Он поднимает руку и ударяет по спине. Я вою, отскакиваю назад и прижимаюсь к стене. В комнате почти нет света, но это не мешает ему попадать в цель. Хозяин видит, когда хочет.
Его глаза налиты кровью и яростью. Он еле держится на ногах, но вновь поднимает руку. Я скулю, зажимая хвост между лап, которые трясутся от страха. Нанося удары, он кричит, брызжет слюной и горьким запахом той воды, которую не станет пить ни одна собака. Я уж знаю.
Одежда висит на нём беспорядочным тряпьём, которое насквозь пропахло табаком и потом. Неприятный запах вгрызается в нос, заставляя глаза слезиться. От криков и шума у меня закладывает уши. Но я рад, что многого не слышу.
Бок пронзает боль. По короткой, изъеденной плешью шерсти течёт кровь. Тёплые капли падают на прожжённый ковёр и липкий паркет.
Не поднимаясь, я переползаю в угол, пытаясь скрыться за оторванными обоями, спадающими со стен большими каскадами.
Он бьёт сильнее. Руки у него слабые, но для каждого нового удара у него всегда появляются силы. Когда у него начинает болеть ладонь от моих костей и укусов, он хватается за ремень. И тогда мне кажется, что следующего удара я уже не почувствую. Поэтому я не кусаюсь.
От очередного удара я падаю. Лапы подгибаются подо мной, перестают слушаться. Напоминают о себе зажившие раны и царапины. Правый глаз закрывается, и я сомневаюсь, что когда-либо открою его снова. И когда я думаю, что новый удар меня убьёт, он останавливается.
Выпустив всю ярость, хозяин с наслаждением падает на диван. Медленно вытирает ладони об обивку дивана. Я не решаюсь встать, боюсь, что этого его только разозлит. А потом я слышу тяжёлое дыхание, спокойное и громкое.
Спустя какое-то время, поднимаюсь и ползу к нему.
Руки испачканы в моей крови, запах которой я чую постоянно. Она пропитывает всё в этой комнате. Ковры, стены, пол, единственный диван и полуразрушенный стол. И только потрёпанные занавески пахнут пылью.
Нелепо залезаю на диван и ложусь рядом. Я знаю, что когда он проснется, то будет жалеть. Он встанет, погладит меня по оставшимся клочкам шерсти. Улыбнётся. Нет, не той улыбкой, с которой он избивает меня по вечерам, а настоящей. Искренней и доброй.
Мы сможем пойти погулять. Я увижу мир, и он снова покажется мне прекрасным. Хозяин окликнет меня, и я прибегу. Он кинет мне кусок хлеба, и я съем его, потому что ничего не может быть лучше. Мы будем вместе, и будет счастливы. Так будет пока не придут другие. Плохая стая. Она заберёт его к себе, и он снова измениться. Станет не собой. Станет злым.
Он потеряется где-то во тьме, которая заставляет его делать всё, что он делает. Она изгрызает его, портит, меняет и убивает. Он слепнет в ней, тёмной, безжизненной и пустой. А любым слепцам нужен поводырь, который выведет его. Поэтому я здесь. Я с ним. Я верен.