевозка их может быть дороже приобретения. Есть магазины, в которых продаётся дешёвая мебель, поэтому при переездах её оставляют на улице. Приедут новые жильцы и подберут. И сами спокойно подбирают на улице чужую мебель, если вещи в хорошем состоянии. Чаще молодёжь так живёт в первые годы самостоятельной жизни. Но случается, что у неудачников, у кого не сложилась карьера или подвело здоровье, такой образ существования продолжается всю жизнь. Пока есть работа, есть какое-нибудь съёмное жилище, а дальше как повезёт. Летом Таня видела человека, который в дождь спал на улице под водосточной трубой, прикрывшись картонным ящиком. Зимой не раз видела людей посиневших от холода, пробиравшихся на чёрную лестницу в подъезде или в подвал, откуда их могут безжалостно выгнать, если жильцы заметят.
В США любое жильё надо снимать или покупать. При съёме его есть одно серьёзное условие – каждый человек должен иметь свою спальню, только муж и жена могут иметь общую спальню. Сколько бы комнат ни было в доме или квартире, количество жильцов в ней определяется, не общей площадью, не количеством ванн, а только количеством спален. Расчёт коммунальных услуг идёт по количеству жильцов.
Когда дети Тани поняли, что могут остаться в США надолго или навсегда, то они вызвали мать. С одной стороны не оставлять же её одну в другой стране, с другой - при их бешеной занятости её помощь дешевле и больше помощи прислуги, а значит необходима. Тогда пришлось задуматься о приобретении постоянного места жительства. Они стали изучать рынок недвижимости, который не стоял на месте , а с наплывом состоятельных эмигрантов из России вырос. Цены вздулись до абсурда. Но количество состоятельных эмигрантов конечно, и со временем спрос на недвижимость упал. Чтобы как-то поддержать уровень продаж , банки при предоставлении кредита сильно понизили требования к первому взносу, и небогатым гражданам стало намного легче получить кредит на приобретение дома.
Про кредит Таня знала только по опыту своих родителей и боялась его на интуитивном уровне. Ей даже в голову не пришло рассчитать конкретно величину долга и возможности семьи. Был только парализующий страх. Конечно, она вмешалась в дела детей и стала делиться своим опытом.
-Дети! Кредит - это ловушка, это западня. Отец взял ссуду в банке на постройку дома. Процент был небольшой, ежемесячные взносы терпимые, но зарплаты тогда все получали такие, что на скромную жизнь уходили все деньги, отложить ничего не удавалось. Тряпочку купить не могли. Жили от получки до получки. Когда папа болел, мы год не платили взносы и потом расплачивались с банком лишние три года. Кабала!
-Мама, успокойся. У нас нет другого выхода.
-Что значит нет? Потеснимся... немного соберём денег... тогда, - мямлила Таня, чувствуя, что говорит глупость.
-У нас большая семья. Съём квартиры стоит неподъёмно дорого. А плата за ренту растёт быстрее зарплаты. При выплате кредита ежемесячные взносы фиксированны. У нас есть надежда на то, что мы выплатим долг, и у нас будет свой дом. Если не выплатим, то получится, что мы снимали удобный дом. А в собственности у нас его не будет.
-И как долго вы должны платить?
-Тридцать лет.
-Сколько? Да за тридцать лет может что угодно случиться! И сколько процентов вы отдадите за кредит? Какую сумму переплатите?
-Мы должны отдать в три или четыре раза больше того, что возьмём. Зависит от договора и банка.
-Ой! Ой! А если отдадите только в два раза больше и заболеете ...
-Отберут дом. У нас его отберут, если потеряем работу и не заплатим только за последний месяц.
Надеемся, нам повезёт и такого не случится.
-А если дом отберут, деньги какие-нибудь вернут?
-Нет. Зато простят долг. Или мы успеем продать дом, и долг будут меньше на стоимость дома.
- Что получается?! Тридцать лет – это вся жизнь! Значит всю жизнь вы будете работать на банк?!!! И может случиться, что вас выгонят на улицу нищими? Дети, какого чёрта..., - Таня была на грани истерики.
В чужой стране не иметь укрытия от непогоды! Земля закачалась под ногами.
-Мама, успокойся. Ты должна знать правду. У нас нет другого выхода. Зато мы будем какое-то время жить как будто в своём доме. Чего думать о будущем? Кто знает, что будет с миром, с землёй и с нами...
-Но дом – это дом! Его надо держать в порядке. Он требует постоянного пригляда, ремонта. Банк, по крайней мере, будет выделять средство на ремонт? Ведь дом его...
-Нет, мамусенька. Дом наш. Мы за свой счёт будем дом ремонтировать, мы будем за него платить налоги, мы будем оплачивать страховку, мы будем платить за коммунальные услуги, мы обязаны содержать в надлежащем порядке нашу территорию вокруг дома, - дети сорвались и эмоционально объяснили правила непонятливой бабке.
-Ребята, вы обрекли себя на пожизненное рабство за право жить под крышей. Даже рабство лучше, потому что рабы не теряют работу, рабам не надо искать работу, - ужаснулась Таня и заплакала.
-Нет, мама, рабство это прежде всего насилие. А мы добровольно выбрали такой вариант своей жизни, - спокойно возразили дети.
- Я же не совсем выжила из ума, я понимаю, что ... Людей загоняют в невидимые кандалы без кнута, цивилизованным способом, но воздействие больнее. Получается или кредит, или самоубийство без альтернативы.
- Мы живём, как все. Здесь все живут в долг. В повседневной жизни пользуются кредитными карточками и в магазинах расплачиваются ими, потому что это удобно.
-За удобство банкам немало платят, - съехидничала мама.
-Суди сама. Машину надо покупать немедленно, прежде чем выйдешь на работу, потому что мало общественного транспорта. Значит её покупают в кредит. Если хочешь получить работу, надо учиться. Даже прежде, чем тебе доверят убирать помещение, надо закончить курсы, получить лицензию,. Надо уметь правильно убирать помещение или улицу. За обучение надо заплатить. Значит, нужен кредит на обучение. Отдаёшь долг после того, как закончишь курс. Вся жизнь в кредит. Никто же не протестует. Все довольны.
-А если сразу не найдётся работа?
-Долг вырастет.
-Выходит все граждане пожизненно работают на банки? И все довольны. Теперь понятно, почему привечают эмигрантов. Каждый вновь прибывший, кем бы он ни был, где бы ни работал, какие бы налоги ни платил, он всегда работает на банк. Он прежде всего раб банка. Все без исключения работают на банк. А что банк обязан дать государству, в котором собирает свой урожай?
- Как все, налоги.
- Банк не должен принадлежать частному лицу!, - вызверилась Татьяна.
-Мама, забудь о том, как ты жила в России. Ты помнишь, и там не всё гладко было. Надо жить так, как живут все.
Этой ночью Таня долго не могла уснуть. Ворочалась, вздыхала, вспоминая свою жизнь, жизнь родителей. Пыталась представить, как бы они жили сейчас на родине, но не смогла. Там тоже давно всё изменилось.
-Для меня всё в прошлом. Большая часть жизни прожита, - вынесла она вердикт.
Конечно, было много радостей, временами она считала себя счастливой, но всегда были трудности и их преодоления. Она давно смирилась, уже не боялась за себя.
-Я прожила свой век. А как будут жить дети и внуки? Я не могу представить. Не понимаю ничего.
И не надо! – старая женщина в отчаянии застонала .
Что она может? Сердце щемило от жалости к детям, к внучатам.
- Никто не остановит неумолимый пресс. А ведь была попытка, – думала она.
От безнадёжности, от безысходности её охватило физически ощутимое вязкое равнодушие.
-Ничего. Приспособятся. Придёт день, найдётся пища, - пробормотала Таня, засыпая.
Спи, старая, спи.
Мир дому твоему раба Божия Татьяна во имя отца и сына и святого духа. Аминь.