7 июля. День двадцатый.
Я думал несколько дней назад, что до прихода в Ленинград осталась неделя, но дни проходят, а срок возвращения не уменьшается. Вот и сегодня считаю и получается, что раньше, чем через неделю, дома не буду. Погрузка идёт крайне медленно.
В город не хожу, потому что вроде как бы незачем, с моим-то капиталом. (А кроме магазинов ничего и не увидишь: как выяснилось, ничего больше советским морякам от загранплавания и не нужно.)
Стою вахты, преимущественно - ночные. По телевизору смотреть нечего совершенно. Четыре программы не удовлетворяют взыскательному вкусу. Даром, что телевизор английский, цветной. Для того, чтобы было интересно, нужно понимать язык, а он-то как раз и непонятен: артисты, дикторы и т.д. - все говорят скороговоркой. Стоило ли 12 лет изучать английский, чтобы в итоге практически ничего не понимать? Зрелищности нет абсолютно: на экране выстрел из пистолета или обнажённая чуть выше колена женская ножка воспринимаются как редкая удача для телезрителей. Становится непонятной шумиха, развёрнутая некоторыми политическими обозревателями и журналистами вокруг так называемой буржуазной массовой культуры. "За неделю телезрители становятся свидетелями более 100 убийств, насилий, каждый кадр пронизан преступностью, сексом, душераздирающими сценами..." - так или примерно так пишут о телевидении "дикого запада" определённые круги советских газетчиков. Зачем? Контрпропаганда? Со всей ответственностью заявляю: ничего подобного нет в телепередачах государственного телевидения европейских стран, во всяком случае тех, где мне довелось побывать.